«Зашумят. Знаете, всякого дерьма во мне навалом, но только не сальеризма». «Чего-чего?»«Смертельной зависти». «Бывает, на себя трудно взглянуть со стороны». «Мне нетрудно. Я сам гений». «Гений так гений, мне все равно. Ближе к делу». «От пустынника я к Ладушке пришел, мы пили чай». «Как она держалась?»«Держалась?»«Не забывайте, что утром Тихомирова нашла в лесном доме кровавую лужу, в ней окровавленный нож и ваш паркер неподалеку».
«Мне она не сказала, что ездила в Чистый Ключ». «Еще бы! Она догадывалась, что имеет дело с убийцей, боялась вас»«Вы не совсем понимаете Ладушку»«Но Тихомирова отказалась ехать с вами на Кавказ». «Конечно, ей хотелось знать, как развернутся события, ведь место преступленияее дом». «События развернулись убийством ее сына». «Да, все ужасно!»«Думаю, писательница переживет, такое у меня впечатление». «Ладачеловек очень сложный». «А вы на нее зла не держитеэто редкость в такой ситуации». «Не держу. Сегодня после того, как вы известили ее, она позвонила мне и наговорила ужасных вещей. Но тем самым подтолкнула к явке с повинной. Ей неведома любовь-агапэ, только эрос «Говорите по-русски». «Извините, забылся. Это древнегреческая терминология». «Про эрос телевизор научил, а вот первое словечко»«Ну, как бы попроще Любовь не к телу, а к Божьему образу, который отражается в человеке». «Сложная теория». «Это не теория». «Христианство, так? Вы-то в него верите?»«Отдаю должное тысячелетней красоте, хотя мы существуем при культе безобразия. А чтобы поверить по-настоящему, надо по христианству и жить. Что для смертного почти невозможно; а для кого возможноте святые. Я же управляюсь по жизни низшими стихиалиями, а Ладушка еще круче: она горит чувственностью, как саламандра в огне. Вообще Ладушка»«Красиво говоришь, Иудушка!»«Ну, вы меня уж совсем»«Приношу извинения, нечаянно вырвалось. Это вы все: ладушки, ладушки, где были? у бабушки. А сын ее где?»«Вы меня уели Иудушкой Головлевым, с вашей точки зрения справедливо. Но я не убивал его! И за что, Господи, чем мне мешал мальчик?»«Вот это мы сейчас и постараемся выяснить. Вы видели Тихомирова в тот вечер пятницы?»«Нет. То есть да». «Как это понимать?»«Я проходил по коридору мимо его комнаты. Он лежал на тахте, глаза открыты, но дух явно витал в астрале». «Фу-х, как вы неестественно выражаетесь. Парень был под «балдой», так?»«Зато вы естественно». «Тоже верно, привык тут со шпаной всякой. Скоро русский совсем забуду Вы знали, что Дениснаркоман?»«Нет, я его почти не видел, очень редко бывал у Лады в присутствии сына. Она не любит этого, привыкла жить своей сокровенной жизнью. Не удивлюсь, если и она не знала». «О чем вы с ней в тот вечер говорили, мог вас подслушать Денис?»«Да ничего интересногов смысле криминальногоон бы не услышал. Я ее все уговаривал насчет Пицунды, а она всенет да нет, без объяснений. Теперь мне понятны ее взгляды и намеки типа: в нашей лесной комнате дурно пахнет»«М-да, бесстрашная женщина». «Вот такая она: ей хотелось переспать с убийцей, новые ощущения, понимаете?»«Тихомирова вам так и заявила?»«Ну нет! Это потом я понял, я понимал ее: она не вульгарная баба, ей нравится тайна». «По мне так лучше вульгарная, чем извращенная. Так потерять сына! Почему вы уговаривали Тихомирову ехать в Пицунду, почему сами не сбежали в ту же ночь?»«Я же еще не знал, что оставил столь обличающие следы. А уговариваля с ней хотел поехать, с Ладуш с Тихомировой».
«Она вас содержала?»«Мужчина содержит женщину или наоборотзависит от ситуации. Но мы были независимы, оба зарабатывали примерно на равных. Просто мне с нею было хорошо». «С кем лучше? Вы б сначала разобрались в своих чувствах, а потом нож точили! Повторяю вопрос: какой компромат мог подслушать Денис в вашем разговоре с его матерью?»«А с чего вы взяли, что он подслушивал?»«Предполагаю: парень шантажировал убийцу и был в воскресенье зарезан вашим способом: вино с галлюциногеном, нож под лопатку». «Я чистосердечно раскаиваюсь в бешеном взрыве эмоций, что привело к кровопролитию. Но чужую вину брать на себя не собираюсь!»«Тогда отвечайте: где вы находились в воскресенье с девяти до десяти утра?»«Дома».
