Такие офицеры, как майор Рубцов, нужны были и новой российской армии. Но дело в том, что сама система не терпит таких людей, выталкивает их на периферию, а иногда и просто уничтожает. Системе нужны те, кто приходит выслужиться, а не служить, делать военную карьеру, а не защищать Родину. Поэтому Борис Рубцов и ему подобные оказались не у дел, вышли в отставку и по-разному прожигали свой войсковой талант. Они многое умели, на многое были способны, но так и не смогли устроиться в мирной жизни. Невостребованность привела одних в криминальный мир, другихна задворки общества, третьихв психолечебницы. И лишь немногие смогли создать свой быт и спокойную семейную жизнь.
Рубцов не подходил ни под одну из перечисленных категорий. Он не стал членом бандитской группировки, не превратился в бомжа и не попал в психбольницу. Но он не наладил свой быт и не обзавелся семьей. Лимонов это хорошо знал, потому что спустя двенадцать лет неожиданно встретил Рубцова на Кавказе, во время чеченских событий. Та встреча была короткой, и Лимонову так и не удалось узнать подробности из жизни Рубцова. Он сделал тогда единственный подходящий вывод, что Комбат превратился в наемника. И, похоже, тогдашнее его предположение теперь подтверждается самым непосредственным образом.
Что Комбат справится с заданием, у Лимонова не было ни тени сомнения. Но у него не выходило из головы, почему Комбат вдруг будет работать на Валдая. Они ведь совершенно разные люди. Какая между ними связь? Неужели Валдай знает о Комбате нечто такое, чего не знает он, генерал юстиции? Памятуя о прошлом Комбата-наемника, Лимонов решил, что нельзя исключать варианта работы за большие деньги. Ведь Костиков, судя по его словам, обещал Валдаю за работу солидную сумму, причем половину этой суммы он уже уплатил.
Итак, Олег, ты свалил бремя ответственности на криминального авторитета и сейчас отправляешься в Челябинск, где и будешь дожидаться результатов? после длительной паузы произнес генерал.
Эти слова заставили Костикова поежиться, словно волна лихорадочного озноба прокатилась по телу.
Видеокассету ты тоже оставил ему, в том же тоне продолжал Лимонов. Теперь у тебя на руках не осталось никаких страховок.
Почему же? В почтовом конверте вместе с кассетой было вот это
Костиков открыл кейс, вынул и протянул ту самую записку, которая так развеселила Валдая. Лимонов внимательно прочитал записку: «Мудаку, который мнит себя губернатором. Если ты не снимешь свою кандидатуру, еще три подобных сувенира покажут по центральным телеканалам. Доброжелатели».
Если это не пустые угрозы, то дело может иметь далеко идущие последствия, заметил Лимонов.
Знаешь, Валдай сказал мне то же самоеКостиков сообщил это для самоуспокоения. Однако какого-то конкретного практического значения этот вывод ни для него, ни тем более для Лимонова не имел. Что еще ты можешь сказать о записке?
Обыкновенный лист бумаги стандартного формата для принтерной печати, ответил Лимонов.
Послушай, Вик, обратился к нему Костиков так, как называл его еще в студенчестве, а если попробовать проверить листок на отпечатки пальцев?
Сколько человек держало его в своих руках?
Кроме нас двоих, только Сазонов и Валдай.
Сазонов Это глава твоего избирательного штаба?
Он самый, ответил Костиков.
Надежный человек?
До сих порда.
Оставь письмо мне, посмотрю, что из него можно выжать, сказал Лимонов.
Костиков тут же кивнул.
А конверт? спросил Лимонов.
Конверт? Какой конверт? переспросил Костиков.
Ты сказал, что послание и кассета были в конверте, не так ли? сказал Лимонов.
Ах да, я совершенно забыл, спохватился Костиков. Он снова открыл кейс, быстро отыскал объемный конверт желтого цвета и протянул Лимонову. Возможно, что они находятся не там, откуда был послан конверт, сказал он, глядя, как Лимонов принялся рассматривать отправительные штемпеля.
Да, вполне возможно, согласно кивнул Лимонов и положил конверт туда же, куда и послание.
Теперь, Вик, ты знаешь причину моего приезда в Москву, сказал Костиков. Если из всех моих стараний ничего не выйдет, придется подчиниться и снять свою кандидатуру с выборов.
