Буранов, наконец, очнулся и понял, что нужно сойти с дороги. Он не понимал, почему не болит голова, но допускал, что это может быть последствием травмы. Возможно, шантажист повредил тот участок мозга, который отвечает за боль. Встав на обочину, Виктор дожидался машины в надежде, что она подберёт его и отвезёт домой.
Однако, свет потух так же резко, как и появился. Снова погасли деревья, и дорога утратила свой металлический блеск. Только сейчас Буранов понял, что не слышал ни гула мотора, ни скрипа шин. Он не слышал ни единого звука. Плохо дело. Кажется, нарушены слуховые и немного зрительные функции; именно поэтому облака стоят на месте. Заторможенность реакций
Виктор побрёл вдоль обочины. Поворот приближался, и Буранов не мог отделаться от мысли, что происходят странные вещи. Зачем-то преступник отпустил его. Не добил, а именно отпустил. Хотя, нет ничего в этом странного. Шантажисты, чаще всего, люди с надломленной психикой, и ими движет какая-то цель. Если этим ублюдком деньги не двигали, то ему что-то нужно. Хотя, возможно, он ещё покажет свою натуру. В одном Виктор был спокоенон выполнил условия, он положил записку в ящик. И, тут же, новая тревога, почти страх, заставили его остановиться.
А, если, психопат посчитает, что условия не выполнены? Ведь Виктор пытался одурачить его.
Так, спокойно, подумал Буранов. Всё можно исправить, всё можно исправить
Он и не заметил, как вышел из-за поворота. В канаве лежала машина. Транспорт хорошенько помяло, капот задрался вверх от удара о небольшую берёзу. Из открытой двери вывалился человек.
Однако, человеком его назвать было сложно. Буранов скривился и открыл рот, но отвернуться от ужасного зрелища так и не смог. Несчастный не увидел Виктора. Он, зачем-то, пополз обратно, в ту сторону, откуда приехал. Медленно преодолевая сантиметр за сантиметром, то ли мужчина, то ли женщина, выбрасывал руки вперёд, хватаясь пальцами за мокрый асфальт. Вместо ног за пострадавшим волочилась кровавая полоса.
Эй! крикнул Буранов.
Но калека ничего не слышал. Не корчась от боли, не крича и не плача, он полз и полз.
Эй, я тут! Стой!
Виктор кинулся к пострадавшему. Он быстро миновал машину, мельком заглянув в пустой салон. На месте водительского кресла чернела пустота. Странное дело, Виктор не увидел ни ног, ни крови. Только когда Буранов снова посмотрел на несчастного, то понял, что нужно остановиться.
Никакой крови. На месте двух обрубковбелая кожа. Раны затянулись, остались только культи. И никаких следов крови.
Голова закружилась.
Глюки глюки нужно проснуться, проснуться
Но, сколь бы Виктор не открывал и не закрывал глаза, ничего не менялось. Машина лежала на боку. Вдобавок ко всем странностям, Буранов увидел, что в салоне отсутствует руль и педали.
Ещё он увидел, что пострадавшим была молодая девушка. То ли он сразу не заметил, то ли её одежда куда-то пропала. Бледное худое тело тащило за собой уже на культи, а небольшие, заострённые на концах, отростки кожи, напоминавшие два хвостика. Чёрные волосы прилипли к белоснежным плечам, будто кто-то разрисовал кривыми линиями чистый бумажный лист. Куда она ползла?
Пока Буранов пребывал в оцепенении, хвостики срослись, и, в итоге, оторванные ноги девушки постепенно стали превращаться в хвост. Такой же бледный, как и она сама.
Виктор ступил назад. Он хотел руками закрыться от отвратительного зрелища. Девушка остановилась.
Боль постепенно появлялась из глубин сознания. И тучи сдвинулись с места, а по лесу пробежался лёгкий шелест, и каждый листик оживал, приходил в трепет, звеня, будто серебряная монета. Девушка обернулась.
Он не видел её лица, только глаза. Отвратительные, больные, бледно-жёлтые, гноящиеся. Она улыбнулась и стала шарить руками по мокрому асфальту. Кошмарная червеобразная русалка в одно мгновение развернулась, помогая себе толстым, массивных хвостом.
Виктор кинулся назад, но упал и больно ударился головой. И в тот момент боль уже не была чем-то далёким. Она прокатилась по телу, звякнула во всех его уголках, и заставила последние очертания зловещей дороги скрыться в кромешной тьме.
Солнце настырно влезало в окно. Буранов резко сел на кровати. Что-то прошелестело вниз. Первым делом Виктор огляделся и понял, что лежит на диване в своём доме. Раннее утро. Сколько же он провёл в отключке?
