Не уверен, прервал я. Не хочу! И вспомнилась фраза художницы: «Уверена, на такое слюнтяйство вы не способны». Знаешь, почему не хочу?
Ну, ты настоящий поэт, отвечал управляющий искренне; в отличие от Петьки он никому в этом плане не завидует, считая себя самым избранным и первым среди равных.
Я покачал головой.
Я виноват в их смерти.
Врешь!
А кто?
Не знаю, но ведь врешь, Родька!
Как тебе сказать Я это сделал, понимаешь? Я говорил почти шепотом, и он отвечал так же:
Ты дал яд?
Всеволоду. Но мне подыграл кто-то.
Не понимаю.
Французский флакон. Помнишь?
Ну!
Это не мое.
Не понимаю! крикнул Степа.
Я сам не Я не хотел убивать ее. Кто-то подстроил.
Родя, опомнись! В предсмертной записке он пишет о склепе в своем саркастическом духе. Это двойное самоубийство!
А Евгений? Тройное, да? И кто украл труп?
Модернист опустил могучую голову.
Ты ничего не хочешь мне поведать, Степа?
Если ты говоришь правду, он окинул меня острым взглядом исподлобья, если ты не сошел с ума
Да не сошел пока!
Управляющий забормотал:
Сева почувствовал приближение смерти, написал записку, предложил Наташе или отравил ее тайком
Все не так! Он бы вызвал врачей. И главное: за что погиб Евгений?
Ну, он подыграл им и
Я бы поверил в такую фантасмагорию, если б обнаружил труп на месте в парке спустя секунды!.. Ну, две-три минуты.
Степа с трудом закурилпальцы ходуном ходят, проговорил с горькой укоризной:
Зачем ты все это придумал?
Что?
Что дал яд брату.
Я правду сказал. И вот зачем: чтобы облегчить тебе признание.
Не бери меня на понт!
Тут я взял его на понт:
Ты стоял за тем кустом в парке, я видел. Ты отравил Женьку.
Отравил? взревел модернист. В психушку тебе пора! Вскочил, пробежался по кабинету, как бегемот. Всюду яды мерещатся, всюду
Он был отравлен.
Степа затормозил, рухнул в кресло, сказал тихо:
Ладно. Твоя взяла. Я убийца.
Я наблюдал за ним и размышлял: почему он все-таки сдался? Странно.
Рассказывай.
Ничего не знаю ни о каком яде! В смерти Всеволода не участвовал. А Женька Натуральные (и не скупые!) слезы вдруг пролились из янтарных глаз. Женька был
Ну, ну!
Он был добрый. Наверное, высшая похвала из уст финансиста. И кроткий.
Так, Степа, понятно, что ты обокрал своего патрона
Выбирай выражения! опомнился управляющий злобно.
Ну, позаимствовал некую немалую толику сейчас речь не об этом. Евгений подозревал?
Да. Он говорил, что все расскажет тебе.
Когда говорил?
После «Криминальной хроники» мне позвонил Петр. Ну, я за голову схватился! Звоню на Волхонку. Евгений сказал: тебя не беспокоить, ты в курсе Модернист вытаращил воспаленные глаза, слезы иссякли. Значит, он знал про тебя!.. Или вы вместе орудовали?
Здесь загадка, Степа. «Орудовал» я один. Не отвлекайся!
Естественно, я сказал, что немедленно тебя разыщу. А он отрезал: «Чем позже Родя узнает про про твои махинации (так он выразился), тем лучше для тебя».
Евгений-то откуда узнал?
Господи, от Всеволода, конечно! У того же нюх был Но это никакие не махинации. Все сложнее, Родя. Да, я воспользовался миллионом доллароввсего одним миллионом! чтоб приобрести газовые акции, которые уже принесли доход. Я бы успел вложить, Сева меня понял бы
А я не желаю понимать, не это меня интересует. Я засмеялся. Финансового гения ты поменял на дурачка, да, Степ?
Мы с Севой договорились бы!
Сомневаюсь. В Опочке ты слышал, как Женя сказал, что нам надо поговорить с ним наедине. И подумал: о твоем (чужом) миллионе.
Он кивнул.
И решил убрать его.
О черт, нет! Всего лишь попросить, уговорить Мне нужно время, Родя, я все вложу, ты не пострадаешь!
Кончай причитать. К делу.
