Простите, мадам
Я вздрогнула и опустила голову. Передо мной стояла девочка лет тринадцати в красной беретке, кокетливо сдвинутой на ухо, и в смешном пальто в красную и синюю клетку.
Ты что-то хочешь, девочка?
Да, мадам Девочка в беретке протянула мне рекламную брошюрку. Если у вас есть время и настроение, вы могли бы посетить павильон мадам Моник на Елисейских полях. Это в ста метрах от Триумфальной арки. Там как раз скидка на косметику. На целых пятьдесят процентов, мадам!..
Я поежилась от резкого порыва ветра и испытывая непреодолимое материнское желание поправить беретку на ее голове, сказала:
Спасибо, дорогая, но мне сейчас не до косметики. Даже по такой скидке
И все-таки, возьмите, мадам, девочка улыбнулась. Может быть, хорошие духи или крем для лица поднимут вам настроение
Ну, это вряд ли, пробормотала я и взяла протянутую брошюрку, ощутив капли на глянцевой бумаге. Сколько я тебе должна, девочка?
Это рекламный проспект, мадам. Бесплатно
Я взглянула на часыбыло без пяти шестьи обернулась. Девочка в клетчатом пальто, смешно семеня, отчего ранец на ее спине смещался то влево, то вправо, постепенно растворялась в сгущавшихся сумерках. Вдруг повалил мелкий снег. Не хлопьями, а мелкими точечками, словно манная крупа. Я чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Что-то меня определенно настораживало, и я пыталась прислушаться к этому чувству, определить, что этоложный сигнал тревоги или то самое «шестое чувство пограничника»? В ситуациях, когда нервы натянуты, восприятие настолько обостряется, что любой, даже самый естественный факт или жест, приобретает как-бы второй, скрытый смысл. К сожалению, у меня были возможности неоднократно убеждаться в этом. И лишь пару минут спустя, когда мелкие точки снега превратились на глазах в плотную стену, скрывшую от меня и девочку в беретке, и туристов с фотоаппаратами, и как-то сразу погасшие, как в театре после третьего звонка, купола Сакре-Кер, до меня дошло: в руках у девочки был только ОДИН буклет. И стоя перед лестницей почти двадцать минут, я ее не видела. Следовательно, она появилась не для того, чтобы раздавать туристам проспекты, как это делают, подрабатывая на мороженое и сладости, ее сверстники во всем мире. Она появилась у лестницы перед Сакре-Кер с одной цельювручить этот буклетик именно МНЕ. Стало быть
Я раскрыла сложенный вдвое кусочек глянца и сразу увидела записку на неровно вырванном из блокнота листке. Записка состояла всего из нескольких строк, написанных по-английски твердым мужским почерком: «За вами следят. В таких условиях встреча состояться не может. Подождите еще несколько минут, затем пешком, не, торопясь, спускайтесь к бульвару Монмартр. Правая по ходу сторона, дом 214. У этого дома остановитесь у обочины. Напротив красивое здание. Сделайте вид, что любуетесь. Но как только возле вас притормозит синий ситроен, сразу же садитесь. Записку незаметно спрячьте, а буклет выбросите в урну. Остальное при встрече».
В семьдесят восьмом году, когда я казалась себе достаточно взрослой девочкой, подобное послание, причем переданное при столь странных обстоятельствах, вызвало бы во мне лавину вопросов и мучительную внутреннюю борьбу с чисто русским вопросом в конце«Что делать?» В восемьдесят шестом я уже была совсем другим человеком. Вернее, даже не я, а женщина с лицом Роми Шнайдер и жутким именем Гортензия
В точности выполнив все инструкции, примерно через сорок минут я стояла возле дома под номером 214 и, задрав голову, обозревала действительно красивый шестиэтажный дом девятнадцатого или даже восемнадцатого века, в центральной части которого два пузатых, не по погоде обнаженных кариатида в легкомысленных накидках, прикрывавших мощные бедра, поддерживали огромный балкон. Снег валил не переставая, вдобавок задул пронзительный ветер. Монмартр выглядел безлюдным, так что, роль отчаянной туристки в моем исполнении, скорее всего, выглядела малоубедительной. Вдобавок ко всему я основательно продрогла, а ноги от затянувшейся пешей прогулки по достопримечательностям Парижа были тяжелыми, как два дореволюционных утюга, брошенных на свалку за ненадобностью. Так что, в предусмотрительно распахнутую дверь притормозившего «ситроена» я бы юркнула в любом случае, даже не получив предварительного оповещения.