«Кто-нибудь может это подтвердить?»«Моя мама».
Реконструкция
В результате проявленной настойчивости мне разрешили присутствовать на следственном эксперименте; я катил на «копейке» по шоссе за милицейским микроавтобусом; утопал в пыли проселка и затормозил на опушке, когда действующие лица уже вышли. В центре Громов в черном стильном пиджаке, как во фраке, и белой рубашке с отложным воротом. Эффектно на фоне нежной весенней зелени, будто бы Байрон приехал стреляться; в воображении восстали тени знаменитых дуэлянтов. Божественный Юлий стоял, как памятник Пушкину, смиренно склонивши голову. Тут заметил я, что абсурдист прикован наручником к сопровождающему в форме лейтенанта, что ж, он опасный преступник или сумасшедший, на нем кровь юных жертв Нелепые литературные реминисценции улетучились, пижонские покровы опали, когда я встретился с ним взглядом и меня потрясло выражение животного ужаса: так, наверное, глядят под дулом пистолета. Он слегка дернулсяи вспыхнувшие солнцем стекла очков скрыли страх.
В это мгновенье на опушку со стороны леса (тропки в папоротниках) выступил другой персонажеще больший пижон, но в другом роде: в тельняшке и узеньком шелковом кашне, многократно обмотанном вокруг шеи. Тимур Страстов успел щелкнуть шикарным японским «Никоном», прежде чем Быстров отреагировалжест-запрет, вопрос:
Кто вы такой?
Пресса!
Тайна следствия! гаркнул майор в том же лапидарном стиле; двое из группы уже подскочили к Тимуру, а я открыл рот, чтоб раскрыть «тайну прессы», как Быстров что-то заподозрил:
Документы, пожалуйста! взял протянутую корочку и задумчиво засвистал. 11 мая вы были на юбилее писателя Старцева?
Был.
Ладно, останьтесь. Ноуслуга за услугу.
Вас понял. Через меня никакая информация никуда не просочится. Зато потомполный эксклюзив.
Договорились. Как вы сюда попали?
Я сейчас гощу в Холмах у Старцевых. Отец поведал мне жестокую историю, и я решил поискать заколдованную избушку.
Нашли?
Нашел. Но не вошел. Все окей. Привет, Юлий. (Арестант кивнул.) Здравствуйте, Черкасов.
И я кивнул, наблюдая, как с Юлика снимают наручник, он потирает правую руку, озираясь по сторонам.
Майор:
Где вы оставили свою БМВ вечером 23 мая?
Подследственный:
Наверное, где всегда вон там, за кустами орешника.
Там стояли «жигули» Черкасова.
Не помню. У меня от солнца кружится голова.
Хорошо, пошли.
Майский лес распахнулся, одаривая духом ландышей, прохладой и соловьиной трелью. Мы с Тимуров замыкали эскорт сомнительного убийцы.
А вы как здесь? голос Страстова прямо в ухо. На подхвате у дяди Степы?
Вроде того.
Сусанну нашли?
Да, спасибо, отвечал я отчужденно, давая понять, что он мешает мне. Страстов замолчал.
Деревья расступились, открывая поляну с избушкой; Быстров заговорил, обращаясь к Юлию:
Как вы вошли в дом?
Своим ключом открыл дверь.
В сумочке Старцевой-Глан обнаружен идентичный ключ.
Да, она сделала копию.
Сколько раз вы возили ее сюда?
Раза три-четыре.
Что вы делали дальше?
Почти не помню. Кажется, свечку зажег и налил вина в бокалы, но не успел выпить, как мне померещились в лесу голоса Подумал, спьяну, но выполз наружу и спрятался за угол дома. Она идетне одна, а с новым другом. Я и до этого был почти невменяем, а тут совсем осатанел. Помню только, как ворвался в сени, на кухню как вонзил нож. Больше ничего.
И все-таки после допроса ваши воспоминания несколько прояснились.
Стараюсь.
Вот, возьмите свой ключ и действуйте! приказал следователь ипомощнику:Включай видеокамеру!
Громов отпер дверь и удалился во тьму; через минуту в глубине тьма слегка просветлелазначит, загорелась свечка в пурпурной комнате. Он возник на порожке-валунчике и быстро прошел за угол. Майор кивнул лейтенанту (тот на секунды заскочил в избушку), потомгромко:
Второй заход!
