Он лежал и просчитывал ситуацию: пугаться не было времени. Скорее всегоснайпер, больше некому. Он, Сырцов, сейчас за тахтойвне поля его зрения через оптический прицел. Он упал почти одновременно с выстрелом. Вопрос: определил ли стрелок малый несинхрон в падении и выстреле? Если не определил, то мгновенно собрал удочки и смотался. А если определил, то затаился и проверочно ожидает: не оживет ли кто в столь удобно освещенной однокомнатной квартире.
Что ж, пришлось ждать и Сырцову. Ждал не без пользы: теперь он прикидывал траекторию полета пули. Откуда? Скорее всего из здания бывшего СЭВа, ныне мэрии. Ничего себе местечко выбрал стрелок. Сидел, значит, где-нибудь в тихом закутке и через оптический прицел наблюдал, как Сырцов и Светлана предавались любви. Занятие для онаниста. Поонанировал, дождался, когда уйдет Светлана, и спокойненько выстрелил. Вот тебе и онанист.
Сырцов определил для себя возможность скрытого маршрута и осторожно пополз в коридор. На ящике для обуви лежал конверт с многострадальными баксами. Сырцов взъярился неизвестно почему, выматерился вслух, почувствовал облегчение и пополз дальше, на кухню.
На кухне свет включен не был, и он встал на ноги, освобождаясь от унижения и глубоко спрятанного ужаса.
Через кухонное окно внимательно рассмотрел здание мэрии. Там кое-где горел свет, но стекла верхних этажей были черны.Сырцов принялся было отыскивать раскрытое окно, но тотчас понял бессмысленность своей затеи: окна в мэрии, как обычно, были закрыты наглухо, да и что мешало стрелку пальнуть через стекло?
Еще ждать. Не менее получаса. Ни с того ни с сего мелко задрожал желудок. Ишь какой нервный. Сырцов открыл холодильник, вытащил непочатую бутылку «Смирновской», отвинтил ей голову и, взяв из сушилки чайную чашку, наполнил ее до краев. Влил в себя всю, не закусывая. Желудок утихомирил, но кожа пошла мелкими мурашками. И тут только Сырцов осознал, что он голый, абсолютно голый, как Адам в раю. И не оденешься: шкаф в освещенной комнате. Стал было мерзнуть, но принял еще чашку и согрелся. С теплом пришла и хмельная беззаботность. Ухмыляясь, пополз в комнату. Лежа на полу, открыл шкаф. Под прикрытием дверцы поднялся и придирчиво выбрал себе подходящий наряд. Уже хихикая, пополз обратно на кухню, положив вешалку с пиджаком и брюками себе на спину. Бельевой комод находился в коридоре. Он выбрал рубашку, вынул исподнее и носки. В кухне не торопясь оделся и сел за столждал контрольного срока. Хотелось выпить самую малость, но сдержался, знал: где одна самая малость, там и вторая и третья... А ему, нетрезвому, придется сесть за руль. Хотя разницымного ты выпил или мало,если остановят гаишники, нет никакой: все равно за рулем водитель в состоянии алкогольного опьянения, но для дела лучше, когда ты выпил мало,меньше шансов разбиться.
Глава 22
Душная ночьпротивоестественна, она вне законов среднерусского природного бытия. Казалось, некий зловредно руководимый недобрыми силами механизм накачивал плотный жаркий воздух в огражденное забором пространство смирновской дачи. Накачивал непонятным образом, ибо движения воздуха не было. Была неподвижная раскаленность всего вокруг, как на чердаке в солнечный полдень. Чувствуя эту противоестественность, взбесилась насекомая живность, беспорядочно мечась по саду. Обнаруживала она свою видимость только тогда, когда сталкивалась с бледными лицами двух человеческих существ, сидевших на садовой скамейке. Поймав за ухом очередного мотылька, Смирнов спросил:
Все? Ничего не упустил?
Вроде все,подумав, решил Сырцов. Хотел было дать кое-какие пояснения, но спохватился вовремя: не имело смысла отвлекать Деда от размышлений, которым он предался, тупо глядя выпученными глазами прямо перед собой.
Но Лидия Сергеевна отвлекла и Деда и его, полушепотом крикнув с террасы:
Посовещались?
Эге,не изменяя выражения на лице и мало чего соображая в данной реальной жизни, бессознательно откликнулся Дед и повторил:Эге.
Лидия Сергеевна спустилась по ступенькам и осторожно, как слепая (и была сейчас слепая, войдя во тьму со света), пошла к ним по тропинке, неся перед собой нечто на тарелке. Подошла, села между ними и сказала:
Я Жоре выпить принесла.
