Я не говорю категорично «нет», ответил Панкрат. Держи с ним связь, торгуйся. Потребуй доказательств подлинности фильма. В общем, потяни время.
А если опоздаем? Если он войдет в контакт с кем-то еще?
С кем? Неужели ты думаешь, что Спиридонов отстегнет пятьдесят кусков за эту хренотень? Или, может, Рябцев с Соколовским? Остальные же имеют только крохи от Избиркома. Даже если сложатся, все равно не потянут. При всем своем уважении к тебе, Аркаша, скажу, что я не стал бы связываться с человеком, которого не знаю.
Самойлов пал духом. Он старался скрыть это от Панкрата, но втайне осознавал, что авторитет опроверг его по всем пунктам.
Ты действительно много и с большой отдачей поработал в последнее время, словно угадав настроение адвоката, сказал Панкрат. И как только мы покончим со всем этим, уйдешь в отпуск.
Он встал с шезлонга, взял со столика сигареты, закурил, пристально посмотрел на Самойлова и сказал:
Что же касается стрелки с Костаном Обязательно позвони и договорись. Если заартачится, найди убедительную причину. К примеру, предложи взглянуть вот на эту картинку. И он указал на снимок, принесенный Самойловым.
Самолет из Москвы приземлился в аэропорту Челябинска в половине двенадцатого дня по местному времени. Моросил мелкий дождь, окутывавший все видимое пространство туманной пеленой. Скворцову вдруг показалось, что ему пришлось совершить путешествие во времени и из теплого лета переместиться в зябкую осень.
Из аэропорта он направился в город, добрался до центра и снял номер в гостинице. Это оказалась не очень удобная комната на двоих, зато с видом на реку Миасс. Потом он спустился в ресторан при гостинице и пообедал. Хотя погода не располагала к ознакомительным прогулкам по городу, Скворцов, исполняя предписание Лимонова, все же покинул гостиницу и отправился бродить под дождем.
За годы службы в Генпрокуратуре Скворцову довелось побывать в разных российских городах. Был он и на Урале. Но вот в Челябинске оказался впервые. На городских улицах, в витринах крупных и мелких магазинов, у культурных заведений и на рекламных щитах видны были приготовления к грандиозному событию в политической жизни города. Это были портреты кандидатов в губернаторы, рекламные плакаты с предвыборными лозунгами и призывами. В одних местах портреты и плакаты одного кандидата были наклеены на портреты и плакаты соперника. В других местах предвыборное соперничество выражалось в срывании, а то и просто закрашивании портретов конкурентов. Из всего этого пестрого хаоса своим изобилием резко выделялась реклама только одного человекаОлега Костикова.
Ознакомительную прогулку по городу помощник генерала Лимонова решил закончить посещением предвыборного штаба Костикова. По местному времени уже был четвертый час. Скворцов подумал, что обязательно застанет либо самого Костикова, либо кого-нибудь из его помощников. Он вернулся в гостиницу, поднялся в свой номер, прихватил в качестве верительной грамоты письмо своего шефа, адресованное Костикову, и снова вышел под моросящий дождь.
Предвыборный штаб Костикова располагался в офисе по улице Цвиллинга. Как объяснили Скворцову, это было всего в двух-трех кварталах от гостиницы. Поэтому помощник генерала Лимонова в качестве способа перемещения снова избрал пешую прогулку.
Через полчаса Скворцов стоял перед солидным административным зданием в четыре этажа на улице Цвиллинга. Здание было старое, и вводилось еще во времена первых пятилеток, а потому сохранило помпезные атрибуты архитектурных украшений минувшей эпохи. По соседству с административным зданием находился местный Театр оперы и балета, внешний вид которого свидетельствовал о присутствии в городе вездесущего бедствия последнего временисоциального неравенства.
По обе стороны от главного входа крепились вывески с названиями организаций и фирм, имевших здесь свои офисы. Отдельным порядком располагались объявления о двух предвыборных штабахКостикова и Рябцева.
В холле к Скворцову вальяжной походкой приблизился молодой человек в форме и погонах сержанта милиции. Преградив путь, он начал прашивать, куда и с какой целью тот направляется. Но стоило ему увидеть служебное удостоверение Скворцова, как он тут же подтянулся. Узнав, куда идет Скворцов, он даже вызвался его проводить.
