Я попросил отойти от ямы, сфотографировал отпечаток лопаты, сделал замеры, а затем снял копию с помощью пластилина и гипса. Копия поможет установить особенности саперной лопаты, а следовательно, выявить ее владельца.
На самом дне ямы мы обнаружили истлевший рукав от гимнастерки, две ржавые пуговицы и рассыпавшуюся кисть руки.
Закончив осмотр, я немедленно вызвал судебно-медицинского эксперта.
Он подтвердил, что мы обнаружили в подполье дома Зарубы кисть, принадлежавшую мужчине. После лабораторных исследований получили все необходимые анализы.
В тот же день Зарубу заключили под стражу.
В прокуратуре меня ожидал Григорий Иванович. Я коротко доложил ему обо всем.
Недаром говорят, сколько веревку ни вить, а концу быть произнес Григорий Иванович и тепло-тепло взглянул на меня. А вы молодец. Сколько воды утекло, так сказать, а вы отыскали концы, распутали дело. Осталось подвести итоги.
Я сам был доволен работой, но от смущения покраснел.
Через день решил допросить Зарубу. Но ничего из этого не получилось: ругалась, плевалась, доказывая, что «вместо нее, одинокой, несчастной женщины, в тюрьму надо посадить этого умника»то есть меняза то, что поступаю с ней беззаконно. Так и не смог убедить ее дать правдивые показания. Пришлось прервать допрос.
Когда ее увели, я начал ломать себе голову вопросом, вытекающим из следствия: кто соучастник Зарубы? Ремонт пола, перехоронениесама Заруба с этим не могла справиться.
С чего же начать? Как найти сообщника?
И тут я вспомнил: лопата!
Если найдем лопату, которой рыли яму, найдем и ее хозяина.
Поиски решил поручить Войному.
Понимаете, со вздохом произнес Войный. Обыски у всех жителей подряд делать нельзя. Это нарушение законности. Но вот у брата Зарубы Степанаможно.
Пожалуй, ты прав, согласился я. Не простая же случайность их примирила. Все в селе знают, что Мария и Степан долгое время были в ссоре, и вдруг примирились. Отчего бы?
Без прямых улик прокурор не мог санкционировать обыск у Степана Зарубы, и мы с Войным отправились во Всесвятское, чтобы обратиться к людям за помощью. Оперуполномоченный Бойчук с ходу начал информировать нас о проделанной им работе.
А кто такой Парамон, подписавший анонимное письмо, вы не установили? спросил я его.
Парамонов в селе нет, ответил Бойчук и, сделав паузу, продолжал:Правда, одна старуха мне сказала, что у Заруб был дед Парамон, который умер еще до войны.
А старуха эта жива?
Да, живет на хуторе. Старая очень, но помнит все очень хорошо.
Прекрасно! воскликнул я. Старушка навела нас на след! Идемте в контору! По-моему, анонимку писал Степан Заруба.
В конторе колхоза мне дали подотчетные документы кладовщика колхоза Степана Зарубы. Перелистывая пухлые папки бухгалтерских документов, я нашел акт, составленный Степаном. Анонимка и акт написаны одной рукой.
Через полчаса мы были в доме Степана Зарубы.
Где ваш муж? спросил хозяйку Войный.
Вчера ушел к Кузьме, нашему куму, и домой не вернулся. Наверное, запил У него это часто бывает уныло ответила женщина.
В то время как я с понятыми приступил к обыску, уполномоченный милиции Бойчук искал Степана Зарубу по всему селу.
Саперную лопатку нашел я на чердаке. Она была воткнута в щель на стыке шиферных плиток в углу. Сомнений не было, такую лопаткус двумя заклепками и трещиноймы искали.
А вот Степана Зарубу мы так и не нашли.
Через два дня Войный нашел Зарубу в Покровской больнице. Ему поездом отрезало ногу. После ареста Марии Степан бросился под поезд. Узнав у врачей о состоянии здоровья Зарубы и получив разрешение на допрос, я вошел к нему в палату.
Зарубу и не узнать: лицо желто-серое, нос заострился, руки худые, синюшные, скрещены поверх одеяла на груди. Когда я подошел к его постели, он посмотрел на меня тусклыми, неживыми глазами и зашевелился, пытаясь сесть.
Лежите, не тревожьтесь, обратился я к нему, усаживаясь на табуретку. Я к вам на несколько минут. Как вы себя чувствуете? спросил тихо, пододвинув табурет поближе к его постели.
