Она шла по пустынным еще улочкам, не разбирая дороги и мечтая лишь об одном: поскорее оказаться за пределами городской черты, на пустынном скалистом берегу, чтобы в тишине и одиночестве хорошенько обдумать ситуацию.
Заспанные торговки время от времени попадались ей на пути. Они волокли на рынок тяжеленные корзины со всяческой снедью, и долго еще тянулся за ними хвост разнообразных пряных запахов.
Вооруженный стражник, выходивший из ворот лупанария и еще переполненный чувственными впечатлениями, проводил Лидию похотливым взглядом.
Голенький карапуз помочился у стены дома и, беззубо улыбнувшись молодой женщине, отправился досматривать прерванный сон.
Наконец позади остались последние городские строения, и Лидия оказалась на каменистой равнине, окаймленной с обеих сторон высокими грядами.
Вдалеке шумело море.
Молодая женщина непроизвольно ускорила шаг, услыхав эту величавую песнь стихии. Она задыхалась от стремительной ходьбы, но все-таки не останавливалась, будто боялась, что сердце не вынесет даже малейшего промедления.
В руке она сжимала свой маленький талисман, свидетель состоявшейся мести, монетку достоинством один асе.
Прибрежные камни были холодны как лед.
Обессиленная, Лидия опустилась на огромный, поросший буро-зеленым мхом покатый валун, и глаза ее наполнились слезами.
Волны то и дело жадно обступали камень со всех сторон, а потом откатывались прочь, шурша галькой, и оставляли на пути отступления грязную пузырящуюся пену. Окрашенная лучами восходящего солнца, она казалась кроваво-красной.
Должно быть, хищные рыбы давно уже обглодали скелет сброшенного со скалы предателя, подумала Лидия.
Боги позволили ей совершить возмездие, но теперь жестоко наказывают за это.
Она утратила драгоценный браслет, подарок возлюбленного, и вместо него сжимает в ладони крохотный асс.
Символ любви она заменила на символ мести.
Ее муж, ничтожество из ничтожеств, предал ее. Ее дети перестали видеть в ней мать.
Она дорого расплачивается за свою несостоявшуюся любовь. Что ждет ее впереди? Свобода или смерть? Илии то и другое вместе.
СТУКАЧ
Хайнц Кунце добродушно улыбнулся, когда Чернов с лицом темнее тучи вошел в камеру.
Гулко захлопнулась тюремная дверь.
Ну? спросил немец, блеснув линзами очков. Какие дела?
Вместо ответа Чернов оглянулся и прислушался. Шаги надзирателя удалялись.
Все в порядке? поинтересовался Кунце. Что сказал следователь?
А вот что, рявкнул Чернов и, размахнувшись, тяжелым кулаком врезал немцу по челюсти. Тот от неожиданности не успел увернуться и, нелепо взмахнув руками, отлетел к противоположной стене.
Хочешь знать, какие дела? грозно произнес Чернов и, навалившись на щуплого сокамерника всей своей тяжестью, стал наносить ему мощные удары.
Немец болтал головой, будто тряпичная кукла, и жалобно всхрюкивал при каждой новой затрещине.
Немчура поганая, приговаривал Чернов, доносчик, стукач, фашист хренов!..
Кунце понадобилось несколько мгновений, прежде чем он пришел в себя от внезапного нападения и, мелко засучив ногами, заверещал во всю глотку.
Убью гада! пообещал Чернов, подняв Хайнца за грудки и метнув его в дверь камеры.
Плашмя ударившись о металл, немец сполз на пол. Изо рта у него хлынула ярко-красная жижа.
В следующее мгновение дверь отворилась, и двое дюжих контролеров ввалились в полутемное помещение, сразу заняв собой едва ли не все пространство камеры. Один из них подхватил немца в полуобморочном состоянии, а второй навалился на Чернова и принялся мутузить его резиновой палкой.
Найн! закричал Кунце, отплевываясь. Не трогайте его! Это ошибка! Он не виноват! Я сам ударился!..
Чего? не поверил охранник.
Все о'кей, закивал Хайнц. Я ударился. Это бывает. Он хотел мне помочь. Все о'кей.
Смотри мне, грозно пророкотал контролер, но Чернова все-таки отпустил.
А что будет на ужин? резво поинтересовался Кунце, незаметно отирая с подбородка кровь рукавом. Опять каша?
