Удобно у Маркони было. И проверяться не надо: Марконя веселым всезнающим глазом всех, кого надо, проверит.
Бутылку шипучки, Марат Павлович,заказал Смирнов (хозяин, по причине особой важности первого гостя, обслуживал их столик самолично).
Успех?ненавязчиво поинтересовался Марконя.
Предчувствие успеха,уточнил Смирнов. И всеза баранкой.
Бутылку итальянского эрзаца шампанского Марконя открыл с шиком, не менее шикарно разлил по бокалам и удалился. Казарян брезгливо принюхалсяи задал риторический вопрос:
Зачем мне этот суррогат?
Но выпил вместе со всеми. Деликатно, с закрытым ртом, отрыгнув газ от шампанского, Смирнов объяснил причину появления итальянской бутылки.
Заказать-то что-нибудь надо было для приличия. А этосамое дешевое.
Скупой рыцарь,констатировал Кузьминский.
Никак не отреагировал на его выпад Дед. Заботы не те. Спросил Казаряна:
Как проверили?
По всем правилам. По-моему, все чисто в Могильцевском переулке.
Как понимать?недопонял Дед.
Ираида Андреевна живет в старом доходном доме в Могильцевском переулке, который чрезвычайно удобен для нашего прочеса. Час отработали. Все в порядке, Саня.
Квартира?
Отдельная трехкомнатная на четвертом этаже. Приживалка, сенбернар и три кошки.
Приживалка?
Я неточно выразился, секретарша она, ее племянница. Наша-то Ираидадоктор филологии, член-корреспондент Академии наук!
Замечательно,решил Смирнов.Теперь главное. Чтобы Ксения себя как можно аккуратнее вела. Вопросы ко мне имеются, робин гуды?
Один,сказал Сырцов.Что делать сегодняшней ночью?
Всем быть по домам на звонке. Я ночую у Спиридоновых. И спать, естественно.
Надоело заниматься обеспечением собственной безопасности, и Сырцов в открытую проник в свою берлогу. Пронесло.
Пить не хотелось, есть не хотелось, и он, предварительно выведя телефонный звонок на полную мощность, завалился спать и тут же заснул.
В час ночи задребезжал телефон. Сырцов для того, чтобы прийти в себя, выждал три трели, снял трубку и глянул на определитель номера. Звонили из телефона-автомата.
Слушаю,нарочито сонно откликнулся он.
Это ты, козел сексотский?спросил отвратительный баритон.
А дальше?поинтересовался Сырцов.
А дальшееще веселее. Слушай меня внимательно: два часа тому назад была похищена и упрятана в теплое местечко лучшая подруга Ксении Логуновой Любовь Ермилова. Пока ее не трогали во всех смыслах и не будут трогать ровно сутки при условии, что в течение этих суток ты, Сырцов, сообщишь Ксении Логуновой об этом похищении и дашь нам номер телефона, по которому мы могли бы связаться с Ксенией. Если эти наши скромные требования будут выполнены, то Любовь Ермилова будет выпущена на свободу в целости и сохранности. А если нет... что ж, ты волен поступать как тебе угодно, а мыкак нам удобно. Полная свобода, свобода всеобщей безответственности, так сказать. Наши контрольные звонки: в одиннадцать, в четырнадцать, в девятнадцать, в двадцать два и последнийровно в полночь. Звоним, естественно, тебе. Да, поговаривают, что ты к нашей Любе неровно дышишь. Это нас полностью устраивает. Ну, тщательнее пережевывай пищу, козлик, шарики будут круглее.
Немедленно, с криком «ай-ай-ай!» звонить Деду? А сам-то думать умеешь, Сырцов? Их план прост и точно рассчитан на характер Ксении. Если Ксения узнает, что жизнь Любы зависит только от нее, Ксении, она пойдет на любые их условия. Светлана сдает дочь? Или Светлане сдают дочь, чтобы они обе исчезли из России навсегда? Во всяком случае, операция с Любой проведена не без консультации со Светланой. Теперь насчет его неровного дыхания. Все-таки прослушивали Любин телефон, скоты! И еще кое-что свербит, где-то близко, совсем близко, рядом...
Очередная басовитая металлическая барабанная дробь телефонного звонка разрушила зыбкие ассоциации, и Сырцов слушал не себязвон, привычно считая до трех. На взвизгнувшем четвертом поднял трубку.
Георгий Петрович?!бешено прокричал издалека голос Алексея Решетова.Это Алексей! Алексей Решетов!
Сырцов опять глянул на определитель номера. Опять телефон-автомат.
