Оставим «если бы да кабы», необходим анализ точный и объективный. На чем я остановился перед Фрейдом?.. Что послужило толчком к нынешнему беснованию? Тринадцать лет выродок не подавал о себе знака, как вдруг Померанцеву на волне (на пене) жалкого либерализма вздумалось написать книгу об ученом-гении. Кроме самого академика и его внука, о замысле, вполне вероятно, узнает бывший жених (он покаялся, но все ли поведал о телефонных разговорах с Вышеславским?). И Кривошеина в курсе. Саша: «Софья Юрьевна, вы все еще переживаете, что о дедушке книга выйдет?»очень любопытная реплика. С этой пары и начнем, благо они тут, под рукой».
Он услышал шаги внизу: Анна встала, наверное, одевается. Помедлив из приличия минут пять, Иван Павлович спустился и вышел на крыльцо. «И, статная, скажет: «Здравствуй, князь».
Она сказала:
Меня ночью какой-то кошмар душил.
Поведай.
А, не хочу вспоминать.
Ты отдала ключи от московской квартиры Сергею Прокофьевичу?
Отдала, отвечала она равнодушно. Он всмотрелся в свежее прелестное лицо.
Анна, как ты себя чувствуешь?
Нормально. Дураки! Она усмехнулась. Будут делать у меня обыск.
Ожерелье при тебе?
Ага.
Вот скажи: все было действительно так, как вы с Сашей мне рассказывали?
Что?
Он похитил только это ожерелье?
Вы подразумеваете: не мы ли с Сашей зарезали дедушку?
Нет, я
А потом я зарезала Сашу.
Анна, перестань!
Вы желали ему зла, Иван Павлович.
Да нет, я его пожалел.
Она продолжала, не слушая:
Вы и ваше вожделение.
Что-то в тебе изменилось, не пойму.
Да ну. Я здесь пока останусь, ладно?
Ты хочешь пожить у меня?
До похорон Саши.
Ради Бога. Первым делом мы навестим Кривошеиных.
Ой, я хочу побыть одна.
Ну уж нет. Пойдешь со мной.
ГЛАВА 25
Ученая дама скупым жестом пригласила их садиться, сама уселась на стул посреди комнаты и молча уставилась на математика.
А где Антон Павлович? поинтересовался тот.
На работе.
А чем вообще занимается киношный директор?
Достает.
Что достает?
Все. От последней тряпки, нужной в картине, до бронепоезда. Собачья должность.
Но, наверное, доходная?
Все в прошлом, мы все из прошлого Сидит в буфете, пиво пьет и рассуждает о гибели цивилизации.
В наступившем молчании Анна сказала:
Вчера после поминок зарезали Сашу.
Девица бредит?
Нет, к сожалению, ответил Иван Павлович. В траве на лужайке возле колодца лежала коса. Он погиб, как его мать.
Неужели это никогда не кончится! взревела Кривошеина, поднялась и зашагала кругами по домугигантский домовой, на миг возникая в смежных комнатах. Нервы! пояснила, вновь усаживаясь. Кто нашел тело?
Я, сказала Анна.
Во сколько?
Я не знаю.
В половине девятого, вставил математик. Вы с мужем и журналистом покинули нас около восьми.
Верно. Померанцев двинулся на станцию, мыдомой. Я села за работу
Софья Юрьевна, не переигрывайте. Какая уж тут работа
Я села! Но не работалось. Тоша возился в саду.
Возился?
Ну, цветы поливал, косил.
Косил? Вы сами косите?
Господи! Какое это может иметь значение сейчас? Скажите лучше: вы что-нибудь понимаете?
Пока нет.
Самоубийство?
Самоубийца не смог бы выдернуть острие косы из горла.
Нет, это невыносимо! Великанша могучей рукой энергично потерла лицо. Кому понадобилась его смерть?
Надо думать, убийце академика.
Да разве не он убил деда? закричала Софья Юрьевна.
Из-за чего? Ну, мотив!
Хотя бы она запнулась, из-за чертовых этих жемчугов.
Они принадлежали Саше! запальчиво возразила Анна. Там все, все принадлежало ему, сам дедушка сказал!
Иван Павлович заговорил задумчиво:
Причина трех преступлений, по-моему, гораздо глубже. Завязка всей историив убийстве Полины. Дед и внук погибли как свидетели. Точнее, они о чем-то догадывались.
