Соловьёв показывал какие-то бумаги, но Виктор смотрел на россыпь букв и не мог понять ни слова.
«Я взял твои отпечатки с бутылки в баре».
Конечно, это мог сделать любой желающий. Он не прятал свои отпечатки. Но, кому это нужно? Выследить из какой бутылки пил Буранов, потом залезть в мусорный бак и выудить оттуда драгоценный сосуд. Да, проще простого. Возможно, шантажист и сейчас сидит в зале, потягивает сок или, под видом строителя, ест рис с отбивной, улыбается и провожает голодным взглядом официантку. Он пялится на её обтянутый зад, громко отрыгивает и смеётся. Найти психопата среди кучи народапрактически невозможно.
Ты слушаешь меня? Соловьёв отложил прайс-лист в сторону. Может, по грамулечке? На тебе лица нет.
Буранов кивнул. Он попытался вернуться обратно, в реальный мир. Удалось, но с трудом.
Пошли в зал. Выпьем там.
Они сели за небольшой столик и заказали по бутылке пива. Соловьёв рассказывал, что его люди должны встретить «немцев» в аэропорту и отвезти в гостиницу. Буранов кивал. Он шарил глазами по залу. Столько людей, и все казались ему подозрительными. Какие-то холёные ребята в пиджаках. Едят молча, тщательно пережёвывают, по сторонам не смотрят. Целых два стола больших мужиков в синей форме, с надписями на спинах «Горводоканал». Эти не едят, а жрут, громко смеются и стучат мозолистыми ладонями по столу. Большие. Все бы они могли попасть под описание шантажиста. Буранов потёр глаза и посмотрел на кучку студентов. Мальчишки и девчонки, все красивые, модные. Потягивают коктейли и смотрят в экраны телефонов. С этими понятно: пришли за бесплатным вай-файем, а напиток заказали самый дешёвый, чтобы не прогнали. Нет, эти точно не шантажисты.
Ты слушаешь меня? Я говорю, гостинку заказал, все билеты распроданы, понимаешь?
Без меня меня женили, да?
Соловьёв нахмурился.
Опять эту шарманку заводишь? Пока ты бухал я делал всё, чтобы бар тут не сдулся. Твой бар, между прочим! А ты летаешь где-то! Всё, надоело! Занимайся этим сам, понял? Вот все бумаги. Пока, бизнесмен!
Соловьёв встал и вышел. Буранов отодвинул пиво и ещё минут тридцать разглядывал зал, в поисках шантажиста.
Влада, маленькая девушка-официантка, протирала бокалы. Буранов подозвал её к себе и предложил сесть за столик. Он выпил уже три бутылки пива и немного расслабился.
Послушай, Влад, ты не замечала тут никого странного?
Она улыбнулась. Красивая девчонка, подумал Виктор. Миленькое личико, большие карие глаза, русый волос. Да, она их не красит, молодец. Вся натуральная, даже грудь.
Нет, сказала девушка. Странного то есть?
Ну, может, тёрся кто возле бара, спрашивал что-нибудь? Нет?
Она покачала головой.
А пустые бутылки мы куда деваем?
Влада удивилась, приподняла бровь и прикусила губу.
В мусорный пакеты. Потом выносим и выкидываем в контейнеры. А что?
Да, так
За пивом последовала бутылка коньяка. К четырём вечера Буранов спал у себя в кабинете, усевшись в большое кресло и закинув ноги на стол. Ему снился странный сон, наполненный тревогой и тьмой. В этом сне он сидел за столом, тут же, в кабинете. Глухая ночь. Буранов прислушался. Тишина. Что он тут делает? Почему не поехал домой? Почему не играет музыка, ведь ночь? Виктор не мог пошевелиться, словно кто-то приклеил его к стулу.
Потом он услышал шаги. Медленно, кто-то приближался. Виктор снова попытался встать, но ничего не вышло. Тело упорно отказывалось слушать команды мозга. Шаги затихли у самой двери. Ручка повернулась, и дверь открылась. Буранов не мог видеть, кто стоит там, в кромешной тьме. Виктор посмотрел на свои руки. Они лежали на столе, и стол был усеян горящими, фосфоресцирующими отпечатками пальцев.
Что-то громко упало на пол. Буранов посмотрел на дверь и увидел, как в кабинет закатывается пустая бутылка виски. На ней тоже горели отпечатки. Потом он услышал удаляющиеся шаги и проснулся.
Дверь и правда была открыта. На пороге стоял Соловьёв. Его лицо блестело, а глаза горели. Он покачал головой.
Непорядок, дружище. Ой, какой непорядок.