Все-то ты понимаешь, Лидка!отвлекшись от дум, иронически восхитился Смирнов.И сколько, ты полагаешь, ему необходимо для успокоения?
Сколько же, сколько обычно и тебе,почти полный стакан.
Я тоже очень взволнован,быстро сообщил Смирнов.
Но не так, как Жора,возразила Лидия Сергеевна.Емустакан, теберюмку.
Дискуссия,сообразил Сырцов.А может, я и не хочу?
Тогда я пойду!радостно воскликнула Лидия Сергеевна и встала.
Смирнов ухватил ее за талию, насильно усаживая и одновременно объясняя:
Шуток не понимаешь или придуриваешься? Жора пошутил. Ты пошутил, Жора?
Поспешно закивав, Сырцов подтвердил:
Пошутил, Лидия Сергеевна.
Шути любя, но не люби шутя,пригрозил ему на всякий случай афоризмом с открытки, где обычно изображались чудесная любовная парочка и голубки, Смирнов и, покорно взяв с тарелки предназначенную ему рюмку, присоветовал:Бери, пока дают.
Сырцов взял стакан, и они одновременно и до конца выпили.
Бутерброды возьмите,приказала Лидия Сергеевна, и они, схватив по бутерброду, зажевали, звучно чавкая.
Лидия Сергеевна вздохнула.
Нет, мое делобезнадежное дело. Беззвучно есть мне вас не научить никогда.
Давай все же попробуем,предложил Смирнов.Ты нам по второй поднесешь, а мы попытаемся на этот раз закусить беззвучно.
Это если рассматривать еду только как закуску. А я вам просто еще по бутерброду принесу.
Просто по бутерброду не надо,твердо сказал Смирнов и поспешно посоветовался задним числом:Ты как, Жора?
Якак начальство,дипломатично откликнулся Сырцов. Кто тут начальствоподи разберись. Пусть два полковника сами разбираются. Смирнов же твердо знал, кто тут начальство, и мгновенно закрепил успех:
Лидок, ты проиграла. Счет дваодин в нашу пользу. Быстренько сообрази нам по второй.
Лидия Сергеевна засмеялась и, встав, пошла к террасе, на ходу отбивая ногтями по тарелке четкий ритм походного марша. Она поднялась по ступенькам и страшно удивилась, увидев в дверях дома бодрствующую Ксению.
Ты почему не спишь?
От духоты проснулась, Лидия Сергеевна. Проснулась, а вы в саду о чем-то беседуете. Интересно же!Ксения на секунду энергично зажмурилась, освобождаясь от остатков сна, и невиновато улыбнулась, зная, что ее здесь любят. Она была в том же наряде, в котором ее в первый раз встретил Сырцов: майка, шорты, босые ноги. Сырцов и Смирнов видели ее со скамейки.
Я сейчас Георгию и Александру Ивановичу водочки поднесу. А нам с тобой бутылочку «саперави» прихвачу,пообещала Лидия Сергеевна.Идет?
Идет,тревожно согласилась Ксения и спросила:Что-нибудь случилось?
Ничего.Лидия Сергеевна сделала удивленные глаза.Просто Жора заскочил на огонек, вот и все.
Просто заскочил в три часа ночи,усомнилась Ксения.Все-таки что-то случилось, но вы ни за что не скажете что.Она стремительно поцеловала Лидию Сергеевну в щеку и призналась:Я вас очень люблю, мадам.
И я вас, мадемуазель,сказала Лидия Сергеевна и отправилась в глубь дома, к неиссякаемым источникам.
Ксения вошла во тьму и растерянно поинтересовалась: -Где вы, доблестные мужчины?
На скамейке, где же нам быть?ворчливо откликнулся Дед. Ксения незряче подошла, а потом, разглядев смутную парочку, рухнула на траву у их ног. После небольшой паузы Дед продолжил ворчание:И чего тебе, дурында, не спится?
Дурынде не спится оттого, что ей жарко,объяснила Ксения.
Не спится, няня: здесь так душно!своеобразно процитировал «Онегина» Георгий Сырцов.
Ксения тотчас ответила:
Лидия Сергеевна не дает. Как живете, Георгий?
На такой вопрос Сырцов всегда отвечал одинаково:
Замечательно. А вы, Ксения?
А я еще лучше.
Вернулась Лидия Сергеевна. Уже с подносом. Поставила поднос на скамейку между Смирновым и Сырцовым, а сама уселась на траву рядом с Ксенией.
Там на подносе штопор. Открой нам бутылочку, Саша,распорядилась она.
А зачем штопор?выразил недоумение Смирнов и зубами хищно сорвал с горла бутылки твердую, как жесть, хлорвиниловую покрышку.
