Кто-то послал носильщика отнёсти муку и масло в один из домов на этой улице. А здесь его убили. Догнали или уже стерегли. Место выбрали заранее, чтобы никто не увидел и не нашли подольше. Скорее всего дело было до полудня. После обеда уже некоторые начинают возвращаться домой и можно наткнуться на свидетеля. А на улице, где чужие не ходят, на постороннего сразу обратят внимание.
Воистину поклонник великого аль-Хорезми был искусным мастером отыскивать следы и увязывать их цепочкой логики. Однако, неведомый злодей тоже преуспел в своём гибельном умении. Чтобы убить человека посреди дня на городской улице, оставшись при этом незамеченным, нужна немалая изобретательность.
След ведёт с базара. Нужно попытаться взять его, пока он не остыл, Злат был человеком действия. Нужно потрясти этого старосту, не поднимая при этом лишнего шума. Лучше сделать это у мохшинского эмира.
Он облачился в роскошный шёлковый халат с золотым поясом, увенчал голову шапкой с двумя перьями и отбыл в сопровождении едва ли не всего своего отряда, пустив лошадь самым медленным шагом. Нужно признать, что даже мы оробели, увидев его во главе всей этой процессии, в ореоле могущества и власти. Услышав голос всадников: «Дорогу!» я затылком ощутил холодок, который пробежит по спине здешнего эмира, в дверь которого постучат древком копья с криком: «Именем великого хана!».
Привыкшему чувствовать себя полным хозяином в этом далёком лесном углу вельможе напомнят, кто здесь настоящий владыка. Хансолнце, его посланниклуч.
Ожидая Злата, мы в нетерпении стали обсуждать произошедшее событие. Нужно признать, что мне пришлось нелегко. С нами был Туртас, не знавший греческого языка, и беседа шла на кипчакском, который я понимал, гораздо хуже.
Не было ни малейшего сомнения, что носильщика убили, потому что он знал что-то, не предназначавшееся для наших ушей. Однако его не тронули раньше. Именно он первым заметил исчезновение хозяина, потом его допрашивал квартальный староста, люди мохшинского эмира, приехавший из столицы Злат. Почему именно сейчас ему решили закрыть рот? Хотя прекрасно понимали, что именно это убийство привлечёт к бывшему слуге Омара повышенное внимание? Они не стали убивать его дома. Скорее всего потому, что там гораздо больший риск оказаться замеченными. В многолюдном городе очень трудно быть невидимым.
Когда одно и тоже действие, с одними и теми же участниками повторяется, то должен повторяться результат, чертил перед собой на столе воображаемые знаки и линии погружённый в размышления Илгизар, Если он стал другим, то нужно посмотреть, что изменилось в условии задачи.
Появились новые участники, подсказал я. Догадаться было несложно.
Вот именно, поднял глаза Илгизар, Преступник испугался именно вас. Почему?
Я сразу вспомнил, что передо мной школьный учитель и вновь почувствовал себя шакирдом на уроке логики. Наставник не толкал меня в спину и не тянул за рукав. Он даже не указывал дорогу. Он просто светил, чтобы ты сам легко увидел нужное направление.
Преступник испугался не нас. Он испугался нашей встречи с убитым. Он знал, что-то такое, что было понятно только нам. Именно поэтому они не побоялись привлечь внимание к слуге.
Подумайте, о чём бы вы стали расспрашивать слугу брата. Может это наведёт вас на какую мысль.
Вернувшийся Злат тоже не привёз ничего обнадёживающего. Перепуганный базарный староста, доставленный стражниками эмира, рассказал, что передал носильщику приказ явиться к доезжачему вчера рано утром, едва тот появился на рынке и клятвенно заверил, что не сообщал об этом ни одной живой душе. У него просто времени не было поболтать. До обеда на базаре самая горячая пора, нужно следить за порядком. Не ровен час за место подерутся или кто придёт жаловаться на купленный вчера испорченный товар. На месте сидеть некогда.
Носильщика видел потом несколько раз. А вот у того, как раз было время поболтать. В ожидании работы, он слонялся вдоль рядов, болтая с торговцами и покупателями, или стоял у входа на рынок, вместе с такими же искателями случайного заработка. Последний раз староста видел его незадолго до полуденного намаза.
