Слезы душили ее.
Что он мог ей ответить?
Напомнить слово «надо»?
Ну ты же знаешь, у тебя особое задание, тебе надо, понимаешь, надо быть здесь, сказал он как можно мягче. А я запомню! Мы ничего не забудем! Отомстим за все! За каждую каплю человеческой крови А я вернусь к тебе Обещаю. Вернусь после расплаты, вместе со всеми.
Глава четырнадцатая. ВРАТА ТАНАТОСА
Геббельс разглагольствовал в утреннем радиосообщении:
Германия значительно улучшила свое экономическое положение главным образом за счет Кавказа. Мы получаем теперь с Кавказа тридцать процентов нефти.
Все тот же стиль «большой лжи», когда желаемое рекламируется как достигнутое. Откуда та нефть? Промыслы Майкопа и Малгобека разрушены. Грозный и Бакусоветские. Возможно, рейхсминистр имел в виду свое августовское сообщение, когда он многообещающе заверил, что «отныне майкопское «черное золото» будет служить рейху»?
Не черная нефтьлилась красная человеческая кровь. Насилия и репрессии, принуждение к работе, обещание еды и льготничто не могло заставить склониться перед захватчиками советских людей, которые имели несчастье оказаться на временно оккупированной врагом территории. В Армавире, несмотря на зазывное объявление о наборе на работу, на биржу труда не явился ни один житель. Тогда фашисты провели массовые облавы и без разбора вывозили пойманных под станицу Новокубанскую, где несколько дней озверело мстили пулямирасстреляли около семи тысяч армавирцев. Биржу труда там пришлось аннулировать «Нет», ответили жители рабочего поселка Михизиева Поляна на требование оккупантов приступить к работе. Военный комендант Гофман угрожал расстрелять каждого, кто не выйдет на работу. Не вышли. И Гофман с патологической жестокостью выполнил свое обещание: выгнал на казнь всех рабочих вместе с семьями. Груди рабочих пробивали штыками, женщин убивали «гуманно»косили из пулеметов, на детях пули экономилибольшим рубили головы саперными лопатками, грудным детям и малышам разбивали головы о стволы деревьев, чавкая сапогами по кровавому месиву И так было везде, по всем станицам нефтеносного краяв Абинской 1 гАпшеронской, Нефтегорной и Сиверской, Ильской и в самом Майкопе
Лютке гнал машину с номерным знаком СД на передовую. Гауптман Шеер, как и положено, отдыхал, на заднем сиденье, внешне равнодушно и безразлично, словно нехотя, поглядывая из автомобиля. Мчались к Эльхотовым воротам, где уже десятые сутки вели беспрерывный штурм танки 13й дивизии генералмайора Траугота Герра. Потери, которые понесли на крошечном участке земли немцы, ошеломлялиуже было известно, что на протяжении нескольких дней погибло около шести тысяч солдат, а ежедневные потери в техникепо нескольку десятков сожженных танков.
Узкую терскую долину, которая по имени правобережного селения получила название Эльхотовых ворот, немцы называли поразному, но при этом сохраняя главную суть, «Долиной смерти», «Воротами смерти», «Вратами Танатоса». И, однако, десятые сутки они упрямо лезли в эти адские ворота, подгоняемые настойчивыми приказами из Берлина. Военная машина, которая устремилась на Кавказ по заранее рассчитанному графику, вдруг застопорилась на холостых оборотах. А именно через эти самые Врата Танатоса пролегли стратегически важные танкопроходимые пути: шоссе ПрохладноеВладикавказ, железнодорожная ветка ПрохладноеГрозный по долине реки Сунжи, накатанные грунтовые дороги на Ардон, Алагир и Беслан. Но все они пролегли там, где путь перегораживала неумолимая и безжалостная Смерть.
Уже проехали сожженный поселок НогайМирза, где совсем не осталось людей, и только между пепелищ иногда тенью появлялся пугливый кот, когда Шеер увидел военную пешую колонну. Она устало плелась им навстречу.
Лютке, останови машину, приказал Шеер, надо бы немного размяться.
Сегодня в Центр пошла от него радиограмма со сведениями, собранными Кристиной Бергер, и Шеер взялся за выполнение основного заданиявыяснение планов дальнейшего немецкого наступления.
Он вышел ив машины, приготовил фотоаппарат.
Солдаты тащились сгорбленные, не придерживаясь строя.
Лейтенант! позвал он мрачного до отчаяния молодого человека, который с немым безразличием утомленно шагал по обочине дороги.
Что вам угодно, гауптман? неприветливо спросил офицер, весь какойто помятый, и стиснул тонкие, бледные губы.
Я корреспондент из Берлина, Адольф Шеер, представился чистенький, в аккуратно отутюженном мундире гауптман, показывая свое министерское удостоверение.
Лейтенант угрюмо молчал, не проявляя ни интереса, ни какого бы то ни было желания вести разговор хотя бы даже и с самим рейхсминистром пропаганды.
Что вам угодно? переспросил сухо.
