Не переводи разговор.
Я ничего не знаю, жестко отрубил Степа. Мы с Петром сели в мою «Волгу» и уехали. Он подтвердит. И мало ли какая машина проехала позже
Дорога глухая, никто тут не ездит.
Значит, ездят. И вообще, к чему ты ведешьмы Женьку убили?
Я видел мертвое тело, идиот!
Модернист грузно опустился на бабкину кровать, утонув в перине, прошептал хрипло:
И куда оно делось?
Кабы я знал, с тобой бы не связывался.
Ты все тут обыскал?
Все. Даже кладбище обшарили.
Степа на меня не смотрелна фреску; и от ражего этого мужика прямо-таки исходили волны страха (я ощущал почти физически).
Главное, опять прохрипел еле слышно, кому нужен мертвый?
Тому, кто его довел до такого состояния.
Он очнулся, глянул остро, заговорил трезво:
Если б труп не был украден, я бы предположил самоубийство.
Из преданности патрону, что ли?
Он безумно любил твою жену как будто ты не знаешь. Это прозвучало косвенным упреком мнея же, презренный, живу! Что с ним творилось в эти дни!
Что творилось?
Он заперся у себя на Волхонке, никого не желал видеть, ждал урны. Нет, если б я мог предвидетьв каком-то страшном снетакой эпилог то уж никак не с нашим биржевиком. И как она его к этому подвела?
Ты считаешь ее инициатором
А то кого ж? Чтоб Севка на себя добровольно руки наложил!..
Они были убиты.
Он отшатнулся, чуть не упал на кровать.
Откуда откуда ты знаешь?
Оттуда. Знаю. Я прошелся по огромной, во весь этаж, почти пустынной комнате, постоял перед фреской. Здесь все сказано. По аналогии.
* * *
В окно я рассеянно наблюдал за передвижениями Лары: вот она появилась из парка с мольбертом, зашла в дом, вышла с белым бидончиком, вывела велосипед из сарая и отправилась в деревню за молоком.
За спиной раздался голос Степы:
Какие у тебя основания полагать, что они были убиты?
А исчезновение Жени тебе ни о чем не говорит?
Ты собираешься заявить в органы?
А ты что предлагаешь?.. Ладно. Хватит переливать из пустого в порожнее. Расскажи мне про ту субботу как можно подробнее.
Когда-то мы нуждались друг в друге (молодые гениии мир вокруг, чужой, враждебный, который надо завоевать), собирались каждую неделю, взахлеб читали свое и «другое, другое, другое»; мы называли себя христианами (при Советахполузапретный плод), свободными от примитивных церковных догматов; тут грянула бешеная свобода. Первым спохватился, отдалился и завел новые неведомые связи Всеволод. Но, сказочно разбогатев, друзей юности не забыл, наоборотон стал главным в нашей шайке-лейке и, самое забавное, продолжал время от времени писатьпоэмы; Всеволода всегда влекли крупные формы; он вообще был крупный, шумный, «громокипящий кубок», так сказать.
Весной я закончил одну многомесячную работу, кое-что получил, и мы с Наташей съездили в Италию. Рим, мы шли от Сан-Пьетро, сверкание небес, смятение сердец и бесов суета; возле Дома Ангела, древней папской резиденции, меня вдруг окликнул Всеволод. Ну, удивились, растрогались слегка надо же, какой случай!.. Впрочем, нашу интеллигенцию (ту, которая с денежками) мотает теперь по всему свету. Он сказал, окинув взглядом мощную крепость: «Вот это власть, вот это сила, а? И пошутил:Перехожу в католичество!» Эпизод пустяковый, продолжения не имеющий (мы с женой в тот день уезжали в Венецию), а запомнился: последняя наша мирная встречаи внезапная беспричинная судорога ненависти, пронзившая мое сердце, от его неожиданнойневпопадфразы: «Неужели ты и есть мой враг? Шутка!»
Потом мы увиделись с ним уже в Опочке у умирающей старухи и вотв прошлую субботу на Восстания.
С похорон вашей бабушки мы вернулись часов в пять, сказал Степа.
Кто присутствовал при обряде?
Знакомые все лица: мы четверо, художница и доктор. Он помолчал. Наташи не было. Ну, кратко помянули, старик выложил про завещание, Всеволод помрачнел. На Восстания продолжили.
О чем говорили?