Я уже тебе сказал: сюда звонить только в экстренных случаях!
Именно такой случай, Георгий Петрович!
Говори.
Не телефонный разговор.
Тогда зачем назвался?
Решетов виновато посопел в трубку и признался:
По запарке.
Где ты?
Через десять минут жду вас у стадиона за метро « Краснопресненская».
Жди.
Хаки, камуфляж. Поверхбоевая жилетка с многочисленными целевыми карманами. «Байард» в сбрую, запасную обоймув малой узкий кармашек, чтобы слегка высовывалась. Большой нож в ножны на голени, малыйдля метанияв правый рукав. И, на всякий случай, маленький револьвер за ремень на спине. Обуваясь в тяжелые кованые башмаки, проверил снаряжение на удобство. Вроде все в порядке. Обувшись, подпрыгнул, проверяя амуницию на стук и бряк,не звучал.
Спустился во двор, устроился в «девятке», не включая зажигания. Так что же хочет от него Леха Решетов? Онс ними? Провокация, чтобы выманить его из дома и без излишних хлопот кончить? Тогда слишком, слишком все противоречиво и путано: похищение Любы, точное расписание контактов, жесткие, очень точно просчитанные условия обмена и тут же дурацкий непрофессиональный вызов Алексея Решетова. В любом случае два этих звонка должны заставить Сырцова быть во всеоружии. Скорее всего звонки эти не связаны между собой, по крайней мере никак не скоординированы. Ну что ж, посмотрим на Леху. Сырцов включил мотор и поехал на свидание со своим осведомителем.
В ночной тени деревьев недалеко от кассы стадиона стояла маленькая черная, скорее всего, заграничная машина. Сырцов оставил «девятку» метрах в тридцати от нее и пешком дошел до иномарки. Малолитражный «мицубиси». Решетов не оборачивался: видел Сырцова в зеркале заднего обзора.
Угнанная?спросил Сырцов про автомобиль, склонившись к полуоткрытому оконцу.
Не своя же,ответил Леха.
Тогда от греха в моей поговорим,решил Сырцов и, не ожидая реакции Решетова, вернулся к своей «девятке».
Вскоре стокилограммовый Леха грузно, до легкого сотрясения «Жигулей», плюхнулся на сиденье рядом.
Говори,вторично приказал Сырцов.
Сегодня, вернее вчера, в половине двенадцатого ночи группа в составе шести человек похитила девушку по имени Люба,доложил вкратце Леха.
Ты был в этой группе?
-Да.
Сейчас бы на коротком замахе рукояткой ножа в висок скотине и поговорить уже как следовало бы. Не вежливые диалоги разводить, а давить и давить, слушая сбивчивые от страха откровенные монологи.
Твоя задача?
Прикрытие главного.
Кто главный?
Ростислав.
Как выманили Любу на улицу в такое позднее время?
Ростиславу было известно, что родители Любы на даче и она в квартире одна. Он позвонил ей и сказал, что у него срочное сообщение от Георгия Петровича Сырцова. Она и выскочила.
Ох, Люба, Люба! Легковерная душа! Но не это произнес вслух Сырцов.
Сопротивлялась?
Не успела. Сразу же наручники, пластырь на рот и за ноги в «джип».
Куда спрятали?
За Сокольниками в лесу склады такие из железа. Там, в одном из этих ангаров, подвал довольно солидный. Вот туда.
Охрана?
Оставлены были двое. Сменав семь утра.
Ты в смене?
Нет. Я теперь все время при Ростиславе. Вроде телохранителя.
Что же сейчас свободно гуляешь?
Отпущен до девяти. В девятьу него.
Где он живет? Точный адрес?
Дом такой здоровенный, на замок похожий. На Просторной улице. Номер дома не помню, но он один там такой. Восьмой подъезд, одиннадцатый этаж, квартира двести третья.
Большая квартира?
Большая. Комнаты четыре, наверное.
Почему наверное?
Потому что по дверям считал. А пускает он меня только в одну комнату.
Что в ней?
Стол письменный, два кресла, журнальный столик, станок для спанья.
И никого, кроме Ростислава, в этой квартире нет?
Никого не видел.
«Что ж, попалась, птичка, пой! Не уйдешь из клетки. Не расстанутся с тобой маленькие детки!»бессмысленно пробормотал детский стишок Сырцов и включил дешевый свой радиоприемничек. Маша Распутина пела: «Живет страна, необъятная моя Россия!» Выключил радио и спросил у Решетова:Как ты считаешь, Леха, живет страна?
