Когда она вышла из комнаты, я подошел к бару в стене и налил себе немного бренди. Воспоминание о ее обнаженной груди, казалось, в самых мельчайших подробностях запечатлелось у меня в мозгу. Уже через полминуты Сильвия вернулась в комнату в сопровождении Эдди Брауна и Майка Олсена.
Так получается, что я везде встречаюсь с вами, Холман, сказал Браун.
Наверное, это потому, что мы оба знакомы с лучшими людьми, сказал я.
Мутные голубые глаза Олсена смотрели на меня с откровенным презрением, через секунду в его руке появился пистолет.
В прошлый раз ты проявил большую сноровку, процедил он сквозь зубы. Поэтому теперь ты полезешь в карман очень медленно, вытащишь свою пушку двумя пальчиками и бросишь ее на пол.
Торговаться с ним было бессмысленно. Я осторожно вынул свой тридцать восьмой из кобуры двумя пальцами и бросил его на пол.
Теперь пни его ногой ко мне, приказал он.
Я сделал, как было велено, он нагнулся и поднял мой револьвер. Потом убрал в кобуру свою пушку.
А в чем, собственно, дело? требовательно спросила Сильвия.
Браун злобно уставился на нее:
Дело в том, что у тебя длинный язык. И ты распускаешь его перед кем не следует. Он указал пальцем на меня. Например, перед ним.
Я разговариваю с тем, с кем хочу, дерзко возразила она. Да кто ты такой, чтобы так врываться в мой дом и
Он ударил ее по щеке. Звонкая пощечина в просторной комнате прозвучала подобно выстрелу. Она, шатаясь, отступила на несколько шагов, потом снова обрела твердость в ногах. Грубый отпечаток ладони Брауна красным огнем пылал на ее белой щеке.
Рик? В ее голосе звучала требовательная и жалобная мольба о помощи.
Я вскочил на ноги. Олсен широко мне улыбнулся и с готовностью быстро поманил меня к себе ладонью правой руки.
Давай, испытай свою удачу, Холман, сказал он. Твоей физиономии давно требуется перестройка.
По моим расчетам, у него было преимущество в весе примерно в пятьдесят фунтов, и все сплошь мускулы. Мне вступить в схватку с Олсеном было все равно что Фэю Рэю тягаться с Кинг-Конгом. Поэтому я снова сел на место, и застывший взгляд в глазах Сильвии сказал мне, что вера в рыцарей только что снова погибла в ее душе.
Холман идет с нами, сказал Браун. Я хочу, ему кое-что показать. И в будущем держи свои пухленькие губки на замке, милочка.
Сильвия открыла было рот, чтобы что-то сказать, затем вдруг передумала.
Ну. Браун взглянул на меня. Пошли. Ты поведешь свою машину, а Майк составит тебе компанию.
Я направился к двери. Те двое следовали за мной по пятам. Я почувствовал, что Сильвия не была расположена к нежному прощанию, поэтому и я не стал утруждать себя таковым. Так или иначе, подумал я, ей сейчас на меня наплевать. «Двойной обломкакой он герой?!»
Глава 6
Это была хижина на холмах. Ехали до нее больше часа. Я остановил свою машину рядом с машиной Брауна и вышел. Через мгновение ко мне присоединился Олсен, и мы поднялись по четырем деревянным ступеням на веранду. Браун открыл ключом входную дверь, и мы вошли внутрь. Он включил свет, и я увидел, что мы находимся в огромной гостиной с простой, но вполне приличной мебелью.
Вот мое маленькое убежище на холмах, сказал Браун. До ближайшего соседа полмили, расположено в зоне летнего отдыха. Он подошел к бару и стал наливать себе выпивку. Здесь есть свои преимущества. Ни телефона, ни нежеланных гостей, и можно сколько угодно орать во всю глоткувсе равно никто не услышит.
Чего вы от меня хотите? спросил я.
У тебя нет ничего из того, что мне нужно, Холман, сказал он. Ты просто меня достал. Суешь свой нос, куда тебя не просят. Болтаешь с моими друзьями и клиентами.
Почему бы мне не расквасить ему нос? вторил ему Олсен. Так, для начала.
Будь повежливей с нашим гостем, Майк. Кстати, о гостях, я думаю, ему надо представить еще одного нашего гостя. Ты не мог бы привести ее сюда на секундочку?
Олсен кивнул и вышел из комнаты. Браун потягивал свою выпивку и наблюдал за мной с легкой усмешкой на лице. Вскоре вернулся Олсен с абсолютно голой Джулией. У нее были опухшие глаза, пряди черных волос прилипли к лицу. Под грудью и на животе виднелись синяки.
