Вы хотите сказать? Переспросил он.
Я хочу сказать, что я не ненавижу Вас. Пытаясь сосредоточиться на деле, пояснила женщина.
Вы не относитесь к тем женщинам, кто поддается мимолетному увлечению? Продолжал подначивать Питер.
На этот раз Кетрин пропустила мимо ушей вопрос напарника и обратилась к жениху:
Где Барб и Оливер?
На лице Майкла выразилось удовлетворенное чувство облегчения. Он уже еле сдерживал себя, чтобы не врезать Марлини за его колкие шуточки.
Они у себя. Ищут какие-нибудь сходства. Буркнул он. По-моему, Барбара нашла что-то.
И что? Безучастно спросила Кет. Кажется, ее это совсем не поразило. Человек, оставивший свои следы на цветке мужчина. Или он тоже какой-нибудь странный? Два ДНК, например? Язвительно отметила женщина.
Нет. Нет. ДНК у него одно, наверное. Сомневаясь, добавил Майкл. Агент Уинстер лучше ответит.
А что у нас? Засвидетельствовал Питер. Что касается имен? Фамилий? Адресов?
Явок, паролей, пассивно отметила Кет, вызвав ухмылку на лице напарника.
Есть кое-что. Я сверил списки больных, списки жителей резервации, списки работников холдинга Адамса и даже составил список людей, из этого холдинга, контактирующих с резервацией или ее жителями.
В Национальный реестр исторических мест США не заглянул? Снова съязвила Кет.
Питер сиял как начищенный самовар. Его игра хоть и ушла в сторону, но зато теперь он наблюдал, как его напарница и ее кавалер на пути к большому скандалу.
Но Кетрин не дала ссоре разгореться. Она хоть и была недовольна Майклом, но ругаться с ним теперь не входило в ее планы. Уловив обиженный взгляд Гордона и ослепительно довольный вид Марлини, девушка поспешила оправиться от грубости:
Прости, Майкл. Просто не до конца понимаю, к чему ты ведешь.
На самом деле, в списках есть несколько пересечений. Вернее есть односамое серьезное. Одна фамилия встречается везде.
Одна? Питер, наконец, вернулся к мыслям о работе. Какая? Он был так напряжен, что бросился бы на Гордона, если бы тот не назвал ему эту фамилия прямо сейчас.
Макки Гордон напрягся, чтобы произнести фамилию, Количияв. Макки Количияв.Повторил он.
Кетрин прыснула от смеха.
Мило, произнесла она, не обратив внимания на очередные вопрошающие взгляды мужчин.
На несколько минут агенты погрузились в рутинную работу, но Марлини неожиданно, поддавшись озарению, соскочил с места и бросился к двери, не посчитав нужным сказать хоть полслова напарнице и ее спутнику.
* * *
Адамс сидел за рабочим столом и зажмурил глаза, пытаясь отстраниться от реальности. Одна его ладонь прикрывала лоб, а другая безжизненно лежала на столешнице. Он не мог думать сейчас ни о чем, кроме как о смерти матери и отца. В один момент мужчина, который уже был в том возрасте, когда сами становятся дедами, чувствовал себя беззащитным маленьким мальчиком, ребенком сиротой. Он, по сути, и был теперь сиротой. Дети не могли заменить утраты, хоть и проявляли максимальную сердечность. Душа разрывалась на части.
Мужчина поднялся с кресла и достал из бара большую початую бутылку ирландского односолодового виски девятилетней выдержки. Вопреки правилу он налил себе полный до краев стакан и залпом осушил его, будто он мог склеить внутри частички души.
Простите, сэр. Скрепя сердце обратилась к нему секретарша, неслышно вошедшая в кабинет.
Адамс поднял на нее унылый взгляд.
Сэр, я не хотела говорить, но мистер Катчерстен настоялсказал, что это важно Оправдывалась девушка.
Что там? Без какого-либо интереса спросил Адамс, опустив голову на руки.
Меерсон пропал. С осторожностью произнесла она.
Ей показалось, что босс на минуту прекратил дышать. Он не двигался еще пару секунд. Наконец поднял голову, но все еще не смотрел на секретаря.
Сэр окликнула девушка Джона.
Все в порядке, Эшли. Как он пропал? Что значит пропал?
Вчера. После совещания. Уехал домой. И не вернулся. Телефоны не отвечают. Дома нет. В полицию уже позвонили, но они сказали ждать. Стенографисчески выдала Эшли информацию.