В избирательном штабе Костикова было немноголюдно. Заметив посетителя, к Скворцову быстрым семенящим шагом подошел мужчина в очках с внешностью старшего бухгалтера. Ему было явно за сорок. Скворцов поймал себя на мысли, что если бы этот человек любил и по достоинству ценил лоск, то непременно имел бы успех у женщин. Внешне мужчина хорошо сохранился и был довольно привлекателен, несмотря на близко посаженные глаза и жесткий рот.
Это был Андрей Сазонов, глава предвыборного штаба Костикова. Оказавшись рядом со Скворцовым, Сазонов нацепил дружелюбную улыбку и едва заметно кивнул головой.
Добрый день! Я вас слушаю.
Здравствуйте, последовал ответ. Моя фамилия Скворцов. Я по важному делу к Олегу Геннадьевичу. Он здесь?
Дружелюбная улыбка на лице Сазонова постепенно исчезла. Он поправил очки на носу и окинул собеседника испытующим взором, в котором одновременно угадывались заинтригованность и настороженность. Из короткого с ним общения Скворцов сделал вывод, что перед ним очень осторожный человек.
А по какому вопросу, разрешите узнать? Может, я смогу вам помочь? поинтересовался он.
Нет, мне нужен Костиков лично, стоял на своем Скворцов.
Извините, но Олег Геннадьевич сегодня очень занят и вряд ли будет принимать посетителей, сказал Сазонов. Если вы хотите поговорить непосредственно с ним, то зайдите завтра.
Он протянул руку, чтобы взять Скворцова за локоть и проводить до выхода. Но в этот момент дверь громко распахнулась, и из кабинета, в котором, по всей видимости, находился Костиков, вышел молодой человек и, ни на кого не взглянув, быстро прошествовал к выходу.
Это был Самойлов, адвокат Панкрата. Позабыв о Скворцове, Сазонов напряженным взглядом проводил молодого человека, а затем бросился к двери, из которой тот только что вышел, и чуть не столкнулся с Костиковым. Скворцов сразу узнал его. Костиков был чем-то расстроен. Он обливался потом, его тучное лицо покрывали розовые пятна. В руке Костиков держал смят лист бумаги.
Что он от вас хотел? стал допытывать Сазонов, не обращая никакого внимания на присутствие Скворцова.
Черт бы их побрал! возбужденно ответил Костиков, глядя вслед молодому человеку. На вот, полюбуйся! Он протянул своему помощнику смятый лист бумаги, который сжимал в кулаке. Он все знает и требует, чтобы я встретился с Панкратом. Но я их послал
Костиков осекся и замолчал. Только теперь он перевел взгляд на Скворцова, заметив присутствие постороннего. Сазонов тоже обернулся, вспомнив о нем. Возникла неловкая пауза, но Сазонов быстро нашелся и сказал:
Молодой человек хотел поговорить с вами, но я перенес встречу на завтра.
Здравствуйте, Олег Геннадьевич, не обращая внимания на Сазонова, произнес Скворцов.
Здравствуйте. Кто вы такой? По какому вопросу?
Как для кого, ответил Скворцов, подходя ближе. Для меняпо служебному, для васпо личному. Меня зовут Михаил Скворцов. Меня к вам прислал Лимонов.
Господи! со вздохом облегчения произнес Костиков и ухватился за руку Скворцова, как за спасательный круг. Ну наконец-то! Проходите же в кабинет, проходите! заторопился он. Андрей Викторович, меня ни для кого нет, бросил он через плечо своему помощнику. Проходите, садитесь и рассказывайте, с какими новостями пожаловали.
Скворцов осмотрелся. Кабинет Костикова был точной копией большинства современных офисных помещений, в которых ему доводилось побывать: белые стены и белые подвесные потолки со скрытыми лампочками дневного света, белые жалюзи на окнах-стеклопакетах, черный письменный стол с компьютером, телефоном и факсом, черный офисный шкаф, стеклянный столик с металлическими ножками, кожаный диван и пара кожаных кресел, огромный вазон в одном углу комнаты и телевизор на черной тумбе в другом, а на покрытом лаком полупалас цвета мокрой асфальта. Правда, Скворцов рассчитывал увидеть в кабинете Костикова предвыборный плакат во всю стену с личным изображением кандидата, но таковой отсутствовал.
