Давай закажем чего-нибудь? нерешительно предложил Валерка.
Валяй, заказывай, у меня деньги есть, я расплачусь.
Валерка подошел к стойке.
Чего желаете? спросила у него миловидная барменша.
Водки желаем, коротко сказал Валерка.
А закусить?
Соответственно.
Сейчас сделаем. А вы присаживайтесь, я мигом.
Девица исчезла. Постепенно бар стал наполняться людьми. Бесшумно отворялась входная дверь, и входили парни в кожаных куртках, но никого, кто хотя бы отдаленно напоминал цыгана, среди них не было. Валерка забеспокоился.
Не переживай, парень, сегодня не придетв другой раз явится! сказал Седой и задумался. Словно и не в баре он сидел, а где-то далеко отсюда, в другом времени, которое уже не воротишь
«Почему Митю все время к Вольфу тянуло? подумал Седой. Ведь я же его так любил, а он около Вольфа ошивался. Значит, чувствовал в Вольфе больше силы, чем во мне. Что это? Неужели я завидую Вольфу? Наверное, это так. Еще с тех пор, когда мы были пацанами.
В руках коренастого, похожего на Тарзана, Вольфа длинный шест с привязанной к нему тряпкойстарыми штанами.
Эх, кореши, красота! возбужденно кричит Вольф. Неужели не поймаем, чужой ведь, чужой?!
А рядом стоят его младшие братья. Они совсем не похожи друг на друга: одинмаленький, румяный и веселый крепыш, другойхудой, как жердь, вечно мрачный и неразговорчивый. Они помогают Вольфу загонять птиц, лезут за ними на крышу, словом, состоят на черных работах. Вольф следит за ними из-под руки, защищая глаза от солнца, и, когда ему что-то нравится, удовлетворенно улыбается. Хмурился он вообще редко, только когда уж очень доставали.
В небе творится что-то непонятное. Белыми фрегатами плывут облака и точкамиголуби. Они пронзительными стрелами уходят вверх, снова снижаются и кружат над крышами, не желая садиться.
Пан, ну что же ты, Пан, турни их
Высокий и тонкий Пан швыряет в голубей камнями, в отчаянии лезет на крышу, а пацаны с замиранием сердца смотрят, как он идет по карнизу. Голуби не обращают на суетящихся внизу людей никакого внимания. Они продолжают свой великолепный парад птичьей грации. И среди нихчужой, которого надо поймать и продать
Ведь и Митя был для Вольфа чужим, а тот его все время приближал к себе Вот ведь как получается. А от меня Вольф отдалялся. Почему?»
Седой сморщился и даже застонал, словно открылась старая рана.
«Да, Вольфа любили все в округе, а не только он, Седой. И Вольф к себе никого не приближал, а вот Митю приблизил».
В памяти Седого возник московский двор: четырехугольник каменного мешка, с низкими деревянными пристройками, полусгнившими дверями и ржавыми навесами, сарайчиками и шестами, с навешанным на них бельем. Гора каменного угля для котельной, два-три деревца, стол, наспех сколоченный для любителей «козла», да голубятня в дальнем углувот и весь пейзаж. В дни праздников окна сверкали чисто вымытыми стеклами, а в будни, залепленные пылью, переливались на солнце и как-то по-особенному пахли. И несколько владений было на этом пространстве. На голубятне правил Вольф. У стола, где рубились в домино, старый седоусый дед по прозвищу Той-той. На небольшой же лавчонке у чахлого дерева (там собирались старухи, обсуждавшие последние сплетни) владычествовала местная «княгиня» по прозвищу (как нельзя более удачному) Звонок. Маленького росточка, с горбатым скрюченным носом, она очень походила на ведьму и была под стать самым нелепым россказням о ней.
Помню, когда мне было лет восемь, рассказывал Митя Седому, я слышал про ее полеты на метле через двор и ужасно боялся, как бы она ненароком в наше окно не залетела. А потом, став постарше, я заметил, как точно «княгиня» предсказывала судьбу нашим ребятам. «Посодють, как пить дать посодють», говорила она, и зачастую ее прогнозы сбывались. У нее-то муж в тюрьме умер, а два сына сидели попеременно
Бар постепенно наполнялся людьми. Седой сидел положив большие руки на стол и уставившись в одну точку. Воспоминания вновь нахлынули на него, и теперь он пытался как можно быстрее избавиться от них, потому что точно знал: в такие минуты к его сердцу подступает ком, который просто мешает ему сосредоточиться и жить, принимая разумные решения. В открывшуюся дверь вошел худощавый высокий человек, быстрыми шагами преодолел расстояние от двери до стойки бара и, взяв пару кружек пива, направился к столику, за которым сидели Валерка и Седой.