Много будешь знать, скоро состаришься, буркнул контролер, второй сплюнул, и оба они удалились, захлопнув дверь.
Тяжело дыша, Чернов уставился на сокамерника.
Тот приложил палец к губам, прислушиваясь, пока шаги удалялись по коридору.
Гад, проговорил Чернов, какой же ты гад все-таки. Я же тебе как человеку по дружбе
Что случилось, Гриша?
Настучал на меня, да?
О чем ты говоришь? удивился немец, протирая уцелевшие в схватке очки замшей. Я не понимаю!..
Не понимаешь!.. Настучал на меня, а теперь не понимает!
Хайнц растерянно глядел на сокамерника.
Ладно придуриваться, махнул на него рукой Чернов. Это ведь ты рассказал следователю про самолет, который я видел
Какой самолет? не понял Кунце.
Ну я же вчера тебе говорил Самолет, из которого сержанта раненого выносили
А Ну и что?
Как эточто? Я только тебе это и рассказывал, а откуда следователь знает?
Кунце улыбнулся соболезнующей улыбкой.
Гриша, прошептал он, неужели ты не понимаешь здесь же все много радио!..
В каком смысле?
В таком! Кунце сделал жест, обводя рукой стены и потолок. Как это у русских говорится: и стена имеет ухо.
Чернов даже съежился.
Ты думаешь? растерянно переспросил он.
Я знаю, со значением отвечал Хайнц.
Тьфу ты Я как-то не подумал об этом
У тебя неприятности? осторожно поинтересовался Кунце.
Чернов кивнул:
По-моему, да. И еще какие
А в чем тебя обвиняют?
Во взятках, что ли Сам понять не могу. А, махнул он рукой, я-то ладно, а вот что с женой будет и с сыном? Ее же уволить с работы могут, раз муж под подозрением, верно? Она же на таможне, понимаешь?
Он с надеждой поглядел на Кунце, ожидая, что тот начнет опровергать, но Хайнц лишь сокрушенно вздохнул.
У меня сын школу заканчивает, грустно сообщил Чернов, а у нас как считается: если отец в тюрьме, значит, и сын такой же Никто его на учебу не примет даже грузчиком не возьмут работать
Это не только у вас, это везде так, сказал Кунце.
Что же делать?
Тебе решать, пожал плечами Хайнц. Русская полицай хитрая, она все равно заставит сознаться
Ты думаешь?
Я знаю. Всех заставляет и тебя заставит. А если сам сознаешься, может, лучше будет. Быстрее отпустят.
Так сознаваться ведь не в чем! с отчаяньем выкрикнул Чернов, понимая, что лефортовское приключение, которое поначалу казалось чем-то несерьезным и легким, начинает принимать, нешуточный оборот. Я же не виноват ни в чем!
А ты сказал это следователю?
Сказал.
А он что?
Чернов тяжело вздохнул и опустил голову.
Не поверил, понимающе произнес Кунце, они все такие: им говоришь, а они не верят, и еще злятся. Работа у них такая. А жена, значит, у тебя на таможне работает?
Чернов кивнул.
Плохо.
Почему?
Уволят, тоном знатока сообщил Хайнц. Точно уволят.
Она может в суд подать за незаконное увольнение
И что? Опять примут на работу? изумился немец.
Чернов промолчал.
Вездеодно и то же, сказал Кунце.
А у тебя жена есть? спросил Чернов.
Нет. Не женился. Не успел.
Ну, ты молодой еще. Успеешь.
Есть девушка. Ульрика.
Красивая?
Очень.
У меня тоже жена красивая, сказал Чернов. Очень красивая, даже теперь. А когда познакомились!.. Ух, какая была, шла по улице, все оглядывались. С вот такой косой.
Косаэто хорошо, кивнул Хайнц.
Мы ведь с ней так и познакомились, на улице, представляешь Она на меня мороженое уронила, засмеялся Чернов, и на лице его появилось мечтательное выражение. Я шел, представляешь, в новом костюме с иголочки, на свидание шел, а она меня мороженым И так растерялась, испугалась извиняться стала. Я говорю: «Ничего, ничего, девушка!» А она покраснела, сразу видно, неудобно ей передо мной. Пойдемте, говорит, я тут рядом живу, замоем пятно. Я и пошел
Вы занялись любовью? понимающе кивнул Кунце.
