А-а-а, сдаюсь я, помню, Пола Фокс и Сполдинг Грей.
Ты хлопаешь в ладоши и чуть не кидаешься меня целовать, но спохватываешься, отодвигаешься и скрещиваешь ноги.
Думаешь, я маньячка? У тебя, наверное, в день перед глазами по полсотни девушек проходит.
Нет, что ты!
Спасибо.
За смену я болтаю как минимум с семьюдесятью девушками.
Ого!.. Ты ведь не считаешь меня навязчивой психопаткой?
Нет, конечно.
В школе учитель биологии говорил нам, что не стоит смотреть в глаза человеку дольше десяти секунд подряд, если не хочешь его напугать или соблазнить. Я смотрю и считаюдумаю, ты догадаешься, чего я хочу.
А в каком баре ты работаешь? Зайду как-нибудь к тебе выпить.
Я не стану осуждать тебя за меркантильность. Хочешь отправить меня во френдзону, чтобы я таскал тебе книжки и угощал виски с рассолом?
Просто друга подменял. Так-то я в книжном работаю.
Бар и книжный Круто!
Водитель заруливает на парковку в Вест-Виллидж.
Ты здесь живешь? спрашиваю я, и тебе нравится мой восхищенный тон.
Ну да. Там, за углом.
Бэнк-стрит. Не хило.
Я наследница.
Чья?
Английских лордов.
Дерзишь, другая стала бы выкручиваться.
Машина останавливается, ты копаешься в сумочке в поисках телефона. Он лежит на сиденье между нами, почти вплотную ко мне.
Вечно куда-то пропадает
Вдругстук снаружи. Я вздрагиваю. Какой-то придурок ломится в машину. Бенджи! Ты перегибаешься через меня и открываешь окно. Я чувствую твой запах. Рассол и сиськи.
Бенджи, это мой спаситель!
Молодец, чувак. Гребаный Гринпойнт. Вечно там что-то случается.
Он поднимает ладонь, чтобы дать «пять», я подставляю руку, ты ускользаешь от меня, и все идет к черту.
Я, похоже, потеряла телефон.
Опять?! цедит Бенджи, отходит от машины и закуривает, ты вздыхаешь.
Не думай, он не бездушная скотина, просто я действительно все время его теряю.
Дай мне свой номер. На случай, если телефон все-таки найдется.
Ну да, киваешь ты, отодвигаешься от меня и чего-то ждешь. Записывать будешь?
Конечно, буду, но не могу. Я уже сунул твой телефон себе в карман, туда, где лежит мой. На ощупь я их не различу. Получится некрасиво, если я вдруг вытащу твой вместо своего.
Сколько тебя ждать? кричит Бенджи.
Ты вздыхаешь:
Спасибо огромное.
Обращайся.
Наше первое свидание закончилось. Ты поднимаешься по ступеням и идешь трахать этого волосатого козла. Плевать. Наши телефоны вместе; и ты знаешь, что я знаю, где ты живешь; и я знаю, что ты знаешь, где меня найти.
6
Мысли скачут как бешеные (ты, я, твои колготки, телефон, Бенджи). В таком состоянии мне только одна дорогав магазин. Добираюсь пешком, открываю дверь и спускаюсь в звукоизолированный подвал. И лишь там, в нашем прекрасном логовев нашей клетке, на мое лицо возвращается улыбка.
Хотя, знаешь, Бек, «клетка» не совсем подходящее слово. Она гигантская, размером почти с верхний торговый зал художественной литературы. И ни капли не похожа на грубые металлические клетушки вроде тех, что бывают в тюрьмах или зверинцах, а скорее напоминает часовню. Не удивлюсь, если выяснится, что к ее созданию приложил руку Фрэнк Ллойд Райт. Под потолкоммассивные балки из полированного красного дерева, стеныиз прочного, дышащего акрила. Она загадочна и таинственна, Бек, сама увидишь. Когда коллекционеры, не торгуясь, выписывают внушительные чеки за старые книги, сдается мне, это она на них так действует. Здесь все продумано. Есть даже уборная, крошечный закуток с крошечным унитазом, мистер Муни не любит затруднять себя лишней беготней ради «банального акта дефекации». Книги хранятся на самом верхубез лестницы не достать (да и с лестницей непростоудачи вам, воры). В передней стенке есть выдвижной ящик вроде тех, что делают на заправках в неблагополучных районах. Я отпираю дверь и вхожу внутрь. Поднимаю глаза на книги, улыбаюсь и говорю: «Привет, ребята».
