Что она хотела ей сказать?
А Одри Паркер?
Похоже, Майкл с Уолтером считали, что её смерть может быть не случайной. Нет, они ничего такого не утверждали. Но их немного настораживал тот факт, что Рэйчел сама приняла решение приехать к Одри, и, что удивительно, якобы разговорила её. А потом Одри якобы выбросилась из окна. Ни до, ни после Рэйчел никаких посетителей у Паркер не было. Райан же считал, что всё это не связано между собой. По крайней мере, ему хотелось верить в то, что это на самом деле самоубийство. Иначе всё запутывалось ещё больше. Но из последнего разговора с Сарой, в котором она обсуждала в том числе и Паркер, он вынес, что та вполне могла бы покончить с собой. Ну, это он сейчас так думает, конечно. Возможно, потому что это удобнее всего. Или потому что это правда?
Вопросы, вопросы, одни вопросы
И как же тяжело отсутствовать именно в это время. Как назло, его выписка всё время отодвигается состояние нестабильное, хотя Саре он просил об этом не сообщать. Да и вообще, никому из отдела. Им там и так несладко.
Рэндаллу Прайсу пока решили не сообщать ни про смерть Маккартни, которую он, несомненно, воспримет тяжело, ни про самоубийство Паркер, которая вообще играла довольно странную роль в этом деле, ни про новые неприятности и подозрения, обрушившиеся на Сару.
Когда Райан наконец-то сможет вернуться в отдел, он постарается выяснить всё, что удастся. Слишком всё странно. Слишком. И слишком много вопросов. И две смерти Одна из которых наверняка самоубийство, а другая несчастный случай, но всё равно, позитива делу это не прибавляет.
И главное всё это слишком сильно задело Сару.
* * *
Уже прошло какое-то время, а до Оуэллса им так и некогда было доехать.
Справедливо рассудив, что тот никуда не денется, они занялись тем, что совершенно неожиданно свалилось на них прямо сейчас. Сначала Корнетто с Баррингтоном потратили уйму времени в квартире Паркер (ничего, что указывало бы на её знакомство с Оуэллсом или на то, что она погибла не случайно, обнаружить не удалось), затем на месте аварии и гибели Рэйчел, затем довольно долго пробыли у Сары. Долгие обсуждения не принесли ничего нового.
В убийстве Ричарда всё ещё подозревался Оуэллс, но ни доказательств, ни каких-либо поводов к его задержанию у них до сих пор не было. Его сорвавшееся признание единственная их зацепка фактически-то. Одри Паркер, вероятно, была знакома с ним и по каким-то причинам пыталась взять вину на себя, а затем покончила с собой. Сара, конечно же, как она и утверждала до этого, не была знакома с Ричардом Хоффманом. По какой-то причине её решила подставить Рэйчел Маккартни, которую они фактически не знали, но которой доверяли. После того, как ей это удалось, Сару не только отстранили от расследования, но и сняли с должности главы отдела. В дальнейшем Рэйчел же несколько раз высказывалась в пользу того, что Сара могла убить Ричарда Хоффмана. При этом она продолжала вести себя минимально подозрительно, что не давало повода что-то ей предъявить, да и не было тогда таких мыслей непонятно всё было. Затем Сара, доведённая до отчаяния, всё-таки выдвинула официальные письменные обвинения против Рэйчел, и Уолтер, к тому времени занявший место Рэндалла и Сары, также подписал их. Результат этого они так и не узнали Маккартни погибла, оставляя после себя кучу вопросов без ответов.
Всё это, несомненно, очень странно, но теперь оставалось только заняться Оуэллсом и закрыть дело Хоффмана. Если, конечно, никто больше не захочет признаться в его убийстве.
Сару уже должны были отпустить, ибо ни результаты исследования аварии, показавшие, что она была чисто случайной, ни, тем более, какой-то бэйдж в кармане, ни совпадение интервалов времени, ни даже довольно странный звонок не позволяли больше держать её здесь. Однако оставался ещё тот вещдок, из-за которого всё и началось. Как-то этих людей настораживало, что они всё свалили на Маккартни, а она взяла и погибла. И они так ничего и не узнают, а Сару-то теперь придётся отпустить, да ещё и допустить обратно к работе. Не нравилось им это. Ещё и личная неприязнь некоторых из них также подливала масла в огонь. Очень уж не хотелось им упускать возможность причинить ей неудобства. Короче говоря, как бы Уолтер с Майклом не старались поскорее вытащить Сару, с которой официально сняли почти все обвинения, и скоро снимут все, ей всё равно пришлось остаться там. Так что в отдел они вернулись вдвоём.