Гриша закрыл за собой дверь.
Тебя видел кто-нибудь?
Буранов убрал ноги со стола. Голову словно накачали свинцом, руки тряслись.
Мне такая хрень приснилась, знаешь начал Буранов и замолчал.
В таком состоянии тебе и не то приснится. Ты готов к концерту?
К концерту?
Виктор уставился на Соловьёва. Солнечный свет резал глаза. Гриша снова покачал головой.
Хреновый из тебя организатор, сказал Гриша. Вставай. Давай, вставай!
Буранов поднялся. Алкоголь ещё не выветрился, и Виктора шатало из стороны в сторону.
Что-то ты, друг, совсем раскис. Давай, собирайся, приводи себя в порядок. Я отправлю машину за немцами. Скоро народ попрёт, а ты еле на ногах стоишь!
Виктор кивнул. В голове было пусто, никакой мысли, только тяжесть.
Я хреновый организатор, ты прав. Надо пивка выпить, сказал Буранов, застёгивая верхнюю пуговицу.
Никаких пивков, понял? Если опять нажрёшься, я дам тебе в морду! Вот, отыграют твои немцы концерт и будешь заливать в три горла. Я тебе даже помогу.
Буранов опять кивнул и спросил:
У тебя перчаток нет?
Немецкая группа «Green Show!» зажгла толпу. В зале негде яблоку было упасть, люди танцевали и веселились. Дядьки в костюмах сидели за столиками в компании напыщенных дам. Кучи бриллиантов, золота, силиконовых грудей и прочего барахла. Буранов стоял за барной стойкой вместе с Соловьёвым. Они потягивали пиво и смотрели на волосатых музыкантов, скачущих по сцене с гитарами.
Вот, веселье, а? сказал Соловьёв.
Буранов не мог поверить, что это его место, его детище, его работа.
Ямудак, сказал Виктор. Нажрался, как собака, а ты всем занимался тут
Брось! Гриша хлопнул друга по плечу. Меньше парься обо всём этом, понял? Что тебя тревожит?
Да
Дааа, передразнил Соловьёв Буранова. Возьми себя в руки, понял? Возьми себя в руки, дружище. Посмотри на них! Посмотри ни их веселье. Это твоё, понял! Бери с них всё, что пожелаешь, наслаждайся жизнью!
Буранов поморщился. Если эта тварь, думал он, отберёт у меня клуб, то я найду его любой ценой! Найду и выпотрошу, как свинью! Виктор почувствовал, как ногти впиваются в ладонь и разжал кулаки. Ему было абсолютно плевать на всех в этом клубе, но никто не смеет рушить его мечту! Никто!
А теперь закрой глаза, парнишка! пьяный Соловьёв достал телефон. Сейчас я буду налаживать твою личную жизнь. А ту руки все в мозолях! Ха-ха!
Немцы отыграли и сорвали куш. Люди аплодировали им минут пятнадцать и просили сыграть на бис пару песен. В три часа ночи посетители и не думали расходиться. Вокруг стоял шум, звон бокалов, кто-то пел песни, жирные дядьки и бизнесмены снова кинулись поздравлять Буранова, которому было тошно от их рукопожатий. От сладких духов мутило, от накрашенных губ резало глаза. Да, он снова герой на этом празднике жизни, и Соловьёв ни разу не обмолвился, что Буранов и пальцем не пошевелил, дабы организовать эту вечеринку. И все поздравляли Буранова, приглашали на какие-то встречи и клялись, что будут вкладывать деньги в его «Викторию».
Какую личную? спросил Буранов
Тихо!
Соловьёв приник к трубке телефона. Мутные глаза Гриши смотрели на Владу, которая стояла у барной стойки.
О, привет, лапуля! Ты отдыхаешь? Милая моя, как тебе повезло
Прошло ещё минут тридцать. Они пили, ели и смеялись. Тревога окончательно выветрилась из Буранова, и он даже забыл, что завтра в полночь должен выполнить условия шантажиста.
Виктор не сразу заметил, что за их столиком появилось две женщины. Одна сразу прилипла к Соловьёву и положила голову на его могучую грудь. Она представилась Дианой, и, кроме пьяных чёрных глаз, Буранов больше ничего не запомнил о ней. Вторая села по правую руку от Виктора, и, это был именно тот момент, когда ты понимаешь: что-то сегодня будет.
Она представилась Ольгой. Едва заметная ямочка на остром подбородке, румяные щёки и золотистые глаза. Да, именно золотистые, то ли от прожекторов, то ли от тусклого света. Блондинка с короткой стрижкой и длинными, просто изумительными ногами. Она расстегнула сумочку и закурила. Буранов наблюдал за ней сквозь сигаретный дым, а Ольга наблюдала за Бурановым, чуть прищурив глаза. Только когда ему в лицо полетело кольцо из дыма, он мотнул головой и выпрямился.