Разуваюсь, ложусь на скамью, закидываю руки за голову и начинаю рассказывать книгам о тебе. И они слушают, Бек. Закрываю глаза (надо поспать) и вспоминаю день, когда здесь появилась клетка. Как ни странно, все, что с ней связано, я помню очень четко. Возможно, дело в тишине. Не знаю. Мне тогда было пятнадцать, и я уже пару месяцев работал на мистера Муни. В тот день он попросил меня прийти ровно в восемь, чтобы встретить грузовик, но лентяи из службы доставки явились только к десяти. Подъехав, водитель принялся бибикать и махать, чтобы мы вышли, а потом заорал, не заглушая мотор: «Книжный магазин Муни?»
Мистер Муни посмотрел на меня, и взгляд его был полон презрения к филистерам, не желающим утруждать себя чтением вывесок.
Вы привезли мою клеть? спросил он вместо ответа.
Водитель сплюнул.
Мы не сможем затащить ее в магазин даже в разобранном виде. Балки по четыре с лишним метра, и стены широченныев дверь не пролезут.
У дверей открыты обе створки, возразил мистер Муни. И во времени мы вас не ограничиваем.
При чем тут время. Водитель фыркнул и покосился на сидящего рядом с ним напарника: мы им явно не нравились. Такие штуки обычно ставят на задних дворах или в особнякахтам, где есть большое открытое пространство.
Наш подвал достаточно большой и просторный, парировал мистер Муни.
Вы хотите, чтобы мы тащили эту херь в подвал?!
Не выражайтесь при мальчике.
Рабочим пришлось сделать не меньше двух десятков ходок, чтобы выгрузить и спустить вниз все балки и стены. Мистер Муни сказал, что нечего их жалеть и помогать им незачем.
Это их работа. Труд облагораживает, Джозеф. Просто смотри.
И я смотрел. И не мог понять, что же получится в итоге, если вообще получится. Не мог представить, как им удастся совместить массивные темные балки с невесомыми современными прозрачными стенами. Наконец мистер Муни позвал меня вниз, и я онемел от восторга. Даже рабочие, казалось, были под впечатлением.
Какая громадная, восхищенно протянул потный водитель. Какаду держите? Охрененные птицы! Говорящие!
Мистер Муни ничего не ответил. Я тоже промолчал.
Полки только у вас слишком высоко, не унимался водитель. Может, спустить пониже? Обычно клиенты просят установить их где-то посередине.
У нас с мальчиком много работы, откликнулся мистер Муни.
Водитель кивнул.
Сюда влезет хренова прорва птиц, простите мой французский.
Когда рабочие уехали, мистер Муни запер магазин и заявил, что эти «тупые пролетарии» ничуть не лучше «богатых садистов».
Хуже крохотных, тесных клеток, где даже крыльев не расправить, только огромные клетки, где птице кажется, будто она может летать. Нельзя запереть здесь живое существо и считать себя гуманистом.
Наша клетка предназначалась для книг. Мистер Муни не шутил: у нас и вправду было много работы. Я помогал ему одевать книги в специально изготовленные акриловые чехлы«аккуратнее, Джозеф», паковать их в акриловые ящики с вентиляционными отверстиями«аккуратнее, Джозеф», затем в металлические ящики с ярлыками и замками, «аккуратнее, Джозеф». Когда у нас набиралось около десяти ящиков, мистер Муни карабкался по лестнице на самый верх, и я подавал их ему один за другим«аккуратнее, Джозеф», а он расставлял их на «чертовски высоких» полках. Я спросил, к чему столько забот, ведь книги не птицы, они не улетят.
На следующий день он принес мне матрешку.
Открывай, только аккуратнее, Джозеф.
Я открыл первую куклу и вынул следующую, потом снова открыл и вынул, и так до тех пор, пока у меня в руках не осталась последняя, самая маленькая.
Все ценное нужно прятать, сказал мистер Муни, если не хочешь его потерять.
Теперь я открыл тебя, а ты прекраснее, чем кукла. Тебе точно здесь понравится, Бек. Убежище для бесценных книг, для твоих любимых авторов. Ты придешь в восторг от меня, их хранителя, и я покажу тебе пульт управления кондиционерами и увлажнителями. Я здесь всесилен: захочуи испепелю все книги, превращу в пыль и плесень, уничтожу одним мановением руки. Если есть на земле девушка, способная по достоинству оценить мою власть, то это ты, в своих нелепых драных колготках, с мечтой написать что-нибудь стоящее для этого монументального хранилища. Ты с готовностью стянешь трусики, чтобы попасть сюда и остаться здесь навеки.
Я спускаю штаны и кончаю так бурно, что на мгновение глохну.