В общем, Женька уронил стаканпомнишь? и вышел проветриться. Я хотел за нимты выходишь, девица эта, доктор Ну никак! И вот мы двинулись с Петькой
Он действительно был «мертвецки»?
По видуда. Модернист задумался, лучистые глазки блеснули, повторил:По видуда. Идем по тропинке, слева кусты зашевелились силуэт. Я его вперед отвел, прислонил к дереву, вернулся. Ну, стал просить: все верну, поклялся. Евгений молчит
Степа опустил голову на могучие кулаки на столе, у него вырвался тихий стон.
Ну! Так все и молчал? не выдержал я.
Нет, сказал.
Что?
«Где ты ее прячешь?»
Кого?
Сумму. Миллион. Степа забормотал:«Где ты ее прячешь?»«Да не прячу! Все до цента вложено в газовые акции!»«Погребенные уже не скажут». «Клянусь, я верну!»«Тыубийца!»
От этого дикого диалога мне стало как-то физически дурно, душно. Встал, распахнул окно, ворвался скрежет Садового кольца, заглушая бормотание. Впрочем, Степа молчал. Пронеслись секунды.
Он набросился на меня, схватил за горло.
Женька? Ни за что не поверю!
Степа меня не слышал.
Я отодрал пальцы и оттолкнул. Изо всей силы. Он упал. В кусты. Громкий стук. Я нагнулся. Не дышит. Что делать? Голос: «Жень!» Я в заросли. Родя склонился над телом
Я тут! Ты мне рассказываешь.
и произнес: «Мертв!» Убежал. Я схватил, потащил
Куда?
Тут Петька меня зовет. Мы уехали. Блуждающий взгляд его наткнулся на меня, проявился осмысленным блеском. В жизни не переживал такого ужаса, Родя.
Ну-ка позови Петра.
Кого?.. А, на телевидение уехал, сегодня не будет.
А завтра отпусти его в Опочку.
Слушаюсь.
Ну что, Степа? Тебе осталось указать место, где ты спрятал тело.
Оставил в парке. Мы уехали.
Где в парке?
Там его уже нет, мы ж вчера смотрели. Под осинкой.
«Где ты ее прячешь?»всплыла фраза из предсмертного бормотания. Сумму?.. Что за бред! И прокрался потусторонний сквознячок по позвоночнику как бы предчувствием грядущего страха, который будет наконец отпущен мне в полной мере. «Погребенные уже не скажут».
* * *
От нашей ближайшей станции надо ехать семь километров на автобусе по шоссе до села Опочкатам лечебница. И еще три километра своим ходом по заброшенному полузаросшему проселкув дворянский флигель. Вот в каком уединении жила покойная бабушка. И прабабушка, и прапра Дворец был построен в середине восемнадцатого века. На этой земле мои предки рождались, крестились в сельском храме Святого Иоанна, плодились, умирали, чтобы в конце концов появился на свет ячудовище, которое покончит с этим коловоротом, доконает древний род по прямой линии Впрочем, как сегодня выяснилось, существует какой-то итальянский родственничек. Любопытно, знала ли об этом Марья Павловна?
Я вышел из автобуса (последнего, восьмичасового) вместе с доктором, который тоже зачем-то мотался в Москву. Проводил его до желтой хижины за ржавой оградой, мы посидели на осевшей лавочке, покурили.
Бабушка, оказывается, знала. Да, недавно в Опочку приезжал иностранный господинсмуглый жгучий брюнет лет пятидесяти, свободно изъясняющийся по-русски. Посетил флигель, ходил в храм в сопровождении доктора (тот, как полноценный дарвинист, остался стоять на паперти), на кладбище, где вдруг опустился на колени средь чертополоха и лопухов, произнеся: «Liberavi animam mean». («Что на латыни означает, заметил доктор с удовольствием, «я облегчил душу свою».) Очень желал спуститься в склеп, но Марья Павловна ключ не дала: «Там только кости моего мужа, а прах Опочининых развеян по ветру». Она иронически называла его графом Калиостро, что синьору, кажется, понравилось.
Кем же он нам приходится?
Седьмая вода будто бы троюродный племянник деда Марьюшки. Паоло Опочини.
И на что он претендует, не знаете?
Марьюшка не говорила Да на что он может претендовать? Про Всеволода Опочинина он узнал из прессы, заинтересовался (фамилия родовая), списался, пригласил его в Рим. А потом отдал визит, так сказать. В смысле наследства, Родион Петрович, он вам не соперник, не волнуйтесь.
