Это рядом.
Тут какой-то другой голос тихо произнес несколько слов, и дверь отворилась. Незнакомая толстая старуха в полутьме разглядывала лицо Мегрэ.
Месье Люсьена сейчас нет дома, но, может быть, я смогу вам помочь?
Мегрэ машинально нагнулся, стараясь увидеть, кто еще сидит в комнате. Там царил полумрак. Всю комнату загромождала древняя мебель, какие-то старые ткани и невообразимое количество отвратительных безделушек. Комиссар уловил особый, тяжелый запах, свойственный квартирам, в которых живут одинокие старики.
Возле швейной машины сидела женщина. Она держалась немного напряженно, словно пришла с официальным визитом. Ни разу в жизни Мегрэ не испытывал более глубокого изумления, чем в тот момент, когда узнал в этой гостье собственную жену.
4
Я узнала, что мадемуазель Огюстина немного шьет, поспешно сказала мадам Мегрэ, и пришла спросить, не возьмется ли она за небольшую работу. Мы разговорились. Представляешь, мадемуазель живет как раз напротив той бонны, которая украла драгоценности!
Мегрэ пожал плечами, раздумывая, куда клонит жена.
А к другому соседу вчера вечером привезли пианино в огромном ящике. Вероятно, он и теперь тут.
На сей раз Мегрэ скорчил гримасу, досадуя, что жена бог весть каким образом пришла к тем же выводам.
Раз месье Люсьена нет дома, мне остается только уйти, заявил комиссар.
Мегрэ не стал терять ни минуты. Два инспектора, с которыми он только что разговаривал на Пляс де Вож, теперь стояли на лестнице, недалеко от двери Крофта. Позвали слесаря, а заодно и начальника полицейского участка.
Дверь квартиры месье Люсьена взломали. В комнате оказались лишь довольно обычное пианино, кровать, стул, шкаф и у стеныящик, в котором привезли инструмент.
Откройте этот ящик, приказал Мегрэ.
Он понимал, что играет ва-банк, и не мог отделаться от смутных опасений. Мегрэ боялся прикоснуться к ящикуа вдруг там ничего нет? и поэтому сделал вид, будто спокойно набивает трубку.
Комиссар, здесь женщина!
Знаю, невозмутимо отозвался Мегрэ, продолжая притворяться равнодушным свидетелем.
Она жива!
Я знаю, повторил он.
Ну конечно! Раз в ящике женщина, то это может быть лишь знаменитая Рита, и комиссар почти не сомневался, что она жива, хотя, разумеется, крепко связана.
Позовите врача и попробуйте привести ее в чувство.
Комиссар обогнал жену, вышедшую в коридор вместе с мадемуазель Огюстиной, и мадам Мегрэ одарила его единственной за всю семейную жизнь улыбкой, в которой читался намек, что она готова оставить роль покорной супруги ради увлекательного амплуа детектива.
Когда комиссар добрался до второго этажа, дверь в квартиру Крофта распахнулась и на площадку выскочил сам хозяин. Он был взволнован, но все же владел собой.
Комиссар Мегрэ здесь? спросил Крофта у двух инспекторов, дежуривших на лестнице.
Я тут, месье Крофта.
Вас просят к телефону. Звонят из министерства внутренних дел.
Он немного ошибсяМегрэ разыскивал шеф.
Это вы, Мегрэ? Я так и думал, что застану вас где-то поблизости. Пока вы занимались бог знает чем в этом доме, тип, по чьему телефону мы сейчас говорим, всполошил свое посольство. А уж те позвонили в министерство иностранных дел
Понятно, буркнул Мегрэ.
Я же вам говорил: дело связано со шпионажем. Приказано хранить тайну и избегать сообщений прессе Крофтадавнишний полуофициальный агент своей страны во Франции. Это он координирует работу их тайных сотрудников
Крофта стоял в углу. Он был бледен, но улыбался.
Могу я вам что-нибудь предложить, господин комиссар?
Спасибо, не надо.
Кажется, вы разыскали мою прислугу?
Да, и вовремя, месье Крофта! Прощайте! бросил Мегрэ, резко отчеканивая каждый слог.
А я догадалась, когда мне сказали, что эта девушка не умеет вязать, сказала мадам Мегрэ, заканчивая готовить шоколадный крем.
Черт возьми! одобрительно пробормотал ее муж.
Они и вправду могли многое рассказать друг другу в те несколько часов каждый день? Короче, насколько я понимаю, эта девушка, Рита, пошла в услужение к Крофта, чтобы за ним шпионить?
