Ваши сведения очень ценны, Аркадий Васильевич.
Правда?
Да. Во-первых, Петр видел некое привидение в конце аллейки, то есть вас, это объяснилось. Во-вторых, на какое-то время Степа его действительно покидал.
Чтобы расправиться с секретарем? вскрикнул старик в азарте.
Возможно. Но вы же не видели, что они несли труп?
Боже сохрани!
Значит, как я и предполагал, кто-то из них вернулся позже и схоронил бедного Евгения.
Ваши друзья?
Да, мы знаем друг друга с пятнадцати лет.
Но за что?
Мотив на поверхности: один из приближенных (или оба) обирал патрона и был на грани разоблачения.
И совершил три убийства, констатировал доктор чуть ли не в упоении. Грандиозно!
Вы как будто радуетесь.
Нет, нет! Но подумайте: в эпоху массовой цивилизации (ведь триллеры, террористы и маньяки каждый день по телевизору) совершить такое изощренное убийство. Тройное! И с помощью столь редкого яда, как болиголов.
«Твоего, старый дурак!»подумал я в остервенении, и вдруг меня как током ударило. Тройное болиголов
С чего вы взяли, что Евгений погиб от яда?
Доктор и сам словно удивился, забарабанил пальцами по дубовой столешнице.
Онемение конечностей! наконец выговорил.
Расшифруйте!
Первый внешний признак отравления болиголовомотказывают служить руки-ногиначало конца. Причем действие не внезапное, а постепенное, жертва и не разберется поначалу. Помните, секретарь расплескал водку, уронил стопку и еле смог ухватить ее с полупальцы сводило.
Я только заметил, как стопка упала.
А я сидел рядом. Покойник, естественно, решил, что перебрал, пробормотал: «В глазах темнеет» (второй признак) и вышел, едва волоча ноги.
Так какого ж вы до сих пор молчали, извините!
Я сам немало принял и расслабился, меня покинул дух ученого-исследователя. Но вот вам, пожалуйстацельная картинка.
Вы меня убили За сколько времени до этих симптомов он должен был принять яд?
Зависит от дозы, от еды, от выпивки и т. п. От двух часов до получаса.
Он отравился за трапезой!
Выражение «научного» восторга на лице доктора сменилось на осторожно-опасливое.
Родион Петрович, ручаться стопроцентно за отравление я не буду. Мало ли чем страдал покойник какими болезненными расстройствами В общем, для точного заключения необходимо вскрытие.
А для вскрытия необходим труп.
Ларочка! воззвал старик; она вышла из своей комнаты, вытирая тряпкой руки в краске. Ты же собиралась на Волгу.
Да, дядя Аркаша.
Поезжай! Тут опасно.
Она улыбнулась, и я, завороженный этой улыбкой, взмолился про себя: «Не уезжай!»
Что молчишь? Для этой девицы смерти словно не существует заметил как бы в скобках, для меня. Тут людей травят
Она села за стол, подперла лицо кулачками.
Меня никто не травит. Я хочу досмотреть.
Что досмотреть?
Мистерию.
Мне вдруг вспомнилось начало этих моих записок Как созвучны наши мысли!
Не знаю, что это такое проворчал старик.
Прижизненное переживание смерти.
Непонятно.
Спектакль со смертельным концом, да, Родион Петрович?
Не знаю, не знаю, продолжал брюзжать доктор, все эти мистики, творцы, какие-то там прекрасные дамы при них Пятеро поэтов! Может это нормальный человек выдержать?
Мы с Ларой засмеялись.
Бывшие, Аркадий Васильевич, кто в юности не кропал
Э нет, всё пишут, пишут, пишут Как там у вас: «Брат мой, страдающий брат мой!» Бессмыслица
Я этого не писал.
Страдают, завидуют друг другу и травят!
Нас продолжал разбирать смех, но последняя его фраза внезапно отрезвила, будто бы задела краешек истины. «Там жили поэты, и каждый встречал другого надменной улыбкой».
Лара, как ты думаешь, мог кто-нибудь похитить из буфета ключ?
Ключ?
От склепа.
Я ж вам сегодня его дала.
Взять и опять подложить.
Не знаю ключ лежал на том же месте. А кому это нужно?
Старик и девушка глядели на меня во все глаза.
Там кто-то побывал.
Где?
Да в склепе же! Ну что вы на меня так смотрите? Я туда сегодня слазилурна Всеволода сдвинута почти в угол.
А прах? вскричал старик.
Она же запаяна По весу вроде урны одинаковы. Аркадий Васильевич, может человеческий пепел годиться для каких-то опытов?
