Николай молча кивнул.
Думаю, именно на этой почве мы и достигнем определенного взаимопонимания или, как любит говорить ваш генеральный секретарь, консенсуса. Я вовсе не стремлюсь как-то облагородить наше возможное сотрудничество. Вы, Серостанов, умный человек, да и, вдобавок, немало поживший на Ближнем Востоке. И потому понимаете главное: мою страну и, соответственно, мою службу НЕ ИНТЕРЕСУЕТ Советский Союз. Нам нет никакого дела до ваших стратегических секретов, до ваших планов противостояния НАТО или маршрутов ядерных субмарин во всех океанах. С другой стороны, находясь в пределах досягаемости ракет среднего радиуса действия, Израиль никоим образом не заинтересован в конфронтации с державой, сражающейся за мировое господство. Пусть в этой связи болит голова у американцев и их европейских союзников. Нам же вполне хватает региональных проблем, напрямую связанных с обеспечением национальной безопасности Израиля. И вот здесь, господин Серостанов, ваша помощь может оказаться весьма и весьма полезной. Как я уже говорил, нам нет дела до русских, нас интересуют только арабы. Правда, здесь наши интересы более чем обширны
Как раз ЭТО меня не смущает, пробормотал Николай.
Тогда, договорились? Проспер прищурился.
Вы в самом готовы сыграть в эту игру?
Почему бы и нет? улыбнулся Проспер. Тем более, что правила я уже знаю, а реального рискане вижу
Ну, да, кивнул Николай. Рисковать буду я
Совсем не обязательно, спокойно возразил Проспер. Во-первых, вы можете отказаться. Эту возможность я предоставил вам в самом начале нашей встречи.
Считайте, что я оценил ваше благородство.
Напрасно злитесь, Серостанов. Я уважаю ваш профессионализм, поверьте. Но то, что вы делали в Израиле, иначе как шпионажем не называется
Допустим, вы правы, и мои начальники действительно не в курсе дела Серостанов уставился в какую-то точку на стене за спиной у Проспера и, казалось, размышлял вслух. Допустим также, что в Москве одобрят мои действия и вернут меня к исполнению своих обязанностей. То есть, обратно в Каир
Возможно, так оно и будет, кивнул Проспер.
Тогда вы должны согласиться, что, работая с одной стороны на вас, а с другойнаходясь под колпаком у сирийцев, корреспондент Би-би-си Кеннет Дж. Салливан протянет в своем новом качестве очень недолго. Кто-нибудь да обязательно его уберет и, кстати, правильно сделает
И это весьма вероятно, неожиданно легко согласился Проспер. Но лишь в том случае, если вас действительно вернут в Каир. Мне же кажется, господин Серостанов, что такое решениеопять-таки, исходя из моего опыта работы в разведкебудет далеко не самым лучшим. Десять лет на одном местеэто слишком много для «крота». Думаю, понимают это и ваши боссы. В противном случае, они бы не держали вас в резерве почти два года. Скорее всего, ГРУ потому и использовало вас в качестве курьера, что намеревалось перебросить Кеннета Салливана в другой регион. Повторяю: все эти рассуждения имеют смысл только в случае корректности нашего посыла, в соответствии с которым советская военная разведка не имеет никакого отношения к этой операции
А если вы все-таки ошибаетесь? Чувствуя, что он уже не в силах органично усваивать этот поток информации и аналитических посылов, Серостанов стал методично массировать виски. Если в Москве я просто получу новые инструкции и опять вернусь в Египет?
Тогда и подумаем, как вас понадежнее прикрыть от наших арабских клиентов, господин Серостанов Моти Проспер устало откинулся на спинку кресла и с хрустом потянулся. В конце концов, Каир или даже Дамаскне Буэнос-Айрес, верно? В этом регионе мы все еще в состоянии кое-что сделать
Я согласен, тихо произнес Николай.
А ярад, улыбнулся Проспер. Вы хотели спросить меня о чем-то еще, да?
Да, кивнул Николай. Даже если меня перебросят на новое место, сообщение о внезапной гибели человека, с которым я выходил на связь, неизбежно вызовет в Москве подозрения
Я не понимаю, о чем вы говорите Проспер с нескрываемым удивлением уставился на Николая.