Повернись-ка спиной, детка, сказал Браун, позволь Холману обозреть всю полноту картины.
Она медленно повернулась ко мне спиной. Ее полные ягодицы и верхняя часть бедер были исполосованы багровыми рубцами. Ее били довольно жестоко и мастерски, дабы не причинить серьезных увечий.
Ладно, сказал Браун. Хватит. Теперь уведи ее обратно.
Олсен взял ее за плечо своей массивной лапой и выпроводил из комнаты.
Браун продолжил допрос:
Ты отправился к одному из моих клиентов. По его словам, он ничего тебе не рассказывал, и я ему верю. Но кто-то ведь рассказал тебе о моих путанах, Холман. Кто, как не сама девчонка, которая была с ним?
Это ужасно тебя беспокоит, Эдди, сказал я. Я задаюсь вопросом: почему?
Никаких поводов для беспокойства нет. Майк считает это просто развлечением.
Олсен снова вернулся в комнату, тщательно прикрыв за собой дверь.
Она говорит, что замерзла там, сообщил он вполне дружелюбным тоном. Я предложил ей снова погреть задницу, и жалобы сразу прекратились.
Браун допил содержимое бокала и поставил его на стойку бара.
Так вот, Холман, продолжал он. Ты выходишь из игры. Я не хочу, чтобы ты совал свой нос в мои дела, в дела моих друзей, в дела моих клиентов. Можешь считать эти мои слова первым серьезным предупреждением. Если ты не примешь его во внимание, то тебе придется расстаться с жизнью.
Он повернулся и пошел к выходу, открыл дверь и прежде, чем шагнуть за порог, отдал приказание Майку:
После того, как здесь закончишь, возвращайся в город.
Дверь за ним захлопнулась, и я мигом оказался за стойкой бара.
Мне надо выпить, сказал я и поставил бокал на стойку.
У тебя нет времени выпивать, Холман, сказал Олсен. Снимай одежду.
Что?
Ты прекрасно меня слышал. Он усмехнулся, глаза смотрели на меня почти с нежностью. Телку видел? Тебе прописано то же лечение. В качестве предупреждения, как сказал босс. Будет чертовски больно, но я позабочусь о том, чтобы не покалечить тебя. Через несколько дней будешь как новенький. Ну почти. Сказав это, он хмыкнул. Так что хватит капризничать и давай снимай к чертям одежду!
Я же сказал: мне надо выпить.
Я поднял бутылку, из которой потчевал себя Браун, и отмерил себе щедрую порцию. Мутные голубые глаза Олсена неотступно следили за мной. Затем он достал свою пушку и нацелил ее на меня.
У тебя три секунды, чтобы начать раздеваться, Холман, сказал он равнодушным тоном.
Тебе нужна пушка, чтобы справиться со мной? с издевкой ухмыльнулся я в ответ. Ты не воспользуешься ею, Майк. Твой босс приказал меня не калечить. Я удивлен, что ты боишься меня. Такой здоровенный педик, как ты, не должен бояться никого, кроме женщин!
Его лицо почернело от злости, и он издал громкий рык. Затем бросился на меня. Стойка бара не могла, как я понял, служить для него преградой. Он был полон решимости одолеть ее или даже пройти прямо сквозь нее, лишь бы добраться до меня. Моя шутка по поводу педика попала в цель. Когда он был совсем рядом, я выплеснул ему в лицо содержимое своего бокала, и обжигающее неразбавленное виски залило ему глаза. Он на мгновение замер на месте. Не теряя времени, я схватил за горлышко почти полную бутылку и обрушил ее по кратчайшей траектории на его голову сбоку. Раздался глухой хруст, и от обратного импульса моя дрожащая рука чуть было не выпустила бутылку, но я удержал ее. Он крякнул снова и затряс головой. Второй раз я хватил его бутылкой прямо по макушке, и этот удар поверг его на колени. Я ударил его опять по тому же месту, и его массивная туша плюхнулась на бок. Невозможно было понять, убил я его или нет, хотя тогда мне было абсолютно наплевать, если даже и убил.
Я быстро обежал стойку бара и склонился над ним. Он еле дышал, медленно и натужно. Его лицо сделалось пепельно-бледным. Я отобрал у него и свое, и его оружие. Свою пушку я запихнул обратно в кобуру, егов боковой карман своих брюк. Затем налил себе свежую порцию спиртного и осушил ее в два больших глотка. Приятное тепло разлилось у меня в животе, и через несколько секунд я почувствовал себя лучше. Судя по всему, Олсен пробудет без сознания еще некоторое время. Я подавил в себе страстное желание пнуть башмаком его голову за все то, что он намеревался со мной сделать. Вместо этого я стащил с него одежду и оставил голым лежать на полу. Большая часть его тела была покрыта густой порослью темных волосвидимо, в качестве компенсации за лысую голову, и создавалось впечатление, что перед вами не человек, а какой-то первобытный зверь, только что вышедший из леса. Потом я пошел искать Джулию.
