Знаю, поморщился Обозреватель.
Тото, у тебя столько денег нет, хоть ты год свои халтурки будешь гнать Встреться с его друзьями, поговори, повздыхай Ну, и так далее А насчет версий убийстване надо, не советую. Да и другие найдутся, без нас. Больше общих фраз, меньше конкретных имен, это создает ощущение загадочности и недоговоренностимол, вот, зажимают Гласность, не дают свободы слова. Чем больше прочувственных свидетельств друзей и соратников, тем лучше И эффектней. Читатель это любит. Сейчас, скорей всего, начнется тихое помешательство, народ на кухнях сидит, на портрет по телевизору смотрит, и каждый свою версию выстраивает. И всевздыхают: ах, как жалко Знаешь, почему наше издание популярное? Почему мы до сих пор на плаву?
Почему?
Да потому, что читатель, или зрителькак тебе угодно, находит в нем то, что хочет найти Надо уметь нравиться людям. Такая вот нехитрая игра. Как в «Поле чудес»традиционная игра со зрителями. Секрет успеха, так сказать. Впрочем, если хочешь наступить на грабли, можешь писать, все что вздумается. Изучай документы, встречайся с людьми, стриги компромат, играй в Шерлока Холмса и так далее
Но в любом случае надо высказать свою версию убийства, возразил Обозреватель, прекрасно понимая, что без этого материал не пойдет. Так сказать, «чернобелое кино»: вот он каким замечательным парнем был, вот он какой хороший, добрый, чудесный, умница, а его взяли и
Щелкнул зубами, вновь в нору спрятался, и только жабры равномерно раздуваются, усики шевелятся хищно в проточной воде
Ведь не зря Главный сегодня с кемто там созванивался, не зря с самого утра консультировался, что можно писать, а чтонельзя Что емуслюни и сопли посоветовали разводить, что ли?
И зачем он тогда к двери подходил, прислушивалсяне стоит ли там ктонибудь?
Както странно себя он ведет, непонятно.
Для чего звонилпроконсультироваться, что «можно» или чего «нельзя»?
Скорее всего, последнее
Главный с видимым неудовольствием посмотрел на собеседникану, что, мол, говорить, когда нечего говорить?
Ну, я тебе вчера кое о чем уже сказал, про юнее он после непродолжительной, но очень напряженной паузы, а вывод можешь сделать сам Писать или не писать. Что писать и чегоне писать. Насчет проблематики это ты правильно решил: любую проблему можно растянуть на полюса«плюс» и «минус», «черное» и «белое», «горячее» и «холодное», и так далее С «плюсом» «белым» и «горячим» решено, на поверхности: светлая личность убитого. А вот с остальным Главный развязал шнурки папки, достал распечатку соболезнования, просмотрел:вот ты тут хорошо написал«как прекрасна обнаженная Гласность, и как беззащитна! Можно купить её, раскрутить на барабане это слово из девяти букв, намалевать три «М», бабочек, Инкомбанк, премьерэсвэ, холдинг, супремекс.,»процитировал он. Значит, так: народ не любит рекламы. Листьевположительный герой, боролся с засилием всех этих холдингов и супремексов, педдигрипалов и вискасов. Выступал, понимаете ли, защитником интересов рядовых россиян. Рекламные агентства, которым все это очень не нравилось, сильно обиделись на него и скинулись на профессионального киллера.
Версия для идиотов, вяло шевельнул плавником Обозреватель, меня же коллеги засмеют
А ты псевдонимом подпишись, посоветовал Главный, пусть псевдоним и засмеют. Почему для идиотов?