Черт! Ты чудо как хороша! Я пытаюсь встать, да голова кружится. Аккуратнее, Джозеф
Скоро открытие. Иду наверх. Мистер Муни давно отошел от дел и уже не стоит за прилавком; теперь в магазине вместе со мной работает еще один пареньКёртис, старшеклассник, такой же, каким был когда-то я. И глупости совершает те же, что и я в его годы. Когда мне было шестнадцать, мистер Муни дал мне ключ, и, естественно, однажды вечером я забыл запереть клетку.
Ты оплошал, Джозеф, сказал старик Муни (тогда он, конечно, был моложе, но все равно казался стариком, и возраст здесь ни при чем). Ты подвел меня. Подвел книги.
Извините, попытался оправдаться я, дома мы никогда не запираем шкафы и двери.
Все потому что твой отецсвинья, Джозеф. Ты тоже свинья?
Я сказал, что нет.
Через несколько дней я пробрался в клетку и стащил из запертого ящика первое издание «Фрэнни и Зуи» с автографом автора. Я решил любить эту книгу больше, чем «Над пропастью во ржи», просто чтобы не быть как все. И я любил ее, Бек. Временами специально открывал первую страницу, только чтобы потрогать подпись Сэлинджера. Любому другому пришлось бы заплатить за это тысячу двести пятьдесят долларов. А я ничего не платил. Как не заплатила и тетка, стянувшая мою любовь со стола на кассе.
Я ее на всю жизнь запомнил: рыжие волосы, цветастый шарф, хорошо за тридцать, рассчиталась наличными. Я пообещал мистеру Муни, что найду эту гадину и все отработаю. Даже прогуливал школу, прочесывая улицы. Но когда не знаешь имени и адреса, трудно найти женщину в Нью-Йорке. Мистер Муни приказал мне идти в клетку и закрыть глаза. Я здорово струсил. А когда услышал, как поворачивается ключ в замке, понял, что попал.
Лестницы внутри не былодо книг я добраться не мог: нельзя прийти в Лувр и чмокнуть Мону Лизу. Телефона тоже не было, как и солнечного света, и ночной тьмы. А были лишь собственные мысли, гудение кондиционера и кусок холодной пиццы с таким же холодным кофе раз в день (пар от горячего вреден для старых книг). Я потерял счет дням и ночам. Мистер Муни хотел, чтобы я усвоил урок. И я его усвоил.
Выпустил он меня 14 сентября 2001 года, через три дня после падения башен-близнецов. Я вернулся в совершенно другой мир. Мистер Муни сказал, что отец уверен, будто я погиб.
Ты свободен, Джозеф, сказал мистер Муни. Будь умницей.
Домой я возвращаться не стал. С утра до ночи искал воровку. В те дни все кого-то искали. Город был переполнен объявлениями о пропавших без вести. Я даже подумывал научиться рисовать и оклеить окрестности портретом той гадины. Можно было притвориться, что она моя мать. Конечно, я так никого и не нашел и решил, что она погибла под завалами. Карма. Правда, временами мне кажется, что всё с ней в порядке и она живет себе где-нибудь и читает мою книгу.
Когда звенит дверной колокольчик, я расставляю книги на полках. И жду тебя. Ты написала своим подружкам, что собираешь зайти прямо с утра. Твой телефон у меня, и ты не из тех, кто устанавливает четырехзначный пароль или блокирует доступ при потере. Я просмотрел все сообщения в электронной почте и не забыл пометить новые как непрочитанные. Обожаю Wi-Fi, обожаю технологии. Мне даже не надо выглядывать из-за стеллажа, я знаю, что тамты. Спасибо твоему телефону, Бек. Я прочитал не только свежие сообщения, но и архив. Оказывается, эсэмэскам ты предпочитаешь электронную почту, потому что «письма можно хранить сколько угодно, можно задать поиск по любому слову и увидеть, кому, когда писала его и зачем». Подружки смирились с этой твоей причудой (какие умнички!). Теперь я и вправду знаю о тебе всё. Я переполнен тобой: твоими сообщениями, планами в календаре, неопубликованными личными заметками, рецептами и занятиями. Недостатков у тебя много, но они исправимы. Обещаю, ты тоже скоро узнаешь меня поближе. Прямо сегодня. Ты уже здесь.
Сейчас иду! кричу я, будто не знаю, что там ты. Поднимаюсь по лесенке на самый верх и смотрю на тебя поверх стеллажа. Ты в клетчатом свитере и в гольфах. Специально для меня наряжалась, точно. В рукерозовый пакет.
