Интересный журнал?
Интересный. Года два назад Платон объявил крестовый поход против Юлии Глан.
С одобрения отца, он говорил.
Не сомневаюсь. В нравственной сфере Платоша зависел от Федора и на его творчестве сделал карьеру приличного литературоведа, а на творчестве дочериблестящего критика-полемиста. Он засмеялся. Значит, Юлия Глан давала больше простора для роста. Покровский еще не осознал, кого потерял Но интересней всех, конечно, выступили вы.
Когда?
Когда шел «Русский Логос».
А какова была реакция остальных на передачу?
Если помните, сразу спор возник, когда отец произнес пугающее слово «порнография». Как сказал Толстой: он пугает, а мне не страшно.
Вам не страшно?
Нормально.
Так ведь автора убили.
Я фаталист, бросил Тимур, на лице его выразилась усталость.
Спор-то я помню, заметил я, но атмосфера страха возникла, по-моему, раньше.
У трепещущих интеллигентов начал Страстов с улыбочкой, я перебил:
Кажется, вы меня немного знаете.
Это да. Вы не нервический субъект. Но ежели вы ясновидящий, опять улыбка, то ощутили убийцу среди нас. Хотя он себя, пожалуй, ничем не выдал.
А вы знали о связи Юлия и Юлии?
Вы меня и впрямь за какого-то папараццо держите! Мы с девочкой не общались годы, а тут такие потаенные отношения, прямо цыганские страсти, Алеко какой-то Я вообще не считал этого юного пижона способным на кровопускание.
Юного? Да он мой ровесник.
А вам сколько?
Тридцать три.
Ну, не юны, так молоды
Меня так и подмывало заговорить о «младшей». Но я продолжал по «делу»:
Странно, что Юлий вел себя куда хладнокровнее в доме, где кровь пролил, чем в том лесу.
«В том лесу белесоватые стволы»подхватил неутомимый поклонник поэзии. Ладно, Черкасов, поехали. Бабушку в белых тапочках нам, видно, не дождаться, а к ужину есть шанс опоздать «выступали неожиданно из мглы, из земли за корнем корень выходил, точно руки обитателей могил»Мы двинулись в путь, на этот раз под «гумилевское» мурлыканье:«Только раз отсюда в вечер грозовой вышла женщина с кошачьей головой» Притормозите на секунду, щелкну храм «И скончалась тихой смертью на заре перед тем, как дал причастье ей кюре» О, батюшка на порог вышел, легок на помине «Это было, это было в те года, от которых не осталось и следа» Замечательно, колоритный старикан!
Я заглушил мотор и направился к о. Киприану, а вслед неслось:
«Может быть, тот лесдуша твоя, может быть, тот леслюбовь моя, или, может быть, когда умрем, мы в тот лес направимся вдвоем».
Странная болезнь
На галерее терема прозаик со своим литературоведом яростно дымили. Журналист к ним с жадностью присоединился, а снизу из кухни возникла Маня с большим расписным подносом, который я поспешил принять из рук ее, подивившись на его тяжесть Не такая уж она и слабенькаяМанюня, в «простом» черном с белыми мелкими пятнышками платье, оно ей еще больше шло, чем изысканные кружева, еще сильнее она напоминала Анджелу из пронизанного солнцем леса, только в трауре.
Как самый молодой из мужской компании, я принялся ей помогать и проник в полуподвальную кухню. Единственное овальное оконце выходило в сад на уровне земли. (Здесь Мария услышала телефонный звонок и поднялась в высокую башенку, откуда открывается пленительное пространство озер, низин, холмов, куполов и леса.)
Здесь все так и осталось, сказала Маня.
Как при маме, да?
Она кивнула.
Федор Афанасьевич называл вас троих семафорчиками. Знаешь, почему?
Не знаю.
Вы с Юлой и Денисом были в ярких зелено-желто-красных одежках.
В зеленом комбинезончике, вдруг сказала она.
Ты была в зеленом? Ты помнишь?
Денис в желтом, Юла в красненьком. Вы отнесете?
Диалог прервался на самом интересном месте, но я не посмел раздражать больную продолжением и потащил поднос с супницей и тарелками наверх по скрипучей лестнице, обернулся: Маня стояла словно в трансе с ножом в руке ножне похож, не тот!..