Первые несколько минут, проведенные в машине, ушли на восстановление теплового баланса в организме. И только потом я обратила внимание, что меня, как в приступе тропической лихорадки, бросает по сторонам: водитель, очертания которого весьма смутно проглядывали в сумраке салона, несся по улицам с бешеной скоростью и закладывая такие виражи, словно был участником ралли Париж-Дакар.
У меня дома дети, я постаралась придать голосу максимально возможную убедительность.
У меня тоже, мадам, не оборачиваясь ответил водитель.
Сказано было по-французски, но с ощутимым акцентом.
Хочу предупредить: от быстрой езды меня тошнит.
Мою жену тоже, сообщил водитель и так резко свернул в проулок между двумя домами, что я отлетела к двери и стукнулась головой о какой-то выступ.
Вам приказали меня убить?
Как раз наоборот.
Вы давно женаты?
Около трех лет.
Жена о разводе еще не говорила?
Н-нет.
Срочно переходите на пешие прогулки. Иначе она от вас уйдет.
Вряд ли. Она работает испытателем на «Рено».
О, господи! я вцепилась в спинку переднего сидения.
Потерпите, мадам, скоро приедем.
Куда?
Увидите
Этот псих меня обманулничего я не увидела. Потому, что в какой-то момент машина внезапно оторвалась от земли и взлетела. Я в ужасе зажмурилась и только ощутила страшный удар приземления, потом меня поочередно швырнуло вначале влево, потом вправо, тормоза истерично завизжали и внезапно наступила тишина. И только тогда я потихоньку открыла глаза. Судя по скоплению машин и тусклому, словно в прозекторской, освещению, мы находились в подземном гараже.
Побыстрее, мадам, вас ждут, бросил водитель не оборачиваясь и вылез из машины.
Я последовала его примеру и увидела наконец, что человек, чуть было не загнавший меня в могилу своей ездой, довольно молодчерноволосому мужчине итальянского типа в кожаной коричневой куртке, из-под которой на метр вылезал подол вязаного черного свитера было не больше двадцати пяти. Всем своим независимо-разгильдяйским обликом, длинным, иссиня-черными волосами и выражением небритого лица он напоминал развозчика пиццы на мотороллере, мечтающего сделать карьеру в Голливуде на ролях телохранителя или шофера какого-нибудь дона Карлеоне.
Вы можете взять меня под руку? спросил он.
А что по этому поводу скажет ваша жена?
Что у меня хороший вкус
Улыбка резко преобразила его широкое лицо. Я вдруг подумала, что природа его двухдневной щетины так же искусственна, как и моя внешность.
Молча взяв его под руку и, стараясь приноровиться к широкому шагу (он ходил так же, как ездилстремительно, резко лавируя между скоплением машин), я вскоре очутилась в кабине лифта.
Сейчас мы поднимемся в холл отеля, негромко сообщил парень, нажимая кнопку. Нам надо пересечь его и выйти через главный вход, по возможности не привлекая внимание. Постарайтесь изобразить из себя мою девушку
Побойтесь бога, пробормотала я. Вы мне в сыновья годитесь
Моя жена с вами бы не согласилась
Холл, в отличии от Монмартра, был многолюдным, оживленным и прекрасно натопленным. Судя по роскошной кожаной мебели, экзотическим растениям и обилию мрамора с позолотой у стоек регистратуры, вследствие чего последние напоминали дорогой фамильный склеп, отель явно не относился к разряду придорожных кемпингов.
Стоило нам оказаться среди постояльцев и гостей, фланировавших по холлу с непринужденностью истых французов, как мой водила сразу же утратил все свои лихаческие замашки и неторопливо, в ритм общего движения, повел меня к выходу. Думаю, его маскировочные ухищрения были обычной перестраховкойна нас никто не обращал внимание. Или мне хотелось думать, что все обстоит именно так.
Стеклянные двери на фотоэлементах плавно разошлись, и мы оказались у главного входа в отель, под переливавшимся всеми цветами радуги полукруглым козырьком. Мой небритый провожатый кивнул швейцару в берете с помпоном и тот тут же пронзительно свистнул. Через секунду у входа притормозило такси.