Лимонов не на шутку заволновался. Тот, кто был знаком с ним близко, знал, что сильное нервное волнение Лимонова выражалось в курении. В спокойной обстановке он почти никогда не курил. Но как только начинал волноваться, тут же брал в руки сигарету. И чем сильнее было волнение, тем чаще он курил. По этой причине в его рабочем кабинете, городской квартире и загородном доме всегда была пачка сигарет. Даже личный водитель, зная подобную черту в характере своего шефа, на всякий случай держал в бардачке служебного автомобиля пачку сигарет.
Удивительно, но при всем своем волнении Лимонов никогда не терял контроль над ситуацией.
Мы с тобой знаем друг друга тысячу лет, и мое желание помочь тебе совершенно искреннее, сказал Лимонов. Жаль, что ты счел приемлемым обратиться не ко мне, а к Валдаю.
Все, что в моих силах, сделаю, продолжил он, покачивая желтым почтовым конвертом, в который начал вкладывать записку с угрозами. Остальное будет зависеть не от меня.
Последнюю фразу Лимонов произнес с загадочной многозначительностью. Трудно было понять, то ли он намекает на Валдая, то ли на Комбата, то ли на самого Костикова.
Ты о чем? сбитый с толку мудрым изречением, спросил Костиков.
О том, что ни моя служебная должность, ни мои личные связи не помогут избежать тебе краха в случае, если Валдай и нанятый им человек провалят дело, пояснил Лимонов.
Костиков лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Возможно, он и в самом деле поступил неосторожно. Еще в первые годы новой политической ситуации в стране, накануне распада огромной социалистической империи, когда он задумал оставить юридическую карьеру и податься в большой бизнес, он предусмотрительно обзавелся несколькими фальшивыми паспортами. Теперь по одному из них, на имя Свиридова Геннадия Олеговича, Костиков прилетел в Москву. Прилетел для того, чтобы попросить помощи не у Бориса Осиновскогоизвестного олигарха и основного спонсора своей предвыборной кампании, и не у Виктора Лимоновагенерала юстиции и своего старинного приятеля, а у Паши Валдаякрупного авторитета, известного в криминальном мире третейского судьи.
Да, он должен был посоветоваться с Лимоновым. Кроме старинных приятельских отношений, тот имел личную заинтересованность в его победе на губернаторских выборах. Но Костиков этого не сделал. Встретившись с Лимоновым в аэропорту и рассказав о своей проблеме, Костиков понял, что Валдай в этом деле может оказаться посторонним человеком. Но он уже был не в силах повернуть все назад. Известный криминальный авторитет, имевший сильное влияние в определенных кругах, был посвящен в хитросплетения предвыборной кампании.
Ты говорил, что за тобой следили, напомнил Лимонов. За тобой в самом деле следили?
Да, ответил Костиков.
Кто?
Понятия не имею, вытирая обильный пот с лица, ответил Костиков. Я встречался с Валдаем в ночном клубе. По-моему, «Пеликан». После нашего разговора подошел один из его мордоворотов и сказал, что возле клуба вертится парень. Но Валдай заявил, что это его проблема. Меня же усадили в автомобиль и доставили сюда, в аэропорт. С тех пор я никого не видел.
Ты плохой кандидат в секретные агенты, Олег, с нескрываемой иронией заметил Лимонов.
Почему?
Потому что уже более часа за тобой следит мой человек. Бьюсь об заклад, что ты и не подозревал.
Ты прав, я действительно не догадывался, пробормотал Костиков. Он стал вертеться по сторонам, вглядываясь в лица совершенно незнакомых ему людей.
Зря стараешься, тебе ни за что его не вычислить, уверил его Лимонов. Мои ребята работают профессионально. У них есть то, чего нет у тебя, чутье.
В другом месте и при иных обстоятельствах Костиков, может, и обиделся бы. Но теперь он принимал все как должное. Он соглашался с Лимоновым, полагаясь на его профессионализм.
А за тобой могли следить из Челябинска? спросил Лимонов.
Раньше я ответил бы «нет», но теперь я даже не знаю, что сказать, ответил Костиков, растерянно пожимая плечами. Он вспомнил, что на похожий вопрос уже отвечал Валдаю, но на этот раз решил не упоминать криминального авторитета при Лимонове. Кроме того, я ведь летел не из Челябинска, а из Екатеринбурга.