Ты что! испуганно воскликнул Чернов и даже голову в плечи втянул, будто боялся, что кто-то может услыхать это чудовищное предположение. Мы с ней поцеловались первый раз за три дня перед свадьбой!.. У нас это не принято, как у вас ну это
Заниматься любовью? удивился немец. Почему?
Почему-почему, по кочану! Не принято до свадьбы, и все тут. Распутство это.
Значит, ты первый раз занимался любовью после свадьбы? в свою очередь поразился Хайнц. И У тебя не было девушки?
Почему, была! Но у нас с ней все происходило как это платонически!
Платоническиэто мастурбация?
Дурак ты немецкий, улыбнулся Чернов невольно. Теперь ему было неловко, да что тамочень стыдно. Чего, спрашивается, на парня налетел?
Странные вы, русские, пожал плечами Кунце. А ты жене когда-нибудь изменял?
Никогда!
И ты никогда не спал с другой женщиной?
А зачем, если у меня жена есть. Собеседники поглядели друг на друга, не понимая и думая каждый о своем.
Значит, ты ее любил? спросил Кунце.
Почемулюбил? Я и теперь ее люблю. Правда, у нас теперь изменились отношения все по-другому стало. Знаешь, когда люди почти двадцать лет вместе, чувства притупляются, что ли Но я ее люблю по-прежнему. Не знаю, что бы я делал, если бы она умерла У нее роды были тяжелые. Врачи сказали: все, готовьтесь к худшему Помню, сидел я ночью в приемном покое больницы и вдруг подумал: если она умрет, я тоже умру. Потому что незачем мне одному жить на этом свете без нее и без ребенка. Очень я хотел ребенка
Сына?
Почему? удивился Чернов. Дочку! Все сыновей ждут, а я ждал дочку. Уже и имя ей придумал: Оленька, в память о бабушке, матери моей А потом пришел врач и сказал: «У вас сын родился». А я говорю: «А жена? Что с женой?» А он мне: «Мужайтесь». У меня ноги так и подкосились. Потом оказалось, он хотел сказать, что у нее больше никогда детей не будет. Что Антошкапервый и единственный теперь. Но мне уже это было не важно. ГлавноеКатюша осталась со мной, и у меня был сын!.. Ух, тебе этого не понять, что значит радость, когда у тебя родился ребенок!.. Женись, Хайнц, и заводи детей. Без жены и без детейразве это жизнь? Я ведь даже сюда шел, а меня жена провожала. Не один шел, понимаешь, а с близким человеком. Знаешь, как это помогает в трудную минуту!.. Он осекся и опустил глаза, стараясь не выказать перед сокамерником внезапного волнения.
Хороший ты человек, Гриша, сказал Кунце после недолгого молчания. Жалко мне тебя. Надо выбирать, что лучше. Мой тебе совет: спасай семью. Тебе тяжело сейчас, но жизнь не закончилась. Ты должен прежде всего о семье думать, а потом уже о себе. Если у тебя такая жена и сын, терпи ради них!..
Ты думаешь?
Я знаю!..
Чернов сцепил в замок руки и отвернулся. По лицу его катились слезы.
ПО ТУ СТОРОНУ БАРЬЕРА
Уважаемые пассажиры! Просьба пристегнуть ремни и приготовиться к посадке, объявила стюардесса приятным голосом и одарила всех дежурной ласковой улыбкой.
О Господи!.. простонал Граф и принялся суетливо возиться с застежкой ремня безопасности.
Не волнуйся, Эдуард Владимирович, все будет хорошо, успокоила Наташа. Самолетысамый надежный вид транспорта. Исключая собственные ноги, разумеется.
Граф поглядел на нее затравленным взором.
Ты, Наташенька, не обращай на меня внимания. Это уже старческое. Всю жизнь на самолетах летаю, а поди ж тыстрашно!.. Как подумаю, что под нами десять километров пустоты, дыхание перехватывает. Я вот слыхал, артист Крючков тоже авиации боялся
Это тот, который «первым делом самолеты, ну а девушкипотом»? уточнила Наташа.
Он самый.
Вот видишь, с каким человеком ты в одном ряду оказался!.. Терпи, Эдуард Владимирович, скоро окажемся на твердой земле
Дай-то Бог! проскулил Граф и вцепился руками в подлокотники так, что от напряжения побелели ногти.
Самолет тряхнуло, и машина тяжело накренилась на левый борт.