До свидания, мадам, молодой человек галантно приоткрыл заднюю дверцу и помог мне усесться. Было очень приятно с вами познакомиться
В течение нескольких секунд я поняла, что водитель такси, в отличии от своего коллеги из «ситроена», настроен весьма миролюбиво и ведет машину на вполне приемлемой скорости. Это как-то сразу меня успокоило. Пока все укладывалось в рамки логики. Если за мной действительно следили (кто следил? с какой целью? как долго? из Лос-Анджелеса? откуда вообще взялся интерес к англичанке по имени Гортензия?), то те, с кем я собиралась встретиться, стремясь оторваться от этой слежки, действовали вполне разумно. Вопрос был лишь в том, из скольких этапов будет состоять этот самый отрыв. Немолодой мужчина в кепи молча вертел баранку и не проявлял ко мне интереса. Хотя допустить, чтобы вся эта гонка с препятствиями, подземным гаражем и имитацией влюбленности в стремительном проходе через холл сделана только для того, чтобы посадить меня в ОБЫЧНОЕ такси с ОБЫЧНЫМ водителем, я, естественно, не могла.
Даже учитывая мою врожденную наивность.
Спустя минут двадцать машина остановилась.
Вам надо подняться на лифте на четвертый этаж, не оборачиваясь, бросил водитель. Апартамент 14. Запомнили?
Да. Сколько я вам должна?
За вас уже заплатили, мадам. Спокойной ночи.
Если бы вздохнула я про себя и вышла из машины.
Лифт был старинный, чтобы не сказать допотопный. Шахта, оплетенная черной узорчатой решеткой, надсадный скрип тросов и дребезжание колокольчиков после прохождения каждого этажа вызывали во мне единственное желаниеблагополучно добраться до четвертого этажа.
Едва только я нажала кнопку слева от двери, на которой тускло мерцала медью табличка с цифрой «14», она сразу открылась. И тут же на меня дохнуло чем-то очень близким, родным. Уже позднее я разобралась в природе этого странного ощущения: в доме едва слышно, ненавязчиво пахло миндальным печеньем. Запах был старым, остаточным, напомнившим детство, когда в мытищинской коммуналке с нами жила моя бабушка. Уже готовые, только что с противня миндальные печенья бабушка тут же прятала под подушку и, невзирая на мои отчаянные мольбы, не давала даже попробовать, пока с работы не возвращалась мама. Мне вообще казалось, что если бабушка и любила кого-то по-настоящему в своей долгой и непонятной жизни, то только мою маму. А вовсе не меня Видимо, и в этой парижской квартире когда-то очень давно безраздельно хозяйничала благообразная и деспотичная старуха в седых буклях, прятавшая под подушку от внуков еще горячие печенья в форме звездочек и ромбов, источавшие волшебный запах миндаля Невысокий темноволосый мужчина средних лет в сером свитере без слов помог мне снять плащ, после чего выразительным кивком велел следовать за ним. Миновав длинный коридор, сплошь уставленный полками с книгами, я очутилась в небольшой, скромно обставленной комнате, единственным украшением которой с большой натяжкой можно было считать старинный буфет с резными дверцами, явно нуждавшийся в руках опытного и терпеливого реставратора мебели. Центр комнаты занимал круглый стол, покрытый чистой белой скатертью и уставленный шестью простыми стульями. Так и не сказав ни слова, мужчина в свитере во второй раз повелительно кивнулмол, чего стоишь, за те же деньги можно и присесть, после чего неслышно удалился.
В комнате было тихо. Тяжелые гардины, которыми были наглухо задрапированы оба окна, судя по всему, служили прекрасной звукоизоляцией. Я села и с наслаждением вытянула ноги. И в этот момент кто-то за моей спиной негромко произнес по-русски:
Ну, здравствуйте, госпожа Мальцева
* * *
Мужчина за пятьдесят в вылинявшей джинсовой куртке был совершенно седым. Сев напротив, он довольно бесцеремонно, с нескрываемым любопытством стал меня разглядывать. Господи, как хорошо я изучила ТАКИЕ взглядыувесистые, цепкие, изучающе-холодные. Так обычно на меня смотрели Паулина, Уолш, так разглядывал меня затворник Габен в чилийских Андах, такправда, очень редко, на меня смотрел Юджин.