Степан Заруба замер на мгновение, даже глазами не мигнет. Потом тяжело перевел дыхание и заговорил:
Мария не убийца. Муж ее, Николай, умер своей смертью, внезапно. По глупости своей она закопала труп мужа в подполье своего дома. Жили-то они плохо, часто скандалили, дрались. Испугалась, дурья голова, что люди станут говорить, будто она его сгубила. Вот и пустила слух, что Николай бросил ее, уехал невесть куда. Я обо всем знал и, будучи в ссоре с ней, написал в прокуратуру. Началось следствие, Мария прибежала ко мне в слезах, дескать, помоги перехоронить, не чужие ведь. Пожалел ее. Перехоронили мы Николая за селом. Место приметноестарая акация там при дороге. Отмерить три шагакамень будет. Под тем камнем и засыпали мы его кости. Виноват я, что не отговорил сестру от дурной затеи, вздохнул тяжело Заруба и закрыл глаза, давая понять, что устал говорить.
Возвратившись в Васильковку, я вызвал к себе Марию Зарубу и без обиняков спросил:
Так где вы перехоронили останки Селиванова?
Вы снова за свое, неужели не надоело? Оставьте меня в покое, я ничего не знаю! завыла она.
Эх, Мария, Мария. Зачем вы упираетесь? Ведь Степан мне все рассказал. И лопату у него на чердаке я нашел. Он назвал приметное место у старой акации. Кстати, знаете ли вы, что случилось со Степаном?
Нет, буркнула она сквозь слезы.
Ваш брат под поезд бросился, сказал я, не сводя глаз с нее. Знаете ли вы, по какой причине ваш брат без ноги остался и чуть было жизни не лишился?
Слезы исчезли с ее глаз в один миг, словно с разбитой посуды вода. Заруба потупилась, закусив язык. Немного погодя подняла голову и посмотрела на меня будто бы незрячими глазами. Потом заговорила хриплым голосом:
Степана я обманула. Мужа после очередной ссоры удушила сонного. Шинель сожгла в печке, а его закопала в подполье. Боялась ответа. Детей отвезла в детдом, чтоб не выдали.
Мне казалось, что и голос ее сейчас оборвется и сгинет навсегда. Ан нет, не сгинул. Заруба продолжала:
Не жила я. Света белого невзвидела от страха. Душа истлела.
Хватить жалеть себя, оборвал я ее. Поздно жалеть. Зло всегда порождает новое зло. А ответа не миновать.
ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ
В конце декабря выпал обильный снег, и в одно воскресенье дочка уговорила меня походить на лыжах. Прогулка так захватила нас, что мы вернулись домой вечером. Не успели переступить порог, как жена сообщила, что меня уже несколько раз спрашивал по телефону Войный и просил, чтобы я, как только вернусь домой, сразу же позвонил ему.
Пропал человек, сообщил мне Степан Павлович по телефону. Пришла утром женщина в слезах: целую неделю ищет мужа и не может найти. Отчаявшись, решила обратиться к нам за помощью. Дело, видать, серьезное, беспокойно звенел в трубке голос Войного.
Переодевшись, я поспешил в милицию.
В кабинете Войного сидела женщина средних лет с продолговатым, но полным лицом, с заплаканными глазами.
Это следователь. Повторите ему свой рассказ, обратился к ней Степан Павлович.
Мой муж, Анатолий Манжула, уехал встречать Новый год к родственникам в село Грабки Синельниковского района и вот до сих пор не вернулся. Я объездила всех родственников, но ни у кого из них его не было. Боюсь я, что и в живых его уже нет. Женщина умолкла, вытерла лицо носовым платком и снова заговорила, торопливо оглядываясь на дверь, будто тот, о ком она поведет речь, притаился где-то за дверью. В Васильковке живет Иван Щербина, давний соперник мужа. Чует мое сердце: он убил Анатолия. Помогите, я здесь одна, как перст. С Урала Анатолий меня привез, познакомились там на стройке. Жили с ним хорошо, в мире да согласии. Кому-то наша жизнь поперек горла стала тоненько запричитала она.
Немного успокоившись, женщина оставила нам письменное заявление и ушла домой, а мы принялись составлять план оперативно-следственных мероприятий по розыску Манжулы.
Выехал он в гости со станции Просяная. Кто-то же видел его в этот день, а может быть, и ехал вместе с ним. Мы поручили уполномоченному Опляте отбыть на станцию, расспросить людей об этом, а также проверить образ жизни исчезнувшего, выяснить, кому он был не по нраву.