Можно к вам? осведомился он.
Кругом мест свободных много, недовольно отрезал Валерка.
Пусть присядет, резко проговорил Седой, время скоротаем.
Худощавый кивком поблагодарил Серого и опустился на стул.
Тут такое дело, братцы, неожиданно начал худощавый. Вы меня, конечно же, извините, что лезу со всякой ерундой, но рассказали мне недавно за кружкой пива интересную вещь. И так она запала мне в голову, что я опомниться не могу. Все время хочется с кем-нибудь поделиться.
Не с кем поговорить, что ли? спросил Валерка.
Ты, малый, не заводись, ответил ему худощавый, иногда бывает так, что и не с кем. У меня дома только собака иникого больше. А с собакой разговаривать трудно, хотя и можно, конечно. Меня Андреем зовут. А собаку мою Машкой кличут. Так вот, местные ребята учудили: называют меня Марьей Андреевной.
Объединили, значит, с собакой? усмехнулся Седой.
Выходит, что так. Да это ничего, я не в обиде. Собака все понимает, но вот ответить она тебе не может. Зато не предаст.
Это уж точно, согласился Седой. Собака на предательство не способна.
Но я не об этом. Рассказали такую штуку Есть, мол, у ментов особое подразделение. И занимается оно отстрелом уголовников!..
Ну, протянул Валерка, врешь!..
За что купил, за то и продаю, отрезал худощавый. У следователей сейчас дел невпроворот. На каждого по двадцатьтридцать, а иногда и больше приходится. Так что некогда им подробностями заниматься, каждого опрашивать Не поспевают ментымного всего в городе. А эти, из особого подразделения?! У них каждый уголовник (конечно, масштаба не мелкого) на учете. Они с помощью новейшей аппаратуры за всеми ними следят, материал собирают и, если точно устанавливают, что такой-то и такой-то замазан в крупных делах, высылают специальных людей, профессионалов высшего класса, и те с ними кончают без лишнего шума. Живыми никого не берут. Вроде бы очищают город.
Ну, ты загнул! улыбнулся Валерка.
Мне кажется, сказал Андрей, что в этом есть какая-то доля правды.
Я думаю, что тебе не соврали, согласился Седой. Сейчас такое время, что то, о чем ты рассказал, вполне может быть.
Ладно, ребята, не обижайтесь, что я помешал вам. И, допив вторую кружку, Андрей встал из-за стола и направился к выходу.
Ты здесь часто бываешь? крикнул ему вслед Седой.
Каждый вечер, ответил Андрей, не оборачиваясь.
В дверь, протиснувшись как-то боком, словно каждую минуту ожидая, что его попросят убраться, вошел Витька-бомж. Он присел за соседний столик и, кивнув Седому, которого хорошо знал, вытащил из сетки завернутую в газету бутылку водки, поставил ее на стол. Потом неторопливо достал бумажный стаканчик, налил в него водки и одним залпом выпил. Зажевал куском черного хлеба, появившегося как по мановению волшебной палочки прямо из кармана, и закурил. Обернулся к Седому.
Ты зачем сюда, Седой? спросил Витька.
Валерка удивленно переводил взгляд с Витьки на Седого и никак не мог взять в толк, почему Седой не обрежет этого бродягу, но тот был абсолютно спокоен. Так и не ответив бомжу, Седой вдруг тихо и властно произнес:
Скажи, Витька, ты Митю не встречал?
А зачем он тебе вдруг понадобился, полюбопытствовал Витька, ты вроде бы никем в последнее время не интересовался, бирюком жил?
Это не твоя забота, отрубил Седой. Знаешьскажи, не знаешьпомолчи.
Видел я Митю, неожиданно сказал Витька, с цыганами он шьется!
С цыганами?! присвистнул Седой. Что он там потерял?
Ищут его, ответил Витька, вот он у них и отсиживается.
Такие дела не по нем были.
Были да сплыли, все изменилось, сам знаешь.
Седой не возражал. В душе его давно уже созрело чувство гнева по отношению к тому, что он видел вокруг себя. И единственное, что удерживало его сейчас в маленьком баре, было желание отомстить этому чужому для него миру волков. С самого дна души поднимались в нем страшной силы злоба и жестокость. Он знал за собой такое и побаивался подобных состояний. В такие минуты, прекрасно понимал Седой, он может такое натворить, о чем потом будет долго сожалеть.