Что нужно от меня? Не желая показаться хладнокровным, но и без участия и внимания в голосе, спросил Адамс.
Толькознание, наверное. Я не знаю, сэр. Просто мне просили Вам передать. Это все. Смущенно ответила женщина.
Хорошо. Иди. Я понял.
Секретарь вышла из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь.
Адамс вновь забился в кресло, обхватив себя руками, так крепко, что мог бы сцепить пальцы за спиной. Просидев так минут пять, он, вдруг, вздрогнул и ошарашено уставился на дверь.
Что?! Воскликнул он. Меерсон пропал?!
* * *
Да, сэр. Конечно, сэр. Нет, у нас все в порядке. Оливер поморщился и ткнул пальцем в телефонную трубку, по которой разговаривал с заместителем директора Теренсом.
Барбара прошипела что-то невнятное и скорчила противящуюся физиономию.
Нет, сэр. Да, сэр. Да, конечно, сэр. Я понимаю, сэр. Да, конечно, я передам. Нет, сэр. Нет, сэр. Его короткие фразы были наполнены сожалением, виной и, точившемся изнутри, колким, как английская булавка огорчением от провала, которое неизбежно следует в момент, когда тебя распекает начальник.
Да, сэр. Оливер издал приглушенный вздох и отключил телефон.
Что он хотел? Поинтересовалась Барбара.
Она вытирала свои вьющиеся от воды волосы, ставшие более темными тонким махровым полотенцем с маленькой вышивкой на уголке в виде цветка кактуса Сагуаро.
Ну Оливер немного замялся и сел на край кровати. Скажем так, он был немного разочарован тем, что Майкл решил обыскать индейцев. Он настойчиво дал мне понять, что все это дело попахивает национальным конфликтом и если мы не закроем его в ближайшую неделю, то можем строить хокан в резервации.
Женщина криво усмехнулась и облокотилась на стенку возле двери в ванной.
Интересно, что нашли ребята?
Оливер пожал плечами в неопределенности. Ему вдруг вспомнился его разговор со старухой из резервации и ее последние слова, которые он должен был передать Кетрин.
Дорогой, что-то не так? Забеспокоилась Барбара, заметив замешательство мужа.
Мужчина почесал затылок, взъерошив свои светлые волосы.
Просто та женщинаБелая Лилия, сказала мне кое-что от чего мне не по себе.
Барбара присела рядом с супругом и взяла его за руку.
Ты можешь рассказать это мне?
Оливер развел руками.
Она сказала мне, что Кетрин стоит знать, что шаман у себя в хокане и ждет ее.
Барбара пожала плечами, не заметив ничего странного в этих словах.
Ну, наверное, Кет говорила когда-то, что хочет поболтать с шаманом, ты же знаешь, что она этнолог и ей может быть интересна культура навахо. Вот ей Уна Сиху и сказала тебе, что шаман открыт для разговора.
Да, неохотно согласился Оливер. Но мне показалось, что она имела в виду что-то другое. Что-то вообще не связанное с делом.
Барбара понимающе кивнула, и в ее памяти всплыл разговор с незнакомцем в аэропорту. Тот человек, тоже произвел на женщину странное впечатление, и он тоже говорил о Кетрин.
Тогда, наверное, тебе стоит ей сказать. Небрежно сказала она мужу.
* * *
Отягощенное смертью тело одиноко лежало посреди пастбища. Это уже не был прежний человек с его мечтами, планами и представлениями о том, как должно жить. Все, чем он грезил превратилось пыль, налипшую на его сапоги и забившуюся в уши. Он больше не был чьим-то отцом, мужем и сыном. Это была всего лишь распростертая на желто-оранжевом песке белково-углеродная масса, становящаяся обедом падальщиков.
Кто он? Сухо спросил Питер.
Кватоко Уэмбли. Также бездушно ответила Барбара. Двадцать семь лет. Женат. Три дочери. Как робот стала она выдавать информацию. Был найден здесь час назад. Нашел один из пастухов. Похоже что это новая жертва того же маньяка-мескалинщика.
Агенты абсолютно безэмоциально смотрели на перевернутое на спину тело мистера Уэмбли. И лишь негромкие всхлипывания его вдовы легким гулом отдавались в голове.