Ну, тот человек Который опустил фотокассету в карман моей куртки Он ведь мертв, так?
Кто вам это сказал?
Офицер контрразведки, который допрашивал меня первым.
Глупости какие! Проспер решительно тряхнул головой и закурил очередную сигарету. Вы, очевидно, просто неправильно его поняли. Может быть, в моральном плане этот человек, после того, что он сделал, действительно перестал существовать, образно выражаясь, умер для Государства Израиль. Однако для своей семьи, друзей и коллег он существует по-прежнему. И будет существовать до тех пор, пока это нам нужно. Так что, не волнуйтесь, господин Серостанов: в Москве вас о нем никто не спросит
* * *
Сидя за рулем основательно вылинявшего под лучами беспощадного солнца «пежо», Проспер автоматически реагировал на цвета светофоров, осточертевшие тель-авивские «пробки» и мигающие восклицательные знаки на местах ремонта дорог. На его глазах желто-багровый диск солнца, как монета в дырявом кармане, медленно западал за горизонт. А потом вдруг сразу же стало темно.
Проспер возвращался домой после 48-часового отсутствия, думая лишь о двух вещах: горячем душе и абсолютной тишине. К действительности его вернула легкая трель сотового телефона в «бардачке».
Что еще?! рявкнул он в трубку.
Ты где?..
Из всех вопросов этот был самым ненавистным. Может быть, потому, что право задавать его имел только один человек на свете.
А где я, по-твоему, должен быть?
У меня. И поторопись, Моткеле
Резко развернувшись на запрещающем знаке, Проспер выровнял «пежо» и вдавил до пола педаль акселератора. Форсированный двигатель, как застоявшаяся в конюшне скаковая лошадь, отозвался радостным ревом. И в ту же минуту в зеркальце заднего обзора полыхнула голубым полицейская «мигалка».
Черт! Проспер включил поворотник и притормозил у обочины. Еще через минуту у окна выросла фигура полицейского.
Выйди из машины, коротко приказал полицейский.
Проспер окинул оценивающим взглядом молодого парня в голубой форменной рубашке с аксельбантами и протянул ему через окно пластиковый квадратик с документами:
У меня мало времени, приятель. Я знаю, что нарушил. Оформляй протокол, только заклинаю тебя, побыстрее! Меня ждут на очень важной встрече
Я сказал, выйди из машины! Ты что, иврита не понимаешь?
В Моссаде существовала единая для всехот рядовых стенографисток до самого высокого начальстваинструкция: ни при каких обстоятельствах не называть место своей службы и уж, тем более, не козырять документами. Так было всегда.
Моти помнил немало случаев, когда его сотрудники, прошедшие сквозь все испытания в рискованнейших акциях за рубежом, в аналогичных ситуациях попросту бежали от израильских стражей порядка, как мелкие воришки, схваченные за руку на месте преступления. Его гражданское удостоверение личности и документы на машину были в полном порядке. Тем не менее, зная процедуру, Проспер не сомневался, что как минимум на полчаса этот служака его задержит. Причем любая попытка вступить в препирательство могла лишь удлинить и без того тягучую процедуру наказания. Что, естественно, не входило в плане первого заместителя шефа израильской политической разведки. Надо было как-то выкручиваться
Выйдя из машины, Проспер решил не выпускать инициативу из своих рук и сразу предложил:
Послушай, друг, все документы в полном порядке. Я действительно очень тороплюсь. Забирай мои права и позволь мне ехать. Договорились?
Внимательно рассмотрев документы, полицейский с любопытством уставился на пожилого нарушителя:
И ты ничего не хочешь оспорить?
Абсолютно ничего! Моти с готовностью мотнул головой. Ты прав, а янеправ!
Ты в этом уверен?
На сто процентов!
И согласен отдать мне свои права?
Да.
Молодой полицейский недоуменно пожал плечами:
Ладно, дело твое Вообще-то я собирался ограничиться штрафом.
Не надо! Проспер взглянул на наручные часы. Забирай права, только отпусти меня поскорее!
Хорошо, сейчас составлю протокол.
Дружище, нет времени, ты понимаешь?!
Но без протокола нельзя!
Дай мне бланк, я подпишусь и уеду. А ты составляй свой протокол!..