На этот раз и мы вслед за обвиняемым с солнца погрузились во мрак сеней; он открыл дверь на кухню, перешагнул через высокий порог. Быстров удержал его за руку, чуть дернув назад.
Не хватало еще, чтоб вы ноги переломали!
Пауза. Глаза Громова (и наши, конечнои мои, о Господи, проклятое место!) свыкались с темнотой, чуть рассеянной свечкой в пурпурной комнате, в которой окна сейчас затянуты плотными, в цвет гардинами, чтоб создать иллюзию ночи убийства Атмосфера давила на психикуможет быть, сейчас преступник расскажет, где спрятал Услужливо и дословно вдруг вспыхнул в памяти «текст»: «Вижу (кого?) мертвоговижу (что?) труп. Мертвый еще одушевленныйтруп уже предмет. Я создатель, я требую предметвеликое ничто». Да, такой «создатель» способен зарезать!
А теперь продемонстрируйте, раздался ласковый голос дяди Степы, как вы пронеслись через кухню.
Юла открыла люк, вы хотите сказать? Странно. Глаза Громова отыскали мое лицо; в отличие от меня абсурдист чувствовал себя куда увереннее на месте преступления, чем на опушке. Или вы открыли?
Нет. После убийства, когда я пошел «сдаваться», то свалился в погреб.
Ну, так этот момент прояснить несложно: наверняка я и открыл, убегая. Назло. Пьяныйя безобразник похлеще Есенина
Быстров перебил сухо:
Не впутывайте в свою уголовщину
святые имена! Пардон. Главная загадкапроклятые провалы в памяти! где я взял орудие убийства. Я думаю, в кухне.
В какой кухне?
В такой вот! огрызнулся Громов. В адской кухне, где бабушка зелье варит.
По показаниям свидетелейМоравы и Тихомировойв этом аду подобных ножей не было.
И у меня дома не было! Вы допрашивали мою маму? Она подтвердила?
Мама подтвердила. Мама все подтвердит.
И обыск вы, конечно, делали. Нашли точилку? Нет, потому что у нас в квартире ее никогда и не было. Это ведьма наточила нож и вот сюда, должно быть, подложила, на стол.
И второй сюда подложила?
Мальчишку мне не «шейте»!
Молчать! Откуда Морава знала, что пьяному в лоск писателю придет в голову зарезать
Оттуда: «с того света», в старину говорили. Из параллельного мира, называют теперь. Недаром все в ее доме произошло. Флюиды! Это оккультная фигура, возьмите бабушку в оборот а то лучше не трогать. Для вас лучше. А я помню только, как вонзил нож.
Как? Следователь коснулся крышки люка, и она захлопнулась, закрыв подземелье. Подойдите сюда. Вот я кладу на стол Нет, даже вручаю вам тот нож, заточенный, как скальпель. Осторожнее, в темноте можно порезаться!
С легким лязгом на пол упал нож.
Плохо ориентируюсь, темно, в осипшем вдруг голосе подследственного послышалась паника.
Пошарьте, подберите Леня! позвал следователь помощника. Принеси-ка свечку на минуту, а то тут черт ногу сломит.
Тревожное мерцание слегка озарило удивительную картину на старинный сюжет: русскую печь, лавку, бревенчатые стены, лица словно в масках, с провалами глаз, дощатую крышку люка в центре поблескивал нож.
Ну, смелее!
Божественный Юлий подобрал нож, держа его за кончик рукоятки кончиками двух пальцев.
Как это ни постыдно, заявил с гримасой, должен признаться, что от острых предметов мне становится не по себе.
Может, вы и крови боитесь?
Истинная правда! Громов с облегчением положил орудие убийства на кухонный стол. В нормальном состоянии я б цыпленка не зарезал, но тогда мне было море по колено, ниспровергатель классики сыпал самыми забубенными фразеологизмами. И вот сейчас, на месте преступления, меня наконец осенило!
О чем вы?
Гипноз! Ей-богу! Однажды Ладушка придумала новую игруспросите у нее, спросите! и уговорила Марину. Та помолилась то ли сатане, то ли матери сырой земле неважно. Важно то, что я все забыл.
Все?
Все, что касается Тихомировой. Мы с ней как бы заново познакомились. Такая свежесть чувств вернулась. Через неделюне по моему хотению, а по бабкиному велениючары развеялись.
Так вот кто повлиял на ваши «тексты»! вырвалось у меня. А ту неделю вы помните в подробностях?
