Нет, «хвастался»не то слово. Он говорил об этом спокойно, только лишь констатировал факт. И добавлял при этом: «Так будет с каждым»
С каждым, кто ослушается его?
Да. Был момент, когда я уже хотел бросить все, отойти от дел, сбежать, скрыться Хлыст каким-то образом прознал об этом и мягко так намекнул, что бежать мне некуда.
Вы хорошо помните его голос? Могли бы его узнать?
Вероятней всего, да.
А вы что обо всем этом думаете, Чернов?
Ничего не думаю пожал плечами Григорий. Я слушаю Внимательно слушаю
Слушайте-слушайте, не пропустите самого интересного, и Порогин вновь переключился на Ярошенко. Александр Дмитриевич, с какой периодичностью вы передавали Хлысту деньги?
Каждые три дня.
Вы делали это лично?
Нет. Это была забота сержантов Камышина и Леонтьева. Они отвечали за бухгалтерию.
Сумма всегда была одинакова?
Варьировалась в зависимости от товарооборота.
Когда произошла первая передача?
Точно не помню призадумался Ярошенко. Около двух лет назад. Кажется, в начале августа девяносто четвертого.
А последняя?
Шесть дней назад, за день до моего ареста.
Сумма?
Двадцать тысяч американских долларов.
Какими купюрами?
Стольниками.
Где именно сержанты Калинин и Леонтьев оставляли деньги?
В почтовом ящике.
Назовите адрес.
Краснодарская улица, дом девять, квартира шестьдесят, без запиночки выпалил Ярошенко.
Это место вам указал Хлыст?
Да.
Бывали ли случаи, когда деньги передавались другим путем?
Нет.
Значит, на протяжении двух лет, с промежутками в три дня, деньги клались в почтовый ящик шестидесятой квартиры по адресу Краснодарская улица, дом девять?
Совершенно верно.
Это неправда тихо сказал Чернов.
Правда, уважаемый, правда, утешительно произнес Ярошенко. Чего уж теперь отнекиваться?
Григорий смолчал. Он чувствовал, как его затягивает в вязкую болотную муть, еще чуть-чутьи он начнет захлебываться, задыхаться. Зачем доказывать, убеждать, клясться в своей непричастности к этому делу, когда его никто не слышит, не хочет слышать!
На какое-то время в кабинете повисла тишина. Порогин подошел к помощнику и прочитал последний лист протокола. Все следили за ним с чутким вниманием, будто он совершал архиважный поступок.
Последние две строчки вычеркни, сказал Игорь протоколисту, после чего вернулся на свое место и задал очередной вопрос Ярошенко:У ваших подельников был ключ от почтового ящика?
Его можно открыть хоть спичкой, там замок совсем простенький.
Вы помечали деньги изотопами?
Чем? не понял майор, и впервые по его лицу пробежала тень испуга.
Радиоактивными изотопами, пояснил Порогин.
Слово-то знакомое, но вот что оно означает?
Помечали или нет?
Нет вроде
Вроде?
Да не помечал я ничего! возмущенно воскликнул Ярошенко. Не надо мне шить какие-то изотопы! Откуда мне взять эти изотопы? С какой стати я буду
Успокойтесь, Александр Дмитриевич, Игорь постучал карандашиком по крышке стола. Вам надо было только сказать: «Не помечал».
А я что сказал?
Вы так и сказали, но очень уж эмоционально. Следователь лучезарно улыбнулся. Если каждый из нас начнет нервничать и давать волю эмоциям
Понимаю-понимаю, закивал Ярошенко.
Но и вы меня
И я вас понимаю, Игорь повернул голову в сторону Чернова, и Григория Михайловича понимаю. Не понимаю только одного. Как могло получиться, что вы узнали о существовании друг друга только две недели назад, когда познакомились в аэропорту?
Объясняю, начал было Ярошенко, но тут его прервал молчавший до последнего момента адвокат Чернова Бобков, совсем еще молодой мужчина за два метра ростом.
Минуточку, господа! Он привстал со стула и чуть не задел макушкой висевшую под потолком люстру. Минуточку! Позвольте поделиться с вами своим недоумением. Господин Порогин, вот вы все спрашиваете и спрашиваете гражданина Ярошенко, ходите все вокруг да около, и дело клонится к тому, что все, в том числе и вы сами, когда-нибудь придете к единодушному выводу: мой подзащитный как раз и есть пресловутый мифический Хлыст! Надо же, как все у вас просто, однако! Как все просто! А хотите, чтобы было еще проще?
