Настроение было испорчено. Сначала Седой хотел немного проучить сопляка, но потом передумал. Возле сигаретного киоска болтался Валерка с друзьями. Седой поманил его пальцем.
Поди-ка сюда!
Валерка подбежал.
Проучи того, в темных очках, коротко бросил Седой.
Валерка кивнул и побежал за парнем. Через минуту раздались крики и вой. Седой бросил взгляд туда, где, как он предполагал, завязалась драка. Все было скучно и однообразно. Четверо ребят, во главе с Валеркой, избивали пьяного.
Вот собаки, выругался Седой, никогда один на один не выходят, обязательно в стае.
Валерка подошел к Седому и неторопливо подал ему бумажник.
Возьми, там баксы, я смотрел.
Оставь их себе, сказал Седой, а ко мне вечером загляни, поговорить надо.
Валерка кивнул.
Один приходи! подчеркнул Седой и, не прощаясь, двинулся дальше.
Якиманку было не узнать. Улица его детства совершенно преобразилась. Высились здания, мелькали чугунные ограды, давно сменившие деревянные заборы вокруг старых двухэтажных строений. Парадно сверкал «Президент-отель». Рядом с ним темнела громада жилого дома, построенного для особо привилегированных господ. Миновав «Салон для новобрачных», Седой зашел в маленькую кофейню. Невысокий армянин с улыбкой кивнул ему и налил чашку кофе. Седой устроился за столиком и задумался. Ему надо было принять важное решение. Сегодня он должен сообщить Валерке, что они пойдут на дело. Как отреагирует парень? Ведь он еще новичок. А может, бросить все это и не связываться? Что ему, мало забот на старости лет? Нет, со дна души снова поднялась злость, и Седой легонько стукнул кулаком по столу. Надо это сделать, надо показать новоявленным хозяевам жизни, что онивсего лишь мелочевка, и их машины и офисы гроша ломаного не стоят.
Где-то внутри, на самом дне души, возникло особое «десятое» чувство, которое заменяло Седому интуицию и не раз спасало ему жизнь. Оно подсказывало, что где-то допущена ошибка. Но Седой отбросил от себя сомнения и весь напружинился, собрался в комок. Попивая кофе небольшими глотками и затягиваясь сигаретным дымом, он вновь думал о прошлом.
Седой! услышал он вкрадчивый голос. Седой, ты?!
Батюшки! От неожиданности и испуга Седой даже подскочил. Медленно и как-то боком к нему приближался Гурано, его давнишний друг по «зоне», его старый и закадычный кореш Гурано-цыган.
Боже мой! Вот это встреча!
Еще пару минут Седой не мог прийти в себя от изумления. Наконец он привстал и обнял цыгана.
Чудеса! почти выкрикнул Седой. Чудеса, да и только!
Год такой! ответствовал Гурано. Год чудес. Я прямо с поезда отправился тебя искать. Ничего узнать не могу. Все чужое здесь!
Много годков минуло, сказал Седой. Да и событий тоже. Что же к своим не подался?
Какие свои, брат?! с горечью ответил Гурано. Где они, свои-то? Родни не осталось, волк я, брожу один. Не думал, что так быстро тебя найду. Что поделываешь?
Ты присядь, Гурано, присядь.
Седой поспешил к стойке и, сделав заказ, почти тотчас вернулся обратно. Гурано был как раз тем человеком, на которого можно было положиться, и Седому, обычно замкнутому и неразговорчивому, вдруг захотелось выложить ему все, что накипело на душе
Понимаешь, Гурано, лежал я в норе, ничего не хотел, ничего мне не было нужно. Так жизнь и катилась, день за днем. И вот вышел как-то на улицу, огляделся, и до того мне тошно стало, что захотелось вмешаться
Гурано рассмеялся, глядя на приятеля преданными, все понимающими глазами.
Ты всегда был бойким, Седой.
Молодость, молодость! Прошла она, как ветром сдунуло.
Один живешь? внимательно взглянул на него Гурано.
Есть у меня женщина, заботится.
Понятно
Скучно мне, Гурано, душа рвется из груди, чего-то требует.
Никак что задумал, Седой?
Есть наметки. Пойдешь со мной?
Хоть бы отдышаться дал, засмеялся Гурано, с поезда я
Некогда. Сегодня ночью и пойдем.
Да говори же толком, что темнишь?
Гурано видел, что Седой напряжен до предела. Он всегда был таким, когда готовился к чему-то важному.
Одни пойдем?
Нет, еще будут люди.