Аркадий Васильевич, в Италии можно достать яд на основе болиголова?
Как причудливо работает ваше подсознание. Я думаю, там все можно. Классическая в смысле отравления страна. С другой стороныкакая ему выгода?
Когда он приезжал, не помните?
В самом начале сентября, кажется.
Он католик или православный?
Господи, какая разница! По-моему, ни то и ни другое.
Он ходил в местный храм.
Как просвещенный путешественник. Экзотика и в то же время родина. Прародина. Фреску Марьюшкину сфотографировал (мне карточку подарил). «В этой аллегории скрыт глубочайший смысл»его слова. Знаете, что такое «Тринити триумф»?
«Троица торжествующая»?
Совершенно верно. С латыни.
В чем же смысл? Великое волнение охватило меня. Торжество смерти?
Никакого смысла не вижу, но красиво.
И вы не поинтересовались?
Видите ли, я случайно услышал его восклицание, по лестнице в спальню поднимался, чтоб его позвать.
Это иностранец Марье Павловне говорил?
Нет, он в одиночестве наслаждался фреской и «родословным древом». Я и спустился, не стал его тревожить.
Почему?
Ну, как-то торжественно, проникновенно он говорил, будто молился.
Интересно. Чем же этот латинист занимается?
Вроде промышленник. Бизнесмен.
Стремительно темнело, дымки от наших сигарет, извиваясь, вползали в черный узорчатый ельник, подступающий к решетке.
Я был сегодня у мастера, ремонтировавшего склеп.
Правда? И что он сказал?
Марья Павловна отравила мужа и его любовницу.
Сплетни! Его предсмертную записку тщательно проверяли органы.
Ее написал Митенька, да. «Он является почти каждый вечер и требует от меня окончательного ответа». Петрович являлся, они торговались насчет ремонта.
Не может быть! вскричал доктор. «Перед ликом смерти», «до встречи в родовом склепе»
Обычное интеллигентское ерничанье. Она задумала убийство
Да откуда вы
Фреска. Замысел реализовался в творчестве. И вдруг восемнадцатого мая Марья Павловна получает шутливую записку (написана шестнадцатого, а почта тогда работала получше, вы должны помнить).
Старик опустил голову, подтверждая.
Яд украден. Она воспользовалась письмом
Но ведь алиби!
В этом предстоит разобраться.
Но мать Лары умерла, отец неизвестно где.
Да, трудно, но В этой пародии есть что-то колдовская прелесть соблазна, она слишком живая Сама расскажет.
Записка?
Фреска.
Ну, это мистицизм, проворчал старик.
А вот вам реализм: Марья Павловна написала убийство, а потом совершила его как по писаному.
Мы распрощались, я углубился в чащобу, суровую, нестеровскую, кажется, вот-вот возникнет древний скит и выйдет согбенный старик и я, «к милосердным коленям припав», облегчу душу свою. Убийство, по христианским первозаконам, грозило двадцатилетним отлучением от церкви. Ну, мне столько не протянуть. Я захохотал, громко и принужденно, чтобы развеять гнетущую тишь. Смех, как живое существо, просквознул в елки-палки и вернулся ко мне слабым эхомхихиканьем. Тут тебе и леший бродит, и русалка а старца нет!
Проселок протянулся меж кустами и ракитами под низеньким, мутненьким небомни одной звезды, никакой грозы лишь мои шаги. Господский парк приближался, странно, слабо озаренный, словно там в глубине разыгрывался старинный праздник. Вступил в аллейку, подумав мельком: а вдруг пожар?.. и побежал. Она разожгла костервысокий, до неба, тонкий черный силуэт на золоте геенны огненной. «Мы оба, оба догорим дотлазачем мне вечность без тебя нужна?..»продолжали наплывать ненужные строчки Громко треснул сучок, прошуршала листва, будто кто-то крадется в чащобе Ну конечно, привидение из склепа, усмехнулся я и приблизился к подвижному пламени.
Как съездили?.. А мне понравилось разводить костер по вечерам, так мы весь парк очистим от валежника.
Тебе не страшно тут одной?
Нисколечко. Я вам мешаю?
Что ты! Но я за тебя боюсь.
Да ну. Я-то кому нужна?
Если б знать, что нужно убийце.
Деньги?
Тогда он должен был убрать меня, а не Евгения.
Но ведь секретарь что-то знал.