Желательно, чтобы все было покороче, сказал Порогин.
Хорошо, в двух словах. Можно обратиться к гражданину Ярошенко?
Ради Бога, разрешил Игорь.
Пожалуйста, не возражал и адвокат Александра Дмитриевича.
Гражданин Ярошенко, вот вы только что рассказывали нам о своих многочисленных попытках разоблачить Хлыста. Уж что вы только ни предпринимали, как ни изгалялись, а почему-то не догадались справитьсякто же живет на Краснодарской улице, в доме девять, в квартире шестьдесят? Ведь это же элементарно, Ватсон!.. Адвокат прокашлялся и продолжил:Быть может, я совершаю непростительную ошибку, быть может, мне следовало бы приберечь эту речь для суда Впрочем, я не верю, что суд над моим клиентом когда-нибудь состоится. Это будет нонсенс!
А что вы от меня-то хотите? хмуро спросил Ярошенко. Я все рассказываю, как было на самом деле. В чем-то вы правы Но мне и в голову не могло прийти, что Хлыст может жить в том же доме
Так кто он, по-вашему? саркастически усмехнулся адвокат Чернова. Злой гений или дурилка картонная? И кто ВЫ после всего этого?
Тише-тише, попрошу без оскорблений! принял позу адвокат Ярошенко.
В чем вы услышали оскорбление, в чем? сжал кулачищи двухметровый гигант.
Тише, господа! рявкнул Порогин. Идите за дверь, там выясняйте свои отношения! Григорий Михайлович, вы получали от гражданина Ярошенко денежные суммы в течение двух лет, начиная с августа девяносто второго года?
Нет еле слышно ответил Чернов. Я вообще не помню, когда в последний раз открывал почтовый ящик
Напомнить вам? Шесть дней назад.
Это понятно уже почти шепотом промолвил Григорий. Но до этого Мы ведь газет не выписывали. Почему?
Что за вопрос? опять встрял адвокат Чернова.
Мне просто любопытно, почему человек не выписывает периодические печатные издания, с плохо скрываемой издевочкой в голосе отчеканил Игорь. Все выписывают, а оннет.
Кто этовсе? Я могу привести статистические данные:Адвокат раскрыл папку. Вот, ознакомьтесь:
И здесь успели? ухмыльнулся следователь. Ладно вам, не цепляйтесь по пустякам, у вас еще будет шанс отличиться.
Молчите, Григорий, предупредил Чернова адвокат. Ничего не отвечайте, это провокация. Хорошо завуалированная, но провокация.
Да что вы, ей-богу? Порогину ничего не оставалось делать, как развести руками. Где здесь провокация? Тоже нашли, к чему придраться Мне правда нужна, во всех ее нюансах! А вы, господин Бобков, всячески стараетесь Ну хорошо, черт с ними, с этими газетами, без них как-нибудь обойдемся
Адвокат Чернова, обнадеживающе подмигнув своему клиенту, с чувством исполненного долга уселся на стул. Он остался собой доволен.
Игорь молчал довольно долго, сосредоточенно покусывая кулак. Протоколист хрустнул пальцами, вложил в каретку новый лист, затем спохватился, что забыл проложить копирку Он был единственным, кому эта пауза была не в тягость.
«Кончать надо с лирикой, решил Порогин. Это бесполезное топтание на месте».
По-кошачьи выгнув спину и оперевшись ладонями о краешек стола, он резко склонился к Чернову.
. Вы Хлыст? Отвечайте! Быстро! Слова вылетали из его рта, как тяжелые камни из пращи. Вы Хлыст? Быстро!
Я не ошарашенно заморгал Чернов. Вы не
Не мямлить! Внятно отвечать, внятно! Ты Хлыст? Быстро! Ты Хлыст?
Но позвольте!.. воскликнул Бобков.
Заткнитесь! чуть ли не замахнулся на него следователь и снова пошел в наступление, с еще большим нажимом и яростью:Ты звонил майору Ярошенко? Смотри ему в глаза! Ты? Ты ему угрожал? Ты вымогал у него деньги взамен на покровительство? В глаза!
Чернов упрямо молчал, медленно раскачиваясь на табурете. Он было поднял глаза на майора, но тут же. стремительно отвел, покраснел, его бросило в жар, на лбу выступили капельки пота.