Так как Уолтер перебрался в кабинет Прайса, то Майкл фактически остался один в кабинете разумеется, они перетащили туда вещи Райана, и теперь у Корнетто и Эванс было по своему кабинету, а у Митчелла и Баррингтона один на двоих, как и было раньше. Никто не хотел думать, с кем бы работала Маккартни, если бы они решили её оставить никто вообще не хотел о ней думать. Но не получалось.
Особенно у Корнетто. Всё же он не то чтобы привязался к ней, но она и правда была мила. И умна. Жаль, что всё так сложилось.
Так как Баррингтон не участвовал в расследовании, вносить изменения в отчёт и дополнять его пришлось самому Корнетто. Впрочем, он был не слишком этим расстроен. По крайней мере, не придётся потом тратить время на чтение и сопоставление. Пробегая глазами строчки, напечатанные Маккартни, он снова и снова возвращался к мыслям о ней. В конце концов, отшвырнув отчёт, он собрался было выйти за своим стандартным кофейным пойлом. Но не успел он встать с прайсовского кресла, как в дверь осторожно постучали. Тут же Уолтер схватил бумаги и начал изображать задумчивую деятельность жутко занятого начальника.
Войдите, небрежно бросил он.
Дверь осторожно открылась, затем так же осторожно закрылась.
Корнетто поднял глаза и радушно улыбнулся.
Рад снова тебя видеть, Мартин.
* * *
Совпадения.
Кто-то верит в них, кто-то везде видит взаимосвязь и отрицает их.
Из тех, кто в них верит, кто-то просто признаёт их существование, кто-то считает их одним из способов судьбы управлять жизнями людей, чуть ли не провидением, кто-то в конце концов начинает видеть их везде. Таким уж точно не место в полиции.
Тот, кто признаёт их существование, уверяется в своей правоте всё больше с каждым встречающимся в его жизни совпадением. Причём желательно крупным, таким, чтоб впечатлило.
А ещё бывает стечение обстоятельств. Вообще интересная штука.
Наверное, совпадения и стечения обстоятельств абстракции одного рода. По крайней мере, сделаны они точно из одного теста.
Но вот когда ты называешь что-то совпадением, ты уже как бы конкретизируешь это как факт, признаёшь это полностью и безоговорочно. Да. Так совпало. Одно с другим. А когда речь идёт о стечении обстоятельств, тут уже волей-неволей начинается что-то вроде «значит, судьба», или «так сложилось», «ничего не поделать», или же просто сокращается до пожатия плечами и беспомощного «обстоятельства» А есть ещё «жертва обстоятельств». «Жертвы совпадений», наверное, тоже есть, но о них как-то не особо говорят. Может быть, и зря.
Для кого-то это всё вообще одно и то же. Да какая разница вообще, над этим ли надо размышлять? Всё это, пожалуй, слишком сложно, да и когда начинаешь об этом рассуждать, какие-то здравые мысли по этому поводу теряются, и получается что-то невнятное. Как бы то ни было, Уолтер на данный момент имел и то, и другое.
То, что Сара находилась непонятно где, вернее, на улице, в то же самое время, когда Рэйчел Маккартни мчалась навстречу своей смерти безусловно, совпадение. Ну, для него, по крайней мере. Да и для неё тоже, и для всех парней, что так пытались уцепиться за эту ситуацию.
А вот то, что Маккартни попала к ним в отдел именно в это время, что всё наложилось друг на друга отсутствие Митчелла и Баррингтона, смерть Ричарда, появление Рэйчел, назначение Сары, появление Паркер всё это крайне неудачное для неё стечение обстоятельств. Просто крайне. Невероятно, как всё могло так получиться и вроде бы начиналось не так плохо, но вот назначили Сару, Оуэллс отказался от признания, и потом всё полетело к чертям. Маккартни просто чертовски не повезло. Вот что значит оказаться не в том месте и не в то время. Хотя если бы они расследовали какое-то другое дело, а не это, то её ум и наблюдательность, несомненно, сослужили бы ей хорошую службу. И она наверняка отлично себя проявила бы и осталась с ними в отделе. И всё у неё было бы хорошо.