Ну, в алхимии один из важных ингредиентов Однаковы на что намекаете?
Вы настоящий ученый
Яматериалист! сказал он сурово и закрыл тему.
Ладно, оставим прах в покое. Когда Марья Павловна отремонтировала мавзолей?
Сразу после гибели Митеньки. Какое-то время покойник лежал в часовенке, она дежурила, охраняла.
Но процесс разложения
Ее это очень беспокоило, она заплатила бешеные деньги.
Кому?
Мастеру, разумеется. Он быстро управился, от зари до зари работал.
Местный?
Московский, из их дома, из жилуправления. Кажется, Петрович. Молодой мужчина, лет сорока.
По жутковатой иронии судьбы (это выяснилось еще в первый наш приезд весной), Митенька имел квартиру, скромную, но элитную, в высотке на площади Восстания. Там и отравился. Как и Всеволод, и Наташа.
Пьяница. Золотые руки, продолжал доктор. Утром стакан спирта, чтоб взбодриться; на ночьчтоб потешить душу. Так он говаривал и твердо следовал своему завету. А почему вы им заинтересовались?
В обеих прощальных записках (разделенных тремя десятилетиями) упоминается склеп Опочининых. Здесьтайна.
* * *
Как и вчера, мы жгли костер, я собирал валежник на опушке, сочинял, ожидал «человека с покрытой головой», глядел на женщину в огне
Лара, не играй с огнем! Загоришься
Она засмеялась, подбросила большой сук, костер осел, осваивая, и вскоре вознесся к небу с новой силой. Я подошел с охапкой, она сказала:
Благоразумнее сохранить хворост на зиму, скоро уже придется подтапливать печи.
Так далеко я не загадываю.
Тайна склепазвучит, а? Вы имеете в виду какой-нибудь подземный ход?
Ну, слишком уж романтично. Литературщина.
А что? Одна из плит в стене вынимается, например
И куда ведет этот ход?
К бывшему господскому дому или в часовню мало ли. В никуда, просто для забавы.
И кто-то посещает подземелье для забавы?
А вы как думаете?
Я подумал, не там ли припрятан труп Евгения. Ну, пусть на время Да ведь глупо, бессмысленно! Конечно, его завезли подальше.
Если есть машина.
И у Петра, и у Степы есть.
Они способны убить человека?
Таких способностей я за ними не знал. Но! И за собой не знал. Однако
Ой, не верится.
Погоди! Конечный результат, может быть, не моя заслуга (французский флакон!), но именно я привел механизм убийства в действие.
И теперь будете всю жизнь рефлектировать по этому поводу?
Буду действовать.
Правильно. Я бы объездила весь мир и все, что полюбила бы (все краски и образы), перенесла на полотно. И конечно, не дожила бы до старости.
Это почему?
Дальше неинтересно. А как вы будете действовать?
Разыщу своего сообщника, так сказать, и мы уйдем вместе.
На кой он вам сдался, коли вы самого себя считаете убийцей?
Да, но кто посмел мне покровительствовать!.. И еще, я помолчал, вглядываясь в смуглое лицо в отблесках огня, мне надо знать, убил ли я свою жену.
Вы ее любили?
Когда-то любил. Как славно мне отомстила бабушка за то, что я отобрал у нее яд.
Отомстила?
Своим наследством.
«Родион, сказала старуха, уже несколько успокоившись и смирившись, долгие годы я рассчитывала умереть по своей воле. Ты украл у меня этот шанс!»«Простите, Марья Павловна, не отдам!»«Прощаю». Но ведь не простила! Я разговаривал с ней, стоя у окна, и наблюдал, как к дому приближаются художница с доктором. Он сразу поднялся в спальнюи больше я не видел ее ни живой, ни мертвой. (Ну как же! Сегодня и виделтронутую тлением невесту в гробу.) А тогда я поспешил вниз, постучался, вошел. Мастерская художницы. «Можно посмотреть?»«Вам интересно? Пожалуйста». Она талантлива, было ясно с первого взгляда, но себя еще не нашлаэто тоже стало ясно. Передо мной промелькнули все мыслимые направления: от передвижников (полуразрушенный амбар в чистом поле), от Босха (корабль наших неистребимых дураков) через декаданс, модерн, символизмк «виртуальной реальности»некий пламенный дух, раскаленная магма в подземелье земного шара. Прометеев порыв или Люциферова бездна. «Блестящие стилизации, почти гениальные», сказал я ей; она усмехнулась. «Не обижайтесь, вам так много дано». Она и не обиделась, было очевидно, что ее не интересуют ни мое мнение, ни я сам. И почему-то меня это так задело, что я соловьем запел (стихами нет, не своими, вечными) и буквально напросился в гости. Однако не приехал: возникла срочная и выгодная работа почти на четыре месяцано не оставила меня твердая уверенность, что судьба нас столкнет, «всерьез и надолго». Так оно и случилось, и связь наша (если это можно назвать связью) немедленно уподобилась упорнейшему поединку.