Ну а ее за что?
Это главная тайна нечто инфернальноеидея «отца».
Ну, Фрейд попер! Все эти подсознательные детские комплексы
Кстати о детях, перебил математик, по какой-то потаенной ассоциации перекинувшись на другую тему, вы не узнаете Рюмочку? Плавный жест в сторону Анны.
Что такое?
Анна Рюмина, с которой Саша играл в прятки на своем семилетием дне рождения.
Неожиданный поворот. Ядерщица вперила тяжелый взгляд в Анну. Рюмочка. Рюмочка Да, пожалуй, так звучало И какого ж вы, девушка, молчали?
Я не помнила, мне было пять лет.
Ну, так вспомнили? Каким образом?
Когда увидела вчера мертвого Сашу в кустах возле колодца.
Поневоле поверишь в игры дьявола. Как вы вообще попали в Вечеру?
Ее сюда заманили, пояснил Иван Павлович. По телефону. Видимо, убийца.
Но с какой целью?
Пока неясно. Софья Юрьевна, по вашим словам, вы пошли за ведром на кухню
За каким ведром?
Тогда, на дне рождения Саши.
Ну и что? Тоша захотел свежей воды.
И вы поспешили исполнить его желание. Простите, это не в вашем духе.
Я тоже захотела! отрубила она угрюмо, мрачно блеснули темные глаза. И мне надо было умыться.
А, вы же плакали. В ванной умылись?
На кухне. Взяла ведро
Из окна кухни видна лужайка?
Вы же знаете, что нет!
Я не помню, как было, за тринадцать лет кусты разрослись.
Ничего я не видела. Взяла ведро, в прихожей мы столкнулись с Александром Андреевичемон спустился из кабинета с трубкойи вышли к гостям.
Как подробно вы все помните.
Я всегда все Она осеклась, взглянув на Анну. Дети все одинаковы то есть одеваются теперь одинаково, попробуй различи.
Я похожа на маму. Анна доверчиво улыбнулась. Правда?
Не знаю Ну, такая пышноволосая, белокожая, неприметная такая, молчаливая. Этой вашей бойкости и резвости в ней не чувствовалось. Значит, вы вспомнили труп Полины?
Невесту в белом.
А еще что?
Голоса. Я где-то пряталась в кустах, услышала голоса и испугалась.
И убежали?
Пошла на лужайку.
Нет, прав Тоша: молодое поколение еще даст нам жару. О чем говорили и кто?
Не помню. Я видела только невесту.
По методу ассоциаций, пояснил Иван Павлович. можно предположить, что у колодца говорили о сыне.
О Саше? Великанша беспокойно шевельнулась, заскрипев стулом. Как вы это поняли?
Выйдя на лужайку, Анна увидела папоротник в крови.
Мы все видели кровь. И вы в том числе.
Да, лужи крови, потоки. Анна же запомнила один алый цветок.
Извивы памяти. Что вы хотите от младенца?
Я всегда помнила невесту в белом на коленях в кустах и аленький цветочек.
Но есть такая сказка?
Да, мама часто рассказывала про «Вышел месяц из тумана».
А, та кошмарная считалочка!
Вот именно, подтвердил математик. Эти сюжеты совместились в детской памяти. Ваш муж перевернул телоневеста не стояла на коленях в кустах, а лежала навзничь в траве, вся залитая кровью.
Сказочка, считалочка пробормотала Софья Юрьевна. Основания для вашей версии довольно шаткие.
Но согласитесь, они подтверждаются нынешними событиями. Зачем Анну заманили в Вечеру?
Вот именнозачем? Разве она настоящий свидетель? Или Ядерщица цепко уставилась в лицо Анны. Кто-то думает, что вы толкнули Полину, ну, играя то есть роль Саши приписывают вам?
Абсурд! отозвался Иван Павлович. Даже если пятилетний ребенок и толкнул нечаянно, через тринадцать лет мстить
Софья Юрьевна перебила:
Но он же псих! В отместку он толкнул ее под поезд.
Чего ж раньше не спохватился?.. Математик помолчал. Софья Юрьевна, от кого вы узнали о замысле Померанцева?
Журналиста? От Александра Андреевича, естественно.
Когда? Расскажите
В последнюю нашу встречу. Кстати, голос ее (властный бас) дрогнул, что за следы оставил в кабинете убийца? Там могли быть и мои отпечатки пальцев.