Цепь событий теперь складывалась следующим образом. Новостью о том, что его назавтра вызывают к приехавшему из столицы начальнику, носильщик, наверняка делился с каждым встречным и поперечным. Такое случается не каждый день. Ему даже не нужно было самому говорить об этом убийцамновости на базаре распространяются с быстротой степного пожара. В скором времени покупатели и разносчики разнесли её по всему городу.
Действовали они быстро и продумано. Заманить ничего не подозревающую жертву в засаду не представляло труда. Его просто попросили отнести груз с базара в нужное место. Преступники старательно замели следы: унесли с собой содержимое корзины. Они прекрасно понимали, что оно может привести к заказчику. Благодаря настойчивости и наблюдательности Илгизара мы знали, что там были сливочное масло и мука. Самый обыкновенный и не вызывающий подозрение груз для утренней поры. С утра хозяйки по всему городу затевают тесто, чтобы печь хлеб.
Зерно для этого мелют на домашних жерновах, но занятие это тяжёлое и многие всё чаще покупают уже готовую муку. Благо на рынке всегда есть большой выбор на любой вкус и достаток. Молоть зерноэто только на первый взгляд дело немудрёное. Здесь много зависит и от зерна, и от жернова, а больше всего, от умения. Всё имеет значение: с какой скоростью молоть, поскольку подсыпать. В деревнях, конечно, мукой торговать, что снегом зимойтам все сами мелют. А в городе спрос на неё немалый. В округе уже появились умельцы, которые ставили мельницы, в которых жернова вертели вода или ветер. Дело было доходное. Многие держали лавки на мохшинском базаре. Да и желающих смолоть у них своё зерно было хоть отбавляй.
С маслом всё ещё проще. Улица небольшая, на самой окраине. Разносчики молока туда обычно не доходят. Что может быть обыденнее, чем отослать утром хозяйке муки и масла? Только обычно делают это пораньше. Чтобы испечь хлеб к обеду. А нашего носильщика видели на базаре ещё перед полднем. Можно было поискать в мучных лавках или у молочников, покупателя.
Заняться этим должен был Илгизар. Был он человеком местным: известным и уважаемым. Об этом Злат уведомил здешнего эмира и велел, чтобы оказывали всяческое содействие. А вот опрос продавцов непосредственно должен был проводить базарный староста. Всё слышали про убийство и понимали, что власти будут вести расследование. Нужно было успокоить преступника и убедить его, что убийство не привлекло внимание столичного сыщика. Кто знает, на что он пойдёт, если почует, что ему садятся на хвост?
Уделом остальных было думать. Мы с Мисаилом изо всех сил пытались угадать, что за опасность учуял преступник в нашем прибытии. Я даже попытался воспроизвести вероятную беседу, задавая вопросы, которые мне приходили в голову. Все слушали, почёсывали затылки, но так ни до чего и не додумались.
Илгизар отправился обедать домой. Он собирался ещё сходить в мечеть: дать ученикам задание и отпустить их на неделю.
Между тем Злат с Туртасом ударились в воспоминание о старых временах. Разговор сам собой перешёл на Баялунь и её платок. Как он оказался у Омара? Мисаил предположил, что раз его пропитали благовонным маслом, то им не пользовались. Где он пролежал всё это время? Жутковатый ответ напрашивался сам собойв гробу. Не иначе, как царица перед смертью высказала такое пожелание и его исполнили. Пропитав ткань бальзамом, сохраняющими благоухание многие годы. Может его и похитили те самые люди, что проникали прошлой осенью в мавзолей? Многое сходилось в таком предположении.
Лежавший на столе платок сразу стал казаться зловещим. Словно пришелец из загробного мира.
Неужели Омар оказался причастным к ограблению могилы? От него многого можно было ожидать, но на такое он вряд ли был способен.
Не вынесший бездействия Злат съездил ещё раз на постоялый двор, где жил брат и снова допросил владельца и его слуг. На этот раз он больше интересовался отлучками за город. Ведь именно в этих случаях его непременно сопровождал убитый носильщик.
Нужно тянуть за все ниточки, сказал он.