Знаешь, какие любопытные наблюдения преподнес мне сегодня Аркадий Васильевич?
Ну?
Евгений был отравлен за нашей поминальной трапезой.
О! Художница сразу заинтересовалась. Нет, правда?
Яд доктора почти безвкусен, а в водке тем более
Да мы ж его разлили! Ой, дядя Аркаша такой болтун и фантазер.
Однако симптомы действия болиголова будто бы подметил: онемение конечностей, темень в глазах.
Ничего не понимаю. Его отравили при всех, и никто не заметил?
Может, кто и заметил, да не признается.
Ну а мы-то все! Ведь надо откуда-то достать пузырек, налить Поняла! Я поняла, Родион Петрович!
Что ты поняла?
Яд был в брусничной воде. Смотрите! Пятилитровый глиняный кувшин стоял на тумбочке в углу. Там же кружки. Гости подходили, наливали, воду выпили всю.
Кто-нибудь подносил Евгению кружку?
Не знаю, не следила, но ведь не исключено?.. Или в свою налил и на столе переставил. Разве обратишь внимание на такие мелочи.
Да, конечно, все были слишком взволнованы после склепа. Остается главная загадка: пузырек с ядом был при мне.
Я всмотрелся в черные (сейчас алые в отблесках костра) глаза и безошибочно почувствовал: она мне верит, чем-тоабсолютно непонятно чем! я заслужил ее доверие.
Не берите в голову, отмахнулась художница. Понятно, что не вы отравили свою жену. Ведь по-настоящему вас только это волнует? Не вы!
Кто? едва выговорил я; она засмеялась.
Наверное, у каждого большого поэта должен быть маленький Сальери?
Слишком много чести. И с чего ты взяла, что я большой поэт?
Для этого достаточно прочитать ваши стихи.
Откуда?..
У Марьи Павловны взялавсе пять книг. Она чрезвычайно гордилась родом Опочининых и следила за успехами братьев. Вам отдать?
Что?
Стихи. Они у меня.
Ой, не надо! Все это в прошлом и вызывает слишком неприятные ассоциации Я говорил искренне и смотрел на черную опушку, где, говоря высоким слогом, меня осеняет гений (изредка, легчайшим дуновением) и где в зарослях прячется зверь.
Сегодня он проходил? Я указал рукой на недвижные деревья; она поняла.
Кажется, нет. Я не заметила.
Что значит «человек с покрытой головой»? В кепке, что ли?
Да ну! И лицо прикрыто чем-то белым. Как бы белой материей.
Белой? Я был поражен.
Белой. Потому я и заметила в темноте.
Господи Боже мой! Перевитый белыми пеленами нечаянно возникает образ покойника в саване. Тебе не померещилось?
Наверное Но что-то белое мелькнуло в кустах.
Мы помолчали, закурили.
Ты по-прежнему не хочешь уехать?
Ну уж нет! Теперьнет. Пропустить самое интересное?..
Я взял ее руку в коричневой запачканной перчатке, прикоснулся губами к нежной коже выше кисти.
Твоя чистота, Лара, надрывает мне сердце.
Не идеализируйте. Я сама-то себя до конца не знаю.
Никто не знает. Как сказал один француз: «Познать самого себязначит умереть».
17 сентября, среда
Снизу из полуподвала взывали развеселые спевшиеся голоса: «Мы пить будем и гулять будем, а смерть придетмы помирать будем!..» Логовище Петровича (сам он давно на пенсии, координаты дали в домоуправлении). На мой настойчивый стукгрохотявился хозяин в стареньком, но чистом трико. «Заходи! Только начали!» Кое-как (хор не умолкал) объяснил я: по делу, мол, тороплюсь, присоединяюсь денежно, но не физически. Двадцать тыщ он взял как должное, бережно припрятал в кармашек штанов. Мы с ним сели на гранитный парапет и закурили.
Тридцать лет назад в вашем доме проживали художница Опочинина и ее муж Митенька. Помните?
А как же! Я им склеп задействовал, куда мы покойника и положили. Павловна говорила: «И меня туда же».
Там и лежит. Она скончалась в позапрошлую субботу.