Мегрэ терпеть не мог болтать о результатах расследования, но на сей раз он понимал, что было бы слишком жестоко оставить жену в неведении.
Она шпионила за шпионами! проворчал он и, пожав плечами, сердито добавил:Вот почему, когда я могу накрыть всю банду, мне командуют: «Руки прочь! Молчание и тайна!»
Ты прав, не очень-то приятно, вздохнула мадам Мегрэ, разом прощая мужу все вспышки дурного настроения.
А ведь как лихо все было закручено! Парень, который это придумал, не лишен проблесков гениальности. Суди сама. С одной стороны, Крофта. Через его руки к какому-то правительству текут самые разнообразные сведения.
С другойбонна и молодой человек, точнее, Рита и таинственный господин, любитель посидеть на лавочке, твой странный поклонник. На кого работали эти двое? Теперь это меня не касается. Дело перешло ко второму бюро. Скорее всего, агенты другой державы или враждебной правительству группировкиу некоторых стран очень запутанная внешняя и внутренняя политика.
В любом случае, им нужны сведения, которые ежедневно стекаются к Крофту, и Рита без труда получает к ним доступ. Но как передать информацию? Шпионынарод недоверчивый. Малейшее подозрительное движениеи девушка погибла.
Вот они и придумали старика на лавочке, а заодно решили использовать крючок, который в гораздо более ловких, чем все предполагали, руках превратился в ключ, способный передавать длинные послания азбукой Морзе.
Сидя напротив Риты, ее сообщник все это запоминал. Вот еще один пример невероятного терпения некоторых тайных агентов. Ведь все, что он узнавал за долгие часы неподвижного сидения, приходилось еще удерживать в памяти, пока не доберется до своего жилища где-то в Корбейле возле Мельниц и не напечатает на машинке отчет.
Я не знаю, как удалось разоблачить эту остроумную выдумку. Очевидно, до истины каким-то образом докопался шофер и примерно часа в четыре сообщил обо всем Крофта.
Мадам Мегрэ слушала, не решаясь проронить ни звука, она слишком боялась, что муж умолкнет.
Теперь ты знаешь столько, сколько я. Крофта решили уничтожить сначала мужчину, а потом приняться за Риту. Им надо было вытянуть из нее, на кого она работает и что успела сообщить.
Пару месяцев назад Крофта поселил в своем же доме одного из агентовмесье Люсьена. Это первоклассный стрелок. Итак, узнав тайну Риты, Крофта звонит Люсьену. Тот, не теряя ни минуты, приезжает, поднимается в комнату бонны и из пневматического карабина убивает указанного человека.
Никто ничего не видел и не слышал, кроме Риты, которой, между прочим, еще предстояло отвести детей домой и ломать комедиюиначе ей тоже грозила немедленная смерть.
Девушка знала, что ее ждет. Крофта изо всех сил пытались вырвать нужные им сведения. Но Рита держалась. Ей пригрозили смертью и для убедительности приволокли в комнате Люсьена пианино, в ящике от которого потом можно вывезти труп. К тому же кто стал бы искать Риту в комнате музыканта?
Меж тем Крофта уже подготовили систему защиты: он решил сообщить об исчезновении бонны, обвинив ее в краже драгоценностей
Мегрэ умолк. На Пляс де Вож опускался вечер. Небо темнело, и фонтаны настраивали серебристые голоса на серебро луны.
И все-таки ты во всем разобрался! вдруг восхищенно проговорила мадам Мегрэ.
Комиссар полуласково-полунасмешливо взглянул на жену, а она продолжала:
Ужасно обидно, что в самый интересный момент тебе не дают довести дело до конца
Мегрэ притворился, будто страшно сердится:
А знаешь, что самое досадное для меня во всей этой истории? То, что у мадемуазель Огюстины я наткнулся на тебя! Ведь по сути дела, ты оказалась на месте раньше Правда, дело касалось твоего поклонника
ЭЛЛЕРИ КУИНДело Кэролла
© Перевод на русский язык Л. Биндеман
Выйдя из такси, Кэррол сквозь ботинки ощутил раскаленный асфальт. В сгустившихся сумерках даже деревья парка по ту сторону Пятой авеню казались изнуренными. Кэррола снова охватило беспокойство: как Елена перенесла удушающую жару?