Слушай, а ты вообще еврей? на лице полицейского отразилась сложная работа мысли. Он достал из планшета бланк протокола и протянул его нарушителю. А если я напишу черт знает что?..
Не напишешь, буркнул Проспер, ставя внизу бланка размашистую подпись. Бога побоишься! Потому что тыточно еврей!..
Моти выслушал Гордона молча, ни разу не перебив. Потом раскурил сигарету, выпустил густую струю дыма, после чего стал озабоченно разгонять его ладонями.
Не суетись так, Моткеле, Гордон криво улыбнулся и поправил на животе грелку. В любом случае, я умру не от пассивного курения
Каким временем мы располагаем, Шабтай?
Часа полтора-два, я думаю Гордон посмотрел на настенные часы. Так что ты обо всем этом думаешь?
Ты уверен, что Уолш сказал тебе все?
Естественно, нет! старик поджал синеватые губы. А ты на его месте сказал бы все?
У меня хватает проблем на своем месте
С другой стороны, Моти, у него не было времени особенно хитрить. Да и складно все выглядит: этот русский угонщик самолета, ясное дело, не дурак, и хочет выторговать себе в другой жизни кусок получше. Так с чего ему вываливать на стол все? Наверняка, приберег что-то важное
Я не понимаю: неужели у них нет подходящих людей?
В часе лета от Сицилии? Гордон изобразил гримасу. Думаю, что нет. Во всяком случае, так сказал Генри Уолш
Так сказал Генри Уолш, которому ты веришь, закончил фразу босса Моти Проспер.
Так сказал Генри Уолш, которого я знаю, уточнил Гордон.
Ты думаешь, Шабтай, нам стоит вмешаться?
Сейчас важно, что об этом думаешь ты.
Это довольно рискованно, не так ли?
Конечно, рискованно, кивнул Гордон. Но ведь и ты добрался до меня за двадцать пять минут. Хотя обычно делаешь это за пятьдесят пять
Я бы добрался за пятнадцать, если бы не этот чертов полицейский, буркнул Проспер и внимательно посмотрел на Гордона. Знать бы, чего так испугался этот русский майор? И что у него вообще за пазухой?..
Так вытащи его оттуда, и узнаешь! хмыкнул шеф Мосада. Причем, узнаешь самым первым, Моткеле
А если этот итальянский доктор разрядит всю обойму в русского, как только его увидит? А за компанию и наших людей? Что тогда?
Вряд ли, буркнул Гордон. Не разрядит.
Почему ты так уверен?
Как и тебе, Моти, ИМ тоже не терпится узнать, как много сообщил американцам этот угонщик самолетов из КГБ. Он им нужен живой. Как минимум, на пару часиков
Это бригады?
На девяносто процентов.
Они тебе нужны?
Итальянцы?
Да.
Мне нужен русский майор.
А чего вдруг итальянцы устроили охоту на этого парня с Лубянки?
Моти, ты меня утомляешь.
Шабтай, мое «да» означает твое «да»? Или как?
Как и у Уолша, у меня нет времени на маневры. Так что, решай, сынок
Второй русский агент за одну неделю, пробормотал Проспер и в недоумении развел руками. Политическая разведка, военная разведка Чего-то я не припомню такого косяка
В разведке всякое бывает Гордон заерзал в кресле. Хочешь знать мое мнение, Моти?
А это вообще возможно?
Даже усталость не дает тебе права хамить старшему старик сморщился от резкой боли и в очередной раз поправил на животе грелку. Я, между прочим, все еще твой босс. А тыпока еще мой заместитель
Прости, Шабтай Этот сопляк с мигалкой действительно меня достал.
Этот парень нам действительно нужен, Моти.
Ты уверен, что нам, а не ИМ?
А ты уверен, что сейчас вечер, а не утро?
Этого достаточно, кивнул Проспер.
Ну, и хорошо.
Теперь я могу идти?
Уже десять минут, как можешь
Проспер усмехнулся, встал и направился к двери.
Моткеле!
Что еще? Держась за ручку двери, Проспер полуобернулся. С расстояние в несколько метров он вдруг отчетливо увидел, как УСОХ казавшийся бессмертным Шабтай Гордон. Что еще ты хочешь от меня?