Костиков усадил Скворцова в кресло, а сам удобно раскинулся на диване.
Итак, говорите, зачем он вас ко мне прислал? нетерпеливо допытывался Костиков, словно помощник генерала Лимонова должен был передать ему удостоверение на право губернаторства.
Сначала я должен передать вам вот это. Скворцов вынул из внутреннего кармана куртки письмо и протянул Костикову.
Тот поспешно развернул послание, принялся читать, но вскоре оторвался от бумаги и уставился на собеседника.
Здесь сказано Я ничего не понимаю Это правда? недоумевал Костиков, тыча в бумагу и барабаня по ней указательным пальцем.
О чем сказано? уточнил Скворцов.
Об Осиновском!
Окончательной ясности во всем этом деле нет, но похоже, власть действительно меняется, красные снова в городе, в образных выражениях обрисовал ситуацию Скворцов.
Понятно, произнес Костиков, безвольно уронив руку на диван. Больше Виктор ничего не просил передать?
Вообще-то, генерал прислал меня к вам с довольно деликатной миссией, сказал Скворцов. Виктор Владимирович просит вас передать для него кое-какие документы, а также контракт, который он назвал «тройственным пактом».
Вот оно что?! А я-то думал
Растерянный и подавленный, он не способен был ни на какие активные действия. Скворцов видел перед собой смертельно уставшего человека. С последней их встречи неделю назад в аэропорту Внуково Костиков казался постаревшим лет на десять.
Есть также сведения относительно дела, с которым вы приезжали в Москву, Скворцов старался создать у Костикова иллюзию, что идет активный поиск его дочери и компрометирующей видеозаписи. Не знаю, правда, насколько они будут утешительными для вас. По отпечаткам пальцев установить ничего не удалось, а конверт, как вы и предполагали, был отправлен из Москвы.
Костиков слушал Скворцова с совершенно отсутствующим взглядом. При этом он изредка кивал головой.
Вы видели молодого человека, который недавно вышел отсюда? спросил вдруг Костиков и пояснил:Знаете, кто это? Чебурек! Подходящее имя для адвоката криминального авторитета, который рвется к власти, правда?
Скворцов хранил молчание. Будь у них откровенный разговор равного с равным, он мог бы высказать Костикову несколько разумных мыслей, основанных на собственных наблюдениях и впечатлениях. Но поскольку их диалог больше походил на монолог, он предпочитал отмалчиваться.
Похоже, этот стервец зря времени не терял, поворачиваясь с боку на бок, Костиков старался поудобнее расположить свое брюхо, провисавшее на ноги и вызывавшее одышку. Вырвал из Интернета похабную картинку, а теперь заявился ко мне и шантажирует, требует личной встречи.
Он неожиданно резво подался вперед, будто хотел вслух произнести новую мысль. Сопоставив известные ему факты, он понял, что поторопился и допустил большую оплошность, выставив за дверь Самойлова.
Удивительно, но Скворцов в этот момент думал о том же. Услышав об адвокате Панкрата, он сразу сообразил, что, приди он сюда часом раньше, возможно, и удалось бы заполучить бумаги, которые генерал Лимонов окрестил «тройственным пактом». Теперь же Костиков вряд ли захочет добровольно отдать едва ли не единственный свой козырь.
Костиков понимал, что теперь ему проще позвонить и согласиться на встречу с Панкратом, заключить с ним сделку, и тогда они поделят между собой власть в области. Ему уже осточертели бесконечные нервотрепки, сплошные волнения и переживания. Он жаждал спокойствия и тишины. Он был готов отказаться от всех высоких должностей, самых выгодных и прибыльных контрактов, если бы знал, что получит гарантированный ежемесячный доход и юридическую! неприкосновенность. Он прекрасно осознавал, I что ни Осиновскому, ни Лимонову, ни Валдаю! нет до него никакого дела. Каждый из них имел собственный интерес в той сложной политической игре, в которую Костиков ввязался по своей глупости.
Значит, Лимонову понадобился «тройственный пакт»? Костиков вспомнил об основной цели, с которой Скворцов прилетел в Челябинск.
Это конфиденциальный разговор, ответил Скворцов. Желательно, чтобы он происходил вне этих стен.
Опасаетесь, что у них есть уши? Впервые за весь разговор на лице Костикова появилась непринужденная улыбка. Что ж, будь по-вашему.