Поезд, поезд номер ноль, напеваю я, ты смеешься. Я умею произвести впечатление, когда есть время подготовиться. Как дела?
Спускаюсь, чтобы обнять тебя, и ты не отстраняешься. Мы отлично подходим друг другу. Ты прижимаешься ко мне, и я могу задушить тебя в своих объятиях или держать так всю жизнь, но предусмотрительно отстраняюсь первым. Современные девицы, чьи основные инстинкты задавлены журналами и телевизором, не способны сразу оценить сильные чувства.
Я кое-что тебе принесла, воркуешь ты.
Нет
Да.
Не стоило.
Стоило! Ты меня спас.
Мы идем к кассе, и я знаю почему. Ты хочешь меня. Прямо здесь. Если б мы остались среди книг, я прижал бы тебя к стеллажу и подарил бы свой подарок. Захожу за прилавок и сажусь, как планировал: откидываюсь на спинку, руки за голову, ноги на стол. Синяя футболка слегка приподнимается, обнажая узкую полоску мышц (чтобы тебе было о чем помечтать).
Показывай, что там у тебя, малышка.
Ты кладешь пакет на прилавок. Я опускаю ноги и наклоняюсь вперед, почти касаясь тебя, чтобы ты почувствовала мой парфюм. Он тебе точно понравится: вы с Чаной с ума сходили по одному бармену, который пользовался таким. Я купил его специально для тебя.
Открываю подароктвой подарок мне. Это «Код да Винчи» на итальянском. Ты хлопаешь и смеешься. Мне нравится твой восторг. Он гораздо органичнее, чем твои рассказы. Тыне писательница. Тыдарительница.
Открой!
Я не знаю итальянского.
Кое-что ты сможешь прочитать.
Принимаюсь листать. Ты рассчитывала не на этовыхватываешь книгу и роняешь на прилавок.
В начале!
Открываю.
А!
Читай!
Вот твой подарокна форзаце черной ручкой:
Поезд, поезд номер ноль
На нью-йоркской окружной,
Если пьяная девица свалится на рельсы
Хватай, хватай, хватай.
Читаю вслух. Ты сама просишь тебя «хватать» вот оно, доказательство, черным по белому, с подписью (значит, можно, не опасаясь, назвать тебя по имени).
Спасибо, Джиневра.
Мое имяБек.
Я поднимаю книгу.
Джиневра тоже.
Ты сдаешься, киваешь.
Если хочешь, пожалуйста
Бейджик остался внизу. Ты делаешь вид, что не помнишь моего имени, я подыгрываю:
Джо. Голдберг.
Пожалуйста, Джо Голдберг. Глупо как-то: пришла тебя благодарить, а сама говорю «пожалуйста»
Знаешь, начинаю я, как репетировал, раз уж мы живы и здоровы, и никто не распевает дурацких песен, и ты принесла мне охрененный подарокправда, крутой, потому что чего-чего, а Дэна Брауна на итальянском у нас здесь точно нет
Я заметила, киваешь ты, подмигиваешь и слегка наклоняешься ближе.
Поглубже вдыхаю: пришло время сделать шаг.
Давай сходим куда-нибудь.
С радостью, откликаешься ты. Скрещиваешь руки, в глаза не смотришь, время и место не предлагаешь.
Все становится ясно, будто фотография проявляется в темной комнате: ты не написала свой номер в книге, подарила автора, про которого мы шутили, а не того, которого оба ценим, и на шее у тебя, похоже, засос, пусть и крошечный, но все же. Бенджи ты купила Полу Фокс, мнеДэна Брауна.
Просто, бормочешь ты, я так и не нашла телефон, и новый еще не купила. Сложно что-то планировать.
Понятно.
Я утыкаюсь в компьютер и начинаю анализировать: ты много писала подружкам про то, как я спас тебя, и ни слова про то, как ты запала на меня и как делала вид, будто не можешь вспомнить, где мы встречались. Не рассказывала Линн и Чане, как мечтала обо мне, обнимая ядовито-зеленую подушку, какой взволнованной и смущенной выглядела в такси. А ведь ты так была поглощена мной, что даже потеряла телефон, Бек. Помнишь?
Молчание затягивается, надо что-то сказать.
Значит, не нашла телефон?
Нет. Наверное, оставила в метро.
В машине он был при тебе.
Точно! Но кто запоминает название перевозчика?
«Премьер-такси Нижнего Манхэттена».
Никто, киваю я.
Ты просишь ручку, берешь с прилавка закладку, переворачиваешь и пишешь свой адрес электронной почты, который я и так знаю.
У меня, конечно, куча дел по учебе и вообще, но ты пиши, договоримся.