Рядом с кухней находились две спальни и ванная комната. Дверь в одну из спален была заперта, поэтому я изо всех сил ударил по ней ногой. Сегодня Холману все позволено, подумал я. Когда дверь распахнулась, я включил свет и увидел Джулию. Она сидела, съежившись в углу, обхватив лицо руками.
Последняя машина в город отправляется через пару минут, сказал я.
Она медленно отвела руки от лица и недоверчиво уставилась на меня.
Рик? Ее голос дрожал. О Боже мой! Глазам своим не верю.
Где твоя одежда?
Не знаю. Она безнадежно покачала головой.
Может, она в соседней спальне? предположил я. Иди посмотри, потом приходи в гостиную.
А где остальные? спросила она.
Браун уехал. Олсен пока еще здесь, но ему сейчас все по фигу.
Я вернулся в гостиную и налил себе еще выпить. Внезапный приступ великодушия заставил меня приготовить выпивку и для Джулии. Время тянулось медленно, в комнате звучал только прерывистый сап Олсена. Потом появилась Джулия. На ней было платье, в рукахсумочка. Передвигалась она медленно и с трудом, как старушка.
Я протянул ей бокал:
Выпей.
Спасибо. Она взяла у меня бокал, потом посмотрела на Олсена. Он мертв?
Не думаю.
Что случилось?
Я оглушил его бутылкой. Он намеревался раздеть меня донага и подвергнуть тому же наказанию, что и тебя. После этого, я думаю, он собирался отправиться обратно в город на моей машине, а нас обоих оставить здесь.
Она вздрогнула от ужаса:
Онсадист!
И еще педик, добавил я. По-моему, комбинация этих качеств и делает его столь полезным Брауну для того, чтобы держать путанок в узде. Или делала.
Делала? Она испуганно посмотрела на меня.
Зависит от того, насколько крепок его череп, пояснил я. Я вполне мог повредить ему мозги.
Это тебя не волнует?
Ты что, шутишь? удивленно воскликнул я. После всего, что он сделал с тобой и что хотел сделать со мной?
Смешно, сказала она. Когда я впервые увидела тебя, мне стало интересно, зачем такой приятный молодой человек занимается этой профессией. Теперь мне ясно.
Допивай и будем выбираться отсюда, сказал я.
Она выпила содержимое бокала до дна, но все еще продолжала дрожать. Было тепло, но после того, что ей довелось пережить, она, кажется, этого не замечала. Я собрал в охапку одежду Олсена и понес ее в машину. Ключ все еще торчал в зажигании, что внушало хотя бы некоторый оптимизм. Джулия села рядом со мной, и я завел мотор.
Она взглянула через плечо на заднее сиденье:
Это одежда Олсена?
Именно так.
Что ты собираешься с ней делать?
Выброшу в кусты милях в трех отсюда.
Ты хочешь сказать, что намерен оставить его там одного голым и в полной отключке?
Чертовски верно мыслишь.
Неожиданно она расхохоталась.
Боже мой! воскликнула она, с трудом переводя дыхание. Я становлюсь такой же плохой, как ты. Знаешь что? Мне это нравится! И еще я надеюсь, что прежде, чем он проснется, на него обрушится огромный пчелиный рой!
Проехав пару миль, я остановил машину и выкинул в ближайший кустарник одежду Олсена, предварительно вынув из кармана брюк его бумажник.
Мы поехали дальше, и Джулия вдруг взяла меня за руку, говоря:
Я забыла поблагодарить тебя. И вот сейчас говорю: спасибо.
У меня потеплело на сердце.
Мне в голову только что пришла одна мысль, сказала она. Что же, черт возьми, мне теперь делать?
Где ты живешь?
В Западном Голливуде.
Почему бы нам сейчас не отправиться прямо туда? Ты прихватишь с собой еще кое-какие вещички, и мы поедем ко мне домой.
Она беспокойно заерзала.
Тебе это не по душе? поинтересовался я.
Не в этом дело, сказала она. У меня такое чувство, будто я сижу на раскаленных углях!
Если ты предпочитаешь остаться у себя, я одолжу тебе на время пистолет Олсена, великодушно пообещал я.
Нет, резко возразила она. Я предпочитаю находиться у тебя, Рик. Спасибо.
Хватит меня благодарить.
Ладно, в таком случае не благодарю тебя.
Достаточно посмотреть на этого Олсена, чтобы улетучились последние остатки человеческой доброты.