Омар отлучался довольно часто. Иногда на день-два. Но вот на длительный срок он уезжал лишь однажды. Причём далеко. Он загодя прикупил припасов на дорогу и нанял пару дополнительных вьючных лошадей, которые перед отъездом ночевали на постоялом дворев путь предстояло отправляться очень рано. Видимо поездка оказалась неудачной, потому что из неё купец не привёз ничего. Даже нанятых лошадей отвёл сразу хозяевам, на постоялом дворе они не появлялись. Знакомый одного из слуг видел, как они выезжали из города через заставу на Рязанской дороге.
Если искал боровую струю, то направление выбрал самое верное. В тех краях самые бобровые места, рассудил Злат, Вот только зверя там добывают на мех. Струя товар хлопотный, сбывать его там некому. Вот и не держат.
Между тем вернулся Илгизар. С приглашением посетить его дом. Оказалось, что дочка, помнившая Злата ещё по Сараю, очень обижалась, что он её не проведал. Она даже напекла его любимых пирогов с говяжьей требухой. Старый псарь прослезился от умиления:
Помнит! и велел нам собираться.
Пошли пешком. Дом Илгизара был недалеко от главной мечети, где располагалось его мектебе. Рубленый из крепких брёвен, он внутри отапливался низенькой печью, устроенной под лежанкой возле стены и был разделён на две половины перегородкой. Ставни на окне были распахнуты, поэтому в комнате было светло.
Нас встретила совсем юная девушка, показавшаяся мне невероятно красивой. Одета она была на местный манер в просторную белую рубаху, вышитую красными узорами по вороту, рукавам и подолу. На голове красовалась небольшая шапочка из синего бархата.
Чем дальше, тем больше становишься на Илгизара похожей, улыбнулся Злат, поцеловав девушку в щёку, А вот глаза Ферузы. Персидские.
Он повернулся к Илгизару:
Чего она у тебя бледная такая? Ты бы ей хоть румяна купил. В этих краях тощих не любят. Смотризасидится в девках, и, девушке, Ты не серчай, Магинур, что я без подарка. Из Гюлистана отъезжал впопыхах, да и здесь закрутился. Ну да за мной не станет. Где мои любимые пироги, что Илгизар обещал?
Пироги действительно оказались отменными.
Магинур хотела нам сыграть на каком-то инструменте, но Злат её остановил:
Давай лучше поговорим. Когда ещё свидимся? Да и гости у нас заморские. Мисаила ты уже знаешь, а вот этот молодец, купец из самого Каира. Когда ещё такая редкая птица в ваши леса залетит?
Девушка смущалась, мы с Мисаилом тоже, Злат добродушно смеялся. Даже суровый Туртас обмяк и улыбался в бороду.
Ты, Магинур, к нам приходи, в загородный дворец. Чего тебя отец не берёт? У нас там есть арап, чёрный яко смоль. Из самой Африки. Только мы его прячем. Чтобы народ не пугать, заговорщицки шептал доезжачий, Будет потом, чем подружек стращать зимними вечерами. Сказки то по людям сказываешь? Матушка, твоя, покойница, большая мастерица была.
Отец говорил, что вы на кладбище ходили? Будто там кто-то мавзолей Баялуни открывал? Да вы не бойтесь, я никому не расскажу. Говорят, могила её зачарована.
Кто говорит? насторожился Злат.
Да кто только не говорит, засмеялся Илгизар, Баек таких по Мохши ходитне пересказать. Особенно зимними вечерами, когда страшных сказок хочется.
Девушка надула тонкие губки:
Будто наложено на могилу крепкое заклятье. Кто нарушит покой царицыумрёт злою смертью. Потому народ даже близко к этой гробнице подходить боится.
Мне вспомнилась трава, не примятая не единым следом, возле мавзолея. Впрямь ли платочек, оказавшийся в кармане моего бесследно исчезнувшего брата, был из этой могилы? Поневоле поверишь во всякую жуть. Однако Злат по всей видимости в страшные сказки не верил.
А кто же это заклятье на неё наложил? Она же вроде по мусульманскому обычаю похоронена.
Говорят, сильные колдуны из лесов. Она их перед смертью призвала и повелела. Большое богатство за это дала.
Ты про это ничего не рассказывал, с укоризной повернулся доезжачий к Илгизару.
А чего рассказывать? Сказкине по моей части. У христиан рассказывают, что она душу дьяволу продала. А уж видавших всякие огни и призраки на кладбище просто числа нет.