Что вы сказали? переспросил он таксиста, потянувшись за бумажником. Его подарила Елена, когда Кэрролу исполнилось тридцать шесть лет, и ему нравилось вдруг озадачить таксиста вопросом, из какой кожи его бумажник. А кожа была необычнаяслоновья. Но сегодняшний шофер хмуро уставился на небольшой особняк из серого камня с ажурными решетками балконов.
Я спросил: ваш дом?
Мой.
Кэррол ощутил внезапную вспышку злости. Ложь во спасение порой удобна, но в такие дни, как сегодня, она уязвляет душу. Серый особняк построил прадедушка Елены в семидесятых годах прошлого века, особняк принадлежал жене.
С кондиционерами, поди, сказал таксист, вытирая ухо. А как бы вам понравилось в ист-сайдском люксе, в эдакой раскаленной бетонной коробке в такую ночку?
Благодарю покорно, ответил Кэррол, знавший это по собственному опыту.
А у меня там четверо ребятишек, не считая старухи. Каково им, по-вашему?
Кэррол дал ему "на чай" больше, чем обычно.
Он открыл своим ключом кованую бронзовую дверь с таким чувством, будто хотел укрыться за ней от всего мира. День выдался неудачный, с какой стороны ни посмотри, особенно в конторе "Хант, Уэст и Кэррол, адвокаты". Мисс Маллоуван, его секретарша, выбрала именно сегодняшний день для традиционного ежемесячного обморока; новый клерк убил три часа на добросовестный подбор неподходящих прецедентов; Мередит Хант в привычной роли старшего партнера, "жесткой руки", был особенно гнусен, а Талли Уэст, обычно самый вежливый из всех, вдруг вспылил, обнаружив, что у него в конторе всего одна запасная рубашка.
И на протяжение всего дня Кэррола, как кислота, обжигали беспокойные мысли о Елене. Он дважды звонил ей по телефону, и оба раза она отвечала преувеличенно бодро. Когда Елена говорила таким бодрым голосом, она что-то скрывала.
Может быть, она обо всем узнала?
Нет, это невозможно.
Разве что Талли Кэррол вздрогнул, потом покачал головой. Талли Уэст ничего не знает. По его моральному кодексу, вмешаться в чужие делавсе равно что взять за столом не ту вилку или как-то иначе проявить свою невоспитанность.
Это из-за погоды, решил Кэррол, входя в родовое гнездо жены.
Дома у него немного полегчало на душе. Особняк с его хрустальными канделябрами, облицовкой из итальянского мрамора, блистающими полами являл собой невозмутимость камеи, как сама Елена, как ее предки Вановены, важно взирающие с портретов кисти Сарджента. Кэррол всегда благодарил судьбу, что все они, кроме Елены, уже почили вечным сном. Предки Вановенов владели поместьями, а Кэррол был сыном путевого обходчика нью-йоркской железной дороги, попавшего в пьяном виде под поезд в метро. "Воспитание" было излюбленным словечком в клане Вановенов, они бы не одобрили выбора Елены.
Джон Кэррол оставил шляпу и портфель в стенном шкафу прихожей и побрел наверх. Перила лестницы попискивали под его потной рукой.
Елена сидела в гостиной и в который раз читала "Винни-Пуха" Бреки и Луану.
Она снова была в инвалидном кресле.
Из сводчатого прохода Кэррол наблюдал за женой; она жестом выразила досаду на собственную беспомощность, что всегда нравилось детям. У Кэррола этот жест исстари вызывал изумление. Стройное тело Елены сгорбилось, напряглось, пытаясь противостоять муке терзаемых артритом ног, а нежное лицо под копной каштановых волос было спокойно, как у монахини. Кэррол знал, чего ей стоило это спокойствие.
Папа! Папа пришел!
Дети опрометью бросились к отцу. С трудом передвигаясь под тяжестью повисших на нем ребятишек, с онемевшими руками и ногами, Кэррол подошел к жене и поцеловал ее.
Не волнуйся, дорогой, сказала Елена.
Больно? тихо спросил он.
Не больно. Джон, да ты совсем мокрый. Стоило ли засиживаться в конторе в такую духоту?
И ты из-за нее снова в кресле.
Я наказала миссис Тул держать обед в духовке.
Мама разрешила нам погулять подольше, потому что мы хорошо себя вели, заявила Луан. А где шоколад, папочка?
Мы не так уж хорошо себя вели, папочка, призналась Бреки. Видишь, видишь, Луан, я говорила, что папа не забудет про шоколад!
Мы тебя проводим в ванную. Елена с усилием наклонилась. Бреки, ангел мой, у тебя штанишки торчат. Джон, ну право Лучше бы вы сегодня поиграли в спасателей.
