О болиголове?
В том числе. Митенька очень интересовался, а я-то разливался соловьем. Представьте: яд исчез. Но обнаружил я это уже после суицида.
Вы подозреваете
Я знаю! Меня на минутку вызвали к больному, и когда я вернулся, Митенька вышел из кладовки (Видите дверь? Там я хранил травы), больше туда в мое отсутствие никто не входил.
Мало ли что могла Марья Павловна потом сказать.
Так были свидетели! Они-то и сказали. Друзья Митеньки, художникимилейшая пара. Они приехали в Опочку на этюды. Не ее друзья, заметьте, и я тогда ее другом не был. Через несколько дней я наносил визит больному, видел Марьюшку на пруду, она писала. Такая живая, обаятельная женщина, ее сорока я б ей не дал. Перекинулись двумя-тремя словами, а ночью, где-то в двенадцатом, она примчалась ко мневнезапные роды, семимесячные.
У Марьи Павловны?
Да нет же. У той самой знакомой художницы, Ларисы как сейчас помню. Ее даже в больницу нельзя было перевезти, как только жива осталась! Мы провозились всю ночь.
А ребенок?
Еще как жив! Доктор засмеялся. Не догадываетесь?
В интуитивной вспышке я воскликнул:
Лара?
Она самая. В ту ночь скончался Митенька.
Во сколько?
По данным экспертизы, яд был принят, грубо говоря, с девяти до одиннадцати.
Где это произошло?
На их московской квартире.
А если Марья Павловна успела в Москву и
Друзья Митеньки дали твердые показания: Марьюшка не разлучалась с роженицей с трех часов дня. При «погребенных», так сказать, была найдена записка и мой, старик вздохнул, мой пузырь с ядом.
Пустой?
Почти так, следы яда.
Каков он на вкус?
Сам по себе болиголов горьковат, но я смягчил горечь внесением других ингредиентов. Меня чуть под суд не отдали, но обошлось. Дисквалифицировали на пять лет.
Но вы продолжали жить здесь?
Господи, да я продолжал работать ну, официально не заведующим, а якобы завхозом. В наших краях меня знают и любят.
Но насчет трав вы небось закаялись?
Да, да, конечно, поспешил с ответом старик, помолчал. Похоронили мы его тайно.
Почему?
По документам склеп Опочининым не принадлежал. Помилуйте! В шестидесятые годы какое дворянство, какие там имения и родословные Ну, по своим местным связям я сумел добиться захоронения на заброшенном кладбище в земле. По-тихому нашли умельца, он подземелье отремонтировал, стальную дверь сварганил. По-честному, и при социализме можно было все почти все. Марья Павловна была тогда женщина со средствами.
Как она себя вела я имею в видупсихологически?
Знаете, Родион Петрович, меня постоянно поражало одно ощущение: эта женщина, которой я восхищался, была как будто лишена страха. Вы скажете: так не бывает. Однако
Наверное, бывает, перебил я.
Доктор посмотрел проницательно:
Родовой дефект, да? Нечто вроде проклятия?
Может быть.
Имейте в виду: дефект серьезный. Страхглавный механизм защиты жизнии душевной, и физической. Конечно, если довлеет он над всеми чувствамивот вам душевная болезнь. Но и его полное отсутствиегибель.
Но после смерти мужа она прожила еще тридцать лет.
Не дай вам Бог! Закаменев, затвердев в бесчувствии, в бездействии.
Ну понятно, не монашеская схима, а безумная гордыня. А может, шок от убийства.
Да не убивала она!..
У меня на этот счет свои соображения, Аркадий Васильевич.
Поведайте. Старик насторожился.
В свое время узнаете. Не обижайтесь. Я говорил с трудом; голова кружилась все сильнее от смертного какого-то аромата, слабого, но невыносимого. Я машинально принюхался к чаюв стакане с подстаканником в руке приятный дух смородинового листа Не то! Неужели вы не чувствуете? вырвалось у меня.
Что такое? всполошился доктор.
Вчерашний запах.
Ну и что? Букет роз вон, на подоконнике.
По какой-то подспудной ассоциации идей я вдруг спросил:
Доктор, а вы были женаты?
Я давний вдовец.
Давний?
Тридцать лет назад овдовел.