Рубашка намокла, по правому плечу и рукаву расползался уже засохший след крови. Но хуже всего обстояло дело с головой. На месте удара образовалась такая шишка, что Буранов мог подумать, будто там растёт вторая голова. На концах волос свисали засохшие кусочки крови.
Брюки испачкались в земле и траве. Между ног лежал сложенный вдвое лист и
ещё один компакт-диск.
Буранов взял лист. Как и в прошлый раз, послание маньяк отпечатал на компьютере, поэтому почерк определить не было невозможно. Уже с первых строк буквы куда-то поплыли, а сердце рухнуло вниз, словно сорвавшись с петель.
«Люди одинаковы. Что в тех детективчиках, что в жизни. Ты не исключение, бизнесмен. Что ж, раз я предугадал твои действия, будем считать, что произошло нечто обычное, и что всё идёт по плану. Хотя, подожди
Ой, как же я мог забыть! Теперь в кустах, рядом с местом преступления, разлита твоя кровь. К сожалению, когда я ляпнул тебя по голове, времени совсем не оставалось собрать её. Знаешь ли, кровьэто ДНК, а ДНК легко можно обнаружить даже через много-много времени! Как в тех детективчиках, хе-хеJ
Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь мальчишка шарился по стройке и обнаружил в кустах пятно крови? Этим мальчишкой легко могу быть яJ Пусть трупы давно оттуда убрали, но у нас есть твоя записка с ТВОИМИ отпечатками пальцев. И она будет лежать в трансформаторной будке, именно в том месте, куда ТЫ её положил.
Но, теперь не кори себя. Если ты считаешь, что не попался бы на эту уловку, не пойди на моём поводу, ты ошибаешься. Твои отпечатки уже давно есть у меня. Я снял их с почтового ящика, я снял их с бутылки, из которой ты пил в баре. Знаешь, в чём моё главное преимущество?
Я ЗНАЮ КАЖДОЕ МЕСТО, ГДЕ ТВОЯ СУКА МУЧИЛА ЛЮДЕЙ.
И, знаешь что?
До некоторых полиция до сих пор не добралась. А я в любое время могу добратьсяJ
О, да. Сейчас, по законам жанра, у тебя появляется кучи правильных действий к первому акту. Но первый акт окончен, и тебе приходится лишь сокрушаться о потерянном времени, бизнесмен. А ещёискать новые ходы.
УдачиJ
P.S.: завтра в полночь жду тебя с пятьюдесятью косарями и запиской на старом зерновом складе. Южный район. Записку и деньги положишь под третью доску справа от входа».
Глава 9
Самое обидное, что ублюдок был прав. Буранов вспомнил детство и понял, что так и остался тугодумом. Не нужно поддаваться паникенужно искать выходы. На первом диске, в самом его конце, шантажист оставил письменное послание, встроенное в видео. Это могло послужить доказательством невиновности Виктора.
Но он же думал о своём баре! О будущем, о благополучии. Неужели его персона не привлекла бы внимание общественности, после обращения в полицию? Дочери влиятельных людей, а сколько ещё подобных жертв исковеркала и замучила Вика? Ему бы не простили этого. Обществу нужен козёл отпущения, и им бы был он, Виктор Буранов.
Но теперь-то всё кончено. Теперь у шантажиста есть ещё большая улика против Бурановакровь у старой стройки. Да и где гарантия того, что полиция не подумает, будто все эти письма и видео сделаны мужем маньячки, дабы отвести от себя подозрения? Если он пойдёт прямо сейчас в ОВД, шантажист может рассказать сотрудникам, что нашёл кровь рядом с местом преступления. Он может представиться по телефону местным жителем, напуганным до смерти, рассказать, что увидел лужу алой жидкости в кустах и бросить трубку. Что тогда? Они начнут задавать вопросы. Как ваша кровь, товарищ Буранов, оказалась у старой стройки, по странному стечению обстоятельств, именно там, где замучили и убили дочь богатого бизнесмена?
Он должен снова переписать содержание видео. Буранов взял компакт диск. Потом снова посмотрел на записку и убрал их в комод, который стоял в его комнате наверху. Нужно подумать. Подумать
Как же трудно, порой, оставаться с собой наедине. Летний день расцветал, июньская жара набирала силу. Кондиционер сломался ещё в мае, его давно не чистили. Буранов потел, он бродил по дому в одних трусах, обливаясь солёной липкой жидкостью. Ему казалось, что тело исхудало ещё сильней. В зеркале Виктор увидел тощего юношу, с кубиками пресса на животе, с крепкой грудью и выпирающими рёбрами. Настоящее пособие по анатомии. Щетина понемногу превращалась в бороду, глаза покраснели, а вокруг выросли круги усталости. Губы подрагивали. Он подумал, что сходит с ума. Буранов вздрагивал от малейшего крика на улице, а проезжающая мимо двора машина заставляла его сердце трепетать и колотиться сильнее. Он подходил к закрытым наглухо чёрным шторам и приоткрывал одну из них. Долго смотрел на двор и сквозь щели в заборе. Только когда автомобиль скрывался из виду, поднимая вверх клубы пыли, Буранов успокаивался и снова ходил, ходил, ходил
Открыв холодильник, Виктор посмотрел на закупоренную бутылку виски. Алкоголь расслабляет. Алкоголь заставляет клеточки мозга отдохнуть и снимает напряжение. Садит печень, приводит к язвам, но печень у Буранова не болела, и желудок был в порядке.