Как бы сказатьв редких вспышках, будто в проблесках молнии. Вдруглицо Ладушки и мой ужас: кто такая?.. красное вино просвечивает, точно кровь. В общем, как теперь: помню блеск ножа и как я его вонзил
Хватит! вмешался Быстров. Берите нож.
По знаку следователя Юлий прошел в красную комнату; «камера» за ним; мы столпились в дверях.
Что было дальше?
Громов пожал плечами.
Скажите, разве в вашей практике такого не случалось: проспавшись (в моем случае еще и гипноз!), преступник ощущает провал в памяти?
Случалось. Что мневас напоить или загипнотизировать, чтобы правды добиться?
Абсурдист наконец взорвался, швырнув нож на пол:
Абсурд! Я им должен доказывать, что я убийца! Да почему такое недоверие ко мне, к моим словам?
Есть такой момент, признал майор. Не убеждает меня ваше рвение.
Это субъективный фактор.
Согласен. Может, я неправ.
Я знаю, чего вы добиваетесь! Вам мало моего признания, вы хотите повесить на меня убийство юноши. Но Бог видит: я виноват только перед возлюбленной моей!
Прозвучало с предельным отчаянием, очень искренне; однако не произвело впечатления на ласкового следователя, который поинтересовался жестко:
И куда вы ее дели?
Кого?
Убитую возлюбленную.
Юлий вдруг опустился на колени, облокотился о тахту и зарыдал.
Смертью пахнет
Я вез Страстова в Холмы, воспользовавшись оказией проникнуть на дачу, где обещан сегодня «совет друзей». Молчание прервал он:
Какой мрак!
Что именно?
Да та красная комната в духе первого декадента Эдгара По.
Я ее называю «пурпурной».
Темно-багровая Пожалуй. Драгоценная античная краска из пурпуровой улитки.
Вы там раньше не бывали?
Лада не в моем вкусе. Я люблю целомудренных женщин.
И все-таки вы не ответили на мой вопрос.
Не бывал. Ее проза с дамским, понятно, оттенком, но в целомздравый крепкий психологизм. Даже в последние десять лет она, не в пример многим, не унизилась до истерии и извращенства. И надо жетакое «подполье»!
Выходит, благопристойное творчество компенсировалось развратом жизни.
Чаще бывает наоборот, обронил Тимур.
Больше всего меня сейчас интересовало: как фотокор сумел получить приглашение на дачу а может, и благословение на брак? Но, в качестве «сплетника», я и заикнуться об этом не смел. И опять молчание нарушил он:
Где тут местная нечистая сила живет? Давайте заедем.
Зачем?
А я ее сфотографирую.
Мы как раз спускались с холма, влача за собой шлейф пыли.
Колоритная избушкатот же стиль, что и в лесу! Страстов щелкнул «Никоном».
Во дворе хозяйки не было, котик так и лежал в траве, отмучился, видать, бедняга. А избая подергал за железную ручкузаперта изнутри.
Марина Петровна! позвал громко ишепотом:Ведь дома, ведьма!
Что-то здесь смертью пахнет, тихо откликнулся фотокор; да уж, у него нюх натренирован впрочем, у меня тоже.
Мы подошли к грязному окну, долго вглядывались в полумрак, мне все ковры красные мерещились, и вдруг я различил белое запрокинутое лицо. Тимур воскликнул:
Вон она лежит, видите? На возвышении.
На столе, уточнил я, и таким тайным, тленным ветерком потянуло. Будем дверь ломать?
В ответ на слова мои старуха подняла восковую руку в черном рукаве и погрозила кулаком; одновременно Тимур защелкал фотоаппаратомв моментальных вспышках костлявый жест и красные отблески будто и вправду ковров (или костроввообразилось). Внезапно она села на столе, я потянул фотокора за руку.
Все, уходим! А то и впрямь из-за нас загнется.
Кабы не мы из-за нее Давайте отъедем немного и понаблюдаемвдруг она выйдет? Боюсь, у меня слепые кадры получились.
Я затормозил неподалеку за толстенной, тоже небось вековой, березой.
Вы сами делаете фотографии?
Если есть время и черт не гонит в очередное пекло.
Вам такая жизнь нравится?
Нравится. Такая жизнь быстрее проходит. Тимур усмехнулся. И у вас такая же, только я имею дело преимущественно с живым материалом, а вы всегда с мертвым. Я изначально журналист, а фотографией занялсялень статьи писать. Дал наглядное изображениеи минимум текста. У меня дома целая лаборатория, и теперь я в одном лице журналист, фотокор и даже кинооператор. Вот для журнальчика Покровского недавно снимки делал на Афоне.