Я ведь прибралась и все стерла в пятницу, а вы виделись в четверг.
Виделись. Я зашла, как обычно, посоветоваться по работе до самого конца сохранил он свой ум и талант.
Во сколько? уточнил Иван Павлович.
Часов в девять, в десятом. В калитке столкнулась с уходящим мужчиной, лицо которого показалось мне смутно знакомым.
Его провожал академик?
Нет. Позвонила, Александр Андреевич открыл.
Сашу не видели?.. Ах да, он же был на речке с Юлией.
Ваша Юлия! фыркнула великанша. Извините, не могу молчать. Онанимфоманка, эксгибиционистка. Да! У нее культ собственного тела. Сколько раз из окна Вышеславского я замечала, что она загорает абсолютно голая.
Да Бог с ней. Юля уже загорает в другом месте.
Избавились?.. Ох, смотрите, девушка ладно, не мое это дело. Мы с академиком поговорили о делах, потом я поинтересовалась, не поклонник ли покойницы вышел от него. Александр Андреевич подтвердил и рассказал, что тот задумал прославить ученого. Он говорил в своей иронической, даже саркастической манере, но чувствовалось, что его это весьма волнует.
В каком плане?
Слава ведь волнует, правда? Фамилия Вышеславский (Вышеславскийобратите вниманиекакой-то предок был прославлен) до сих пор известна в очень узком, но достойном кругу. Она помолчала и добавила:А теперь этот прохвост собирается накропать бестселлер про убийство.
Вас, кажется, очень волнует слава Вышеславского.
Я никогда не претендовала на роль гения.
А Вышеславский претендовал?
Он был им. И осознавал это.
Анна сказала:
Но мы не подслушивали ваш разговор с дедушкой, честное слово. Мы на крыльце сидели.
О чем ты? удивился математик.
Софья Юрьевна после убийства беспокоилась, не слышали ли мы их разговор, ну, тогда, в четверг, у калитки.
О каких же тайнах вы беседовали, Софья Юрьевна?
Да ну, обычное прощание.
А вы сказали, вставила Анна, что почувствовали «мистику во тьме».
Под проницательным взглядом сыщика ядерщица отрезала:
Во тьме копошились бесы.
Как это понимать?
Фигуральный оборот, передающий мое минутное настроение.
То есть вы ощущали, что вас кто-то подслушивает?
Ну таково мое ощущение от всей этой свистопляски.
Не понимаю.
Женские нервы. Она резко переменила тему. И никогда я не поверю, что эта обезьянка способна создать нечто значительное.
Журналист? уточнила Анна. Почему?
Потому, милая, что к сорока годам он бы уже что-нибудь создал.
А вот Аксаков начал «Семейную хронику» в пятьдесят пять
Вы Померанцева еще с Пушкиным сравните! «Аленький цветочек» остался на века. А вашему журналисту слабо даже постигнуть столь крупную и сильную личность, как Вышеславский.
Вы тоже крупная и сильная.
Если вы дерзко намекаете на мою фигуру
И фигура, и характер.
Ну, насчет последнего вы тоже, по-моему, не слабак. И своего добьетесь.
Чего это она добьется?
Ей же деньги, говорят, нужны.
Ну и что?
А вы человек небедный.
ГЛАВА 26
Журналист был до того потрясен, что какое-то время (покуда не прибег к древнейшему верному средствубутылочке) молча таращился на Ивана Павловича. Наконец выпил, порозовел и произнес одно слово:
Когда?
После вашего ухода: в восемь, в девятом. Вы сразу пошли на станцию?
Сразу!
И сразу уехали?
На электричке в девять сорок. Раньше не было.
Что ж, алиби нет.
Журналист забормотал бессвязно, с отсутствующим видом, что в электричке он познакомился с одной милой девушкой, и если ее найти
Это не алиби. Саша убит, когда вы еще были в Вечере.
На лужайке?
На лужайке.
Косой?
Косой. Как Полина.
Самоубийство?
Косу кто-то выдернул из пробитого насквозь горла.
Ого! Отпечатки есть?
И железка, и древко залиты кровью. По данным экспертизы, изменено первоначальное положение тела: его протащили из кустов на траву примерно на метр.
Кто обнаружил труп?
Анна.