Ну, допустим, Листьев решил отказаться ото всей рекламы Хотяпри чем тут Листьев? Гам ведь один Функционер куда большим, чем он, заправляет По идее, если так, то его и надо было убивать. Ну, хорошо, отказались от рекламы: не навсегда ведь, а только на короткое время. Ни одно телевидение без рекламы существовать не может, факт. И не потому отказались, что заботились о зрителях, а потому, что это хитрый тактический ход. Да и не Листьев, если разобраться, а один очень известный Промышленник, который над нимтот самый, чей «мерседес» в прошлом году пытались взорвать, кстати, если не ошибаюсь, рядом с домом погибшего, недалеко от того самого тридцатого по Новокузнецкой. Промышленник, кстати говоря, сразу после этого испугался и в Вену свалил, наверное, думает, что там его никто не достанет, Обозреватель сглотнул набежавшую слюну и продолжил:пока рекламы не будет, некоторые банки выплачивают компенсацию, целиком и полностью возмещая финансовые потери, а потом резко играют на повышение. Рынок мгновенно монополизируется, и в результате реклама вновь идет по новосозданному ОРТ, а все конкуренты летят под откос, как фашистские эталоны с танками. Рельсовая война, короче говоря. Героипартизаны тол заложилии Это даже мне понятно, хотя я в подобных вещах не слишком компетентен. Элементарно просто. Кто становится монополистом? Промышленник, а также те, кто стоит за его спиной Кремль становится, и в результате ОРТ целиком и полностью выполняет госзаказы тех, кто стоит за Промышленником. А через годпрезидентские выборы. А телевидениечетвертая власть. Единственная, наверное, действенная власть в России: первой, второй и третьей, если вдуматьсянет. Отсутствует.
Значит, сам все прекрасано понимаешь, покачал головой Главный, и, надеюсь, у тебя хватит ума не писать об этом
Обозреватель отмахнулся.
Это ведь и ребенку понятно. А насчет рекламных агенств, которые якобы «обиделись», «решили скинуться на киллера»это для идиотов Рекламщики ведьне самоубийцы Их, все эти рекламнопосреднические конторы после всего на порог никто не пустит
Так ведь для идиотов и работаем! возразил Главный. Кто читает массовые издания вроде нашего? Кто смотрит все эти идиотские телешоу? Ясно кто Среднестатистические идиоты, имею в видуобычные россияне, страшно не любят рекламы, не выносят её на дух, особеннокогда она так навязчиво прерывает любимый сериал или футбольный матч. А сколько идиотов разорилось благодаря рекламе, которая навязывали им все эти три «м», все эти селенги, тибеты и техинвесты? Они ведь теперь её люто ненавидят! Надо ведь на когото свалить вину, не скажет ведь идиот: «яидиот», ясно кто виноваттот, кто заставил его покупать все эти билеты, все эти «мавродики», все эти акции!.. К тому же, идиоты очень не любят, когда им предлагают купить вещи, на которые у них все равно никогда не будет денег. Главный снял свои бифокальные очки, протер большим клетчатым платком, водрузил на местобедный Фантоцци, поставил бы себе контактные линзы! Понравится версия, понравится и примут, для нихочень убедительно. Да, тебе сегодня вечером видеокассетки привезут, с Останкино. Ну, старые записи всех этих «Тем», «Часов Пик» и так далее Посмотришь, может бытьпригодится. Он закурил и, впервые улыбнувшись на протяжении всего этого разговора, добавил:Так что лучше раскрутить версию о злых и кровожадных рекламщиках. Все гениальное просто. Не просто, а очень просто
* * *
Выйдя из кабинета Главного, Обозреватель прошел к себе, отключил телефон и задумался.
Итак, в одном Главный прав: «козлами отпущения» надо сделать рекламные агентства. Просто, как 2x2=4: хотел выбросить рекламуполучи, фашист, гранату, распишись за пулемет.
Да, то что надо.
Убедительно.
Поверят.
Листьева сейчас на Ваганьковском хоронят, а эти обезьяны, носороги, слоны, шавки и шакалы рекламные, отстояв положенные минуты у гроба погибшего героя, танцуют у горы Килимонджаро в ночь большого полнолунья «Почему танцуют?»удивляются идиоты; «Почему удивляются? удивляются шакалысейчас все танцуют Ночь большого полнолунья, и вообще: завалим вас щас сэлдомами и инкомбанками»
Убедительно?
Еще бы!
Все гениальное просто
Поверят и примуткому нравится предложение купить корм для собак, если самим жрать нечего?
Ноотвеченные рассуждения побоку. потому чтотеперь непременно надо встретиться с людьми, «близко знавшими покойного»
* * *
Чем значительней человек умирает, тем больше потом находится людей, которые «ходили с ним в одну школу» «одалживали у него деньги», «учились на одном курсе», «вместе выпивали»
Особеннопоследнее.