Что делать будем?игнорируя сырцовский вопрос, задал свой Леха.
А ты как считаешь?
Вам решать, Георгий Петрович.
Что за пареньки эти двое?
Пареньки как пареньки. Средний фокус.
Мы их повяжем?
Вдвоем обязательно. Только вот стоит ли мне им показываться? Мало ли что.
Прав. Ты мне у них нужен. Ладно, подведешь меня к ним как можно ближе, а я уж постараюсь обойтись без тебя.
Так поехали?понял Леха и вылез из «девятки».На угнанной поедем, а то, не дай Бог, повредят вашу, хлопот не оберешься.
Тоже прав.Сырцов аккуратно закрыл дверцы и решил:Здесь ее оставлю.
Леха уже сидел за баранкой «мицубиси», торопил:
Четверть третьего уже, Георгий Петрович.
Ты ее обыскивал?спросил Сырцов.
Так, осмотрел.
А багажник?
У меня же ключа нету! Я ее поросячьим способом завожу.
Эх, ты!укорил его Сырцов и, вытащив из соответствующего кармашка связку отмычек, недолго поковырявшись, вскрыл багажник. Багажник был набит пластиковыми упаковками баночного пива «Ред бул». Глянув через сырцовское плечо, Леха жизнерадостно заметил:
Будет чем успех отметить!
На всякий случай Сырцов тщательно проверил однородность укладки упаковок и только после этого ответил:
Если будет успех.Захлопнул крышку багажника, незаметно вытянул «байард», обернулся к Решетову и спокойно предложил:Ручки на багажник, Алексей, и ножки как можно шире.
Да вы что, Георгий Петрович?!взрыдал Леха.
Тебе на операцию не идти, а мне как-то спокойнее, если ты за спиной без зубов будешь,объяснил Сырцов, одновременно шмоная Леху. Арсенал Решетова был невелик: кольт в сбруе и два ножа.Небогато.
А мне и этого вполне достаточно,заявил обиженный Леха.
Не обижайся, Алексей. И садись пассажиром. Я поведу. Не поросячьим способом, а как положенос ключом зажигания.
Выпили уже по неизвестной какой, и Спиридонов, потянувшись через узкий кухонный столик, прижал голову Алексея Яковлевича Гольдина к своей обширной груди, поцеловал в гладкое темечко и сказал трепетно, как воспитательница детсада:
А вот сейчас ты мне все и расскажешь. Да, Бэзик мой ненаглядный?
Выпивали уже часа два. Спиридонов закатился к Гольдину в двенадцать часов ночи, как бы обеспокоенный и виноватый за свой бестактно прерванный подполковником милиции Маховым ностальгический вечер древней дружбы и воспоминаний. К полуночи ведущее здоровый образ жизни еврейское семейство поголовно дрыхло по своим комнатам за исключением главы, который встретил Алика с весьма сдержанным восторгом. Устроились на кухне и под две бутылки «Смирновской», принесенные Спиридоновым, действительно на полтора часа удалились в Малокоптевский переулок, где, как оказалось, прошли лучшие годы их жизни. Но делувремя, потехечас. Спиридонов позволил затянуться потехе до полутора часов и наконец приступил к делу. Уже минут десять плясали вокруг дачи Ицыковичей. Выяснили, что, уезжая за бугор в страшной спешке, Ицыковичи дачу продать не успели и только поэтому подарили ее дальней и единственной своей родственницеСуламифи Исидоровне Драбкиной, родной сестре Розы, которая является матерью Алексея Яковлевича Гольдина. Суламифь Исидоровна пожила, пожила и умерла, а владельцем дачи автоматически стала Роза и, следовательно, Алексей Яковлевич. Выяснив все это, Спиридонов приступил к главному: он попросил разрешения Бэза для себя и своих друзей слегка покопаться на этом дачном участке. Эта просьба повергла Гольдина в такой же ужас, как и появление милиционера в квартире Спиридонова. Тогда Алик задал традиционный вопрос насчет уважения и доверия. Бэз подтвердил, что он безмерно уважает и до упора доверяет. На законное недоумение Спиридонова, почему же он что-то от него таит, Бэз ответил, что уже много лет носит в себе такую страшную тайну, которой ни с кем не может поделиться. Вот тогда-то и последовал нежный поцелуй в гладкое темечко.
Хочу, но боюсь рассказывать,честно признался Гольдин.
Это мне-то боишься?обиделся Спиридонов.
Не тебе, Алик. Вообще боюсь, хотя виноват только в том, что молчу.
Членораздельнее излагать можешь?попросил Алик.