Страшно. Холодно пробормотала Кетрин, не понимая сама, говорит она это о произошедшем преступлении или о том, что эти убийства стали настолько обыденным явлением, не вызывающим уже никаких отголосков в душе.
Питер и Оливер, будто согласившись с женщиной, тяжело вздохнули.
Кет обернулась и нашла взглядом супругу убитого:
Я пойду, поговорю с ней. Предупредила она.
Агенты не ответили, и только комиссар бросил ей вслед:
Яжи. Ее имяЯжи.
Подойдя к женщине поближе, агент Робинсон отметила для себя, как точно индейцы могут подбирать имена.
Кватокозначит «птица с большим клювом». А клюв, то есть нос, у него и правда был немаленьким. Сама Яжиминиатюрная, хрупкая, худенькая, ростом не больше метра пятидесяти и весом килограмм в сорок. Тонкая как тростинка, только что показавшаяся на свет из-под земли. Но сильная, раз могла держаться и покорно смириться со смертью мужа. А то, что она смиренно приняла эту смерть, Кет поняла по ее блеклым, потухшим глазам цвета мокко с белесо-серебристыми крапинками. Но в этом потухшем взгляде не было злости о безвременной кончине любимого, не было непонимания того, как все могло произойти, не было страха перед будущим, не было огня мести, а было смирение. Она смирилась, как мирились миллионы, как смирилась мать Кетрин.
По коже Кет пробежал холодок. То ли от ветерка, прошумевшего над верхушками хоканов и крышами домиков, то ли от воспоминаний. Она отбросила их в дальний угол своей памяти и обратилась к Яжи.
Миссис Уэмбли, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время «Стандартная, избитая, ничего не значащая фраза», тут же подумала про себя Кет.
Да, я все понимаю. Задавайте свои вопросы. Спокойно разрешила Яжи.
Миссис, Ваш супруг имел враговздесь или в городе? Кто-то мог причинить ему вред?
Та посмотрела вдаль, заметив, что тело ее мужа, запакованное в черный мешок, уже погрузили в фургон коронера, и со вздохом повернула лицо к агенту:
Нет. Никого. Не знаю о них. Кватоко был честным, порядочным и не мог никого обидеть. Специально не мог.
Кет поразило, как женщина быстро отождествила смерть мужа и реальность, назвав его имя в прошедшем времени, что было редким явлением для близких и родных жертв.
Мэм, но Вы кого-то подозреваете? Кто-то приходил к Вашему мужу? Уточнила агент.
Нет. Никто из посторонних. А нашинаши часто посещали. Ведь мы недавно вернулись и у нас только что родилась третья дочь. Мы назвали ее Абек
Пребывание дома Прошептала Кетрин, переведя имя.
Яжи покорно кивнула, даже не удивившись знаниям Робинсон.
Скажите, миссис Уэмбли, Вы знаете этого человека? Женщина-агент протянула фотографию с изображением Генри Меерсона, являющегося одним из подозреваемых.
Генри Узнала его та. Я не знаю как его полное имя. Он приезжал к Хепи Уайта. Был другом его сына. Это все. Коротко закончила Яжи и отдала фото агенту.
Хорошо, мэм, я думаю, Вы можете идти домой. Простите.
Уэмбли посмотрела на нее благодарственным, облегченным взглядом и пошла прочь через все поле по направлению к домам.
* * *
Двое людей вышли из серого здания полицейского участка и глубоко вдохнули свежий воздух. Воздух свободы. Девушка закинула голову назад и с широкой улыбкой посмотрела на расцветающее утреннее небо, освященное только лакомым кусочком алого солнца.
Прости меня, Эд. Я не хотела втягивать тебя. Извинилась она перед своим спутником.
Мужчина мягко улыбнулся и приобнял девушку за плечи.
Все в порядке. Я доволен.
Доволен? С изумлением спросила она.
Эдуард еще крепче обнял спутницу и прошептал ей на ухо:
Я узнал там то, чего не захотел бы знать на свободе, Элли.
Элеонора подняла на мужчину свои темные, как горячий шоколад глаза, еще не понимая о чем тот говорит.
Я узнал, кто виновен в смерти всех индейцев. И это не тот, кого подозревают «федералы». Продолжая улыбаться, ответил ей Эд.
И кто же это? Теперь удивление сменилось любопытством, профессиональной пытливостью.
Эдуард отстранил девушку от себя, но по-прежнему сжимая ее тонкую руку в своей ладони, повел за собой.