Сколько теперь по Москве и окрестностям разговоров: «а вот мои подруга, когда на журфак не поступила, вместе, в одном потоке с ним на подготовительный шла»; «а вот мой друг один раз в «Поле чудес» участвовал, ничего, правда, не выиграл, но ему, Листьеву, то есть, кроссворд очень понравился. Он, Листьев то есть, еще тогда пошутил, что Да ты что!.. Нет, нет, честное слово, у друга даже кассета есть»; «а вот моя соседка снизупарикмахерша, так его вторая жена у нее несколько раз стриглась и завивку делала ой, а какая она из себя?..»
А было, не былокто теперь проверит?
Ведь в таких разговорах главноене покойник, главноесопричастность к нему, потому что о нем теперь все говорят
Да и кто будет проверять?
У мертвых есть одно классное качествоумеют молчать. Как рыбы. Мертвые.
Сейчас Обозреватель как раз и ехал к одному из таких, известному в Москве и ближнем зарубежье Актеру. Правда, в отличие от «близко знавших покойного» этот действительно знал Листьева.
* * *
О визите было оговорено загодя, по телефону, но Актер, увидев в дверях Обозревателя, весьма показательно удивился:
А разве мы
Да, я ведь вчера звонил вам
Виноватая улыбка:
Извинитея от вчерашних похорон никак отойти не могу. Знаете ли, так тягостно, когда видел его живым, а потомв гробу И глаза закрыты. И комья земли на крышку с таким стуком Проходите
Конечно, отказать неудобно: Обозревательдостаточно известная в Москве фигура, откажешьобидеться, испортишь отношения с изданием. Журналистов боятся. Кроме тогои повод такой, что не откажешь: заказное обозрение «на смерть героя»
Я понимаю
Прошел, как и водится в Москве, не в комнату, а на кухню, уселся.
Кофе?
Да, не откажусь, произнес Обозреватель, я, видите ли, тоже Всю ночь не спал, переживал, теперь вот надо бы допинг принять Я ведь с ним в универе учился вместе Помню его.
Актер понимающе покачал головой.
Да, да сел рядом, пригорюнился:ну, что вам сказать? Вы ведь хотите от меня услышать что нибудь о Владе?
К сожалению, я знал его не столь хорошо, как вы, польстил хозяину Обозреватель. Виделся с ним мельком, едваедва здоровались. Знаете ли, у нас ведь массовое издание, людям интересночто это был за человек, каким он был Посмотрите, чтобы кофе не убежало.
Ах, ах, да, да, спасибо Актер поднялся, разлил из закопченного жезвея кофе и, кивнув на выщербленную чашечку, поставленну перед гостем, понизил голос:он любил пить из этой чашечки, когда бывал у меня в гостях Когда еще пил
Что?
Кофе сделав микроскопический глоток, Актер произнес:ну, что я могу сказать Так некстати всплыло в памяти: както раз приехал он ко мне на дачу, на машинетогда у него еще «вольво» была, смотрюи глазам своим не верю, вытаскивает из багажника целую коробку «марса», и пока мы с ним сидели, он всю коробку и съел Полторато килограмма!
Обозреватель пожал плечамик чему тут какойто «Марс»?
Как, спрашиваю, Владнравится тебе «Марс»? а он мнерайское наслаждение.
Это «Баунти», сдержаннопечально поправил Обозреватель.
Так вот я к чему: он во всем был такой: если любил чтонибудь, то делал это до конца, во всем объеме Вот таким он и запомнился мне Актер допил кофе, отодвинул чашечку и добавил:Боже, до сих пор не верится, кажется, вотвот, вот совсем недавно это случилось Наверное, это какойто знак свыше, предупреждение всем нам
* * *
Да, с театральных деятелей много не возьмешь: им только частности запоминаются.
Лицедеи.
Есть, правда, один театральный деятель, бывший режиссер, ставший Банкиром, теперьв Лондоне сидит, крутой человек на него наехал, Банкир, между прочим, тоже может быть причастен к убийству, но
Лучше об этом и не думать: как говорил Главный«попадешь пальцем в глаз».
Частности.
Нужны частности, много частностей. С одной стороны, конечно же, куда лучше делать материал одним большим блоком, не утопая в подробностях, а с другой
И из частностей можно сложить мозаику, расположить камешки в нужной тебе последовательности.