Как же он влип в такую историю? угрюмо спросил Седой.
Ну, ты меня удивляешь! ответил Витька. Женщина до чего хочешь довести может.
Седой согласно кивнул, а Витька продолжал:
Чудом я его спас. Он чуть было на засаду не напоролся. Явился домой, а там менты. Но я успел перед самым их носом его перехватить и к цыганам отвезти.
Ты-то откуда их знаешь? поинтересовался Седой.
Нормальные люди, ответил Витька, тебе они тоже понравятся.
Да я, небось, не баба, чтобы мне нравиться?
Дай ему по рогам, посоветовал Витька, а то он говорит много.
Цыц, щенок, оборвал его Седой, помалкивай. Когда я тебя спрошуответишь, а пока отдыхай! Хочешь, я тебе выпить возьму?
Не хочу я пить, Седой. Может, пойдем, не придет он сегодня
Кого это вы ожидаете? вкрадчиво спросил Витька.
Цыган нам один нужен, сказал Седой, да что-то не появляется.
Какой такой цыган?
Бамбаем его кличут. Дела у нас к нему. А ты его знаешь?
Валерка внимательно посмотрел на Витьку, но тот быстро отвернулся.
Откуда мне знать? Я человек маленький, мне бы выпить да закусить, что еще нужно?
Придуряешься? усмехнулся Валерка.
Ты бы угомонил пацана, а, Седой? ожесточаясь, попросил Витька. Прямо спасу от него нет. И чего ты с ним связался, на кой ляд он тебе нужен?
Но Валерку уже понесло.
А если мы тебе денег дадим, скажешь, где можно этого самого Бамбая достать? Ну, куда он, кроме этого бара, ходит?
Вот дурак! Я всю жизнь был нищим! И Витька отвернулся, чтобы никто не заметил его исказившегося от боли лица. Зачем мне деньги?..
В следующую секунду Валерка и сам уже удивился бессмысленности сказанного им, но было поздно, слова слетели с губ и, став материальными, обрели вес.
Конечно, жить-то надо, сказал Витька, жизнь-то проходит, какая-никакая, а все жежизнь.
И ничего от нее не остается, вставил Седой.
Эх, Седой, вздохнул Витька, может, ты что и знаешь о жизни, но моего-то тебе не понять, слишком ты для себя всегда.
Ладно, чуть огорчился Седой, найдем мы этого Бамбая, куда ему от нас деваться?
Смотри, Седой, времена не те, и не ты уже правишь бал! Витька засмеялся и добавил:Возьми чего-нибудь выпить?! Если, конечно, не жалко!
Возьми ему бутылку коньяка, сказал Седой Валерке, и тот послушно отправился к стойке бара, за которой по-прежнему стояла миловидная девица. Из-за стойки неожиданно вышел грузинский паренек, держа на поводке большую породистую собаку. Валерка отпрянул.
Не бойся, сказал паренек Валерке, она никого не тронет, миролюбивая.
С чего ты взял, что я боюсь?
Валерка насупился. Девица за стойкой улыбнулась, как бы приглашая не обращать внимания на мелочи, а видеть только ее.
Что будете пить?
Валерка повернулся и гаркнул на весь зал:
Седой, а Седой, чего брать-то?
Не ори, спокойно ответил Седой, водки возьми.
Ладно, давай бутылку водки и бутылку коньяка, не пью я водку, а они Валерка многозначительно кивнул девице, указывая на Седого и Витьку-бомжа:Они, кроме водки, ничего не пьют!
Иди, сказала девица, я все принесу. Что на закуску? Скажешь?
Да принеси все, что хочешь
Через пару минут стол был накрыт, и разговор продолжился. Витька, налив себе водки, выпил, закусил бутербродом с рыбой и похвалил:
Богато живете.
Ладно тебе, не придуривайся, прервал его Седой, лучше скажи, что ты про цыган знаешь, с которыми Митька связался?
Посмотрев на явно мешавшему ему Валерку, Витька обратился к Седому:
Ладно, я тебе потом все расскажу, Седой. Нет у меня тайн от тебя
Хорошо, согласился Седой и только собрался выпить, как дверь в бар отворилась, и в проеме ее показался черноволосый парень.
Батюшки, вскричал Валерка, смотри-ка, цыган явился! А где же Бамбай?
Цыган, не обращая внимания на возглас Валерки, по-хозяйски прошел к стойке и неторопливо произнес:
Что-то неспокойно сегодня здесь, а как ты думаешь? Не дождавшись ответа, он продолжил:Чует сердце мое, неспокойно!