Куда направляетесь, лейтенант?
На отдых, ответил повоенному лаконично.
Надолго?
До полного укомплектования по штатному расписанию.
Что, большие потери?
Лейтенант сразу рассвирепел:
Потери? Разве это можно назвать потерями? Это избиение! Тотальное уничтожение От некоторых батальонов остались одни трупы. На поле боя В ротах в живыхпо десятку солдат. Видите нашу куцую, словно собачий хвост, колонну? Знаете ее название? Вот эта жалкая толпа не что иное, как штурмовая дивизия генерала Штофа. Представляете? Целая дивизия, состоящая из трупов
Где это вас кромсали?
Лейтенант сник.
Русские называют это кладбище Эльхотовыми воротами, а мы «Воротами смерти». Ваши вопросы закончились, гауптман? Извините, но они бессмысленны Прощайте!
И лейтенант пошел, утомленно и неуверенно передвигая по лужам ноги, равнодушный к дорожной грязи.
Голос ефрейтора Лютке вывел Шеера из глубокого скрытого, радостного раздумья: дают наши духу немчуре! Не все коту масленица
Пора ехать, господин гауптман?
тДа, Лютке, едем!
В поселке Сагопшин сделали вынужденную остановкусолдаты засыпали огромную воронку, могучий взрыв разворотил дорогу. Вышли из машины вдвоем. Как и в НогайМирзе, никого из местных жителей не было видно, зато в отличие от предыдущего поселка осталось несколько уцелевших дворов, в которых похозяйски орудовала солдатня, вытягивая из жилищ какието узлы и тяжелые чемоданы, уток и кур со скрученными шеями, перины и ковры.
Любопытная жанровая картинка, Лютке, заметил Шеер. Метод тотального обогащения господствующей расы
Из дома возле дороги донесся детский крик. Ефрейтор с необычной суровостью метнул взгляд на своего гауптмана. Шеер на мгновение заколебался, но уже через секунду подчинился невысказанной человеческой просьбе.
Зайдем, Лютке
Двери и окна в доме были распахнуты настежь, но нему свободно гуляли сквозняки, вороша на полу каКието бумажки и взметая пух и ватные клочья. На пороге в горницу застыл старик с пробитым черепом. На лежанке испуганно жались в угол двое детеймальчик и девочка.
Я займусь ими, тихо сказал ефрейтор.
Пойдем отсюда! ожесточенно приказал Шеер.
И все же Лютке кинул детям плитку шоколада.
Зачем? Он и сам не ответил бы на это, ведь шоколад детей не спасет
Из соседних ворот, пятясь, выкатывался жирный, толстозадый фельдфебель, махая, словно дирижер, толстыми ручищами. В одной из них, словно маршальский жезл, было зажато полукольцо колбасы. За ним двое солдат волокли двухспальную никелированную кровать с мягким матрасом, периной и горкой пуховых подушек.
Фельдфебель, что вы себе позволяете? гневно спросил Шеер.
По приказу господина коменданта собираем теплые вещи, вытянулся толстяк.
Ах, по приказу! сыронизировал гауптман. Разве кроватьшуба?
Спать следует тоже в тепле, герр гауптман, объяснил фельдфебель, глядя на него со спокойным уважением, держась уверенно и небоязливо.
Зачем убили старика? неожиданно сорвался Шеер. Тоже по приказу?
3, господин гауптман! Фельдфебель и глазом не моргнул, он почемуто даже развеселился. Всегда на такой случай держу вот этот приказ при себе,он пошарил рукой по животу, где за поясом торчала давнишняя измятая книжонка, Это армейская «Памятка немецкого солдата», в ней сказано
Не надо! махнул рукой Шеер.
Он знал эту «Памятку», в ней, например, говорилось: «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Убей в себе жалость и сочувствие, убивай каждого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай. Этим самым ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее рейха и прославишь себя на все века».
Этот старикан, господин гауптман, позволил себе нахально не отдавать нам теплое одеяло, мол, им укрываются дети. Ну, мы его и прикончили Однако замечу! детей не тронули. Сами подохнут
Все точно, все по циркуляру. Ведь Геббельс неутомимо вдалбливал в немецкие головы, что эта война есть «война за пшеницу и хлеб, за стол, накрытый с достатком, за завтрак, обед и ужин»это для солдафона, война «за сырье, за каучук, железо и руды»для капиталистов.
Шееру ясно почудился печальнотоскливый, как у обиженного, обездоленного ребенка, пронизанный жалобной скорбью голос Марии: «Как ты можешь оставить меня здесь?»
Шеер влез в машину, грохнул дверцей.
Поехали, Лютке! Гони в объезд.