Кто вас гримировал?
Made in USA, пробормотала я. Собственное производство.
Браво! Седой улыбнулся. Вы чуть не сбили нас с толку. Женщина, стоявшая на условном месте, ну, никак не напоминала Валентину Мальцеву
А вы, естественно, знаете, как выглядел подлинник?
Естественно, кивнул он. Вы достаточно популярны
Достаточно популярна среди шпионов.
Среди представителей спецслужб, госпожа Мальцева, уточнил мужчина.
Госпожа я только по форме А вообще меня зовут Вэл. Или Валентина, если вам это имя ближе.
А меняДов, мужчина чуть привстал. Рад познакомиться с вами лично.
Странное у вас имя, Дов.
Скорее, непривычное, Вэл.
Мне бы хотела знать, кто вы и с кем я вообще имею дело? Я не слишком любопытна?
Вы придаете значение правилам приличия?
Так как насчет моих вопросов, Дов?
Может быть, начнем с моих, Вэл?
Может быть, уступим даме, раз уж мы в Париже?
Может быть, не будем терять зря времени, раз уж вы попали в очередной переплет?
Я уже было открыла рот, но под тяжелым взглядом Дова невольно осеклась. Надо было успокоиться: в конце концов, я сама сделала все необходимое, чтобы оказаться в этом странном доме, населенным такими же странными мужчинами.
Простите По всей видимости, вы правы.
Тогда рассказывайте все по порядку, Вэл. Постарайтесь ничего не упустить
Почему-то мне казалось, что подробное описание бед, свалившихся за последние дни, не уложится и в двухчасовом монологе. И потому я была искренне потрясена, когда в течение каких-то пяти минут рассказала Дову все.
Или почти все
Ну что ж, седой откинулся на спинку стула. Теперь, во всяком случае, мне понятны две вещи из трех: как вы вышли на нас и откуда взялся хвост
А откуда он, кстати, взялся?
От бывшего коллеги вашего мужа, Вэл.
Понятно
В этот момент я представила себе, как ножницами вырезаю под корень плотоядный нос Бержерака и даже зажмурилась от удовольствия.
А вот ответа на третий вопрос у меня нет. Пока нет, добавил Дов и внимательно посмотрел на меня. Взгляд его черных глаз удивительно напоминал сразу два вопросительных знака.
Вы подозреваете, что он есть у меня.
Я очень надеюсь на это, Вэл.
Что вас интересует?
Зачем вы ввязались в это дело? И что вы хотите от нас?
Можно я отвечу чуть позже?
Почему?
Хотелось бы самой задать несколько вопросов?
Да, пожалуйста.
Кто вы?
Офицер разведки.
Какой?
Это так принципиально? Дов пожал плечами.
Иначе я бы не спрашивала.
Вы попали в трудное положение, ведь так?
Да.
Вам нужна помощь, верно?
Верно.
И вы не знаете, где ее получить?
Пока не знаю.
Вполне возможно, вы рассчитываете получить ее здесь Дов широко развел руками. Так стоит ли усложнять свою задачу вопросами несколько э-э-э нескромного характера?
Стоит, Дов Я выдавила из себя жалкое подобие улыбки, которая иной и быть не моглана душе было тошно. Прежде всего, мне важно знать, что я нахожусь среди друзей. Мне нужны гарантии, что дом, в котором я попала, не является конспиративной квартирой КГБ. Или советской военной разведки, что в данном случае не принципиально. Поскольку я имею опыт общения и с теми, и с другими, а хрен редьки не слаще
То есть, вы подозреваете, что ясотрудник КГБ? уточнил Дов с серьезным выражением лица.
А я должна исключить такую вероятность?
Но вы ведь сами позвонили нам. По телефону, который получили от своего приятеля.
Мишин, увы, не Бог, я пожала плечами. Людям свойственно ошибаться.
И потом, разве стали бы вы рассказывать все человеку, которому не доверяете?
А что я такого вам рассказала?
Ну, всю эту историю с письмом, подробности покушения на вашего мужа
А чем я рисковала? И то, и другое, как мне кажется, сделано одним руками. Если вы один из них, то ничего нового я вам не сообщила, не так ли?
Логично, Дов кивнул.
И?..
Вам нужны доказательства моей непричастности к советским разведслужбам?