Да ни о чем, опус хозяина слушали. Часов в семь Наташа принесла кофе. «Теперь ты настоящий помещик?»говорит. Вдруг хозяин нас покинул, приказав ждать. Все чаще он вел себя как владетельный князь с вассалами, не замечал?
Замечал. Что вы пили?
Кто что. Я, по обыкновению, коньяк, Всеволодшампанское, Женька с Петейводку. Вернулся он где-то через час в бешенстве. У него вырвалась фразаподнял бокал, торжественно, в стихотворном ритме: «Я уничтожу брата своего!» Это, значит, после встречи с тобой.
Я кивнул. Он позвонил мне в восьмом часу, я вскоре подошел (моя скромная резиденция рядом, у Патриарших), дверь в прихожую чуть приоткрыта, охрана снята, он стоит средь аскетических статуй как новоявленный колосс, расставив мощные ноги, в белоснежном костюме (от какого-нибудь Версачене иначе) и, в знак траура, в черном жилете и в черной бабочке. На постаменте у ног святого Петрадва бокала и бутылка шампанского. «Родя, предлагаю мировую и пятьдесят тысяч долларов!»«Недорого ты ценишь право первородства». «Сто тысяч!» И т. д.
В течение часа, что вы ждали патрона, кто-нибудь покидал гостиную?
Никто.
Что вы без него делали?
Да ничего. Пили Степа усмехнулся. И роптали, как недовольные лакеи.
Он пришел с шампанским и бокалами?
По-моему, нет впрочем, не помню.
А ты не знаешь, органы не брали на анализ посуду, из которой вы пили?
Там горничная вертелась, думаю, она все вымыла. Если ты подозреваешь кого-то из нас в отравлении
Сомневаюсь. И тем не менее
Правильно делаешь. Наташа умерла вместе с ним, но она не пила с нами.
Во сколько они скончались?
С десяти до двенадцати примерно, мы с Петром уехали раньше.
Во сколько?
Ну, около десяти. Он поглядел многозначительно. Евгений остался.
Действие болиголова не мгновенное, доктор говорил, зависит от многих условий. То есть яд они могли принять и гораздо раньше десяти. А насчет Евгения Ну хорошо, по какой-то причине он отравил их, потом покончил с собойи куда делся?
Степа стукнул кулаком по перине, вскочил, закружил по комнате. Как говорят в психологиинеадекватные реакции. Наш модернистхладнокровный и хитроумный рыжий лис; хитрее Всеволода, но ему не хватает смелости и размаха моего погибшего кузена; самой природой он определен на вторые роли. Сейчас Степа остро нуждается во мне, понимая, конечно, насколько вольготнее вертеть пешкой-пиитом, чем финансовым гением. Все понимают, этот мотив лежит на поверхности.
Что собой представляет последняя поэма Всеволода?
Модернист фыркнул:
Ну, творческий гений его был, сам знаешь, не фонтан.
О чем поэма?
Как героя дьявол искушает.
А при чем тут «Погребенные»?
Не знаю. Степа взглянул на фреску. До них мы, должно быть, не дошли.
* * *
Мы с художницей ужинали на кухне, когда явился Петр. От молока с хлебом он отказался, и мы с ним вышли на крыльцо покурить. Темнело, древесные тени придвигались ближе к дому. Осинник. Ельник. И кое-где уцелевшие липы помещичьего парка. Все чужое.
Почему ты не приехал вместе со Степой?
Только к вечеру собрал себя по частям. Неделю держался, а вчера В общем, Степка меня до машины доволок, я был мертвецки.
Чего это тебя так подкосило?
Нет, я на вас на всех дивлюсь! пророкотал Петр.
«Голос его, как церковный набат, профильхоть выбей на статуе; жаль вот, стихов не умеет писать, а это для поэта недостаток»не про Петра писано, а как будто про него: точеный у графомана профиль, густые длинные волосы перехвачены резинкой, породистая голова; расстегнул, распахнул рубаху на груди, жадно вдыхая вино осеннего настоя.
Случилось событие уникальное в своей загадочности! Нет, ты можешь вообразить Всеволода, добровольно принимающего яд?
При всем желании не могу.
В прошлое воскресенье сидели мы с Алиной у телевизора, вдруг: «Сегодня ночью в своей квартире на площади Восстания покончил жизнь самоубийством крупнейший предприниматель Всеволод Опочинин. «Русским Ротшильдом» называли его в определенных космополитических кругах. Вместе с ним погибла его любовницажена известного поэта Родиона Опочинина, двоюродного брата биржевика. Загадочная семейная драма может драматически отразиться на биржевом курсе котировок» И т. д. Завистливые телеухмылочки в духе «богатые тоже плачут» ну да это черт с ними! Эффект разорвавшейся бомбы.