Что будет, если он умрет?
Думаю, кто-нибудь его похоронит, сказал я безразличным тоном.
На этом наш разговор благополучно прервался на ближайшие полчаса. Было уже около полуночи, когда я остановился у многоквартирного дома в Западном Голливуде. Я сидел в машине и ждал, пока Джулия соберет вещи. Она появилась примерно через полчаса, волоча за собой чемодан. Как любая женщина, она приняла молниеносное решение по поводу гардероба, подумал я. Через двадцать минут мы были уже у моего дома в Беверли-Хиллз.
Я затащил чемодан в спальню и вернулся в гостиную, где Джулия стояла посередине комнаты.
Почему бы тебе не присесть и не расслабиться, предложил я.
А вот расслабиться сидя я не могу, раздраженно заметила она. Я же тебе уже говорила в машине.
Какой стыд, сказал я. Сигары превращаются в дым, а женская попкакрасота и радость навсегда.
Вот черт! в отчаянии воскликнула она.
Хочешь выпить?
Я хочу хорошенько помыться в душе. И вот еще что, Рик Холман. Я голодна.
Ну так иди прими душ, а я тем временем приготовлю что-нибудь поесть.
Она направилась в ванную, а яна кухню. В холодильнике я нашел бифштекс и пачку картофельных чипсов. Это была пища истинных гурманов, а я был редкостный спец по приготовлению. Я улучил минутку, налил себе бурбона со льдом, чтобы шеф-повар не скучал во время работы. Еда была уже почти готова, когда Джулия затянула в кухню.
Пахнет вкусно, резюмировала она.
Иди в гостиную, налей себе выпить, сказал я. Через пару минут я подам туда еду.
Когда я появился с подносом, она опять стояла посреди комнаты. На ней была рубашка, едва доходившая до бедер.
Одежда причиняет невыносимую боль, сказала она, особенно брюки, потому что они плотно облегают тело. Я просто констатирую факты, чтобы вы, господин Холман, не подумали чего-нибудь. Мысли о сексе в настоящий момент для меня так же далеки, как мысли о самоубийстве.
Я предусмотрительно поставил поднос на стойку бара, чтобы она могла есть стоя. Теперь я с удовольствием думал о хорошем душе; лучше принять душ, чем просто торчать здесь и смотреть, как она ест. Я сказал Джулии о своем намерении, и она с редким безразличием пропустила мои слова мимо ушей, издавая монотонные чавкающие звуки. Я взял свой бокал и отправился в ванную.
Уже через пятнадцать минут я был чист и сух. Но чувствовал себя уставшим, поэтому не видел смысла в том, чтобы надевать на себя то, что через пару минут придется снимать. Так что я вошел в спальню в костюме Адама и с бокалом в руке, но обнаружил, что меня опередили. Джулия лежала на животе, растянувшись поперек кровати и сбросив с себя рубашку.
Привет. Она посмотрела на меня через плечо. Интересно, ты сможешь оказать мне маленькую услугу, Рик?
Это какую же?
У меня с собой есть баночка кольдкрема, сказала она. Я обработала себя спереди, очень помогает, а спину не могу. Не будешь ли ты так любезен сделать это?
Конечно, сказал я.
Я поставил свой бокал на ночной столик и, взяв баночку с кольдкремом, задумался, откуда начать? Я здраво рассудил, что начать лучше снизу и идти постепенно вверх по всем этим рубцам, которые и впрямь выглядели очень болезненными. Я положил горку крема на верхний изгиб ее левой ягодицы и стал осторожно втирать его круговыми движениями.
Ну, так что же случилось? спросил я ее.
Оттуда, где ты сидишь, по-моему, все прекрасно видно, холодно заметила она.
Я имел в виду Брауна и Олсена.
Они явились к Дуэйну Ларсену, сказала она. Я подслушивала их разговор, стоя за дверью. Дуэйн был пьян, но соображал, что говорит. Он рассказал, что ты действительно был у него, но он тебе ничего не выболтал. Ну тогда они решили, что это, должно быть, сделала я. Они просто схватили меня и силком поволокли к машине. Дуэйн вел себя как и подобает «герою». Просто стоял, отведя глаза в сторону и делая вид, что ничего не происходит. Они отвезли меня в хижину на холмах и заставили раздеться догола. Я так испугалась, что рассказала им все то немногое, что выболтала до этого тебе. Но Браун сказал, что мне надо преподать урок. Потом Олсен затащил меня в одну из спален и стал избивать. Она невольно содрогнулась. Больно, Рик! В какой-то момент я подумала, что он собирается меня убить. Он явно испытывал наслаждение, истязая меня.