Зубы пожалейте,взмолилась Ксения.
А чего их жалеть? Они же искусственные,резонно возразил дед и двумя точными ударами ладони о дно бутылки виртуозно выбил пробку.Подставляйте стаканы, прелестные дамы.
Дамы придвинулись к нему и подставили стаканы. Боевой полковник разливал по-солдатскина щелк. Три щелчкаодин стакан, три щелчкадругой. Готово. Дамы придирчиво рассматривали черное вино в стаканах на свет террасной лампы. Придраться было не к чему: дозы были идеально равны и приемлемы для дамкаждой чуть больше половины стакана.
Можно, я тост скажу?вдруг попросила Ксения.
Валяй, дочурка,милостиво разрешил Смирнов.Скорее всего, нас с Лидкой хвалить будешь, а это ой как приятно!
Хорошо, что темно,начала Ксения.И я не буду стесняться. Дорогие мои Лидия Сергеевна, Александр Иванович и Георгий...
А Георгий-то при чем?ревниво перебил Дед.--Ты нас с Лидкой хвали.
Вы нарочно хотите меня сбить,уличила Ксения Деда,а я не собьюсь! Я попала в этот дом от безысходности, оттого, что мне некуда было деться. Я вошла сюда, растопырив все колючки, как сжавшийся в комок от страха еж. Но вы их и не заметили, и их не стало. Они исчезли куда-то. Что вы со мной сделали, Лидия Сергеевна и Александр Иванович? Почему получилось так, что я не ощущаю себя чьим-то бременем, чьей-то непосильной ношей, которой я всю жизнь была для родителей, для учителей, для друзей даже? Как вам удалось сделать гак, что я никому не в тягость, а даже приношу вам некоторую радость своим существованием рядом с вами? У вас я впервые в жизни свободна и поняла счастье свободы. Вы этого добились, мои родные! Какя не знаю, может, вы волшебники? А может, просто очень хорошие люди, с которыми я встретилась в первый раз на своем уже немаленьком веку?-Все пройдет, пройдут и эти дни с вами, но они останутся со мной навсегда. Самыми счастливыми днями. Я хочу выпить за вас, Александр Иванович, за вас, Лидия Сергеевна, за то, чтобы ваше совместное счастье на этой земле было бесконечно. Я пью за вас, Георгий, за то, что вы для меня сделали, приведя в этот дом.
Ксения быстро, как жаждущая в пустыне, опорожнила свой стакан, бросила его на траву и смотрела, как спокойно выпивали остальные. Приняв микроскопическую для себя дозу из рюмки, Смирнов, нарочито крякнув, деловито осведомился:
Целоваться будем, Ксюшка?
Ксения бросилась к нему, обняла за шею, трижды поцеловала и огорчилась:
Уже небритый.
Еще небритый,поправил Смирнов и внес уточнения в дальнейший репертуар:Жена моя перед Богом и людьми! Я ответный тост желаю произнести. Наполним бокалы, а? Содвинем их разом, а?
Ксения взъерошила редкие волосы на его голове и вернулась к Лидии Сергеевне, на траву. А Лидия Сергеевна, обняв ее, сказала мужу:
Тебе Георгий отольет. Он только пригубил свой стакан.
Сырцов действительно только пригубил. Щедрой рукой наливая молодому и здоровому, Лидия Сергеевна не могла знать, что молодой и здоровый крепко заправился еще в своем доме. Со страха. И с первого стакана здесь явственно поплыл. Неверной рукой Сырцов с готовностью плеснул в рюмку Смирнова.
Не обольщайся на наш счет, девица Ксения,негромко заговорил Смирнов.Мыкак все старики на белом свете. Вздорные, раздражительные, вечно недовольные всем в нынешней жизни только потому, что она пришлась на наш закат. Появилась ты, и мы, чтобы тебе понравиться, прикинулись умными, веселыми, добрыми и разыгрались так, что перестали понимать, где собственно мы, а где персонажи, которых мы изображаем. И знаешь, оказалось, что быть умным, веселым и добрым не только для окружающих, но и для себявесьма приятное занятие. Так что твое появление здесьблагодарное для нас. За тебя, дочка.
Выпили. Ксения вдруг хлюпнула носом и мелко-мелко заикала: рыдала умилительно и благодарно. Лидия Сергеевна решительно повалила ее на траву и принялась щекотать. Ксения всхлипывала, взрывами смеялась, утирала слезы и отбивалась. Отбилась, села в траве. Уже не рыдала, не смеялась, а только отбивалась. Отбилась, села в траве. Уже не рыдала, не смеялась, а только икала. Смирнов плеснул вина в стакан, протянул ей и посоветовал:
Выпей и замри. Пройдет.