Больно?
Чуть-чуть. Елена улыбнулась.
Знаю я это "чуть-чуть", подумал Кэррол, когда они все вместе поднимались в лифте. Он установил лифт два года назад. К тому времени Елена стала хроником. "Чуть-чуть" она и в лучшие времена волочила ноги, как старуха.
Кэррол принял душ на виду у восхищенного семейства. Высокий смуглокожий, он почти не задумывался о том, как крепок и здоров.
Потом Кэррол прошлепал в спальню, где его ждал мартини. На кровати лежало свежее белье, его любимые спортивные брюки и куртка.
Что случилось, Джон?
А я думал, ты ничего не заметила, сказал он с нежностью и поцеловал жену в шоколадную отметину на щеке, оставленную пальцами Бреки.
Как персонаж скверной телевизионной драмы, Хант явился под шум дождя и раскаты грома. Кэррола удивило и смутило то, что дети мгновенно смолкли, как только плотная фигура партнера возникла в дверях столовой.
Мередит! Кэррол привстал. А я думал, ты уже на пути в Чикаго.
Еду в аэропорт, ответил Хант. Что, снова обострение, Елена?
Да, покоя нет. Елена глянула на экономку в прихожейта держала на вытянутых руках мокрые плащ и шляпу Ханта. Мистер Хант выпьет с нами кофе, миссис Пул.
Да, мадам.
Спасибо, я не хочу кофе. Ага, вот и юные Кэрролы. Что это вы не спите? Время позднее.
Бреки и Луан незаметно подобрались ближе к материнскому креслу.
Мы любим дождаться папочку.
Елена с улыбкой притянула ребятишек к себе.
А как поживает Фелиция, Мередит? Вот полегчает немного, обязательно ей позвоню.
Не беспокойтесь. Моя жена сейчас с головой ушла в свою латиноамериканскую стихию.
Случилось что-то ужасное. Вспомнив прошедший день, Кэррол снова ощутил сильное беспокойство.
Спать давно пора, озорные зайки, нарочито весело сказала Елена. Поцелуйте папочку и пожелайте спокойной ночи мистеру Ханту.
Она выпроводила детей из комнаты. Направив кресло в прихожую, Елена бросила взгляд на мужа. Потом отдала распоряжения экономке, и они все вместе исчезли за хлопнувшей дверью лифта.
Жизнь полна неожиданностей, заметил Кэррол. Ты хотел поговорить со мной, Мередит?
Разумеется. Хант обнажил в улыбке крупные зубы.
Поднимемся ко мне в кабинет.
Я могу поговорить с тобой и здесь.
Кэррол пристально посмотрел на гостя.
Что ты имеешь в виду?
Тымошенник, заявил Хант.
Кэррол опустился на стул и с сосредоточенным видом потянулся к хрустальной сигаретнице на столе.
Когда ты это обнаружил? спросил он.
Я знал, что делаю ошибку в тот самый день, когда позволил Талли Уэсту оказать noblesse oblige Елене, когда поддался на его уговоры и взял тебя в фирму. Дородный Хант вальяжно прошелся по столовой, разглядывая отделанный мрамором камин, картины, горки с хрусталем, семейное серебро. Да, как говорится, черного кобеля не отмоешь добела. Понимаешь, Джон, беда Талли и Елены в том, что они сентиментальные идиоты. Они и впрямь верят в демократию.
Заплясал ярко-красный огонек зажигалки. Кэррол положил незажженную сигарету на стол.
Позволь, я все объясню, Мередит.
Вот я и не спускал с тебя глаз, продолжал Хант, разгуливая по комнате, и особенно с треста Икенс. Мне доставит особое удовольствие продемонстрировать своему партнеру, в чьих жилах течет голубая кровь, как и когда его ублюдочный протеже незаконно присвоил ценные бумаги треста на двадцать тысяч долларов.
Позволь, я объясню.
Ну, давай, объясняй. Скачки? Игра на бирже? Хант резко обернулся. У него заметно дергался нерв под отечным правым глазом. Женщина?
Не повышай голос, Мередит!
Ну, конечно, женщина. Когда такой мужчина, как ты, женат на
Замолчи! оборвал его Кэррол, потом спросил:Талли знает?
Пока нет.
Во всем виноват мой брат Гарри. Он попал в жуткую переделку из-за одного прожженного дельца, и надо было спешно выручать его из беды. Ему требовалось двадцать тысяч долларов, чтобы рассчитаться, и Гарри пришел ко мне.