* * *
До вечера бродил я по лугам-полям-лесам. Местность угрюмая, безлюдная (дичающий русский простор, крестьяне успешно сжиты со свету). Простор, в котором я ищу труп. Да, собственно, ничего я не искал, просто хотелось одиночества. Прошел через исчезающее кладбище, постоял средь репейников и лопухов перед черным мраморомчернее надвигающейся ночи. И спрятать скорбный прах под мраморные своды
В доме светилось одно окнона нижнем этаже в Лариной комнате, в которой, возможно, она и родилась (после сообщения доктора эта девочка стала мне как-то ближе, родственнее). Я собрал валежник под вековыми стволами и разжег высокий, до неба, костер. Просто так, вдруг захотелось. Сухостой трещал, разговаривая, искры летели во тьму шипучими звездами, от едкого дыма покруживалась голова, было хорошо. Нет, в жизни все-таки что-то есть Тем больше чести вовремя уйти.
Вышла художница в джинсах, в наброшенной на плечи темной куртке. Подошла, и мы стояли молча, соучаствуя пламенному бытию.
Я узнал сегодня, что ты здесь родилась.
Она слегка улыбнуласьузкое смуглое лицо в играющем отблеске.
Доктор донес? Да, мое появление на свет было драматическим.
Твоя мама дружила с Марьей Павловной?
Да нет, она была гораздо моложе но отношения поддерживали, изредка общались. Мама вашу бабушку очень уважала.
Родители живы?
Мама умерла, а отец ничего не знаю, они давно расстались.
А мама ничего не рассказывала о тех драматических событиях? Я имею в виду смерть Митеньки.
Кого?
Неужто доктор не проболтался?.. Бабкин муж покончил с собой в ту ночь, как ты родилась.
Как покончил?
Отравился. Вместе со своей секретаршей.
Надо же! Нет, ничего не знаю.
Ну да, она же говорила: прошлое для нее не существует.
Я уезжаю на Волгу, Родион Петрович. Там сейчас закаты потрясающие.
Надеюсь, ты не покидаешь Опочку из-за каких-то преувеличенных приличий?
Из-за того, что мы тут с вами вдвоем живем? Вот ерунда-то.
Женщина без предрассудков, значит?
Лара засмеялась заразительно.
Поэта волнуют какие-то предрассудки? Не верю.
Да меня-то уже ничего не волнует. Я уже не поэт.
Тоже не верю. Для меня каждая минута полна такой жизни, такого огня я не верю, что умру.
Не всем это дано, люди разные, девочка, отделался я банальщиной, внезапно заинтересованный удивительным совпадением: это минувшее мироощущение Наташи. Она не поражала особенной красотой или умом то есть не это было главным в ней. Я произнес нечаянно вслух:«Не жизни жаль с томительным дыханьемчто жизнь иль смерть? а жаль того огня, что, просияв над целым мирозданьем, и вдаль идет, и плачет, уходя».
Красиво, сказала Лара. Вы, наверное, вспомнили жену.
Да.
Вы сильно переживаете? спросила она с каким-то детским жестоким любопытством, сиюминутным; я ответил бесстрастно:
Настолько сильно, что ничего не чувствую.
Не хотитене говорите.
Кое-что скажу. Весенний мой визит в Опочкуну, по поводу «последней воли», так сказать, оборвал мою жизнь.
Как это? Вы живы.
Ну, прежнюю жизнь. И «последняя воля» оказалась не последней (зачем она переписала завещание?), и жена меня покинула, и стихи.
Она к богатому ушла, да?
К богатому. Но знаешь, во мне такое смутное ощущение, что это случилось в какой-то степени из-за тебя.
Из-за меня? поразилась художница.
Не так прямолинейно, конечно. Из-за того, что я встретил тебя. Мне захотелось здесь остаться, ну и словно бес попутал.
Вы обвиняете меня
Ни в коем случае! Виноват я сам, мое влечение назови как хочешь хоть любовью.
Ко мне?
К тебе.
Она подумала.
Но я вас не люблю.
Это не важно.
Очень важно. Любовь непременно взаимна, иначе она не радость, а негатив какой-то, то есть нелюбовь.
Ну, эти тонкости тебе по жизни пригодятся. Я же хотел просто поговорить напоследок. Ты когда уезжаешь?
Могу завтра.
Да, сделай одолжениезавтра утром. Распрощаемся сейчас, меня не буди.
Хорошо. Я еще постою тут немножко, ладно?
Конечно. Я посмотрел на наручные часы. Еще рано, девяти нет.