Он налил себе полный стакан и выпил его залпом. Горячая жидкость юркнула по пищеводу. Тепло разлилось по рукам и ногам, а тело будто воспарило над землёй. Хорошо. Очень хорошо.
К полудню он еле держался на ногах. Мир играл красками, и, кроме гнева, в пьяной душе Буранова ничего не осталось. Он лежал на диване, в одних трусах, выдавливая из бутылки последние остатки алкоголя.
Никто не посмеет отобрать у меня мечту. Эта сука хотела этого. Она оставила мне деньги, чтобы я стал человеком. А сука ли?
Буранов сел и уставился на грязный пол. Немытые волосы Виктора поднимались вверх, словно шипы дикобраза. На губах блуждала улыбка, глаза светились яростью.
Сука ли? Сука ли ты?!
Он снова кричал, обращая слова дому. В каждой стене, в каждой паркетине и каждом закутке осталась её частица. Буранов чувствовал это. Знал наверняка.
Маленькие, обезображенные людишки, говорил он столу, скорчив лицо. Бедные, бедные Насрать!
Он встал. Шатаясь и ударяясь обо все углы, прошёл на кухню и открыл холодильник. Вскоре, половина новой бутылки испарилась.
Теперь Виктор лежал на диване и смотрел в потолок. Он наблюдал за узорами на плитке. Они оживали и переливались, контуры то вырастали, то удалялись, и Виктор смеялся, матерился и плакал. Слёзы текли по щекам, и он уже не мог понять, происходит это от радости, или от злости.
Мобильник зазвонил в пять вечера.
Ты где, пропащая душа? Скажи, что с бабой, и я всё прощу!
Соловьёв тяжело дышал.
А ведь он тоже большой. И преступник, несомненно, немаленького роста и огромной силы человек. Как и Соловьёв
Я?
Долгая пауза.
Нет, я!
Дома, язык Буранова еле ворочался. Заболел, представляешь? Сонная болезнь, паралич. Видишь, как трудно говорить.
Соловьёв тяжело вздохнул.
До завтра вакцину найдёшь? Группа приезжает. Нужно организовать им гостинку, жратву, подготовить зал к большому концерту.
О! протянул Буранов. Как хорошо ты знаешь дела моего бара.
Гриша ещё раз тяжело вздохнул.
Твоего, конечно, твоего. Но, как видишь, мне всё равно нужна твоя жопа.
Значит, янезаме неза не-за-ме-нимый?
Типа того, ага. Когда ты успел так нажраться? Один, что ли?
Буранов подумал, что Соловьёв может приехать и увидеть его в таком состоянии. Грязного, с пробитой головой. Начнёт, глядишь, шарить по шкафам и найдёт диск к письмом от шантажиста.
Это ты только не переживай. И не едь ко мне, хорошо?
Думаешь, я собирался? Приехать и увидеть, как ты попукиваешь и храпишь? Ну, уж нет.
Завтра всё будет, братан уже засыпая сказал Буранов.
Давай давай
Но сон так и не пришёл. Уже погружаясь в пары алкогольного морфея, Буранов, вдруг, вскочил и сел на диване. Потом он поднялся наверх, несколько раз споткнувшись от ступеньки, ворвался в комнату и открыл дверцу тумбочки. Схватив диск, он вернулся в гостиную, взял ноутбук и поставил его на столик.
Ему хотелось именно сейчас посмотреть видео. Причиной тому было манящее желание увидеть Вику. Снова увидеть её тело, глаза и лицо, будто в нём найдётся все отгадки и ответы. Он с трудом попал виляющей рукой по кнопке, и дисковод открылся.
В следующую минуту загружалось видео. Когда же воспроизведение началось, Буранов онемел, превратился в каменное изваяние, худое подобие человека из мышц и костей.