Уолтер понимал, что она, по сути, хороший человек. Намерения у неё серьёзные и качества положительные. Ещё и довольно симпатичная. Учитывая, что Прайс их покинул, лишний человек, по крайней мере, такой, им бы не помешал. Но всё сложилось совершенно иначе, чем он себе представлял, и Рэйчел тоже пришлось их покинуть.
Да, бедняжка Рэйчел дичайшая жертва обстоятельств.
* * *
Ричард Хоффман имел деньги, много, много денег, и считал, что тем самым имеет право на всё. Он был жаден, что неудивительно часто чем больше человек имеет, тем более жадным он становится.
Возьмите официально женатого, но фактически разведённого мужчину за сорок, с деньгами и жадностью, добавьте ему изрядную долю трусости, но при этом желания получать всё больше любыми путями, абсолютное отсутствие уважения к закону, отсутствие вкуса (отвратительная черта), полный застой души и нежелание развиваться дальше (он ведь и так безупречен) получится Ричард Хоффман.
Уолтер не мог сказать, что Ричард был глуп. Нет. Однако его всё возрастающая жадность, а с каждой встречей всё возрастающая наглость дико раздражали. Но эта вседозволенность
Именно она тогда неприятно запомнилась Уолтеру. Когда они в первый раз пересеклись в этой жизни. Уолтер ненавидел таких самодовольных, самонадеянных, но на самом деле трусоватых людей. Деньги ничто, считал Уолтер. Власть вот оно, вот то самое, что может дать тебе право так себя вести. Но не деньги.
В тот раз во время расследования Уолтер работал под прикрытием. Целью его был вовсе не Ричард Хоффман, он его и не знал тогда, но в процессе работы они познакомились. Хоффман думал, что Корнетто из таких же, как он. У него и в мыслях не было, что Уолтер не тот, за кого себя выдаёт. Ричард Хоффман, богатый, далеко не правопорядочный гражданин, чувствовал себя вольготно в своей среде. Встретив в ней ещё не знакомого ему человека, он захотел пощеголять перед ним своими деньгами и своей, как он считал, властью. Они стали общаться, и Уолтеру тогда это было на руку. Потом, однако, Ричард его утомил. Постепенно узнавая Хоффмана и среду, в которой он вращался, Уолтер испытывал ко всем ним только всё большее презрение. Ричард же, в пылу что-то рассказывая Уолтеру, ещё не зная, что говорит с детективом и своими словами загоняет себя в угол, хвастался своими деньгами, тем, какой он крутой и как он, обходя законы, получает все эти деньги. В отделе никто не знал о Хоффмане, ведь цель у Корнетто была совсем другая, и он не стал акцентировать на нём внимание коллег.
Вскоре Уолтер достиг цели расследования. Однако общения с Ричардом Хоффманом он не прекратил. Работая в полиции, Уолтер не мог спокойно относиться к тому, что все хоффмановские деньги добыты явно противозаконными способами. Да, это стало отправной точкой их с Хоффманом небольшой истории. Противозаконные действия, наглость, с которой Ричард совершал эти действия, и, тем более, наглость, с которой он рассказывал об этом, сыграли свою роль.
Всё было достаточно просто: узнав всё, что он смог узнать, Уолтер не побрезговал прибегнуть к шантажу. Он не собирался сажать Ричарда в тюрьму, но и передавать его и всю собранную, готовую информацию другому отделу Уолтер тоже не собирался. По крайней мере, пока. Ему хотелось указать Хоффману его место, и шантаж был очень действенным. Когда человека шантажируют, он чувствует ярость, изумление, но потом всё равно слабость. Слабость вот то, что интересовало Уолтера. Он не мог сказать, что ему приятно было шантажировать человека. Но эффект от этого превзошёл все его ожидания, и он решил продолжить. Когда Ричард Хоффман, довольно снисходительно относившийся к Корнетто и всё ещё не знающий, кто он, в очередной раз перегнул палку, Уолтер решил запустить свой план в действие. И не прогадал. Ричард был в шоке. В смятении. Не было даже ни гнева, ни изумления. Только страх, сильный страх и слабость. Узнав, что Уолтер из полиции и что ему известно про него и про его способы добывания денег, Ричард потерял дар речи в прямом смысле. Он был настолько беспомощен, что Уолтеру было тошно смотреть на него.
Уолтеру хотелось проучить Ричарда, напугать его, почувствовать его слабость. Деньги не были главным. Уолтеру не нужны были эти хоффмановские грязные деньги. Но разве было что-то, за что бы Ричард держался так сильно? Было ли что-то, лишаясь чего он чувствовал бы такое унижение? Нет, и поэтому Корнетто не побрезговал и этим. Ричард стал платить ему, загоняя себя в угол всё сильнее.