Так сказать: Влад Листьев в целом и в частности. Да, правтаки Главный: чтобы не попасть «пальцем в глаз», лучше всего заниматься частностямилюбимые кулинарные, кондитерские и виноводочные изделия, кофе, сигареты, милые всем подробности
Камешки сортируются, тщательно выбраковываются раскладываются, моются с мылом и содой, шлифуются, чтобы ни заиграли на солнышке, вновь раскладываются
То ли игра в бисер, то ли мозаика.
Но в любом случаедля зрителей. Читателей, то есть, «среднестатистических идиотов», как выражается Главный
* * *
Следующим на очереди был Соратник покойного, весьма скандальный журналист, с которым они вместе на телевидении начинали. Когдато был популярен не менее Листьева, чтобы не сказатьболее: фирменная клетчатая кепочка на страх врагам, сенсационные разоблачения, «на острие ножа», «золото партии», «коррупция», «политбюро» и так далее. Репортеродиночка, полуночный ковбой голубого эфира.
Теперь, правда, появляется редко: затравили его, бедного, еще когда Кравченко у руля стоял, еще в те романтические времена противостояния «козлов» и «демократов», и теперь вот долговременная депрессия.
Сидит у телевизора, смотрит видеозапись выступления Президента, скупо матерится
Ну, что я могу сказать? Рекламная версия отпадает целиком и полностью. Хотя убили, конечно же, изза денег, Сейчас что делает погоду? Власть, которая делает деньги, и деньги, которые делают власть. Все взаимосвязано, произнес Соратник и грязно, замысловато выругался.
А чтонибудь такое Ну, каким он был, покойныйто, при жизни? спросил Обозреватель, помня о своем желании заниматься только частностями.
Идиотская фраза«кем был покойный при жизни» Чтои при жизни ну, покойным?
Соратник поднялся с своего места, достал из шкафа бутыль водки.
Выпьешь?
Неа, Оборзреватель отрицательно покачал головой. Работать над.
Как хош А я вот выпью. С бульканьем налил себе в стакан, залпом опрокинул, поморщился. Ну, каким человеком Знаешь, я только об одном жалею: когда Влад закодировался, он стал для приятельских застолий совершенно потерянным человеком. Помню, както собрались хорошей компанией у меня домас женами, с семьями, как водится. Накатили мы бутылочкудругую, на душе сразу же потеплело, все расслабились. Все, кроме Влада. Он спиртного ни грамма в рот не брални шампанского, ни пива. Представляешь, каково компании сидеть за одним столом с абсолютно трезвым человеком? Уже и разговор не очень стройный, все не столько других слушают, сколько сами сказать стараются. А рядом ктото сидит и трезвым взглядом за тобой наблюдает, Соратник поежился. Неприятно
* * *
Так, дальше: Коллега покойногонестарая еще тетка, неудачно молодящаяся, с толстым слоем косметической штукатурки на лице, в отличие от Актера, приняла гостя не на кухне, а как у порядочныхв зале.
Тетка эта раньше, как и Влад Листьев, сперва работала на интервещании (в то времячисто кагэбистская контора, кстати говоря), и, по идее, должна была знать покойного много лучше других.
Обозреватель смотрел на нее с плохо скрываемой неприязньютерпеть не мог таких теток: грубый макияж (красься, не красьсявсе равно все знаю? сколько тебе лет), интонации, как у грузчика Вани из бакалейного магазина, всезнайство во всех областях и категоричнсть в суждениях, которую она всячески навязывает всем, кого видит.
Однако на этот раз она, казалось, действительно была раздавлена произошедшим
Можно, я коньяка немного выпью? спросила Коллега виноватобудто бы это не Обозреватель был у нее в гостях, а она у него.
Тот слабо, насколько было прилично при такой ситуации, улыбнулся.
Конечно
А вы?
Спасибо, я за рулем
Коллега налила себе полсгакана коньяка, хлобыстнулабудто бы в бездну, утерла губы и, потянув носом, произнесла, оправдываясь:
Вообщето я почти не пью
Я понимаю.
Но тут такое горе
Я понимаю.
До сих пор не могу в себя прийти. Глаза закрою, а перед глазамион, живой
Понимаю, понимаю, покачал головой Обозреватель, которого эти ничего не значащие подробности начинали раздражатьбольшего надо, большего, проникновенней, чтобы душу защемило
Владто вообще в последнее время не пил, вздохнула Коллега и, как показалось Обозревателюс искренним сожалением. Закодировался.
А раньше чтопил сильно?
Случалось Ноне больше, чем все остальные в Останкино.