Я знаю.
В этот момент по громкоговорителю объявили посадку на авиарейс до Екатеринбурга.
Мне пора, спохватился Костиков.
Он чувствовал, что между ним и Лимоновым многое осталось недосказанным. Он не хотел улетать из Москвы с ощущением вины перед старинным приятелем. Костиков неподвижно стоял перед Лимоновым, словно ждал от него не то благословения, не то прощения за все свои оплошности.
Но он не дождался ни того, ни другого.
Что ж, иди, раз пора, сказал ему напоследок Лимонов.
Скрестив руки на груди, в одной из которых держал желтый почтовый пакет, он всем своим видом показывал, что не собирается провожать Костикова. Тот еще некоторое время колебался, а затем протянул руку и нерешительно произнес:
Пора прощаться. Бывай, Вик.
В голосе Костикова снова появились нотки обреченности. Он как будто хотел вызвать у Лимонова жалость и сочувствие. Можно было подумать, что он собирается не в Екатеринбург, а на ПМЖ за границу.
Бывай, Олег, спокойно и без всяких эмоций сказал Лимонов, ответив крепким рукопожатием.
Костиков повернулся и стал медленно удаляться. Лимонов тут же сделал знак Скворцову проводить его. Сам он остался на прежнем месте, взглядом провожая старого приятеля. Ему было невдомек, что виделся он с ним последний раз в своей жизни.
Ноя провели к Валдаю в тот самый кабинет, где всего несколько минут назад побывал Костиков. Когда его ввели, Валдай стоял у окна спиной к входной двери, потягивал из фужера коньяк, наслаждаясь напитком и видом на город. Будто в ожидании особого приглашения, Ной остановился на пороге. За его спиной неотлучно находились те двое, что привели его с улицы.
Быстро, одними глазами Ной осмотрел комнату. И само помещение, и с особым шиком подобранная обстановка, и двое парней за его спиной свидетельствовали о том, что парень оказался у влиятельного человека. Но кто этот человек, ему еще предстояло узнать.
Тем временем Валдай не спешил заводить с ним знакомство. Некоторое время он с удовольствием пил коньяк и смотрел в окно.
Наконец Ной не выдержал.
Я не понимаю, по какому праву меня схватили и притащили сюда? задал он вопрос и тут же ощутил, как чья-то тяжелая и крепкая рука легла на его правое плечо.
Ной повернул голову. Это был крепыш с угрюмой физиономией. Всем своим видом он приказывал парню замолчать. Он так сильно сжал ему шейную мышцу, что Ной ощутил, как немеет его правая рука. И хотя Ной прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, он все же попытался вывернуться. Однако крепыш перехватил его левую руку и, не прилагая особых усилий, так сдавил запястье, что Ной посчитал за лучшее не сопротивляться.
Ну все, все, перестань, я сдался, внезапно охрипшим голосом произнес Ной.
Несмотря на подобные заверения, крепыш своими тисками-руками продолжал сжимать ему шейную мышцу и запястье.
Валдай тем временем отошел от окна, взял со стола пачку сигарет «Camel», вынул из нее одну, опустился в кожаное кресло, помял сигарету в руке и наконец закурил. За все это время он ни разу не взглянул на молодого человека, которого его парни привели для разбирательства.
Ладно, Янычар, отпусти его, а то и в самом деле загнется раньше срока, распорядился Валдай, затягиваясь сигаретой и выпуская носом две струйки дыма.
Крепыш с угрюмой физиономией, которого незнакомец назвал турецким словом Янычар, подчинился. Он отпустил Ноя, и тот принялся потирать ладонями больные места.
Что, не нравится? продолжая дымить в пространство перед собой и не глядя на Ноя, произнес Валдай. Учти, Янычар и не на такое способен.
Он говорил совершенно спокойно, но от этого спокойствия веяло реальной угрозой. Ной вдруг подумал, что у него действительно нет никаких шансов выбраться отсюда живым, и невольно ощутил, как волна ледяного холода прокатилась по его спине. Не так-то просто было он бы справился с крепышом по кличке Янычар, а таких, как Янычар, за входной дверью было еще человек пятьсемь, не меньше.
Так что давай, ушастый, сливай своего пахана, потребовал Валдай.