Костер затухал. Я пошел за хворостом, остановился в густой тени под деревьями. Какое-то сильное, непонятное чувство охватило душу, впору бы не умирать. Это чувство не было напрямую связано с тонким силуэтом на фоне горящих углей; я просто ощутил проблеск жизни, а направлял меня зов противоположный. Раздвоение стало нестерпимым (словно душа стала лесом, лесом битвы, древней битвы ангела с демоном) и вдруг разрешилось четверостишием: «Шорох крыльев в глубинекто он? где он? внятны мне свист подземного бича, блеск небесного луча».
Не бог весть что, но ведь в первый раз с весны. И в последний. Равнодушное отвращение к жизни (к себе) победилои лес будто отозвался тревожным движением, трепетом какой-то твари в глубине.
Вернулся с охапкой валежника к костру, подбросил топливо, огонь жадно заполыхал. Я сказал:
Как тут бабка одна жила? Да и ты. Там как будто зверь в зарослях.
Она смотрела широко раскрытыми черными глазами, в которых мерцало пламя, вдруг крикнула:
Зверь? Это был человек, разве вы не видели?
О чем ты?
По краю парка, в подлеске, прошел человек с покрытой головой, он раздвигал ветви. Как же вы не видели?
Я видел. Наверное, видел! Но не понял Какая глупость! Я стихи сочинял.
Достойное занятие. Она как будто успокоилась. И все же кто это мог быть?
Ну не Евгений же? Глупость из меня так и извергалась. Слушай! Ты тут давно Тут кто-нибудь ходил по ночам? Что-нибудь подобное
Никогда. Усадьбасамое уединенное место на свете, в стороне от всего.
Лара, почему ты не позвала, не дала мне знать?
Я оцепенела. Хотела закричать, а он вдруг исчезвот это меня и поразило.
Ладно, одной загадкой больше, одной меньше уже все равно. Счастливого пути тебе, девочка.
А костер?
Сам догорит.
Нет, я дождусь.
Я пожал плечами и удалился в дом, на кухню, соображая, все ли подготовил как надо Степе я назначил на завтра аудиенцию и дал запасной ключ от дома (на случай если не застанет и т. д.). Постмодернист выбран как человек деловой, особыми комплексами не обремененный, и Лариса девочка уравновешенная, без особых страстей, будить меня не станет. Значит все.
Я налил Лариной брусничной воды из кувшина в глиняную кружку, поднялся в бабкину спальню и сел за шаткий столик как раз посередке между «Погребенными» и «родословным древом». Вырвал листок из блокнота. Никаких жалких слов, покаяний и пеней, кратко и банально: В моей смерти прошу никого не винить. 15 сентября. Расписался. Достал пузырек из внутреннего кармана пиджака, вылил в кружку все (пора с этим ядом покончить!).
Поднес к губам. Страшно? Нет, главный защитный механизм не работает. Кто-то налетел сзади и выбил тяжелую кружку из рук.
* * *
Что ты наделала? Все разлилось!
Что в том пузырьке?
Снотворное.
А это что? Она упруго подскочила и схватила листок со стола. Я хотел вырвать, но она кинулась к окну, раскрыла и выбросила, крикнув:В костер эту жалкую бумажку!
Значит, смысл уловить успела. Шустрая девица, черт бы ее побрал! Сам виноват не мог до завтра потерпеть, приспичило!
Почему?
Потому. Я убил жену и брата и хочу умереть так же.
Как убили? Сказано чуть ли не с презрением. Не врите!
Честное слово.
За что?
Чтоб заполучить состояние.
А потом отравиться? Что вы все врете! Она взглянула на брызги в пыли на полу. Что это?
Болиголов. Вот тебе первое доказательство, что я не вру.
Да откуда у вас?..
От бабули.
У Марьи Павловны был яд?
А ты как думала? Такие картинки просто так пишутся? Я уселся на перину под «Погребенными». Я у нее отобрал, а ты ты все пролила!
Лара усмехнулась:
Думаете, я вас боюсь?
Да отстань ты от меня!
Значит, Евгения вы тоже А куда спрятали?
Его я не трогал.
Что-то у вас не вяжется Уверена, на такое слюнтяйство вы не способны.
Я рассказал ей то, что никому не рассказывал.