Кто? поинтересовался Гурано.
Так, на подхвате, безразлично ответил Седой, подать, поднести.
Гурано сделал паузу, потом еще раз взглянул на Седого и вдруг спросил:
Седой, а что ты с цыганами не поделил?
Зачем молчал, тихо сказал Седой, будто я не понял сразу, что ты уже все знаешь?
На вокзале цыгане сказали, что ищут одного блатного, счет у них к нему есть, большой счет. Сердце мне сразу подсказало, что это можешь быть только ты. Что случилось-то?
Отмазал парня одного, а меня к стене приперли. Пришлось нож достать.
Серьезное дело, вздохнул Гурано. Ищут они тебя, но ты не бойся, я тебе помогу.
Спасибо, благодарно взглянул на него Седой.
А кому же мне помочь, как не тебе, ты же мой старый кореш?!
Запуталось все. Митю помнишь?
А, это симпатичный такой, дружок твой? Помню. Живой он?
Да ты что, Гурано, не узнаю тебя. Вроде бы что-то знаешь, а на самом деленичего или притворяешься? Митя теперь с цыганами шастает. И мокрое дело у него на плечах висит. В розыске он.
Да что ты? Гурано привстал. Этого я не знал. Не сказали мне «ромашки».
Бабу он свою поймал с другим. Со своим другом. Ипришил обоих. А потом цыгане его спрятали. Вот он с ними и обретается.
Смотри-ка, приняли они его к себе, удивился Гурано.
Все перепуталось, Гурано. Хочу сегодня фирму одну пощупать, тут неподалеку. Как, согласен?
Сходим. Только потом надо будет с цыганами договориться. Кровь Бамбая они тебе не простят.
Не хотел я его убивать, Гурано. Он сам на нож нарвался. Я хотел дело миром решить.
Да, Бамбайзаноза, смерти искал, всегда на рожон лез.
Вот и помоги мне, Гурано.
Я поговорю с бароном, сказал Гурано. Только он может решить эту проблему. А Митя что тебе говорит?
Виделся я с ним. Просит, чтобы я из города уехал, скрылся.
Это не дело, цыгане везде найдут.
Седой понимающе кивнул.
Они и к Мите какой-то счет имеют. Там блатные, молодняк, еще двоих пацанов цыганских уложили. Такая каша варится! За это Мите придется ответить. Не уберег.
Так это не твои цыганских пацанов убили?
Нет, зачем мне они? Седой отвернулся. Пойдем, Гурано, ко мне, посидим, потолкуем о деле.
И они отправились к Седому
Темнота кружилась над городом, как зловещая птица. Иногда она взмывала вверх, появлялись звезды, и тогда чуть светлело. Но чаще тьма опускалась на дома, и все подергивалось густой пеленой. Город давно уже вымер, люди боялись появляться на улицах. Все чаще и чаще по вечерам в окна обывателей врывались звуки автоматных очередей и призывы о помощи. Люди испуганно прислушивались, и малейшие шорохи, доносящиеся из-за массивных железных дверей, заставляли их вздрагивать. Словно какая-то бесовская сила царствовала над мегаполисом, и он подчинялся ей, жил по ее законам.
Седой суетился вокруг стола, плотно заставленного различными угощениями и выпивкой. Радушный хозяин, он то и дело подливал в рюмки, подкладывал в тарелки, ежеминутно осведомляясь:
Может, еще чего, а?
Арнольдыч и Гурано сидели молча и сосредоточенно работали вилками.
Как вельмож принимаешь, Седой, радовался Арнольдыч.
Да ладно тебе, Арнольдыч, такие люди, как же иначе?
А где же дочка моя, Катерина? Куда ты ее отослал?
Мужские деламужские разговоры. Разве нужна при этом женщина? посмеивался Седой.
Так он с твоей дочкой живет? спросил Гурано.
Любовь! подтвердил Арнольдыч. Никогда не угадаешь, кто где встретится. Давно сошлись они и вроде бы ладят.
К подруге поехала, сказал Седой. Да, кстати, Арнольдыч, Митя-то все у тебя или ушел?
В разладе он с самим собой и покоя не знает.
Не будет ему покоя, покачал головой Седой, пока все дела не утрясутся. Вы вот что, ребята, засмеялся хозяин, ешьте, пейте, ни о чем плохом не думайте, а я обо всем позабочусь.
Никак дело какое задумал, Седой? спросил Арнольдыч, и я тебе понадобился?
Ты мне всегда нужен, усмехнулся Седой. И ты, и Гурано. Разве кто есть лучше вас?