Отмучилась, значит. Он пошуршал купюрами в кармашке. За это надо
Погодите. Поговорить надо.
А чего? Опять ремонт требуется?
Нет, на совесть сработано, века простоит.
Петрович покивал с удовлетворением, снизу нарастал «Хасбулат удалой».
С дверью мука была, на заводе по знакомству варили. А подогнать?.. Работал я как бешеный, покойник рядом в часовне гниет-дожидается. Богатый заказ, мне личнопятьсот! Соображаешь, какие деньги в шестьдесят седьмом? Вдова ничего не жалела, Митенькатот жался, торговался
Покойник? глупо воскликнул я.
Не, зачем! Мы про склеп переговоры-то вели давно, с самим хозяином. Ондвести, япятьсот, онтриста, япятьсот, ончетыреста и помер. Если честно, я со вдовы мог и больше иметь, носовесть. Горе. Петрович подумал и уточнил:Горе горькое.
Что тогда про его смерть говорили?
А ты кто такой будешь, парень?
Внук Марьи Павловны.
У них, кажись, детей не было.
Я внук ее брата.
А чего допытываешься?
Есть загадка в их смерти.
Не все ли равно через тридцать лет!
Через тридцать лет всплыл тот яд, которым Митенька отравился.
И Павловну отравили? ахнул Петрович.
Нет, другого родственника. Всеволода Юрьевича Опочинина. Не знаете такого? В вашем доме жил.
В нашем?
В прошлом году купил квартиру.
Не, я новых никого не знаю. Он помолчал. Чудная у вас семейка.
Да уж.
Она все гордилась: родовой склеп. А я скажу: лучше спокойно в могилку лечь, чем с беспокойством в мавзолей. Чего говорили? Погубила жена мужа с полюбовницей.
У нее стопроцентное алиби.
Э, делов-то! Петрович сплюнул. Народ все равно не верил.
Митенька оставил предсмертную записку.
Точно он написал?
Точно. Органы, конечно, проверяли.
Про что?
«Мария! Я помнил наизусть. Он является почти каждый вечер и требует от меня окончательного ответа. Не злись и не сокрушайся, дорогая, разве я смогу устоять перед ликом смерти? Итак, до скорой встречи в родовом склепе. Твой Митенька. 16 мая 1967 года».
Петрович покрутил могучей головой.
Сильно сказано! «Перед ликом смерти». Так ведь устоял.
Так ведь нет. Доктор объясняет это послание как результат раздвоения личности: к нему является его двойник, «черный человек», так сказать.
Черный? переспросил Петрович и усмехнулся.
Это выражение Пушкина из «Моцарта и Сальери»
Не знаю ничего про Моцарта, только я не негр! И захохотал.
Это вы!..
Я ходил, мы нормально торговались, один раз даже распили по этому поводу. А дверь, между прочим, варили по моему заказу, я свои связи использовал. Вот интеллигенцияумереть толком не умеют.
И вас по этому поводу не допрашивали?
С какой стати? Дело это двигалось в строжайшем секрете, склеп же экспроприированный, народный. Он им не полагался, понимаешь?
И вы никому
Ни-ни и Боже оборони! Всяк по-своему бесится. Зачем хороших людей подводить? Теперь уж, после смерти и только тебекак родственнику. Сильная женщина твоя бабка, иной мужик перед нейтля.
И вы ее не осуждаете?
Не мое это дело! отрезал Петрович, закрыв «нравственную» тему.
Вы помните, сколько ключей было от склепа?
Один. Замок тоже делали на заказ, чтоб, значит, никакой «черный человек» не пролез.
То есть без ключа никак?..
Ну, ежели взломать, взорвать а подобратьнет, невозможно. А что, пролез кто?
Пролез. Следов взлома нет.
Стало быть, ключ использовали или слепок сделали. Чего украли-то?
Ничего. Урна передвинута в угол.
Там уж и урна
Другого ее внука, также отравленного болиголовом.
Вот черт, а?
Именно что черт.
Теперь на кладбищах безобразничают, но чтоб то подземелье открыть Проследи путь ключа!
Красиво сказано, афористично.
Подземного хода там нет, случайно? Я вспомнил Лару.
Да ну! Плиты замурованы будь здоров, столетней кладки.
А что там внутри было? Гробы, кости?
Ни-че-го! Двери-то не было. Думаю, народишко в Великую Октябрьскую драгоценности шарил. Род богатейший, Павловна хвасталась.
Ну вот. А говорите: теперь безобразничают. С той Великой и началось.
Не буду спорить, опаскудели. Тебя как по батюшке?