Чтобы ускорить розыск, я предложил обратиться по радио за помощью к жителям района, подробно изложив возраст исчезнувшего, приметы, в чем был одет.
Раздав поручения всем работникам милиции, мы с Войным на ночь глядя выехали в село Волосское. Там у Манжулы было много родственников. Предполагали мы, что он мог загостить у них.
Добрались до села за полночь и решили переночевать в конторе колхоза. Пока наш извозчик ходил за соломой, стелил нам постель около натопленной печки, я решил поговорить со сторожем конторы.
Знаете ли вы Анатолия Манжулу? спросил его.
Знаю, ответил сторож. А что, набедокурил?
Да нет, вздохнул я. Пропал без вести.
Да вы что? Как безвестно? удивился сторож.
Уехал из дому перед самым Новым годом и до сих пор не вернулся, вмешался в разговор Войный. Ищем вот. К вам тоже приехали по этому вопросу. Может, кто подскажет нам что-нибудь. Каков он был, Анатолий?
Сторож начал охотно рассказывать.
Парень он ничего, вроде бы не бестолочь, степенный. Сиротой рос. Отец давно умер, матери не стало после войны. Хлебнул горя Что же с ним стряслось? Маленький, сухонький, с жиденькими, белесыми, как пух одуванчика, волосенками, старик вздохнул и посмотрел на меня. Тут неподалеку живет Анатолиева тетка, Мария Скотаренко. Мы вместе встречали Новый год, но Анатолия у нее не было
Есть ли у него другие родственники? полюбопытствовал я.
Есть, ответил сторож, конечно, есть. В этом дай бог памяти в Чаплино живет дядя по материнской линии, фамилию забыл. Не то Норенко, не то Здоренко. Моя баба его знает хорошо. Да еще в Мироновке есть у него двоюродный брат, Манжула Станислав
Поговорив со сторожем, мы растянулись во весь рост на ржаной соломе, которая чуть-чуть пахла прелью.
Однако уснуть я никак не мог. Войный тоже лежал молча и жевал соломинку.
Утром, чуть занялась заря, уже беседовал с теткой исчезнувшегоМарией Скотаренко. Голос у тетки дрожал, глаза были полны слез.
Анатолийтруженик и семьянин хороший. Жену свою любил, в прошлом году в отпуск к нам с женой приезжал. Больше я его и не видела. С Новым годом нас телеграммой поздравил, счастья желал, а самого несчастье постигло
Поговорив еще с женой сторожа и получив в сельсовете характеристику на Манжулу, мы выехали в Мироновку.
Станислава Манжулы дома не оказалось. Рыбачить пошел, на подледный лов. Жена же Станислава сообщила, что Анатолий на Новый год к ним не приезжал и писем от него они давно не получали.
Что будем делать? спросил меня Войный.
Я предложил заехать на станцию и связаться с райотделом милиции: может, что-нибудь новое поступило от Опляты.
От дежурного по отделу мы узнали, что на станции Чаплино задержан мужчина, на одежде которого якобы обнаружены следы крови.
Это вызывает интерес. Может, подскочим туда? предложил Войный.
Я отказался. Хотелось поговорить со Станиславом.
Но беседа со Станиславом ничего нового мне не открыла, и я не мешкая выехал в Чаплино.
Перед отъездом связался с дежурным райотдела милиции, спросил, какие новости, не звонил ли Войный.
Новостей не было никаких, а Войный доложил, что задержан был некий Батура Сергей Никанорович. Он в стельку пьян. Толком объяснить ничего не может. На одежде действительно следы крови.
В Чаплино я Войного не застал, зато с Батурой поговорил.
Пока я говорил с Батурой, явился Войный. Еще с порога заявил:
Батура к убийству Манжулы не причастен.
Убийству? не понял я Войного.
Да, я так думаю. Хотя у меня и нет твердых доказательств, отчеканил Войный. Звонил Оплята. Он нашел женщину, которая по фотокарточке опознала Манжулу. Женщина рассказала ему, что видела Манжулу в поезде ДнепропетровскЧаплино, с ним был мужчина. Она ему описала приметы Манжулы и того мужчины, с которым Манжула ехал. Понимаешь, ехали вместе, и вдруг один исчезает. Что же здесь, по-твоему, может быть?
К Батуре приметы не подходят? поинтересовался я.
Нет. Тот мужчина полный, а этот худой. Однако гадать не стоит. Оплята вот-вот должен быть здесь.
В эту минуту открылась дверь.
О, легок на помине!
Оплята вошел в кабинет вместе с женщиной. Женщина остановилась у порога, поправляя прическу.