Так ты мне не ответил, повторил Арнольдыч, дело-то какое у тебя?
И ты мне не ответил, сказал Седой, Митя у тебя все еще?
Ушел Митя, а кудане знаю, не сказал он мне ничего.
К цыганам он поехал, я уверен, сказал Седой. Добегается. Пришьют они его.
Никто его не тронет, вмешался Гурано, пока барон слова не скажет. А ты, Седой, рассказывай Что задумал?
Есть тут одна контора, богатая, приглядывался я к ней. Можно взять.
А я зачем тебе? сказал Арнольдыч.
Во дает, рассмеялся Седой, кто же, кроме тебя, ее откроет? Эти, сегодняшние, такие замки повыдумывали, что сам черт ногу сломит. А ты у нас специалист, профессионал высокого класса. Не позабыл мастерство-то?
Чего там у них? спросил Гурано. Валюта?
Думаю, что так, ответил Седой.
Тогда никого лишних с собой не бери, втроем управимся.
Хотел я одного паренька прихватить, заместо носильщика. Мало ли что таскать придется?
Мудришь, Седой, что-то задумал, прищурился Арнольдыч. Говори.
Ей-Богу, старик, ты меня достал, отозвался Седой. Может, аппаратуру возьмем дорогую или еще что?
Ладно, кивнул Гурано, парень надежный?
Необстрелянный, сказал Седой. Глянем в деле.
Что-то я в первый раз вижу, заметил Арнольдыч, чтобы после выпивки на дело ходили.
Да вы и пили-то всего ничего, усмехнулся Седой.
Завтра ночью пойдем. На свежую голову, отрезал Арнольдыч.
Согласен, не шебуршись. Седой снова наполнил стаканы и выпил первым.
В дверь постучали.
Кто? тихо спросил Арнольдыч.
Седой дома?
Это Валера, пояснил Седой и крикнул:Заходи, открыто!
Дверь распахнулась. Вошел Валера и, оглядев всех присутствующих, поприветствовал их коротким «здрасьте!»
Садись, пацан! кивнул Арнольдыч, пододвигая ему стул.
Крестник мой, сказал Седой. Выпьешь?
Немного, ответил Валера и прошел к столу.
Тыпарень здоровый, заметил Гурано, небось, спортом занимаешься?
Не занимаюсь, ответил Валера, удивленно оглядывая пожилого цыгана. Откуда он здесь взялся?
Не бойся, сказал Седой, это свой. Ты, парень, завтра ночью свободен или нет? Хочу тебя с собой на прогулку взять.
Валера побледнел. Глаза его сузились, в них появился едва заметный испуг.
На какую такую прогулку?
Или не веришь мне? Тут неподалеку. Навестим друзей-приятелей, погуляем. Пойдешь? Бабки будут, большие бабки. Все долги сразу заплатишь.
Пойду, согласился Валера, с тобой, Седой, я пойду.
Ворот рубашки у парня был распахнутна груди мелькнул золотой крестик. Арнольдыч удивленно покачал головой и перевел глаза на Седого, у которого был такой же золотой крестик. Потом Арнольдыч почему-то тронул себя рукой за шею, нащупал цепочку и крест на ней и удовлетворенно выдохнул:
Смотри-ка, ну, дела, все с крестами!
Православные, ответил Седой.
А ты, Гурано, тоже с крестом?
Верую, ответил тот.
Эх, вздохнул Седой, слаба вера наша, грехов много, а вера слаба. Для меня крест как защита. Христос спас разбойника, крест его защитил.
А толпа продала Христа, вмешался Арнольдыч.
Толпе разбойник ближе, чем праведник, уточнил Седой. Это на Руси всегда было.
Поговорив еще немного, они разошлись, а когда Седой остался один, раздался телефонный звонок и взволнованный голос Мити сообщил: «Еду к тебе, поговорить надо»
Митя приехал часа в два ночи. Диковинная это была ночь. Седой лежал на тахте, закинув руки за голову и смотрел в окно. Огромный шар луныполнолуниесверкал на небе и холодным светом слепил глаза. Деревья, только-только начинающие зеленеть, стояли не шелохнувшись. Не было ни малейшего ветерка.
И такая пустынная тишина стояла в округе, тишина, не прерываемая ни единым звуком, словно вымер город или все его жители внезапно переехали на другое место. Седой вспоминал годы, когда по ночам за окнами раздавались звуки гитары или гармошки и голоса гуляющих. Тогда люди не боялись города и спокойно бродили по ночам, сидели на пустынных скверах, наслаждались видами ночной Москвы
Митя вошел в квартирудверь была не запертаи присел на краешек тахты, туда, где лежал Седой.