И мне тот, кого они Седым называют, не нравится, согласилась девица. Ждут они, как я понимаю, Бамбая. Что-то им от него требуется.
Так с этим фраером наш Витька. Что же здесь плохого? поморщился цыган.
А может, он и навел? предположила девица.
Эй, морэ позвал цыган Витьку-бомжа, подойдешь?
Иду, с готовностью отозвался Витька, и поспешил к цыгану.
Чего эти Бамбая ждут?
Да не пугайся ты. Видно, этот сопляк, который с ним, с Седым, хочет, чтобы тот его защитил от счетчика.
А, успокоился цыган, ну, тогда ладно, пусть поговорят. Скоро придет Бамбай
Бамбай вошел неожиданно, когда Седой, на мгновение отвлекшись от окружающих, снова забылся. Он ушел в свои воспоминания, и не было ему дела до того, что Валерка, захмелев, что-то ожесточенно доказывает Витьке-бомжу, а тот с нескрываемым удивлением смотрит на этого абсолютно непонятного ему парня.
Седой был в том, другом времени, которое уже невозможно было вернуть. Но все, что оставалось в душе как воспоминание, будоражило до сих пор и, главное, позволяло отрешиться, спастись от настоящего. Мысли Седого постоянно крутились вокруг Мити, и сам он не мог понять, почему это происходит? Что-то в нем притягивало как магнит. Память эта стала особенно беспокоить его с той поры, как услышал он о том, что Митя смог убить. И хотя причины, побудившие его к этому, были понятны, все же Седой никак не мог поверить в то, что Митя, именно Митя, поднял руку на другого человека, на женщину. В том давнем времени Митя ничем особенным не выделялся, не был он ни верховодом, ни слабаком. И все же стоял несколько в стороне, особняком, хотя и появлялся у них на голубятне, где царили воровские законы.
Именно сейчас вспомнилось Седому, как он впервые столкнулся с Митей на голубятне. Седой тогда привел туда совсем юную девицу. Она молчала, испуганно глядя в землю. Пацаны, тоже молча, обступили ее.
Ну что, сказал Седой, попалась?!
Ты, Седой, болван, ответила девчонка и умолкла.
Пацаны, начал свою речь Седой, долго я пытался отловить эту мамзель, и он грязно выругался, наконец-то удалось. Что мы с ней сделаем, пацаны?
Молчание становилось тягостным.
Отпусти ее, Седой, зачем она тебе сдалась? пробурчал Митя.
Нет уж, дудки, не выйдет А что, если ее
Блатные потупили глазаи не потому, что застеснялись, нет, просто что-то похожее на жалость охватило вдруг всех. Никто не решался двинуться с места. Ждали Жигана.
Митя тоже ждал его, он был уверен, что придет Жиган и отпустит девчонку. Жиган подошел не торопясь, слегка позируя. Руки он держал в карманах, будто по привычке собирался выхватить нож. Жиган приблизился к девчонке вплотную, так, что она заметно побледнела, вынул руку из кармана, взял девчонку за подбородок и тихо сказал:
Испугалась?
Да! ответила она.
Ну их к черту, сказал Жиган, ну их к черту Не бойся, идем со мной.
Ладно, согласилась девчонка.
Все расступились, и вслед за Жиганом она пошла в каменный сарай. Седой взглянул на Митю и почувствовал, что тот оцепенел. В отличие от девчонки Митя не верил Жигану и с ужасом ждал финала. Через некоторое время из сарая раздался крик и оттуда, вся в слезах, выскочила девчонка. Митя кинулся к голубятне, но Седой удержал его.
Пусти, Седой! крикнул Митя. Пусти, убью!
На лице Мити было такое выражение, что Седой понял, если он отпустит Митю, тот действительно сделает что-то такое, о чем потом будет жалеть. И он не отпустил парня.
Не дури, крикнул Седой, не связывайся с Жиганом.
Тебе-то что за дело? Отпусти.
Нет, сказал Седой и снова увидел на лице Мити совсем несвойственное ему выражение злобы и ненависти.
Пацаны потом передали все Жигану, и не миновать бы Мите неприятностей, потому что против такого «авторитета» он был никто, но, видно, Жиган не счел нужным связываться с каким-то пацаном и пропустил все мимо ушей.
Вспомнил сейчас Седой и другое: разговор с Митей, когда тот приходил к нему в гости.
Ты бы завязал, Седой, зачем тебе это нужно: тюрьма, муки?..