Он не мог никому сказать об этом, потому что он действительно нарушал закон, его и правда могли бы посадить. Не мог он и расправиться с Корнетто он был слаб душой и никогда не решился бы на такое, не мог он и нанять кого-то для этой цели ведь Корнетто был из полиции, и его смерть в любом случае расследовали бы максимально тщательно, что было опасно. Так или иначе, Ричард не видел для себя иного выхода, кроме как смириться с появлением в его жизни этого ублюдка Корнетто и платить ему, сохраняя свой покой. Он мучался, ненавидел себя, но больше он ненавидел Корнетто. Он не мог понять его, и всё, о чём он думал что тот двуличная скотина, днём изображающая деятельность по поимке преступников, а вечером сдирающая деньги с честных людей. Ну, почти честных. Кроме того, Уолтер обладал какой-то особой аурой, которой невозможно было противиться в нём безошибочно угадывались сила, опыт, профессионализм и беспристрастность. Ричард не знал, чего от него ещё можно ожидать, и это его пугало. Уолтера же сначала всё это забавляло, всё-таки в том, чтобы внушать страх, есть что-то приятное. Но потом и это ему надоело, и он решил расшевелить Ричарда ещё больше, и с каждой встречей требования Уолтера становились всё выше, а лицо Ричарда всё бледнее. Каждую встречу он пытался уговорить Корнетто остаться на предыдущей сумме, но безуспешно. Каждый раз он пытался что-то изменить, говоря, говоря, говоря слова, на которые Уолтер не обращал ни малейшего внимания. Он был непреклонен. Ему было интересно, сколько Ричард продержится и что будет делать. И ему удалось это узнать.
Однако это было неожиданно. Ричард сумел его удивить, этого Уолтер не отрицал. Вот до чего доводит отчаяние сколько раз он это видел. Но от Ричарда почему-то не ожидал. Хотя его склонность к противозаконию и могла бы натолкнуть на мысль, что тот способен на то, что он в итоге решил сделать, его характер и его поведение кричали об обратном. Поэтому в ту последнюю встречу Уолтер был удивлён, когда Ричард попытался его убить. Причём неплохо так попытался. Было ли то состояние аффекта, либо высшая точка отчаяния и ненависти что-то придало ему и решимости, и сил. Уолтеру даже пришлось защищаться давно с ним такого не было. Но, конечно, у Ричарда не было шансов. В итоге он пал жертвой своих же денег, своего поведения, своей алчности и наглости, своей трусости, а в конечном итоге своего же шарфа. Это было первое, что попалось Уолтеру под руку, и оказалось вещью вполне годной. Только вот когда бездыханное тело Хоффмана осело на холодную землю, Уолтеру пришлось сделать то же самое.
Он не собирался его убивать.
Он не собирался его убивать!
Хотя теперь это было уже неважно, тело Ричарда было в полуметре от него, и с этим срочно нужно было что-то делать.
Оправившись от лёгкого шока, Уолтер продолжал сидеть на земле, пытаясь всё обдумать. Для начала никакой паники. Только холодная сосредоточенность. Это девиз и его, и Сары. И помогает стопроцентно. И до тех пор, пока он всё не обдумал, а времени на это ушло достаточно, Уолтер не встал. Каким бы он ни был, а на душе всё же было как-то мерзко. Уолтер не любил, когда ситуация выходила из-под его контроля. И убивать он не любил. Это случалось за время его работы не так часто, и шарфами он никого не душил.
Однако вскоре план, какой-никакой, был готов.
* * *
Мартин Оуэллс всегда знал, что жизнь его не будет легкой. С самого детства. Но что в итоге он будет заниматься тем, чем он занимается, он даже представить не мог. Забавно, как иногда извращается судьба. Из умного, читающего и пишущего паренька в торговца смертью. Всего за несколько лет. В наркодилера, говоря более понятным языком. Мартин не мог ничего изменить, и с каждым месяцем новой жизни становился всё более жёстким и закостенелым. Сам он никогда не притрагивался к наркотикам. Он питал к ним довольно сильное отвращение. Что не мешало ему продавать их за немаленькие деньги людям, которых он тем самых загонял в могилу. Очень быстро даже это перестало его волновать. Он превращался в бесчувственную машину, изображающую, что у него всё хорошо. Незавидная участь.