Марье Павловне весной исполнилось семьдесят, она была больна; и все-таки меня поразила ее твердая уверенность в скором конце. «Завтра я умру», сказала она как-то мельком, вроде шутливо, но пепельные глаза глядели серьезно, даже торжественно. Всеволод уехал, я помог старухе подняться в спальню, уложил в кровать, не отрываясь от «Погребенных», жутью несло от этой фрески, она завораживала и отталкивала. С усилием оторвался, подошел к окну: художница выводила допотопный велосипед из сарая раз, другой, третий мелькнула на тропинке под деревьями и исчезла в зелени.
Да, я ездила к доктору посоветоваться, объяснила Лара. Мне тоже не понравилась та фраза.
Я подсел на кровать и заговорил с ней об этом. Сроки, мол, человеку неизвестны. «Мне известны, человек может собою распорядиться, если имеет волю и средства». Она сунула руку под подушку и замолчала, но этот жест ее навел меня на мысль почти неосознанную; я бесцеремонно отстранил больную и достал пузырь. Яд? Она умоляюще протягивала руки. Я заговорил. Мне когда-то был дан дар слова (Степино брюзжание: «Ты любого уговоришь на подвиг или на подлость!»). Господи, я говорил о бессмертии души. Мы провели вместе час, и она добровольно рассталась с ядом. Но не предложила уничтожить, а заметила: «Это болиголов, порции на четыре. Может, и тебе когда-нибудь пригодится». Вот таким вот славным пророчеством отплатила она мне за «милость к падшим». Больше я ее не видел, но «завет» помнил и яд хранил. И прихватил пузырь с собой, когда всемогущий биржевик позвал меня на сделку.
Вы задумали их отравить?
Да.
А как же проповедь о бессмертии души?
Слушай, давай не будем копаться. Прими как данность раздвоение личности: я хотел его убить и убил.
А ее?
Никогда добровольно я не причинил бы ей вреда.
Но как же?..
Не знаю. Ее смерть для меня непостижима.
Он ждал меня в прихожей с сигарой, с шампанским, в белом костюме и черной жилетке. Золотой лик мира сего. «Ладно, Родя, твои встречные предложения. Я готов удовлетворить их. Он помолчал и добавил:В разумных пределах». Дополнение о «пределах» любопытное, в западном, так сказать, духе (в нашем, особо если выпимши: «Р-рубаху р-разор-рву!»не то чтоб нищему отдам, нокураж, полет). «Дворянский обломок, Сева, не стоит таких денег. Ты мне за жену желаешь заплатить?»«А, вот что тебя волнует! Он вдруг взял с постамента статуи Петра маленькую сумочку, ее, из Венеции, и поцеловал. Супругу отдаю в придачу. Мне она уже не нужна». Этими словами, точнее, интонациейтак говорят о продажной женщине, использованной проститутке, он решил свою участь. «Мне надо подумать, Сева, о сумме. Принеси-ка сигарку». Кузен прытко удалился, я достал пузырь, отлил (кажется, четверть впрочем, не ручаюсь) в его бокал, а когда взял свой (да, я желал его участь честно разделить), вошла она. «Что ты здесь делаешь, Родя?»«Да вот Севка предлагает тебя за дворянское гнездо отдать. Хочешь?»«Ты не в своем уме!»«Но ты и мне не нужна». «Я знаю. Но мне непонятно» Тут вернулся Всеволод с сигарой, я сказал: «Иди ты к черту!»и ушел, сбежал в Опочку.
Значит, вы думаете, голос Лары звучал недоверчиво, они выпили шампанское из одного бокала?
Так получается.
Вы что-то недоговариваете.
Евгений упомянул про какой-то французский флакон из-под духов со следами болиголова.
Да, да, он говорил! Вы точно пузырек не оставляли?
Зачем?
Чтоб сымитировать самоубийство.
Целью моей акции было умереть и самому.
Вам никто не поверит.
Я и не рассчитываю.
Но я вам почему-то верю.
Спасибо.
И вот что скажу: раз этот флакон удостоверен, произошла какая-то жуткая путаница. Не валите на себя все, успокойтесь на их самоубийстве.
Э нет, я что сделал, то сделал! Но вопросы совести обсуждать не намерен. И раз уж ты мне помешала
Надеюсь, вы эту глупость не повторите.
Говорю же: обсуждать не намерен. Но раз ты мне помешала, я хочу найти убийцу Евгения.
С этого и следовало начинать, а не поддаваться малодушию.
Я внимательно посмотрел на художницу: похожа на девочку, но ум и воля зрелой женщины. Конечно, ей должно быть тридцать, не намного моложе меня. Это хорошо.