Уха! ахнул Покровский, затронув нечаянно очень актуальную тему:Господи, кому ж достанется такое сокровище?
Все трое уставились на девушку, которая приближалась к нам с ножами. «Сусанна и старцы»совсем не к месту взбрело на ум. Старцев нахмурился.
Не надо портить мне ребенка. Садись, Маня.
Папа, мне не хочется.
Ты должна поесть.
Она привычно повиновалась, присев на дряхлый диван. Страстов вдруг заявил, прищурившись:
На столе кое-чего не хватает.
Не хватает? Маня встала.
Принеси, голубчик, стопочки или рюмочки, словом, емкости для в руках фотокора, как у фокусника, внезапно возникла бутылка коньяка. Пока Алексей Юрьевич общался со святым отцом, я сбегал напротив
Платон заворчал:
По какому, собственно, поводу надо
Без повода. Просто расслабиться. И не делай проблему из пустяков.
Маня, сказал отец, принеси, пожалуйста, три стопки. Я не буду.
(А у Вагнера глаз наметан: великий реалист, видать, свое уже выпил!)
Мне еще в Москву начал я.
Можете переночевать у нас.
Маня принесла что надо, мы втроем выпили за «прелестное дитя» (тост Покровского).
Рано ей еще думать о замужестве, ответил рассеянно отец на какие-то свои мысли.
Я не хочу, ты же знаешь, я останусь с тобой.
Теперь понятно, как Страстова сюда допустилина условиях полной капитуляции!
Ну, ну, что за крайности. Старые девы и бобыли вроде вас, Федор Афанасьевич улыбнулся, смягчая слова свои, но и соединяя нас троих взглядом, вызывают подозрения.
Твой ребенок может Бог знает что о нас подумать, заметил Платон серьезно. Вот ястарый книжный червьживу в мире воображения и женщин, честно, побаиваюсь.
Тимур, и ты побаиваешься? прозаик остро взглянул на фотокора. Тот засмеялся.
А как ты думаешь?.. Чистая романтическая девушка в момент такой бабищей становитсякак тут не испугаться?
Не обобщай.
Разумеется, присутствующие исключаются. Страстов всем налил и быстро выпил. Помню одну пару. Вот представьте: катастрофа в горах, страшный смерч сметал все живое на своем пути, словом, гибель Помпеи
Материал для репортажа, предостерегающе вставил я, но журналист не унимался.
Обязательно. Был и репортаж. Мужа, со сломанной ногой, уже несло в каменном потоке к краю пропасти, жена бросилась наперерез стихии (что практически человеку не под силу) и сумела вытащить его на выступ скалы, где находилась пещера с захоронениями.
Она погибла? спросила Маня.
У меня, свидетеля, создалось сюрреалистическое ощущение, что эта очень красивая юная женщина отдала себя взамен мужа какому-нибудь гималайскому божеству. Ради достойной концовки, которая превратила бы репортаж в миф, ему полагалось бы стать монахом-отшельником в той пещере, в духовной брани с языческими мертвецами.
А почему вы так говорите? Манечка слушала всем существом своимтак слушают детии я простил ей любопытство.
Как?
Как будто издеваясь.
Ну, извините, ежели звучит так. Тимур смотрел на меня, и я произнес:
Извиняю.
Маня перевела на меня голубой взор.
Это про вашу жену?
Про мою.
Как замечательно.
Ты употребила не то слово, Маня, заговорил Старцев. Примите и мои извинения за развязность тона. Вы не идейный холостяк, но и жениться вам будет непросто. Кто пережил подобную жертву, меряет атрибуты земной жизни иными мерками. Когда погибла ваша жена?
Семь лет назад. Она была двадцатилетней студенткой-медичкой и уговорила меня взять ее на каникулах в экспедицию.
Как ее звали?
Анна.
Старцев плеснул себе немного коньяку в чайный стакан.
За упокой Анны.
Тогда и Дениса, и Юлии.
Выпили. Отец сказал отрешенно:
Мне еще не доказали, что она убита.
Я вспомнил Вагнера«пока не увижу ее истлевающий труп»и не счел нужным настаивать. Старцев продолжал:
Я им сказал: пусть ищут! Пусть обыщут весь этот страшный лес. А они: ливень в пятницу уничтожил все следы.
Вы любили этот лес, там и сейчас цветут ландыши и поют соловьи.