Эд? Куда мы? Эд? Попыталась сопротивляться Элли, но безрезультатномужчина ничего не говорил и только тащил ее за собой.
Он остановился только когда заметил неспокойное замешательство у края дороги. Там копошилось несколько человеквсе были одеты в полицейскую форму и только четверо кутались в простые гражданские пальто и повыше поднимали воротники, спасаясь от прохладного ветра.
Эд и Элли сейчас и сами обратили внимание на то, как похолодало на улице. Температура опустилась ниже двадцати градусов и в воздухе витали мелкие хлопья снега.
Репортеры подошли к месту происшествия в надежде проникнуть за желто-черную полосу, отгородившую окружающий мир от очередного преступления. Возгласы полицейского, возмущенного такой напористостью журналистов привлекли внимание агентов и комиссара.
О, господа журналисты! С присущим ему сарказмом воскликнул Питер, подойдя вместе с напарницей к Эдуарду и Элеоноре.
Да, это снова мы. Подтвердил мужчина, не обратив внимания на насмешку.
Вам было мало 48 часов в камере? Продолжил иронизировать Марлини.
Элеонора криво ухмыльнулась и окинула взглядом Кетрин. Но та, похоже, витала в облаках и мало интересовалась происходящим. Хотя, если бы журналистка знала всю подоплеку, то поняла бы, что ее вывод слишком скоропалителен. Агент Робинсон спрятала нос под воротник своего пальто и только еле слышно что-то бурчала про себя.
Понимаете, агенты, начал объясняться Эд, мы знаем кое-какую информацию и готовы с вами поделиться, если вы позволите нам запечатлеть картину преступления. Здесь же произошло преступление? Уточнил он.
Да, здесь произошло преступление, но мы не можем поделиться с вами информацией о нем. Вы же понимаете. Пояснил агент Марлини. А вот вас вполне можем обязать рассказать о своих знаниях
Да, как же! Ага! Прям так сразу! Возмущенно возразила Элеонора, за что удостоилась строго-вопросительным взглядом от Кет, в духе «ты-еще-смеешь-с-нами-спорить?» это покоробило уверенность Элли, напомнив ей о том инциденте несколько дней назад, когда эта самая юная агентесса выставила Палмер посмешищем.
Мэм, вы же должны понимать, что я сейчас кликну полисмену, и он проведет вас обратно в участок, где мы с вами поговорим уже по-другому. Спокойно-раздражающим тоном увещевал их Марлини, как отец воспитывает нерадивых детишек.
На самом деле, нам не так уж и много что можно рассказать, - пошел на попятную Эд и даже отступил на несколько шагов назад от заградительной ленты. Так что мы, наверное, пойдем. Вам тут и без нас хватит работы. Всего
Эдуард не успел договорить, как по одному жесту Кетрин Робинсон к ним подошло двое полицейских, которые и ухватили журналистов за руки.
Это неправомерно! Вы преступаете закон! Кричала Элеонора, но было настолько привычным явлением, что уже никто не обратил на нее внимания. Даже Эд шел спокойно, «отдав себя в руки правосудия».
Кетрин, закатив глаза, только сжала губы в кривой усмешке и пошла прочь, вновь погрузившись в свои мысли. Марлини проводил напарницу взглядом и нахмурился. Он не понимал причины столь «тихого» поведения Робинсон, учитывая то, что все предыдущее время она пыталась «сунуть свой нос» везде, но понадеялся, что она просто устала. Да и у Питера опять разболелась голова из-за недолеченной простуды, а промозглый ветер грозил обострением заболевания. Мужчина поморщился, представив себя, укутанного с ног до головы в одеяло, и пьющего отвратительные лекарства, и ему стало еще дурнее. Но мысли о работе спасали сейчас как никогда. Этому он мог быть благодарен сам себе.
* * *
Господа, мы с вами как никто знаем, что значило для нас это событие. Никто не хотел повторения. Но вы не хуже меня знаете, что это стало неизбежным Старик говорил глухим, сиплым, словно прожженным аризонским солнцем голосом.
Мы не должны были этого делать это бессмысленно шепотом, нерешительно пытался ответить один из собравшихся.
Тьма североамериканского неба была настолько густой, что ее можно было бы черпать ложкой. Ночь в пустыне всегда являлась временем спокойствия и безмолвия, но даже для нее все происходящее становилось слишком удручающим. Гул голосов в этом затишье имел какой-то мистический характер.