Что ты сделал?
Засуетился, естественно, стал звонить
Кому?
Он посмотрел на меня задумчиво:
Ну, кому?.. Женьке, конечно, Степану, тебе
Такая «величина» погибла, а вас не допросили, меня не разыскали и дело закрыли. Странно все это.
Женечка с органами договорился, бросил Петр. И правильно сделал, зачем скандал на весь мир? Мы сами справимся!
Наш Женька? Да ну!
Вот тебе и «ну»! Следователю секретарь сказал, что ты в отъезде, а нам со Степой знаешь что?
Что?
Категорически запретил тебя разыскивать: «Родион в курсе, его не беспокоить!»
Удивительное сообщение это меня, конечно, подкосило; я пробормотал после паузы:
Зачем он вчера-то врал?
При всех, а с тобой хотел поговорить наедине, помнишь?
Помню, но ничего не понимаю.
А ты действительно не знал об их смерти? Петр глядел пристально. Что молчишь?
Вчера я вышел на крыльцо и увидел две погребальные урны. Случайно я взял прах брата.
Взял?
Отнес в склеп. А Евгенийее. Просторное подземелье, места всем хватит.
Перестань. Сразу, еще с «Криминальной хроники», я почувствовал во всем этом инфернальный душок. Тебе тут не страшно?
Нет.
Ты не знаешь, что такое страх. В этом твой ущерб, как ни парадоксально.
Да брось!.. Ничто человеческое меня не минует. Их показали в хронике?
На долю секунды: переплетенные голые тела. В ту субботу она заходила в гостиную на минутку.
Но с вами не пила.
Не удостоила. Как-то неожиданно появилась на пороге с подносомкофе, и пока шла к столу, мы будто протрезвели
В бело-золоченой «итальянской» гостиной Всеволода один стол больше моего кабинета у Патриарших.
Подошла, спросила: «Теперь ты настоящий помещик?» Всеволод захохотал. «Имение, говорит, бабка оставила твоему бывшему». Она молча усмехнулась и ушла. После этого пассажа Всеволод, видимо, решил позвонить тебе. Петр помолчал. Родя, а почему, собственно, ты расстался с женой?
Почему? Она меня бросила.
Мне-то зачем врать? Перед лицом ее смерти
К чему эти вопросы? резко перебил я.
Я тебе потом скажу не из любопытства, поверь. Чем проникновеннее вещал мой друг менеджер, тем сильнее я ощущал ловушку! Что у вас с ней произошло?
Разве я обязан тебе отчетом?.. Но тут же «отчитался», чтоб отвязаться:Она мне изменила, я ее выгналтривиальная ситуация.
Зато какой исход! Тривиального отравления не бывает, пробормотал Петр; мы закурили по новой, глядя в темь, в лес, вдруг прошуршавший опадающей листвой, таинственной ночной охотой
В памяти застряли пустяковые подробности: крепостная стена Дома Ангела, его взгляд, моя мгновенная ненависть, византийская мозаика в Венеции Бессвязные детали, которые выстроились вдруг в роковой рядв тот день, когда я вернулся из Опочки после свидания с бабкой. (Отмечу в скобках: о чем бы я ни начал, непременно всколыхнется память пародией на «Троицу»она меня поразила, а не «последняя воля» с лишением обломка, всплывшего через десятилетия.)
Вдохновленный Всеволод покинул Опочку раньше, я же осталсябез обиды, с любопытствомпобеседовать с бабушкой. Точнееда уж себе-то не ври! художница меня заинтересовала да, это так. Вернувшись, я застал у нас Всеволода, обмывающего родословный свой триумф шампанским. Я не знал, что Наташа дома, и открыл дверь ключом. Голоса, ее смех Всеволод: «Византийская мозаикадешевка. Одно твое словои золотым дождем прольется над Данаей любовь моя!» Мой кузенотпетый графоман, но истинная страсть приглушила, иссушила вдруг громоподобный бас. «Ты, конечно, бросишь Родьку!»
«Родька» вошел. Они стояли у окна, обернулись, она к нему прильнула, обняла за шею. Обернулись, но не разомкнулись, ни малейшего смущения (понятно, давняя связь!). Первый мой бессмысленный порывуничтожить обоих! молниеносно сменился бесстрастным отвращением (и как отозвался впоследствии!). Я произнес равнодушно:
Катитесь отсюда к чертовой матери!