Сквозь иллюминатор Наташа увидела, как из облаков навстречу вдруг вынырнула плоская, выгнутая навстречу земля, казавшаяся игрушечной с ее тонкими серыми ниточками автострад, крохотными домиками и голубыми зеркалами озер. На зеленых лугах паслись коровы, размером не больше таракана. Вдалеке блестело, сливаясь с вылинявшими небесами, море. Через считанные мгновения самолет должен был совершить посадку.
Полтора часа назад шасси авиалайнера оттолкнулись от бетонированной взлетной полосы московского аэропорта Внуково. А накануне они с Графом стояли на московской земле, обсуждая неожиданно возникшие проблемы.
Пропал подсобный рабочий Веня, который уже два года кряду помогал их археологической экспедиции на островных раскопках.
Может, он просто сбежал от жены к подружке, а жене приврал, что вернулся с нами на остров? предположила Наташа, едва услыхала странную весть.
Слишком сложно, парировал Граф. Ты помнишь этого Веню, Наташенька? Его фантазии максимум хватило бы на то, чтобы припрятать с праздничного стола бутылку водки.
Выходит, на острове действительно
Похоже на то.
Я так и думала, неожиданно произнесла Наташа. Помнишь, я говорила о подозрительной троице, которая несколько раз приезжала на остров вместе с туристами, а потом я их видела в лодке у южной оконечности?
А при чем здесь? Ты полагаешь, их рук дело?
Наташа пожала плечами:
А у тебя есть другие версии?
Никаких абсолютно.
Вряд ли Веня по собственной инициативе ударился в поиски
Граф насторожился:
Он узнал, что именно мы ищем на острове?!
Милый Граф, с улыбкой проговорила Наташа, провести с нами два года и не понять, для чего мы с таким упорством роем голую каменистую землю, это было бы слишком даже для такого пропойцы, как этот твой Веня.
Почему этомой Веня? надулся Граф.
А разве нет? Разве не ты его привел?
Мне порекомендовали. Сказали, надежный человек.
Ну-ну, усмехнулась Наташа.
Что же теперь делать? заломил руки Граф. А если он действительно найдет Артемиду?!
Ты уже заговариваешься, Граф. Аполлона!
Ну Аполлона, Аполлона!
В любом случае вряд ли тебе придется потрогать скульптуру за сисечки, как ты мечтал.
Эдуард Владимирович встряхнул седой шевелюрой:
Ну нет, этот номер у него не пройдет! Сейчас же садимся в поезд и едем в Одессу.
Я не могу, сказала Наташа. У меня работа, семья И к тому же никто меня не отпуститотпуск-то кончился!
Ты должна! настаивал Граф. Ради науки!
Увы!..
Ладно, сказал он с интонацией упрямого ребенка, тогда я поеду сам.
Глупости. Что ты сможешь в одиночку? Этот Веня справится с тобой в два счета!..
Ну и пусть. Тогда вам всем станет стыдно, Наташенька, но будет уже поздно. И вы поймете, как были не правы!..
Наташа вздохнула и покачала головой:
Что мне с тобой делать!.. Ладно, я попробую договориться на работе на пару деньков взять отгулы. Ноникаких поездов. Летим самолетом. Так быстрее.
Нет, сказал Граф, поджав губы, я боюсь.
Не валяй дурака!
Нет.
В таком случае, произнесла Наташа, подымаясь, ищи себе другую компанию, а я в эти игры не играю.
Договорились! вскричал Граф. Самолет так самолет.
С большим трудом она уломала начальство дать ей краткосрочный отпуск за свой счет «в связи с обстоятельствами». Начальство недовольно поморщилось но заявление все-таки подписало.
Наташа в последний раз оглядела свой кабинет, проверила, надежно ли заперты шкафы и ящики да, и уже хотела было уйти, однако возвратилась и после минутного размышления отворила сейф и достала небольшой, поблескивающий табельный пистолет.
На лице ее было написано сомнение, когда она задумчиво проверяла, заряжена ли обойма.
Потом, решившись, Наташа опустила пистолет в дамскую сумочку и захлопнула дверь.
Шасси самолета ударились о бетон взлетно-посадочной полосы, потом еще раз и еще, и тяжелая машина, задрожав, покатилась по твердой поверхности.
Отчаянно взвыли моторы, лайнер тормозил.