Ты покушался на его жизнь? Ты брал от него деньги9 В глаза! Ты убил двух агентов ФСБ? Отвечать! Быстро!
Ответить быстро попросту было невозможно, Порогин не делал пауз, он все нагнетал и нагнетал обстановку, и даже на фразу адвоката: «Это, знаете ли, уже ни в какие ворота»внимания никто не обратил.
Даже привыкший, казалось бы, ко всяким неожиданностям протоколист замер и, приоткрыв рот, зачарованно смотрел на следователя.
Как ты их убил? Где трупы? Куда ты их дел? Почему ты молчишь, Хлыст? Почему ты молчишь? Ты боишься выдать себя? Ты боишься, что майор узнает твой голос? Ты трус, Хлыст! Ты трус! Жалкий, ничтожный трус! Отвечай, куда ты спрятал трупы? Отвечай, мы все хотим услышать твой голос! Ты угрожал майору? Как ты ему угрожал? Ну повтори, повтори! Быстро! Бегом!
Я никому не угрожал подрагивающим голосом произнес Чернов. Все, что вы сказали, это это
Эй, кто-нибудь! Порогин вскочил с места, метнулся к двери, выглянул в коридор. Вы где должны стоять? Какого черта вы залезли на подоконник?
Через секунду в кабинет влетели двое широкоплечих парней.
Проводите гражданина Ярошенко в соседний кабинет, таким же возбужденным тоном приказал им Игорь. Ступайте, Александр Дмитриевич! И ждите звонка!
Звонка? удивленно вскинул брови Ярошенко.
Да-да, звонка! Порогин дождался, пока майор выйдет из кабинета, после чего схватил со столика протоколиста телефонный аппарат, набрал номер и протянул трубку Чернову. Говори! Говори же, ну! «Так будет с каждым!»
Григорий приложил трубку к уху и, затравленно наблюдая за следователем, жалко улыбнулся.
Что ты лыбишься? коршуном навис над ним Порогин. Говори! «Так будет с каждым!» Говори, Хлыст! Говори! Громко и отчетливо! Или нет! Говори так, как ты всегда говорил! Ну же!..
И в следующий момент случилось то, чего Игорь не мог представить себе даже в самых смелых фантазиях. Чернов раскололся. Да как! Классически! Неповторимо!
Я ничего не буду-у-у говори-и-и-ить! обхватив взъерошенную голову руками, взвыл Григорий. Я не хочу-у-у-у!!! Оставьте меня!.. Делайте что угодно, но оставьте!.. Я устал! Я уста-а-ал!
Часть IIИДЕАЛЬНОЕ УБИЙСТВО
МАРОДЕРЫ
Рыбачий поселок стоял на откосе. Если глядеть на него со стороны моря, казалось, будто домики едва удерживаются на косогоре и вот-вот свалятся с высокого берега в пучину.
Знакомый пряный дух вяленой рыбы и подсыхающих водорослей ударил в ноздри, когда Наташа и Граф вошли в узкую улочку. Они прямиком направились к старому, крытому жестью ангару, где рыбаки оставляли на ночь свои посудины.
Старик Семенычдревний, с седыми волосами и глазами, будто выгоревшими на солнце, со своей обычной клочковатой щетиной на обвислых щеках, сидел на краю лодочных мостков и задумчиво сплевывал в воду.
Он обернулся на шаги, и лицо его осветилось беззубой улыбкой.
Кого я вижу! Попесор!.. Прокурорша!.. Якими судьбами?
Граф поморщился. Семеныч никак не мог выговорить слово «профессор», и почтительная интонация еще более усугубляла нелепость присвоенного стариком Графу прозвища.
Добрый день, Семеныч. Рад вас видеть живым-здоровым.
Та живой еще. Скриплю. Никак опять в секспедицию приехали?
Наташа подумала, что для Графа такая интерпретация слова «экспедиция» вполне закономерна.
Ага, можно сказать и так, уклончиво отвечал Граф. Не подскажете, кто бы нас мог на остров подбросить?
Семеныч поглядел на собеседника прищуренным взглядом и сплюнул в воду, прежде чем ответить.
Нихто, сообщил наконец он.
Это еще почему? удивился Граф.
Та так. Не хочуть рыбари на остров ихать. Не хочуть, и усе.