А я вчера даже не заметил, подхватил он с мрачным волнением. Я там давно не бывал.
С тех пор, как исчезла ваша жена?
Он кивнул. Покровский удивился:
Разве Мария в лесу исчезла? В том же лесу? Господи, какой ужас!
Мне неизвестно! хозяин все больше мрачнел. Преднамеренно или нет ты повторил ее слова?
Покровский так и ахнул.
Нечаянно, клянусь! помолчал. Вот так работает подсознание.
Папа, ты в том лесу гулял?
Я доходил до опушки и там сидел на подгнившем стволе, слушал птиц.
А какие были последние мамины слова?
Отвечал Платонвсе так же ошеломленно, но обстоятельно:
Она разговаривала со своей обычной холодноватой любезностью. Я сказал, что выезжаю к ним. Оначто Федор ее предупредил и что меня ждет жареная утка с яблоками. «Потрясающе!»подхватил я шутливои вдруг услышал искаженный, словно не ее голос: «Господи, какой ужас!»и короткие гудки. Конечно, сразу перезвонилбезответнои поехал в Холмы. Выхожу на платформу: Федор. Никогда не видел тебя в таком ажиотаже. Но я не связал нет, не связал последние события с той давней загадкой.
Что ж их связывает? уточнил Тимур.
Ключевой символ: лес.
Повторю тебя: разве Мария в лесу исчезла?
Не знаю, но дочь ее Алексей уверяет, что в лесу.
А вот Маня помнит, вставил я, что на ней был зеленый комбинезончик.
Никогда ничего не расскажет, нахмурился отец, слова лишнего из нее не вытянешь.
Журналист пробормотал с нежностью:
Великое достоинство для женщины, а главноередкое.
Я помню, как мама звала: «Маня!»а я не могла ответить.
Почему? удивился Старцев.
Денис запретил.
Да почему?
Я не знаю. Он мне рот зажал.
Когда это происходило?
Я не знаю. Папа, можно я пойду к себе?
Пойдем, я уложу тебя, отец явно испугался.
Не надо, пожалуйста, я сама.
Тоненькая легкая фигурка в черном проскользнула в одну из дверей, выходящих на галерею. Мы втроем, не сговариваясь, выпили; Покровский заговорил вполголоса:
Когда мы вернулись на дачупомнишь, Федя? детки играли в саду и Маня вдруг так горько заплакала, и ты их уложил в детской спать, он кивнул на дверь, за которой скрылась Маня.
Помню. Все помню.
А что если, предположил Страстов, они пошли вслед за матерью и явились свидетелями самоубийства?
Нет. Наша соседка выбежала за Марией на улицу, где оставалась, по ее словам довольно долго: с соседом напротив разговорилась. Детей не было.
А что значит «Денис запретил»?
Я в первый раз обо всем этом слышу!
Платон заговорил осторожно:
Этот несчастный Я уважаю Ладу за тонкость психологического рисунка, но Материнство, как и творчество, требует полной самоотдачи. Вспомните двух великих поэтесс нашего ушедшего столетиякакие они были матери? Никакие. Лучше б Дениса забрал к себе отец.
Вы говорили, известный психотерапевт, заинтересовался я. Когда Тихомировы расстались?
Давным-давно Ты не помнишь, Федя? (Федор Афанасьевич пожал плечами) Чуть ли не тогда же.
Фотокор сказал задумчиво:
Не понимаю, как такая умная баба не разглядела в своем друге черты убийцы.
Я слышал его показания. Все на меня так и уставились. Он утверждает, что ее это возбуждало.
Убийство сына Ладу возбуждало?
В этом убийстве Громов не признается. Вот Платон считает, что абсурдист вообще пошел на самооговор.
Зачем? отозвались хозяин и Тимур в один голос, Покровский начал в раздумье:
Я предположил творческий эксперимент
Но Страстов перебил:
Юлик, конечно, продвинутый, но не до такой же степени! Лет пятнадцать в зоне
Погодите! призвал нас к порядку хозяин. Громов сознался в том, что проводил над собою опыт?
Местная колдунья над ним опыт проводила, фотокор хохотнул, вот в чем он сознался.
Ну, это дурная мистика.
Я вмешался:
Гипноздурная мистика, или магия, Федор Афанасьевич. Но он существует, в него даже атеисты верят.