Как-то странно мы расстались, начал он, говорили-говорили, а толку никакого. У меня такое впечатление, что чужими мы стали. А ведь я всегда любил тебя, Седой. И он посмотрел ему прямо в глаза.
Седой принял его слова на удивление спокойно.
Что я, женщина, Митя, чтобы меня любить?
Митя рассмеялся.
Ладно, хватит тебе, ты понимаешь, о чем я говорю. Я имею в виду привязанность к человеку, с которым в жизни связано очень много. Эта нить из детства тянется, и не хотелось бы ее обрывать.
Седой охотно включился в такой непривычный для него разговор о любви.
Да, Митя, ты прав, любви мне всегда не хватало. Не было этой самой проклятущей любви. Не знал я ее ни от родителей, ни от женщины. Отец с матерью любили друг друга, и ни до чего другого им дела не было. А я им только мешал. Вишь ты, сын, а мешал! Никто бы не поверил, но это так. И семья была нормальная, не ссорились отец с матерью никогда, а вот я был не нужен. А когда меня первый раз взяли и запрятали за решетку, они, по-моему, даже вздохнули с облегчением!..
Ты придумываешь, сказал Митя, такого не бывает, сын все-таки
Бывает, Митя, бывает, не согласился Седой, в жизни все может быть. А женщины, с которыми я спал, тоже были случайными, вплоть до этой Катьки, Арнольдыча дочки, которая сейчас со мной валандается. Чужая она, шалава. И хотя, конечно, за домом приглядывает, но все время норовит на сторону сбежать. Она и раньше-то по мужикам шастала.
Зачем же ты с ней? спросил Митя.
Сам не знаю, так, случайно. Хотел зарезать ее как-то, а потом рукой махнул, пропади оно все пропадом. Жить мало осталось, чего волноваться из-за пустяков. Если ей неймется, пусть гуляет. Дурная она, Бог ее накажет. В церковь бегает, свечи ставит, а потом опять грешит, скучно ей.
Митя вздохнул.
Я тебе так скажу, Седой, чувствую я шкурой, задумал ты что-то, дело какое-то у тебя созрело. Не знаю, отчего ты со «дна» поднялся, не могу этого понять, но, кажется, ты под пулю хочешь попасть, пискнуть хочешьнет в тебе былой жажды жизни, исчезла она.
Смотри-ка, пророк, усмехнулся Седой, скучать яне скучаю, но душа изболелась. Вижу не людей вокруг, а одиноких волков. Ходят и каждый пытается что-то ухватить. Озверели. Раньше-то кого ненавидели? Ктоармян, ктоевреев, кточеченцев, а сейчас один другого, и всё! Один другого, повторил Седой. Вот оно как, Митя!
Не нужно тебе никаких дел, Седой, упорствовал Митя, давай вместе уедем. С тобой я поеду куда скажешь. Поживем пару лет, успокоимся. А потом, Бог даст, и назад вернемся.
Нет, Митя, я уже думал об этом. Не поеду. Схожу на это проклятое дело, возьму бабок, а там посмотрим, тогда, может, и решусь уехать.
Ну ладно, как хочешь. Я сказалты выслушал!
Митя еще раз пристально взглянул на Седого. А тот лежал, совершенно безразличный ко всему.
Глянь, луна-то какая, Митя! Полнолуние. Ихолод. Деревья цвести начинают. А ведьосень! Чудно!..
К подъезду подошли неслышно. Впереди шел Седой, за ним Валерка, потом Гурано и Арнольдыч. Поднялись на второй этаж и остановились перед массивной железной дверью. Что их ждало за этой дверьюникто сказать не мог. Может, пуля охранников, а может, большие деньги? Какая удача выпадет в эту ночь?
Давай, Арнольдыч, сказал Седой еле слышно, твоя очередь.
Арнольдыч осторожно приблизился к железной двери.
Отойдите немного, ребята, тихонько шепнул он, я покумекаю.
Он достал из холщовой сумки, висевшей на плече, какие-то инструменты и любовно похлопал дверь по железному боку.
Ну, милая, здравствуй, сказал старик и начал колдовать над отмычками.
Они и не заметили, сколько прошло времени, хотя и явно волновались, особенно Седой, ведь Арнольдыч давно уже такими делами не занимался, отвык. Но старик не подкачал. И дверь наконец открылась.