Он поднялся и прошел к письменному столу. Скворцов внимательно следил за его действиями. Костиков взял со стола связку ключей, не спеша подошел к одному из шкафов, раздвинул папки, за которыми оказался потайной сейф. Он открыл его, извлек две тощие папки, а затем повторил проделанные операции в обратном порядке. Скворцов догадался, что это и есть те самые документы, о которых шла речь. Он надеялся, что сейчас бумаги окажутся в его руках и он спокойно сможет вернуться в Москву.
Но Костиков не торопился передавать документы. Он снова вернулся к столу, сунул папки в кейс и обратился к Скворцову.
Вы где остановились?
В гостинице, ответил Скворцов, не отрывая взгляда от кейса.
Когда собираетесь назад?
Виктор Владимирович просил не задерживаться, поэтому как можно быстрее.
«Похоже, Витьке сильно припекло, раз его гонец так спешит вернуться обратно. Он и думать забыл о нашем деле, он больше печется о своей собственной шкуре», подумал Костиков, а вслух произнес:
Тогда предлагаю следующее. Сейчас отправимся в мой загородный дом, поужинаем, поговорим о делах, а вечером мои водитель доставит вас в гостиницу.
Скворцов ничего не ответил, но понял, что придется пойти другим путем или, как любил выражаться его шеф, действовать «по красному коду».
Скворцов нехотя подчинился Костикову. Они покинули здание, когда еще было далеко до вечерних сумерек. Над городом сгустились плотные дождевые облака, и автомобили двигались по улицам с зажженными фарами.
Как только серебристый джип «ниссан-пат рол» отъехал от здания, опытный глаз Скворцове, обнаружил, что за ними увязался темный джип «чероки». Он держался почти рядом. В транспортном потоке городской улицы их разделяли то рейсовый автобус, то какой-нибудь автомобиль Когда же пошли городские окраины, то преследователь и вовсе отстал.
Скворцов сидел рядом с водителем, без всяких подозрений поглядывая в правое боковое зеркало заднего вида. Сначала он наблюдал за происходящим лишь в силу профессиональной привычки. Но когда тот же джип снова вынырнул рядом с ними из потока автомобилей уже на окраине города, он стал осторожно присматриваться.
Олег Геннадьевич, вас сопровождает личная охрана? спросил Скворцов.
О чем вы говорите? У меня нет охраны. Кроме вот Сергея, Костиков вспомнил о своем водителе. А что такое? Почему вы заговорили вдруг об охране?
Потому что за нами, похоже, следят, объяснил Скворцов.
После этих слов водителькрепкий парень лет двадцати семитоже стал посматривать в зеркало заднего вида. Да и сам Костиков не удержался от искушения.
Что вы только могли увидеть в этой неразберихе? Лично я ничего не вижу, кроме мельтешащих светлых точек, сказал он.
Нет, Олег Геннадьевич, за нами действительно хвост, подтвердил водитель. Если хотите, можем проверить.
Да господи, перестаньте! Что вы в самом деле? Первый раз едем этой дорогой, что ли? Кому мы нужны?
Не забывайте, сегодня вы выставили за дверь адвоката своего конкурента, напомнил Скворцов то, о чем Костиков старался не думать. Сергей, постарайся ехать не слишком быстро, обратился он к водителю.
Водитель прислушался к совету, сбросил скорость и поехал медленнее.
Похоже, это тот самый джип «чероки», который отъехал от вашего офиса сразу за нами, сделал вывод Скворцов.
Какая разница, что за автомобиль едет за нами«чероки» или «Жигули»?
Не скажите, Олег Геннадьевич, ответил водитель. Если это «чероки», то наверняка за нами следит Панкрат.
Но с какой стати это должен быть Панкрат, пропади он пропадом?
Один из головорезов Панкрата катается на джипе «чероки» темно-фиолетового цвета, заметил водитель.
До Градского Прииска, где находился загородный дом Костикова, оставалось не более трех километров. Поток автомобилей в одном и втором направлении поредел, а вскоре трасса и вовсе опустела. На ней оставались «ниссан-патрол», «чероки» и еще три-четыре легковых автомобиля, двигавшихся в том же направлении. Костиков, с трудом повернув шею, не отрывал взгляда от двух светящихся точек на трассе, следовавших за ними.