А вы верите Громову?
Кое-что в его показаниях было убедительным, научно говоря, подтвержденным по аналогии. А насчет пятнадцати лет в зоне у меня есть предположение, зачем ему понадобилась такая серьезная «крыша».
Ну, ну! подначил фотокор с хищным азартом, который удовлетворять я не собирался.
Повисла пауза. Писатель не выдержал первым:
Но как моя дочь была связана с Громовым?
По-моему, никак.
Но улики!
Они доказывают, что Юлий был на месте преступления.
Был, но не убил, вы намекаете?
Намекаю потому что мало знаю.
Но разве не от Громова Юла узнала про этот жуткий дом?
«Загадка этой дачи занимает меня с детства»вот ее слова перед смертью. Дети бывали там. Денис мне соврал.
О чем вы?
Дважды я почувствовал, что он врет либо недоговаривает. Они детьми следили, по его словам, за Моравой до опушки, в чащу не забредали, избушку не видели, но тем не менее придумали сказку про заколдованный замок, где живет злая фея. Он проговорился.
Что-то я не соображу, признался Тимур. Что заставило его скрыть, соврать?..
Сначала он меня принял за папараццо. Ведь «желтая» пресса интересуется Юлией Глан?
Не то слово! Но девочка была очень дельно законспирирована. Заслуга, должно быть, Вагнера с Зигфридом, не смог не сыронизировать фотокор над «нашими сверхчеловеками». Юноша захотел вас прогнать?
Если бы! Нет. «Мы другие», сказал он. «Вы пижонили, а мы умираем». Ему нужны были деньги на героин.
И он умер. Что же получается: в разговоре с вами он придержал какой-то секрет, собираясь шантажировать свою мать, которая снимала этот «замок»?
Мать? Это уже кино. Однако убийцу Денис чем-то раздразнил.
Но в чем криминал? Неужели в тех далеких событиях?
В нихтайна, которая, сильно задела детские души. Они подросли и Юля раздружилась с товарищами по играм, ее соблазнили.
В смысле?
Судя по ее прозе во всех смыслах: и в физическом, и в духовном. Можно выразиться сильнее: растлили. А потом убили, проговорил я с отчаянием. С каждым днемкак это ни парадоксально! мертвая становилась мне все ближе, дороже. Таинственный яд, не иначе, старухин бальзам.
Тягостное молчание прервал чудак Покровский, не теряющий самообладания:
Вы сказали, что в разговоре с Денисом дважды почувствовали ложь.
Он не назвал конкретную причину, по которой разрушилась их многолетняя дружба, туман напустил: детские игры кончились, так было надо ее ангелу-хранителю
Мальчишка над вами посмеялся, сказал Платон печально. Не ангелу такие романы нужны, а демону.
Сверху, из открытого окна мансарды, донесся телефонный звонок. Хозяин покинул нас, а минут через пять вернулся мрачнее тучи, что надвигалась на Холмы, лиловая с желтобархатным брюхом (я вглядывался в горизонт и вслушивался в его реплики по телефону: «Вы должны назвать причину!»«Нет, вы обязаны!»все в таком роде).
Марию на завтра вызывают.
Марию? переспросил Тимур. Маню?
Маню отец тяжело опустился в скрипевшее от старости кресло, выпил коньяку. Я назвал ее в честь матери.
Следователь вызывает?
Да.
Зачем?
Черт его знает! Темнит что-то. Фотокор и Платон заговорили одновременно, успокаивающе:
И я на завтра вызван Я тоже!.. Ничего страшного Таков порядок!
Но мы сегодня с нею там были, у нее сняли отпечатки пальцевпочему сразу не допросить? И вообще: у меня дача тут, мы с Алексеем обнаружили второй трупа вы оба при чем? Тем более девочка!
Я встал«Можно позвонить?» и устремился в писательскую «башню из слоновой кости», не дожидаясь разрешения.
Степан Сергеевич! Черкасов вас беспокоит.
Говорите громче.
Не могу. Вы на завтра вызвали к себе Марию Старцеву?
Быстрая у вас реакция! А что, она неприкосновенна, как королева?
Уже поздно, вы просто сгорите на службе.
За меня не переживайте. Что вам надо?
Вы собираетесь отпустить Громова?
Пока нет.
Подержите его как можно дольше, мне кажется, он у вас спрятался.