Скоро Песах подобие улыбки, блуждавшей на синих губах Гордона, напоминало болезненную гримасу старого, израненного жизнью сатира. Постарайся, пожалуйста, никому не испортить праздник.
Проспер пожал плечами и вышел
* * *
Несмотря на будний день, возле церкви Сан-Джованни дельи Эремити было довольно много людей. На облупившихся мраморных ступеньках, ведущих к церкви, сидело несколько разморенных от хронического безделья нищих. Здесь же, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, гонялась друг за другом крикливая стайка подростков в ярких майках с английскими надписями. На примыкавшей к церкви улице Санторро движение было односторонним, но в Палермо на такие мелочи обычно внимания не обращалиизредка на встречную полосу выскакивали отчаянно клаксонившие машины с длинноволосыми молодыми людьми за рулем. Стоящий неподалеку пожилой карабинер вяло смотрел на привычную суету, не выказывая даже намерений штрафовать откровенных нарушителей правил дорожного движения
В этой будничной суете никто толком не обратил внимание на неприметную серую «ланчию», мягко притормозившую в нескольких метрах от лестницы Сан-Джованни дельи Эремити. Из машины, не торопясь, вышли двое молодых мужчин в куртках и потертых джинсах, по видутипичные сицилийцы: невысокого роста, с черными кучерявыми волосами и характерной для южан манерой ходить, придерживая рукой полы куртки. Через плечо одного их них висела большая холщовая сумка.
Спустя минуту оба, стремительно поднявшись по лестнице, растворились в полумраке церкви. Осенив себя перед входом католическим крестом, молодые люди вошли под сводчатые своды церкви, сели на деревянную скамью в последнем ряду и склонили головы. В помещении было не больше двух десятков прихожанвсе они, разбросанные по скамейкам под величественными сводами церкви, беззвучно шептали слова молитв, уткнув лбы в скрещенные ладони
Спустя несколько минут один из мужчин, не поднимая головы, вытащил из кармана куртки небольшую плоскую коробочку, из которой доносилось короткое, чуть слышное попискивание, и положил ее себе на колено.
Они где-то здесь, шепотом произнес мужчина чуть погодя.
Ты уверен? спросил его напарник.
Да Они точно здесь. Где-то слева
Будем надеяться, что ты не ошибся, Бред.
Тот, кого назвали Бредом, осторожно поправил коробочку на колене и мотнул головой:
Я не ошибаюсь.
Ладно. Тогда пошли
Оба встали, вновь перекрестились и направились к выходу. Обернувшись и увидев, что за ними никто не наблюдает, мужчины резко свернули в сторону, обогнули гигантскую каменную чашу с горящими свечами и двинулись вперед по узкому темному коридорчику, тянувшемуся параллельно залу. Через несколько метров оба остановились перед дверью, задрапированной бордовыми гардинами из потертого плюша.
Один из мужчин легонько толкнул дверь и убедившись, что она не заперта, кивнул напарнику. В ту же секунду дверь раскрылась. Весь проем заполнила чья-та мощная фигура в черной сутане.
Кого-то ищите, сеньоры? негромко спросил священник. Металлические четки в его толстых пальцах напоминали скорее велосипедную цепь.
Мужчина, стоявший у двери первым, молча приставил пистолет с навинченным глушителем к бочкообразной голове священника и, прижал указательный палец левой руки к губам. Второй тем временем стремительно обшарил жирное тело итальянца под сутаной, после чего вынырнул из-под сутаны с двумя «береттами».
А я-то думал, что церкви в Италии находятся под охраной государства, пробормотал мужчина, вытряхивая из обеих пистолетов обоймы и засовывая трофейное оружие за пояс.
Первый, не отводя глушитель от головы священника, полушепотом произнес:
Слушай внимательно, добрый католик. Времени у меня нет. То есть, нет совсем. Понимаешь?
Священник молча кивнул. В его маленьких круглых глазках без ресниц застыло такое неподдельное изумление, словно он только что живьем увидел медузу Горгону.
Сейчас я задам тебе вопрос. На ответ у тебяровно три секунды. Потом я продырявлю твою башку и ты отправишься на встречу со своим Иисусом без исповеди. То есть, совершишь последний и самый страшный грех в жизни. Понял?