Ной догадался, что незнакомец имеет некоторое отношение к криминальному миру. Подобный сленг был хорошо знаком парню. Но он не торопился бросаться в ноги этому щуплому русоволосому человеку со смуглой кожей и молить его о пощаде. От необдуманного поступка его удерживал страх возможного наказания со стороны Панкрата. Он решил, что лучше продолжить начатую игру и остаться в роли обычного прохожего, схваченного по чистой случайности.
Я не понимаю, чего вы от меня хотите? ответил он, стараясь как можно более натурально изобразить полное неведение.
Впервые за время разговора Валдай обернулся и посмотрел на Ноя. Встретив пронзительный взгляд светло-серых глаз незнакомца, Ной ощутил безжалостный холод. Комок подступил у него к горлу и перехватил дыхание. Парень весь насторожился, невольно подался назад, но натолкнулся на Янычара. Преданный слуга и телохранитель Валдая крепостной стеной встал на его пути. Решительный взгляд Янычара свидетельствовал о том, что он готов по одному движению руки хозяина свернуть шею пришельцу.
Учти, ушастый, я никому не повторяю дважды, со строгим видом предупредил Валдай, дирижируя при этом указательным и средним пальцами правой руки, между которыми была зажата сигарета.
Послушайте
Заткнись! рявкнул на него Валдай, не позволив произнести ни одного слова.
Он резко выпрямился, поднявшись с кожаного кресла, быстро приблизился и оказался рядом с ним. Только теперь Ной обратил внимание на то, что он был ниже среднего роста и ему приходилось смотреть снизу вверх. Про себя он не преминул отметить, что у собеседника намного больше седых волос, чем это показалось при беглом взгляде, а власть этого человека, скорее всего, безгранична.
Запомни, ушастый, ты здесь не затем, чтобы тебя выслушивали. Холодный зловещий блеск в глазах низкорослого не сулил Ною ничего хорошего. Ты здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы, которые я никому и никогда не повторяю дважды.
Неизвестно откуда в руках незнакомца появился пистолет, и его ствол уткнулся Ною прямо в нос.
Парень услышал запах порохового нагара и подумал, что так пахнет смерть. Сердце в груди бешено заколотилось. Он невольно подался назад, но оказался в руках Янычара, сжатый за плечи крепкими, стальными клещами. Мозг лихорадочно работал только над одной-единственной мысльюо спасении.
Ной был не из робкого десятка. Даже в этой, казалось бы, совершенно безвыходной ситуации он прекрасно понимал, что может рискнуть. Несмотря на могучий рост и стальные мускулы, Янычар не представлялся ему таким уж непреодолимым препятствием. Для подобного случая Ной всегда имел в запасе пару специфических приемов. Так что он мог вполне освободиться от своего настойчивого опекуна, а затем атаковать его хозяина. При хорошем раскладе Ной мог бы завладеть пистолетом и вооружиться против них обоих. Но он понимал, что кроме этих двоих есть еще и другие, которые стоят за дверью. Если он не ошибся и правильно определил статус низкорослого собеседника, это был крутой бугор. И в таком случае у него под рукой имеется по меньшей мере человек десять. В обойме же пистолета, если это была не «кукла», не больше пяти-семи патронов. Поэтому, взвесив все «за» и «против», он отказался от риска. Разум возобладал над эмоциями.
Валдай пристально посмотрел в глаза парню. Словно угадав ход его мыслей, он приставил пистолет ко лбу Ноя.
Чувствуешь запах? с наглой ухмылкой произнес он. Это пороховой нагар. Буквально вчера из этой пушки вылетела такая маленькая мушка и проделала дырочку во лбу одного чурбана. Совсем небольшую такую дырочку. Но знаешь, ее уже никто не сумел залатать, и бедняга отдал концы Не заставляй меня повторять тот же эксперимент с тобой, грозно предупредил Валдай, снял пистолет с предохранителя и взвел курок.
Неожиданно громкий щелчок курка заставил парня невольно вздрогнуть. Холодный пот выступил у него на лбу, от лица отхлынула кровь, а из груди вырывалось частое дыхание. Он понял, что дальнейшие препирательства не имеют никакого смысла. Этот авторитетный фраер и его мордовороты запросто убьют его здесь, за две тысячи километров от дома, а труп сбросят в какой-нибудь мусоровоз. Подобная перспектива никак не улыбалась Ною.