Включилась камера. Вика отошла от неё так, чтобы попасть в кадр. Полюбовавшись собой, будто в зеркало, Вика развернулась и двинулась к жертве. Буранову не пришлось долго всматриваться, чтобы понять. Мужчина, подвешенный к потолку на крюках, был одет в пиджак и котелок. Его лицо Вика скрыла. Вокруг царила темнота, лишь вдалеке виднелось нечто похожее на деревянные балки и прямоугольные плиты, а ещё куча гнилых досок валялась в углу. Приглядевшись, Буранов понял, что лицо своей жертвы Вика чем-то замазала, и теперь оно напоминало овальное подобие манекена для женских париков. Белая не то грязь, не то цемент, уже успела застыть и превратилась в плотную корку. Рукава пиджака болтались из стороны в сторону. Кажется, в том месте гулял ветер и шевелил чёрную ткань одежды убитого. Штанов на мужчине не было, как и нижнего белья. Вместо гениталий что-то чернело. Кровь.
Вика вытянулась в полный рост. Её чёрная куртка задралась, и Буранов увидел знакомую загорелую талию. Ком подступил к горлу. Никакой тошноты, только омерзение, ужасное по своей силе чувство.
Вика сняла пиджак с трупа. Буранов понял, что руки у того отрублены по локоть. Когда ты смотришь фильмы ужасов, ты понимаешь, что всё это муляжи, работа гримёров. Когда ты видишь настоящую кровь, останки человеческих тел, твоя душа переворачивается наизнанку и нужно время, чтобы прийти в себя.
Возможно, на Виктора так действовал алкоголь, но он ничего не чувствовал. Он наблюдал за работой жены, как наблюдают за чем-то напряжённым и интересным. Сам в себе ощущая это, Буранов поморщился, но никакой жалости не обнаружил. Никакой.
Вика исчезла из кадра и появилась уже с куском бежевой ткани. Приложив ткань к культе убитого, она достала из кармана что-то. Иголка и нить. Это Виктор понял по движениям, которые последовали за этим. Она пришивала ткань к его локтям. Затем, наподобие портнихи, сложила пришитый кусок в трубу и сшила. Прошло около тридцати минут. Всё это время Буранов следил за каждым её движением.
Он хотел понять, добиться ответов, но их, казалось, просто не существовало. Бессмысленное действо, психопатия в последней стадии. За всё время, пока Вика совершала манипуляции и превращала обе руки в длинные бескостные отростки, она не произнесла ни слова. Её лицо не улыбалось, а руки будто заранее знали, что делать.
Буранов следил, и ему всё сильнее казалось, что Вика хотела просто изуродовать тело. Сделать труп как можно омерзительней, превратить его в нечеловеческое создание. Зачем?
Когда ткань срослась с рукой и превратилась в её продолжение, Вика подняла левый отросток. Труп дёрнулся. Держа отросток в одной руке, другой Вика достала откуда-то снизу банку. В мутноватой жидкости плавала кисть. Она пришила кисть к концу отростка и аккуратно положила на пол длинное бескостное подобие руки.
То же самое Вика проделала и со второй конечностью. На этом она решила, что со зрителя достаточно. Вика приблизилась к камере. Буранов видел только её живот и чёрную футболку, а потом изображение потухло.
Пошатываясь, Буранов встал. Налив себе остатки виски, он осушил стакан, возвращая организму выветрившийся в страхе алкоголь. Виктор вытащил диск и убрал его вместе с запиской комод и повалился на диван в своей комнате.
Сон пришёл быстро. Нездоровый, алкогольный. На пороге стояла Вика, она держала в руках новенькую картину
Что это? Виктор только открыл глаза. Жена сидела на стуле, спиной к окну, всё в той же заляпанной футболке. Холст покоился между расставленных в стороны ног. Вика облокотилась о картину, подперев подбородок руками.
Завораживает, правда? её красные глаза говорили о том, что она не спала всю ночь, рисуя этот шедевр.
Одинокий дом, длинный, похожий на ангар, но с соломенной крышей и ветхими бревенчатыми стенами. Брёвна были старые, их стыки покрылись мхом. Одинокое маленькое окошко, почему-то, располагалось слишком низко к земле, будто строитель сошёл с ума. Никаких дверей, труб или иных выходов. Казалось, что из этого жилища невозможно выбраться. Вокругбезлюдное поле. Серая осенняя земля. Спаханное поле и такое же унылое бледное небо.
Никогда бы не захотел оказаться там, сказал Буранов.
Почему?
Вика изучала лицо мужа. Она склонила голову набок и чуть прищурила глаз.
Там нет кабельного, а за пивом долго бегать.
Следующий вариант! мотнула она головой, показывая всем видом, что не настроена шутить.
Одиночество.
Одиночество? переспросила Вика, посмотрев сверху вниз на картину.
Именно. Сразу думаешь: какого хрена эта халупа там стоит? Какой псих её построил?
Страх? Вика приподняла бровь.