К телефону, тебя спрашивают!
На другом конце провода, то ли боясь чего-то, то ли спеша сообщить новость, Ленька почти скороговоркой прокричал:
Мальцы у меня собираются. Племяш даже просит, чтобы я на ночь смотался куда-нибудьвидно, гулянка будет. Ты бы зашел, Седой, посмотрел на него, да заодно и на других, там я тебя и познакомлю. А потом мы уйдем.
Когда собираются? коротко спросил Седой.
Сегодня вечером, часов в восемь.
Ладно, пообещал Седой, буду И повесил трубку.
До вечера оставалось еще много времени, и Седой не торопясь начал приводить себя в порядок: он побрился, надел серый выходной костюм и темную рубашку, из-под воротника которой виднелся край тельника. Сапоги решил не надевать и облачился в столь нелюбимые ботинки (приходится терпеть!). Потом он открыл ящик маленького столика и достал оттуда пачку фотографий. На одной из них юный Седой был снят возле голубятни. Он стоял в окружении блатных, которые с восхищениема его не могла скрыть даже давняя фотографиясмотрели на своего вожака. Усмехнувшись, Седой положил фотографию в карман. Взял и свой любимый выкидной нож, который редко носил с собой. Владел он им мастерски. Посидев минут пять в раздумье, Седой встал и, аккуратно заперев за собой дверь, вышел из комнаты.
Седой прибыл к семи часам. Гостей еще не было. Ленька жил один, и «порядок» в его однокомнатной квартире был чисто мужской: везде набросано, на столе немытая посуда и пепельница, полная окурков.
Ну, ты даешь, сказал Седой, как в хлеву у тебя. Как же твои мальцы здесь гулять будут?
А пусть они сами и прибираются или подруги ихние. Им гулять, им и заботиться. Только одного я не могу понять, как ты с ними поладишь, не знаешь ты их, современных-то. Им словоони в ответ десять, да и злобы в них, не дай Бог.
Поглядим, спокойно ответил Седой, не торопись Ты-то помнишь, как вы в детстве шкодили?
А как же, с готовностью отозвался Ленька. К дверям деда, который на первом этаже в подворотне жил, лом ставили. Среди ночи стучались к нему в окно. Дед выбегал в исподнем, натыкался на лом, лицо в кровь разбивал. Потом в ярости мчался за нами, а мыврассыпную. Иногда ловил кого-нибудь и пинка давал. Не бил особенно, но пинка давал. Или еще: бросали деду кошку между рам, и она всю ночь мяукала, а дед думал, что это пацаны под окнами балуются. Вот так и не давали деду спать. А еще донимали профессора. Протягивали веревку от сквера, где прятались, к профессорскому окну, привязывали камешек к веревке и каждые пять минут дергали. То и дело профессор выбегал, не до работы ему было Помню, засек однажды Макей, как к Нинке в котельную плотник пришел. Ну и выстроились пацаны в очередь, чтобы поглядеть на «взрослую» любовь. А Макей деньги за это собирал. А потом он по дурости крикнул: «Оставляй!», так плотник, чуть ли не без штанов выскочил. Все разбежались, а Макей не успел. Но плотник его в запале и не заметил, а то бы угрохал Бывали и мирные дни. Когда на Воробьевку ездили в футбол играть, то не шкодили. После игры в Москва-реке купались, загорали. Среди нас всякий народ был: шуты, балагуры. Шутов звали «шестерками», их на подхвате держали
Среди блатных все по-другому было, не дав Леньке закончить, заговорил Седой. А какие они, эти, ну те, что с твоим племянником шляются?
Э, Седой, разве это опишешь? Тут чутье подскажет. Ты с этим сам разберешься
Что ж, раньше разбирался и сейчас разберусь согласился Седой.
Многое тогда было, да сплыло, сейчас все другое. Одно могу тебе точно сказать, Седой, пацаны теперьсовсем другие. Те, которых я сейчас наблюдаю, прежних бы быстро поломали. Вот хоть племяш мой: передо мной-то красуется, но гнильца в нем какая-то есть. Он и его дружки только бабки уважают, а человека в грош не ставят. Им ерунда, что старика, что старуху укокошить И не икнут даже! Мать родную за копейку не пожалеют
Поглядим, тихо сказал Седой, что это за материал
Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянул парень, он как бы проверял: чисто ли, нет ли посторонних?
Кто это у тебя?
Заходи, заходи, не бойся, сказал Ленька, и, услышав знакомый голос, парень наконец вошел.