Простите, не удержалась, сказала Ольга.
Она затянулась ещё раз и выпустила клубы дыма под потолок. Потом начала искать пепельницу, и Буранов пододвинул к ней стакан с остатками виски. Ольга взяла его, одним глотком выпила виски, и только потом кинула туда окурок.
Буранов, да? Вы не похожи на сантехника.
Виктор взял стакан Соловьёва и наполнил его до краёв. Опустив туда пару кубиков льда, он сделал глоток.
У меня дерьмо с ушей свисать должно?
Ольга улыбнулась краешками губ и опять прищурила глаза. Буранов подмигнул ей и налил виски в пустой стакан, который принесла официантка.
Никогда не видела сантехников, которые открывают собственные клубы. Невероятное везение или
Наследство.
Мммм, протянула Ольга. Тогда, сожалею.
О чём?
Наследство напрямую связано со смертью. Большие деньги, большое горе, так?
Она выпила половину стакана, даже не удостоившись приправить его кубиками льда. Ну, и стерва, подумал Буранов. Соловьёв миловался с Дианой. Кажется, они вообще не замечали того, что происходит вокруг. Четыре часа ночи, а из клуба никто и не собирался уходить. Какая-то пара, мужчина в белой рубашке и женщина в коротеньком платье, танцевали под хард-рок, обнявшись и облизывая друг друга.
Допустим, так. Жена погибла в автокатастрофе десять месяцев назад.
Ольга широко открыла глаза, а на щеках вспыхнул румянец. От её напускной наглости не осталось и следа. Но, уже в следующую секунду, она взяла себя в руки и снова прищурилась.
Ты знаешь, что я сантехник, но не знаешь об этом? спросил Виктор.
На каждом углу трещат о том, что тысантехник. Это твоя фишка, если хочешь. Думаешь, такой успех имел бы рядовой бизнесмен, вроде вон тех?
Она кивнула на соседние столики, где еле ворочали языками огромные пузатые дядьки в потных костюмах от «Диор».
Допустим, я сантехник. А ты?
Она повела бровью и улыбнулась.
А я не сантехник.
Буранов улыбнулся. Да, определённо сегодня что-то будет.
В семь утра они вывалились из «Виктории». Город начинал дышать автомобильными клаксонами и грохочущими трамваями. Каждая его каменная артерия оживала, двигалась, загоралась утренними огнями. Пасмурное небо нависло над городом, улицы окутал туман, пахло сыростью, словно высокие дома построили на древнем болоте из книг Лавкрафта.
Ольга облокотилась о стену и подкурила.
Рака лёгких не боишься? спросил Буранов.
Мутными глазами он ловил номера на проезжающих машинах в поисках такси.
Неа. Я боюсь тебя.
Почему? Буранов посмотрел на неё.
Какие же длиннющие ноги, просто бесконечные. Чёрное платье, широкие бёдра и тонкая талия.
Ты заказал такси, не спросив моего адреса. Вдруг, ты маньяк?
Ты не похожа на тех, кто боится маньяков, кивнул Буранов. Если я не похож на сантехника, то маньяком от меня уж точно не пахнет.
Ольга выдохнула дым в серую мглу тумана.
Кто вас маньяков разберёт. Про кукольника слышал? Его так и не поймали. Каким образом он заманивал всех этих бедным девушек и парней? Вот тебе закадка.
По тротуарам цокали каблуки. В тумане тяжело было разглядеть хоть кого-нибудь, и, лишь появившись, человек проходил мимо и тут же скрывался в густой мгле. Рядом с клубом припарковалась машина. Серый легковой автомобиль сливался с окружающим миром, и Буранов долго всматривался в номер, прежде чем понял, что это их карета.
Ты едешь?
Я разве отказывалась? Ольга двумя пальцами отбросила сигарету на дорогу. Окурок упал, и маленькие искорки разлетелись в разные стороны.
От неё пахло сигаретами и духами. Сладко и горько одновременно. Они не дошли до кровати. Потные и пьяные, после того, как всё случилось, повалились рядом с диваном. Она поправила трусики и юбку, вытянула длинные ноги и, взяв пыльную подушку, подложила её себе под голову. Буранов сидел, прислонившись спиной к стеклянному столику.
Ну, свинарник у тебя тут, конечно, будь здоров!