Она выпила, замерла исо сжатым ртомвыпученными глазами стала поочередно всех рассматривать. Не дыша. Наконец терпеть стало невмочь, и она, шумно втянув воздух, прислушалась к себе.
Не икаю!обрадовалась она.Господи, какое счастье!
А теперьвсем спать,строго приказала Лидия Сергеевна и объяснила, почему всем сейчас же следовало ложиться спать:Все равно лучше не будет.
Сырцову поставили раскладушку в комнате Смирнова. Сидя на своих лежаках, они лениво раздевались.
Бессмыслица,ни с того ни с сего брякнул Смирнов, по-армейски тщательно складывая портки.
Вы о чем, Александр Иванович?спросил Сырцов.
Выстрел. Выстрел в тебя на данном этапеполная бессмыслица.
Не в лад, не в склад, размышляя о своем, Сырцов произнес:
Если началась снайперская охота за мной, они рано или поздно прикончат меня. Такие вот пироги.
Рассуждалось об этом свободно, потому что он был сильно выпивши.
Не нужно им сейчас на тебя охотиться, не нужно!
Но ведь охотятся!
Дурацкий, нервный выстрел. Но отчего?Смирнова всегда раздражали непонятные ему действия и поступки.
Не отчего, а для чего. Чтобы меня порешить,продолжал жалеть себя Сырцов. Он тоже снял штаны и любовно разглядывал свои белые колени.
Ну какой же ты зануда!изумился Смирнов.
Зануда не зануда, а помирать все равно не хочу,нетрезво пробурчал Сырцов.Жить, вы даже представить себе не можете, как хочется!
Почему не могу? Очень даже могу. Самому хочется. А ты вроде сильно закосел, Жора?
Поплыл слегка,признался Сырцов.
Тогда давай спать.
Что делать будем, Александр Иванович?
Я же сказал: спать.
А вообще?
С утра все по полочкам разложим. Спи давай.
Уже утро.
И впрямь утро. Окно безудержно и заметно на глаз светлело. Наваливался всепоглощающий летний рассвет.
Глава 23
Он опоздал. Вернее, они с Дедом опоздали. У подъезда дома на Краснобогатырской столпился служебный транспорт: милицейская «Волга», милицейский «рафик», «скорая помощь». Все, конечно, может бытьбытовая драка, падение с крыши, ограбление, но Сырцов твердо уже знал для себя, что именно произошло в этом подъезде. И даже в какой квартире.
Необычное столпотворение у подъезда он заметил издали и поэтому, не останавливаясь, проследовал на «девятке» мимо, сделав зигзаг по причудливому периметру этого гигантского дома. В зеркало заднего обзора он видел, что следом за ним во двор въехал микроавтобус телевизионщиков. Микроавтобус прибился к автомобильному стаду у подъезда, и из него вылезли хорошо известный по телеэкрану репортер с микрофоном и оператор с ручной камерой. Мигом осмотревшись, они ринулись в подъезд.
Встреча с подполковником Маховым не входила в планы Сырцова, и поэтому он решил наблюдать за происходящим с почтительного расстояния. Медленно катя, он выбирал точку, нашел, остановился и, не выходя из автомобиля, приступил к созерцанию. Хорошо бы, конечно, подойти к солидному кружку аборигенов, которых, несмотря на утренний час, собралось достаточно, подойти и послушать, о чем говорят записные ораторывсезнающие подъездные бабки. Но лучше не надо: был шанс наскочить на излишне мобильного сейчас Леонида. Сидеть надо в машине и тихо-тихо ждать, не высовываясь.
Ждал минут пятнадцать. Сначала появились санитары с носилками, на которых лежало нечто, покрытое служебной простыней. Кружок аборигенов мгновенно распался, превратившись в полудугу, охватившую заднюю часть «скорой помощи». Санитары отбрехивались и легко отпихивались от наседавших. Вышедший чуть позднее врач, судя по жестикуляции и артикуляции, просто-напросто матерно орал. Оторавшись, уселся рядом с водителем, и «скорая» уехала. Тогда и вышел Махов. Хвостом плелись за ним телевизионщики. По всему видно, он сказал им в последний раз «нет», отвернулся от них и внимательно, с профессиональной дотошностью, осмотрел двор. Сырцов инстинктивно откинулся от окна в глубь салона. Не заметил, придирчивый мент, да и вряд ли мог заметить Сырцова на таком расстоянии, не поворачивая головы, сказал что-то репортеру с микрофоном, сел в «Волгу» и укатил, слава Богу.