Еще раз оглядевшись по сторонам и как следует рассмотрев Седого, племяш присел к столу.
Чаю хочешь? спросил Ленька. Или поешь чего?
Нет, скоро мои кореша появятся. У вас надолго разговоры?
Ты что же это, парень, нас выгоняешь отсюда? усмехнулся Седой. Негостеприимно это.
Вам же неинтересно будет, молодняк соберется.
А может, я хочу на них глянуть, какие они сейчас?!
Гляньте, гляньте, но ненадолго
Седой рассмеялся.
В наше время народ не такой ершистый былпочтение оказывали.
Он и не обижает никого, заступился Ленька, просто не привык еще к тебе. Они к чужим настороженно относятся.
Какой же я чужак, если к тебе в гости пришел? Чужие в гости не ходят.
Ладно, ладно, миролюбиво сказал Ленька, ты, Валерка, тоже потише, это Седой, я тебе о нем говорил.
А протянул Валерка, Седой, значит, гроза бывшая.
Как ты думаешь, Ленька, пристально глядя на парня, сказал Седой, дать этому мальцу по ушам для почтения или нет?
Но-но, дед, приподнялся Валерка, ты не очень, а то я тебя быстро навострю отсюда.
Седой неторопливо вытащил что-то из кармана и положил на стол рядом с собой. И когда Валерка рванулся к Седому, то взгляд его словно сам собой натолкнулся на раскрывшийся нож. Он отпрянул.
Ну ладно, ладно, чего ссориться, пробормотал заметно притихший Валерка.
А ножа уже и не было, как будто он приснился, и Валерка недоуменно перевел взгляд с Седого на Леньку.
Ну, вы, мужики, фокусники
Фокусникэто ты, сказал Ленька. Как там закончилась твоя история с долгом? И, повернувшись к Седому, добавил:Проигрался он, на счетчик его поставили.
Что ты говоришь?! насмешливо выдохнул Седой, это он-то, такой ученый? И как же он думает с этим разобраться?
Разберусь, ответил Валерка, не впервой.
Батюшки, снова заговорил Седой, так уж и разберешься? Может, помочь в чем? Могу денег подбросить. Много ли проиграл?
У тебя таких денег нет, сказал Валерка, и достать ты их не сможешь.
А может, найду?!
Где ты их найдешь?
Сколько же надо? спросил Седой.
Двадцать тысяч. Парень сделал паузу и добавил:Баксов!
Ого! Седой привстал. Крупно. Как же вы играете, если отдавать нечем? И те, с кем вы садитесь играть, доверяют вам?
Ладно, мужик, кончай базарить, оборвал его Валерка, что-то мы заговорились, а мне еще многое сделать нужно.
Пойду я, сказал Седой и взглянул на Валерку, если что надо будет, Леньке скажи, он знает, где меня отыскать. Может, и сгожусь
И Седой вышел из комнаты. Как только дверь за ним захлопнулась, Валерка кинулся к дяде.
Что за личность такая, а? Где ты его откопал?
Дурак ты, ответил Ленька. В молодости моей вся округа перед ним шапки скидывала.
«В законе» он, что ли?
Был «в законе», да отошел от дел, зачем ему все это нужно, покоя хочет.
У Валерки мелькнула шальная мысль: «Вот какого «папашу» мне нужно, за таким можно в огонь и в воду!» Однако на смену ей пришло сомнение: «Но кто ж его помнит? Сейчас все другое: и «паханы» другие, и время другое. Может, попробовать? Нет, подожду».
В комнату один за одним входили Валеркины приятели, за ними следом, словно на привязи, с сумками в рукахмолоденькие подружки. Надо было принимать гостей
Переулок был пустынным. Изредка в конце его показывалась фигура случайного прохожего, и снова все замирало. Освещение было слабым, будто его специально приглушили, чтобы создать полутемный уют. Как и повсюду, люди здесь побаивались выходить вечерами на улицу, разве только выгуливали собак, надеясь на их защиту. Пьяный Валерка в сопровождении двух приятелейЛохмача и Кривогос шумом вышли из подъезда.
Ну что, братва, гульнем? усмехнулся Лохмач и затянулся сигаретой.
Его слова прозвучали для приятелей как некий парольс него они уже не раз начинали свою «прогулку».
По домам сидят, суки, процедил Кривой, в штаны наложили.
Кому охота без бабок оставаться? сказал Лохмач.