Ты вправду хочешь, чтоб я ушла?
Ее наивная наглость меня удивила.
Правда. Я тебя уже не люблю, сказал я правду. И больше никогда ее не видел. «Нет, что я! То исступленное мгновение в громадной прихожей средь раскрашенных католических статуй».
Она тебя любила любовью редкой, достающейся только избранным, сказал Петр.
Да ну?
У нее был огонь, энергия любвии ты писал. Ты был поэт, Родя. И с поразительной откровенностью, наступающей раз в жизни, признался:Единственный среди нас.
Ладно, Петь, оставим исповеди. Какова цель твоих вопросов?
Меня не удовлетворяет версия о самоубийстве. Давай сами проведем расследование.
Ты серьезно?
Абсолютно.
Зачем тебе это?
Зачем? Погибли мои друзья, я должен знать, кто им «помог»! Пафос справедливости звенел в его голосе, чуть ли не ликованиеболезненное, мне показалось.
Я согласился.
15 сентября, понедельник
Я сидел на диване, суровый чехол опять благоухал изысканным лекарством, но не так сильно, как вчера. «Пью горечь тубероз, ночей осенних горечь»
Вы выращиваете розы?
Есть у меня тут оранжерейка, рассеянно отозвался доктор; он читал и перечитывал записку Митеньки. Она ее сохранила, произнес задумчиво. Тут же встряхнулся:Видите? Типичное раздвоение личности: это он самдвойник его, «черный человек»является каждый вечер и влечет к смерти.
А женщина?
Самое банальное: его секретарша. Он был крупный чиновник в Союзе художников. Она его обожала, отмечали свидетели, в их связи был какой-то надрыв, надлом и вот результат.
Почему Марья Павловна не уничтожила записку перед смертью? Больше никаких бумаг в комоде нет.
Откуда мне знать
Как она умерла?
Паралич, за мной Лара приехала, испугалась, бедненькая. Она скончалась при нас от кровоизлияния в мозг. Старик подумал и повторил мой вчерашний вопрос Петру:Родион Петрович, какова цель ваших вопросов?
Я хочу знать происхождение «Погребенных»что послужило толчком к замыслу?
Кабы я был верующим, я бы сказал: Провидение. Ведь фреска написана до гибели Митеньки. Но я материалист и говорю: трагическое мироощущение совпало с не менее трагической реальностью.
Вы хорошо помните те события?
Превосходно. У стариков, так сказать, дальняя память Но знаете, что я вам предложу? Доктор помедлил, отражаясь в самоварном серебре. Замалюйте фреску, уничтожьте записку и заживите счастливо Я человек загрубелый по роду профессии
Я тоже загрубел по жизни. Но вот приспичило разобраться в этой мистерии.
Главное, чтоб это не превратилось в манию.
В манию?
А что! Он вдруг подмигнул, до жути исказившись в отражениях. Картинка не оживает, вы не входите в круг персонажей?..
Нет, соврал я.
Ну-ну. А то сейчас у меня любопытнейший пациент, сосредоточен на мистических мотивах, знаете
Местный?
Нет, из Москвы. Впрочем, врачебная тайна. Итак, что конкретно вас интересует?
День гибели Митеньки.
А, восемнадцатое мая.
Вы уверены? Записка помечена шестнадцатым.
О, это как раз характерный для суицида симптом. Означает душевную борьбу: страх перед концом и неодолимое влечение к нему. Вспомните знаменитейших самоубийц: Есенина, Маяковскогоносили «объяснения» при себе не один день, не решаясь Гениально подметил Достоевский, помните, в «Бесах» Кириллов?
Страх боли?
Вот-вот! Элементарнейший страх плоти, которую предстоит измучить.
Ну, там пистолет, веревка А яд, наверное, самый безболезненный способ?
А вы попробуйте! предложил лукавый старик. Я на вас погляжу
Вы б смогли?
Он словно опомнился:
Это я сгоряча ляпнул. Так вот, восемнадцатое мая. Ясвидетель. Ближе к ночи ко мне является Марьюшка
Вы были уже хорошо знакомы?
В общем, да. Они больше года боролись за этот самый флигель, бумаги приезжали оформлять.
И мужа знали?
Поверхностно Один раз они были у меня в гостях. И беседовали мы вот за этим столом наряду с другими темами, старик понизил голос, о травах.