Всяких тёмных людей вокруг покойной царицы полно крутилось. Были и колдуны, из здешних.
Когда мы уже вернулись домой, неожиданно подал голос Туртас:
Думаю слух такой не зря ходит. Не спроста народ этой гробницы боится. Может и правда заклятье накладывали.
Хочешь сказать, наш купец, не убоялся лесных колдунов, в могилу залез, да платок украл? За что и унесён злыми духами.
Вполне могло статься. Он человек пришлый, здешних порядков не знает. А за нарушение заклятье, не только злые духи покарать могут.
Носильщик был местный, про заклятье знал.
Вот то-то и оно. Старая вера в этих краях ещё очень сильна. В городе её прячут, а в лесах она ещё во всём могуществе. Уж ты мне поверь. У лесных колдунов руки действительно длинные. И уши тоже.
Думаешь могли убить из-за старого проклятья?
Туртас не ответил. Он долго молчал, что-то обдумывая, потом стряхнул головой наваждение:
Есть в лесах, в паре дней отсюда потайная обитель. По древней вере. Там мой дядька живёт. По матери. Колдует. По наследству. Такие колдуны считаются самими сильными. Вот его бы и выспросить про всю эту чертовщину. Он ещё когда Баялунь умерла, уже старый был.
В те времена было проще, задумчиво сказал Злат, Сейчас колдунов уже прямо бесовскими слугами называют. Что мусульманские улемы, что священники.
В этих краях у них по прежнему немалая власть.
Мисаилу нужно было ехать обязательно. Старику будет приятно увидеть родную кровь. Мисаил отказался ехать без меня, а меня не отпустил без себя Симба. Баркука было просто не на кого оставить.
На следующий день, ранним утром мы выехали из Мохши. Вставало солнце, с полей веял свежий ветер, а наш путь снова лежал на север в обитель колдовства и чародейства.
Я вспомнил суру священной книги, которая называется «Рассвет»: «Ищу прибежища у Господа рассвета от зла дующих на узлы».
Дующими на узлы называли колдунов.
XXIX. Река исседонов
Давно, ещё в детстве, я читал книгу с волшебным названием «Золотые копи и россыпи самоцветов». Про дальние страны. С той поры полюбились мне истории о чудесах мира. К сказкам я почему-то всегда был равнодушен, похождения Синбада-морехода, которые любил слушать дед, пригласив в предвечерних сумерках базарного сказочника, меня совсем не занимали. То ли дело покрытые пылью мудрости книги учёных, собиравших крупицы знаний. Те самые сокровища из копей и россыпей чудес мира.
Слаще и страшнее любых сказок захватывали воображение рассказы о загадочных странах, где царит мрак и люди ездят по замёрзшей воде, как по суше. Где в дремучих лесах живут великаны, а из мрака выходят таинственные люди, которых никто никогда не видел, и оставляют для обмена на месте торжища клыки рыб и искрящиеся меха, белые, как снег. Почему то особенно меня очаровывала загадочная страна буртасов, из которой привозили драгоценных чёрных лис. Эти необыкновенные, почти волшебные чёрные лисы, так полюбились мне, что я попросил деда купить мне такую шкуру. Как это часто бывает, воплощённая мечта перестаёт быть мечтой. Реальность всегда бывает беднее воображения. Или почти всегда.
Пробираясь со своими спутниками по лесной тропе все дальше на север по стране буртасов, я вдруг вспомнил эту шкуру и свои детские мечты. Что это было? Предчувствие? Или та самая тень, которую, по утверждению мудрецов, грядущее отбрасывает на сегодняшний день?
Вспомнилась мне не только страна буртасов. Об этих краях я читал ещё у грека Геродота. Ромей, с которым мы много дней делили палубу корабля, был правс тех пор здесь ничего не изменилось. Только название. Да и то на каждом шагу проглядываю былые имена.
Как далеко я забрался! Древняя СкифияВеликая Степь уже осталась за спиной, отделённая лесами. Как называлась эта земля тысячу лет назад? По Геродоту здесь жили исседоны. На языке асов «дон» означает река. Значит исседоныэто речные асы? Наблюдательный Баркук, побывав на здешний базарах, уже рассказал, что слышал речь, очень похожую на язык его горной родины. «Коверкают, конечно, почём зря, но всё понятно».