Поменьше трепите языком. Валерка огляделся по сторонам и разочарованно протянул:Нет никого, пошли догуливать.
Погоди-ка, Лохмач вгляделся в темноту переулка, кажись, кто-то идет
Держась за стену, словно пьяный, и часто останавливаясь, по переулку двигался пожилой человек с портфелем в руке. В темноте его почти не было видно.
Пошли к нему, бросил Лохмач, указывая направо.
И они медленно двинулись. Впереди шел Лохмач, следом Валерка, а замыкал это шествие Кривой. Когда до старика оставалось всего несколько шагов, Лохмач вдруг остановился.
Что случилось? тихо спросил Валерка.
Нет у него ничего, сказал Лохмач, зря провозимся.
Ладно, ладно, давай, потом разберемся, оборвал его Валерка. Пройдя еще несколько шагов, приятели остановились возле «пьяного», загородив ему дорогу.
Далеко путь держишь, мужик? вкрадчиво спросил Лохмач.
Нехорошо мне, ребятки, с сердцем что-то, проговорил старик, вы бы помогли мне, а?
Сейчас, вмешался Кривой, мы тебе поможем. Давай, портфель подержу.
Резким движением он выхватил портфель и, отбежав на несколько шагов, стал его открывать. Из портфеля посыпались какие-то бумаги.
Пустой он, крикнул Кривой, бросьте его, что с ним возиться?
Бабки есть? резко спросил Лохмач.
Нет у меня денег, ребята.
Врет он, придуряется, обыскать надо. Лохмач хотел подойти к старику, но тот стал как-то странно заваливаться набок и сползать. Валерка бросился к нему, подхватил и прислонил к стене. Руки его машинально стали шарить по карманам прохожего, пока не нащупали бумажник. Он открыл его и обомлел. В бумажнике были доллары.
Ну, блин! Валерка неожиданно протрезвел. А врал, что ничего нет. Откуда у тебя баксы, дед?..
Лохмач тревожно огляделся по сторонам.
Кажется мне, крикнул Лохмач, что кто-то рядом, просто чую я это.
Ладно тебе, чего зря трепаться, давай по-быстрому, перебил его Кривой.
Он отбросил портфель в сторону и наклонился к старику.
У меня в кармане нитроглицерин, достаньте, а то помру я!..
Не помрешь, дед, не боись, мы сейчас свое возьмем и «скорую» тебе вызовем. Усмехаясь, Кривой стал заново ощупывать карманы старика.
Взгляд Кривого натолкнулся на золотой крестик.
Глянь-ка, Валерка, удивился Кривой, крест золотой!
Срывай! крикнул Валерка. И ноги уносим.
Кривой рванул крест, но тот не поддавалсявисел не на цепочке, а на какой-то, по-видимому, очень прочной нити.
Не трогайте креста, мужики, заорал вдруг Лохмач, креста не трожьте, не к добру это. И потом, говорю я вам, кто-то есть неподалеку, уходить надо.
Уйти они не успели. Из ближайшей подворотни вышел мужчина. Он неторопливо приближался, и таким спокойствием веяло от него, что ребятам стало не по себе.
Куда ты, Кривой?! закричал Валерка вслед стремительно убегавшему Кривому, но тот даже не оглянулся, а только ускорил темп.
Лохмач выхватил нож и приготовился. Напряженно вглядываясь в темноту, парни ждали приближения человека. К великому своему изумлению, Валерка узнал в приближающемся Седого.
Батюшки, ухмыльнувшись, проговорил Седой, никак здесь грабят? Все собрали у него или еще не закончили?
Чего надо? сказал Валерка. Вали отсюда, пока цел.
Ты, сосунок, растягивая слова, начал Седой, уже второй раз грубишь мне, а уроки плохо запоминаешь. Это тебе может дорого стоить!
Ладно, ладно, посмотрим стал надвигаться на Седого Валерка. Его вдруг охватил какой-то бешеный азарт. «Если сейчас расправлюсь с ним, подумал Валерка, то, значит, мне и дальше ничего страшно не будет».
Седой тем не менее не отступил ни на шаг, только скривился от чего-то и вдруг спокойно сказал:
Мужик-то помирает!..
Валерка и Лохмач опешили.
Ты брось нож, сопляк, а то я его в тебя вгоню по самую рукоятку. Брось нож и беги к телефону, «скорую» вызови, а потом домой чеши. И не высовывайся. А тебе, Валерик, или как там тебя зовут, надо знать, что крест уважать следует. Мы еще поговорим об этом, но позже.