Знал, что Степа присвоил хозяйский миллион долларов.
Не слабо! Лара присвистнула. Откуда вам известно? Он признался?
Да, сегодня.
Потрясающе! Вот вам и мотив.
Все не так просто. Я знаю Степу с пятнадцати летэто такой осторожный, расчетливый эгоист Да он бы стоял насмерть, кабы речь шла о его шкуре.
И как же сдался?
Во-первых, признался я.
Вы рассказали Она вдруг схватила меня за руку рукой своей в перчатке. Зачем?
Я сжал ее пальцы, запачкавшись в пепле.
Может быть, я тебе не так безразличен, как ты говорила позавчера?
Ненавижу глупость! Она вырвала руку и тут же спросила с любопытством:А во-вторых?
Степа раскололся только после того, как я сообщил ему, что Евгений, возможно, отравлен.
И на таком ерундовом основании вы делаете вывод, что не он его отравил?
Нет, категорически я бы этого утверждать не стал.
Вот и успокойтесь на этом, пусть убийство останется на его совести.
Так ведь я убийца! Я убил своего брата.
А друзья ваши ни при чем?
Сегодня я разговаривал с горничной Всеволода: она убрала из прихожей пустой бокал хозяина. Понимаешь? Он выпил мой болиголов.
А французский флакон? А записка?
В том-то и дело! Я принялся яростно швырять приготовленный ею хворост в затухающий костери он яростно вспыхнул в ответ. Ну невозможно, чтоб мы с кем-то действовали просто параллельно, ну не бывает таких совпадений!
Вы же сами говорили: кто-то подсмотрел из внутренней двери, как вы подлили яд
Этот «кто-то» меня либо разоблачил бы, либо, желая смерти патрону, удовлетворился бы увиденным. «Кто-то» не стал бы спасать меня, подбрасывая улики!
Вы уверены? Лара долго молчала, а я глядел на игру огня на смуглом лице. Спасти вас могла ваша жена.
Не впутывай
Почему? Как я понимаю, она могла добиться от вашего кузена чего угодно.
Я прохрипел шепотом (вдруг голос пропал):
Откуда у нее взялся болиголов?
Ну, не знаю
Лара, ты недоговариваешь!
Она приезжала сюда в августе и виделась с Марьей Павловной.
Боже мой! И старуха изменила завещание Почему ты молчала?
Не люблю вмешиваться в чужие дела. Но нельзя же вам брать на себя всеэто несправедливо.
Значит, у старухи был еще яд?
Понятия не имею, ни о чем таком я даже не подозревала.
Рассказывай все.
Да я почти ничего не знаю. Как-то в конце августа я пришла из лесу и кормила Марью Павловну наверху. Ну, она и говорит: «Приезжала жена Родиона, он совсем убит моей «последней волей». Так, с усмешкой сказала.
Ты Наташу не видела?
Нет.
Что еще?
Да ничего вроде.
Ну, Лара, ленива ты и нелюбопытна.
Она рассмеялась беспечно.
Нелюбопытнаправда, но не ленива. Все это «кружение страстей»ничто перед искусством.
Искусство наше светское, греховное, страсти питают его
Уж прям!
Заметь, они имеют один корень со словом «страдание».
Ну хорошо, постараюсь вспомнить все. После ее визита сюда подвалил еще один персонажграф Калиостро.
Ну-ну?
Да я с ними пробыла минут десять и уехала, у меня дела были в Москве.
18 сентября, четверг
Шестого сентября ты уехал от Всеволода сразу после десяти?
Петр молчал.
А домой вернулся в первом часу?
Наш красавец негромко рассмеялся и сказал, понизив голос:
Родя, спасибо, что ты меня Алинке не заложил. И отвел глаза, почти отвернулсяблагородный профиль на фоне заоконной помещичьей липы.
Мы сидели в «трапезной»; Петр намекнул с паскудной улыбочкой, что он-де человек нервный, страстный (словом, творческая личность), а девочка соблазнительна как грех. Довез до Цветного бульвара и поднялся к ней. А ее родители? На дачке. «Все банально, Родя». Я не был в этом уверен: если парочка действовала сообща, то многое объясняется, многое Но пугать приятеля пока не стал.
Нина была любовницей Всеволода?
Клялась, что нет. В принципе она в его вкусе, ты помнишь, он любил невысоких изящных блондинок. К Наталье твоей всегда вожделел