Могу заверил Бэз, но не удержался и добавил:Но боюсь.
А ты бойся и излагай,посоветовал Спиридонов.
Считаешь?подозрительно спросил Гольдин.
Считаю!
Тогда слушай. Тетя Суля умерла в восемьдесят седьмом. А у меня деньги тогда были...
В карты выиграл?строго спросил Спиридонов.
За одно изобретение получил от частной фирмы. Так будешь слушать или нет?!
Буду,буду!испугался Алик.И отвлекать не буду. И ты не отвлекайся.
Так вот. Решил я дачей всерьез заняться. Руки-то у меня золотые...
Да ну?не удержался, безмерно удивился Алик.
Опять?грозно спросил Бэз.
Молчу. Нем как. могила.
Вот. Могила,расстроился вдруг Бэз.Именно могила.
Мама,- не отвлекайтесь,фразой из анекдота поторопил Алик.
В том-то и дело, что не отвлекаюсь, Алик. Тогда я для начала дом в порядок привел, а потом за участок взялся. Новые фруктовые саженцы посадил, старые деревья в надлежащий вид привел, грядки разбил по всей науке. И все одно за другим.Раз плантация такая получилась, значит, и естественные удобрения необходимы в большом количестве. То да се, решил я копать компостную яму. Местечко на участке было подходящее: в кустах полянка такая, скрытая от глаз. Ну, и начал я там копать. Чин чином дерн снял и приступил. Слава Богу, один. Прошел, ну, приблизительно, метр, в яме По пояс стоял. Отдохнул и двинул дальше.Гольдин замолчал.
А дальше?эхом откликнулся Спиридонов.
А дальше,с мучительной решимостью сказал Бэз,трупы. То есть не трупы уже, а почти скелеты, но с волосами, в рванине какой-то.
Сколько их там было?
Я два черепа увидел, выскочил из ямы, проблевался, подумал и сразу же стал приводить полянку в прежний вид.
Почему в милицию не заявил, Леша?
По той простой причине, что я тогда сумел подумать, Алик. Ну, заявляю я. Кто может знать про эти трупы? Я, который заявил, тетя Суля, которая умерла? Вряд ли. Скорее всего, только Ицыковичи. И вот я, по сути облагодетельствованный ими, устраиваю им красивую жизнь с вызовом на не очень любимую, раз покинутую родину, а может быть, и отсидку с полной конфискацией имущества.
И дачи,добавил Спиридонов.
И дачи,согласился Бэз,которая стала моей.
Но на которой ты не живешь уже много лет.
Ну, не могу я там жить! Ходишь по участку и думаешь: «А под тобой покойнички!» Сколько их там? Я ведь больше нигде глубоко и не копал. Вот я и сдал ее в аренду богатеньким на длительный срок с условием, чтобы только на участке ничего не трогали. Думаешь, мне легко? Дочка с зятем всю плешь проели...
Заметно,перебил Спиридонов.
Да иди ты!разозлился Гольдин.И внуков жалко, как бы им хорошо было все лето на мягкой травке и на подножном корму... Отмазываюсь лишь тем, что все арендные деньги им отдаю. У тебя что-нибудь там осталось?
Оставалось еще достаточно. Спиридонов разлил но очередной.
А может, твои Ицыковичивсемирные злодеи,крякнув, поразмышлял Алик вслух.
А может, нет.
Тоже может быть.Спиридонов был согласный на все.Но все-таки, разреши нам на участке слегка поковыряться, а?
Кому этовам?
Саньке, Жоре Сырцову, которого ты у нас видел, и, естественно, мне.
Тебе-то зачем?
Значит, этим двоим разрешаешь? Тогда можно и без меня.
Никому я пока ничего не разрешаю.Теперь Гольдин сам разлил. Незаметно, чисто автоматически выпили.Что же будет, Алик?
А черт его знает!честно ответил Спиридонов.
...Ехали проспектом Мира и через улицу Галушкина, про которого в Москве никто ничего не знал. Ехали так потому, что Решетов с компанией вез Любу в этот проклятый подвал именно этим путем. Дорогу он отсюда помнил хорошо, поэтому и избрали. Сырцов вел услужливый «мицубиси», изредка давя косяка на Леху. Не дергался, не выражал нетерпения, сидел спокойно и бездумно. Сидел, как и надо сидеть перед операцией.
Миновали мост над Ярославской железной дорогой, недолго катили среди черных кущ, у выезда на Краснобогатырскую свернули направо и по аллеееще не парковойдобрались до дороги вдоль ограды Сокольников. Налево, еще раз налево и опять аллея.