Оторопевший от слов Седого, Валерка послушно убрал нож и бросился бежать. Седой не торопясь вошел в подворотню и растаял в темноте
Седой сидел на диване и слушал музыку. Вообще-то он не часто делал это, потому что музыка, как ему казалось, возбуждает, а тут необходимо спокойно посидеть и подумать. И еще Седой знал, что сегодня вечером ему обязательно позвонит Ленька и спросит его о том, что случилось с племянником. Старый кореш просто не мог не позвонить. Иначе он, Седой, вообще ничего в людях не понимает.
Ровно в десять часов вечера раздался телефонный звонок. Седой снял трубку:
Да.
Слушай, Седой
Кто это? удивился Седой, голос звонившего явно не походил на Ленькин.
Валерка говорит. Можно к тебе зайти?
Зачем?
Разговор есть.
Вроде бы обо всем поговорили
Не сердись, Седой, я не прав был. Разреши заглянуть
Адрес у тебя есть? спросил Седой.
Дядька дал.
Ну, валяй, загляни. Скоро ли будешь?
Минут через тридцать
Седой положил трубку и задумался.
«Малый сейчас прибежит, что-то его беспокоит, опора ему нужна. Смогу ли я стать его опорой? Не стар ли?»подумал Седой, но вскоре все сомнения были отброшены.
Музыка по-прежнему беспокоила. Высокий женский голос выводил протяжную мелодию. Она звала куда-то, требовала каких-то действий, пробуждала неясные воспоминания о далеких временах
Музыка звучала все громче, и Седой отвлекся. Столь внезапно возникшее прошлое исчезло. Раздался звонок в дверь. Он пошел открывать. На пороге стоял Валерка.
Ну входи-входи, чего застрял?
Валерка прошел в комнату и присел на стул. Сидел он как-то неловко, бочком, словно в любую минуту собирался вскочить и убежать.
Чего тебе от меня понадобилось? спросил Седой. Что за срочность такая?
Помоги мне, Седой! Я знаю, только ты можешь с этим справиться. Большие бабки я должен, не отдать мне. Пришьют!
Ладно, не егози! жестом успокоил парня Седой. Кто там тебя пришьет, зачем и кому ты нужен?
Ничего ты не знаешь, закричал Валерка, думаешь, если раньше «в законе» был, так тебя и сейчас слушать будут? Другое теперь все, и люди другие.
Остынь, приказал Седой, и Валерка замолк на полуслове.
Убьют они меня, после минутной паузы повторил Валерка.
Никто тебя не тронет. Я разберусь с этим. Кто над тобой висит?
Бамбай! Цыган он!
Вот как?! Ты, значит, с цыганами путался?
Не путался я с ними, так вышло. Случайно.
Хорошо, расскажи мне, где найти этого Бамбая?
Похоронят они тебя, Седой, не знаешь ты их дел, с тревогой сказал Валерка.
А это уж не твоя забота.
В баре они часто собираются, тут, неподалеку. Могу показать.
Сводишь, тихо сказал Седой, а пока я хочу с тобой вот о чем поговорить. Нравится тебе все, что вокруг происходит?
О чем ты, Седой? спросил Валерка. Не понимаю я тебя.
В эту минуту Седой отчетливо понял, что достучаться до сердца этого парня ему будет нелегко и не следует рубить сплеча, чтобы не отпугнуть.
Ладно, парень, сказал наконец Седой, сходим с тобой в этот бар, поглядим на твоего Бамбая.
Он сегодня там будет, я точно знаю.
Вот сегодня и зайдем туда.
Маленький бар, спрятавшийся в глубине замоскворецких переулков, был почти пустынным. Седой даже усомнился, чтобы в таком маленьком помещении вообще могли собираться люди, тем более цыгане, которые любили большие шумные компании.
Седой и Валерка присели за один из столиков. Над стойкой бара медленно вращался вентилятор, и его равномерное гудение напоминало какую-то забытую музыку.
Ну, где же твой народ? обратился Седой к Валерке. Что-то, я гляжу, в этом баре вообще никого нет.
Погоди, Седой, придут, рано еще.
Где-то под столом залаяла собака, и женский голос крикнул:
Цыц, проклятая, заткнись.
Лай стал еще громче.
Псарня какая-то, а не бар, возмутился Седой.
Ты что, не в духе?
Не люблю неопределенности, ответил Седой.