Солнце уже встало и залило светом пыльную гостиную. В ярком луче пылинки казались золотой невесомой крошкой. Они медленно парили и пересекались друг с другом. Буранов понемногу приходил в себя, хотя до полного отрезвления было ещё очень далеко. Он смотрел на Ольгублондинку с короткой стрижкой. Он смотрел, как её пряди прилипли к щекам. Она прикрыла глаза и улыбнулась.
Необычно, сказал Буранов.
Необычно, что? спросила она, не открывая глаз.
Ты первая за десять месяцев
Да, она была другая. Широкие бёдра, длинные ноги. В отличие от Вики, которая полностью отдавалась воле Виктора, Ольга казалась агрессивной, настырной. Она сама правила балом, и Буранову понравилось и не понравилось одновременно. В конце концов, он с силой прижал её к стене и почти насильно сделал то, что считал нужным.
Ольга открыла глаза. Золотистый цвет глаз превратился в ярко-зелёный, болотный.
Да. Ты считаешь, что сделал нечто плохое, что изменил ей. Правда? Но онамертва. Её нет. Сначала тебе будет противно, а потом ты поймёшь, что в этом нет ничего страшного. Мёртвые не ревнуют.
Где-то я уже слышал это, нахмурился Буранов.
Это единственная истина.
Кто ты? спросил он, и Ольга закрыла глаза.
Они молчали. Пылинки оседали на столы и подоконники, на растрёпанные мокрые волосы и одежду. Буранову вдруг стало очень грустно. Даже одиноко. Вот, она, другая женщина, совсем другая. Наглая, обычная, но тоже красивая. И сколько ещё их будет? Сколькими женщинами и мужчинами измеряется наша жизнь? Они знакомы всего лишь несколько часов, а главное таинство любвисекс, уже случился между ними. Она лежит, вытянув прекрасные ноги, платье задралось, и Ольга не стесняется этого. Он видит её чёрные трусики, он может овладеть ею ещё и ещё раз, сколько пожелает.
Грустно.
От того, что ты клянёшься в любви, ты действительно любишь, но умирает человек и от твоей клятвы остаётся всего ничегодесять месяцев воздержания. И что теперь? Новые клятвы? Новые обещания?
Яженщина. Ты считаешь странным эту ситуацию?
Мне просто грустно, сказал он. Ты уйдёшь?
Возможно. Мне сегодня на работу. Вечером. Знаешь, там, в клубе, ты говорил о своей погибшей жене. Я знаю, кто она. Вика Буранова, писала картины, неплохо продавала. Да, я знала, что ты потерял её. Мне знакомо этопотерять любимого человека.
Она открыла глаза и посмотрела на Виктора.
Мёртвые не ревнуют, шёпотом сказала она, словно сама себя убеждала в этом.
А что, если мёртвые всегда с нами? спросил Буранов, присаживаясь ближе к Ольге. Что, если за смертьюбессмертие?
Она закрыла глаза. Он смотрел на её чёрные трусики, и рука сама легла на Ольгино бедро. Горячее, гладкое, белоснежное. Полная противоположность Вики.
Бессмертие нужно заслужить, сказала она и, схватив его руку, потянула к себе.
Они отрезвели только в душе. Они не могли остановиться, изучая тела друг друга. Белая кожа Ольгиэто не Викин загар. Молоко, страсть, похоть. Его спина покрылась кровавыми царапинами, с губы капала кровь. В бреду, они снесли полочку, и туалетные принадлежности с грохотом рассыпались по ванной. Ему хотелось душить её, чтобы она стонала и просила о пощаде. И ей хотелось того же. Наконец, уставшие и обессиленные, с жуткой головной болью, они уснули в его комнате.
Он был пьян, ничего не понимал, и вряд ли помнил о шантажисте. И, вот, Виктор открыл глаза.
Он увидел её обнажённую спину, её позвоночник, выпирающий из-под белой кожи. Она сидела на краю кровати и смотрела в окно.
Сколько мы проспали?
Уже пять вечера. Мне нужно собираться, сказала она.
Ольга вытянулась в полный рост. Она не стеснялась своей наготы, собирая одежду по комнате.
Я возьму полотенце? Хочу помыться.
Она потянулась к шкафчику, и Буранов успел только вытянуть руку, а немой крик застыл на губах. Чёрт бы его побрал положить диск сверху. Ольга, не спросив, дёрнула ящик и уставилась туда, где лежал диск от шантажиста.
Ой, прости, улыбнулась она. Её глаза снова горели золотом, а на щеках появились лукавые ямочки.
Закрой, закрой, повторял Буранов, подползая к тумбочке.
Прости, не подумала. Машинально получилось.
Всё, всё Полотенце? Сейчас дам.