Детка, признайтесь, это не ваших рук дело?
Она бы с юношей не справилась.
Нет, позднейшие манипуляции.
Вы полагаете, у Анны были на то причины?
О, черт! Что же происходит?
На четырнадцатое июня (вечер убийства академика) алиби засвидетельствовано вашей любовницей?
Не только. У меня тут компания заседала.
Так вы же были наверняка вдрызг.
И я вдрызг поперся в Подмосковье!
Вы могли не пить
Я? Не пить?
А притвориться пьяным.
О черт! вновь воззвал журналист к лукавому. Зачем мне эти трупы?
Браслет, сданный в комиссионку, напомнил Иван Павлович.
Вы меня обвиняете в шантажесовершенно безосновательно! но встанем на вашу точку зрения. Какой шантажист додумается убить свою, пардон, дойную корову? Избавляются как раз от вымогателя.
Вы записали интервью с академиком в свою первую встречу. А второй ваш визит в Вечеру (на следующий же день) был для хозяина неожиданным?
Неожиданным?
Дед с внуком гуляли в роще и вас не ждали.
Не смог дозвониться, у меня телефон барахлил. Поехал наудачу, он ведь сиднем дома сидел. Я вообще человек порыва.
Ценное признание. Где вы ждали хозяев?
В саду.
В дом не проникали?
Да бросьте! Делать мне, что ль, нечего?.. Усмешка мелькнула на подвижном смуглом личике. У меня есть свидетельница.
У вас, как погляжу, на каждом углу
Ваша прелестная Юленька, перебил журналист. Мы с ней поболтали.
Она была в саду у Вышеславских?
Зачем? У себя.
И как вы к ней подобрались?
Я еще в первый визит ее засек, из окна академика. Померанцев улыбнулся по привычке, как всегда говоря о женщинехищно, но без особого задора; явно другое занимало его мысли. Она загорала.
«Понятно, в каком виде она загорала»подумал математик; Филипп Петрович продолжал:
Ну а когда я уходил от него, в первый еще раз, мы с ней на улице столкнулись. У нее сигареты кончились, она на станцию шла. Ну, поболтали. Не подумайте ничего дурного, так, обычный светский треп. Ваша Юля
Да ладно, не до нее, перебил Иван Павлович, хотя ерундовый эпизод этот на миг зацепил внимание, но сосредоточиться на нем сейчас он не сумел.
Саша говорил, что второе ваше посещение было очень кратким.
Да, старик не был в настроении давать интервью.
Но браслет дал?
То в третий визит, последний.
Расскажите о втором.
По словам журналиста, ему надоело ждать и он двинулся было на станцию, как вдруг в рощице повстречался с Вышеславскими. Академик был чем-то вроде встревожен, тем не менее пригласил в дом.
Саша вас узнал?
По-моему, нет. Смотрел с любопытством, видимо, дед сказал про книгу. Но
Он не помнил вас, вмешалась Анна. И удивился, когда вы сказали, что с его мамой учились.
Точно. А тогда я себя не выдал, чтоб мальчика не волновать воспоминаниями.
Математик заметил:
А вот дедушку, судя по всему, вы не постеснялись.
Журналист задумался.
Честно говоря, я был выпимши (у Вышеславского еще коньячку принял) и слегка завелся, увидев Сашу. Он так похож на нее.
Вы об этом заговорили?
Не при внуке! Уже в кабинете старик предупредил: Сашу не волновать, он долго болел, почти не помнит ничего. И говорит: «Вы на что намекаете?»
А на что вы намекали?
Желто-карие глазки на темном личике тревожно забегали.
Я подумал: раз ребенок не помнит ничего, но болеет, надо было его запутать, то есть внушить, что не он виноват. Ложь во спасениенеужели непонятно? Это я и хотел вдолбить старику, но был выпимши
Можете вспомнить ваш разговор дословно?
Ну. Я ведь журналист. Я спросил: «И Саша до сих пор уверен, что убил свою мать?»
Вопрос весьма двусмысленный.
Говорю же: коньяку принял. Академик очень заинтересовался (теперь-то я понимаю: он наверняка подозревал, что все не так просто). Ну и уточнил, на что я, мол, намекаю. А я еще пошутил сдуру: репортерская-де любознательность. И, желая донести свою мысль (ложь во спасение), спросил про другого ребенка: его допрашивали?