Граф залился краской и собирался было вступить в спор, но Наташа осторожно тронула его за рукав.
Не надо, одними губами прошептала она. По суровому виду старика она поняла, что препираться бесполезно.
А если я большие деньги заплачу? все-таки попытался настаивать Граф, но Семеныч только мрачно покачал головой и отвернулся.
А если я лодку куплю?
Покупайте, разрешил старик, от только не у меня.
Он поднялся и, ссутулясь, побрел в ангар.
Граф озадаченно глядел ему вслед.
Интересные дела, сказала Наташа. Мне кажется, тут тоже происходит что-то интересное. Иначе с чего бы старику упираться?
Мы должны попасть на остров, произнес Граф с тем же упрямством, с каким несколько часов назад настаивал на необходимости скорейшего возвращения в Москву. Я чувствую, что от этого зависит все!
Что именно, он уточнять не стал.
Должнызначит, попадем, ответила Наташа.
Между тем на море опускалась ночь. В окнах рыбачьих домишек вспыхнули огни. Вдалеке лаяли собаки.
Ты видел? негромко произнесла молодая женщина, напряженно вглядываясь в узкую темную полоску на горизонте, туда, где соединялось море и небо.
А? оживился Граф.
На острове кто-то есть. Там мелькнул огонь.
Не может быть, заявил собеседник.
Убедись сам, пожала плечами Наташа.
Однако Граф, сколько ни вглядывался, ничего не смог различить.
Я видела огонь своими глазами, настаивала Наташа.
Они переглянулись.
Есть идея, сказал Граф. Иди за мной, только тихо.
Они бесшумно спустились по крутому песчаному берегу к пенящемуся прибою.
Несколько утлых лодок, прикрученных цепями к мосткам, бились о деревянные, покрытые солью сваи. Одно из суденышек даже было снабжено мотором и бензобаком.
Лодки есть, произнес Граф, по-мальчишески озорно блеснув глазами, где бы достать весла?
Я видела несколько в углу, у забора, растерянно сообщила Наташа, естественно, понимая, к чему клонит компаньон.
Сможешь сама дотащить? Только чтобы никто не видел.
Вероятно, смогу
А я пока займусь лодкой.
Эдуард Владимирович, негромко, но официально проговорила. Наташа, уж не собрались ли вы
Собрался, отрезал Граф, задиристо выставив вперед грудь. Или ты хочешь добираться до острова вплавь?
Мы могли бы дождаться утра
И что? Ты же своими ушами слышала: старик сказал, что никто не поможет нам доплыть к острову. Тут дело нечисто. Значит, мы должны разобраться, что к чему. Наша судьба в наших руках. И не надо со мной спорить! замахал он руками на собеседницу, увидав, что она открыла рот для возражений. Если все будет в порядке, к завтрашнему дню возвратим им эту лодку в целости и сохранности. Еще и арендную плату выплатим, лукаво блеснул глазами он.
Помедлив несколько мгновений, Наташа отправилась за веслами. В конце концов, чему быть, того не миновать. Семь бедодин ответ.
Она слышала, как жалобно звякнула цепь и упала на мокрый песок с глухим стуком.
Готово, произнес Граф.
Они осторожно поместили весла в уключины и оттолкнувшись от мостков, направили лодку прочь от берега.
Когда расстояние было достаточным, Граф попытался завести мотор. На все его старания в ответ раздавалось лишь жалобное, захлебывающееся фырчание.
В конце концов, рассерженно сплюнув, Граф взялся за весла.
Он греб, а Наташа, сидя на носу, с волнением вглядывалась в ночную мглу.
Лодка мягко покачивалась на волнах. Весла врезались в морскую гладь, рождая в воде сияющие искрящиеся завихрения.
Вскоре берег растворился во тьме, и огни рыбачьих хижин стали похожи на россыпь звезд, слившись с небесными созвездиями. Лишь изредка разрезал ночную мглу острый и длинный луч пограничного фонаря, скользивший по берегу и по колышущейся морской поверхности, и у Наташи замирало сердце. Стоит лучу нащупать их утлую посудину, и больших неприятностей не миновать. Они приехали сюда на свой страх и риск, никак не отметились в погранзаставе (остров-то в пограничной зоне), если задержатдня три продержат для острастки. А тут еще это убийство М-да
С пограничниками шутки плохи.
По счастью, луч все время проскальзывал мимо, дважды или трижды едва не задев их своим краем.