Вот она видела их обоих в поезде. Запомнила и нарисовала, доложил Оплята и протянул мне два портрета, сделанные карандашом на листке бумаги из школьной тетрадки.
Вы художница? спросил я, пригласив женщину сесть.
Да, окончила художественное училище. Я из Донецка. Ездила в Днепропетровск, ответила женщина сдержанно, и мне это понравилось.
Ваша фамилия, имя и отчество?
Пархоменко Татьяна Саввична.
Если вы можете сообщить какие-либо сведения, идущие к делу, то прошу вас, только подробнее, пожалуйста.
Хорошо, улыбнулась женщина, снова поправив свои волосы. Тридцать первого декабря я ехала домой. Билет взяла до станции Чаплино. Решила по дороге навестить свою школьную подругу. В Синельниково ко мне в купе сели двое мужчин. Один в длинном зимнем пальто с серым каракулевым воротником, в шапке-ушанке из заячьего меха. Лицо полное, с крупными чертами. Нос широковат, глаза серые. Второй помоложе. В светлой куртке и кепке, на ногах валенки. Оба были выпивши. Толстяк рассказывал анекдоты, а второй заливисто смеялся. Я читала книгу, а потом стала за ними наблюдать. Мне захотелось их нарисовать. Вот так у меня и оказались эти портреты. А вчера, когда я ехала в Днепропетровск, в вагон зашел старший лейтенант Оплята. Я показала ему свою тетрадь. Да, еще я заметила, как эти мужчины вышли в Чаплинои сразу же в магазин. У меня такое впечатление, что они давно знакомы. Тот, что в пальто, называл улицу Коцюбинского.
Я записал ее показания, поблагодарил и попросил остаться в Чаплино на два-три дня.
Походим по поселку, может, найдем толстяка.
Не могу. Детей оставила у соседки. Я могу приехать через три дня. Муж вернется домой, побудет с детьми. Ладно? попросила она.
Я согласился. Отпустили мы домой и Батуру.
Вечером собрались вместе: Войный, Оплята, участковый Василевский и я.
Ну, какие у кого будут соображения по делу? спросил я.
Главное у наснайти толстяка, начал первым Войный. Без помощи общественности не обойтись. Поэтому я решил заснять карандашные наброски, сделанные Пархоменко, и раздать фотокарточки проводникам поездов, торговым работникам. Может, и найдем концы таким образом.
Необходимо также сделать проверку на улице Коцюбинского, дополнил я Войного.
Поручите это мне, попросил Василевский. Завтра я проверяю соблюдение паспортного режима на этой улице.
Справитесь ли вы один? засомневался я. Сколько там дворов?
Восемьдесят семь.
Я помогу, поддержал его Оплята.
Хорошо. Так и решим, согласился я.
Нам нельзя упускать и другой, не менее важный вопрос, обратился ко мне Войный. Нельзя оставить без надзора кинотеатр, гостиницу, ресторан, столовую. Там вечером может появиться толстяк.
Вот вам и карты в рукиорганизуйте, одобрил я его решение.
На следующий день Войный с самого утра посетил всех Норенко и Здоренко, живущих в Чаплино. Среди них родственников Манжулы не было.
Есть идея, предложил я Войному. Давайте-ка мы проверим тех, кто переехал на жительство в Чаплино из села Грабки Синельниковского района. Сторож не знал ведь точной фамилии.
Можно, быстро согласился Войный. Сейчас же займусь.
Немного погодя он вошел ко мне сияющим.
Нашел родственничка. Фамилия его не Норенко, а Здоровский, и проживает он по улице Коцюбинского, тридцать семь. Оплята и Василевский еще не дошли до него.
Значит, сообщение Пархоменко не бесполезно? перебил я Войного.
Да, кроме этого Войный запнулся. Лучше пусть он сам, жестом руки указал на дверь. Здоровский тут, я приглашу его.
Вошел мужчина преклонного возраста, страдающий одышкой.
Напугали меня до смерти, начал он с порога. Никак не отдышусь Был, был у нас Анатолий тридцать первого декабря. Вечерком. И не сам, а с приятелем. Такой толстый здоровяк, круглолицый. Поставили на стол бутылку водки, попросили стакан. Хозяйка моя, конечно, нарезала сала, внесла помидорчиков. Я, знаете, водки в рот не беру, так они сами. Выпили, закусили. С полчаса не побыли. Анатолий спешил домой. Жена ему дала гостинцевконфет детям и шалевый платочек для его жены. Вот и все.