Эльхотовы воротаэто просторная и удлиненная ложбина, которую бурный Терек размыл на четырепять километров вширь. Танкопроходная, с твердым грунтом. С обеих сторон эту горловину зажали невысокие, но крутые горы, густо изрезанные ущельями и оврагами, плотно поросшие щетиной лесов. Все здесь содрогалось, гремело, в горах эхом отдавался этот гром, на темном зеленом фоне горных склонов вдоль и поперек прорезались огнем вспышки пушечных выстрелов, взрывы вздымали землю в воздух, и на всем протяжении вдоль лощины, насколько можно было охватить взглядом, громоздились стальные коробки разбитых танков, а от тех, что чернели вдали, столбами вал^л дым. Само собой вспомнилось сравнение: «Танковое кладбище». И действительно, танки молчали, словно надгробья. Терек шумел, кипел на перекатах, тащил на себе и бил на валунах трупы во вражеской форме мышиного цвета. Машина Шеера ехала мимо других танков, еще не поврежденных, десятков стальных чудищ с крестами, готовых к стремительному броску вперед. Их моторы уже хищно урчали. В сторону «Долины смерти» вытянулись сотни пушечных стволов хорошо замаскированных батарей. Сам поселок Эльхотово еще не был взят, собственно, поселка уже и не существовало, а дымились лишь темные пожарища, горячие пепелища с закопченными до черноты одинокими уцелевшими дымовыми трубамитам, далеко, за последними разбитыми танками.
Машина приближалась к полусожженному хутору, насчитывавшему не более дюжины дворов, забитому штабными машинами и бронетранспортерами высокого начальства.
Туда! приказал водителю гауптман.
Едва Шеер вышел из машины, как услышал радостное восклицание:
Господин корреспондент, прошу ко мне!
Голос был знакомый. Гауптман оглянулсякто бы это возликовал? и увидел в раскрытом окне одного из домов веселую, улыбающуюся физиономию не кого иного, как оберлейтенанта Шютце.
Господин оберлейтенант, и вы здесь! воскликнул в ответ. Каким образом?
Фигаро здесь, Фигаро там Полагаю, Фигаро тоже был связным офицером! А вот как вы здесь очутились, Адольф?
Так я же по вашему совету, Шютце! Неужели забыли?
А и В самом деле Однако вы приехали вовремя! Заходите, у меня есть коечто интересное для вас Для вашей книгипросто люкс! Сведения буквально исторического значения!
Шютце, вы меня интригуете! Я сейчас
Ну, Шеер, проговорил оберлейтенант, когда Адольф вошел в его помещение. Вы не забыли своего обещания про пирушку во Владикавказе?
Разумеется, не забыл.
Я ее сейчас честно зарабатываю. Воистину заслуженно. Для вашей книгиэто настоящий клад. Вот послушайте. Шютце прикрыл окно и понизил голос:Фюрер недоволен событиями на Кавказе. По его поручению сам генералфельдмаршал Кейтель прибыл в штаб группы армий «А» и имел беседу с командующим генералфельдмаршалом Листом. С глазу на глаз, наедине Представляете? Все онемели от страха Последствия ошеломили всех поголовно: фон Листа сместили с должности! И знаете, кто занял этот пост?
Откуда же
Сам! значительно вытаращил глаза Шютце.
Фельдмаршал Кейтель?
Фюрер! прошептал оберлейтенант.
Не может быть!..
Факт! И факт исторического значения. Отныне все победы на Кавказе и далее Кавказа будут связаны непосредственно с именем фюрера. Адольф, вы обязаны поить меня, как любимого коня, до гроба.
С удовольствием, дружище! И что же последовало?
А то, что уже прибыла к нам моторизованная дивизия СС «Викинг» под командованием генералмайора Штейнера и сегодня пойдет в бой! Из штаба группы армий «А» приехал генерал Хольман, он уже на передовой Вам неописуемо посчастливилось, Адольф! Вы попали в самую точку, в самый разгар событий Боже, если бы я был литератором! Такой великолепный материал
Откуплюсь, Шютце, обязательно откуплюсь от вашего целиком оправданного сожаления. Сегодня же! Но согласитесь, теперь мне крайне необходимо побывать на передовой, чтобы увидеть все своими глазами.
Хотите попасть в самое пекло? Ну, Шеер! Вы меня вторично удивляетеникогда не считал историков храбрецами Но если так, то я вас сам провожу. Прямо на командный пункт Траугота Герра.
Спасибо, Шютце.
Словесной благодарностью не откупитесь. Я пойду с вами из эгоистических соображений, вы коечто обещали, и я желаю, чтобы вы вернулись живым. Здесь русские каждый бугорок пристреляли. Пройдем лесом*, склонами гор
Машину оставили на хуторке под опекой шофера Шютце. Ганс Лютке не отстал от своего гауптмана, пошел следом, чем заслужил одобрение оберлейтенанта.
В штабе танкового батальона, куда переместились дивизионные штабисты, их встретили неприветливо. Начальник штаба, с короткой седой стрижкой, длинным носом и острым подбородком, даже презрительно процедил:
Только писак нам не хватало
Однако удостоверение Шеера, как и всегда, подействовало на подполковника магически.
О! произнес он. Это другое дело! Я думал ~ опять из газеты «Панцер форан»
Ну, Адольф, я возвращаюсь, сказал Шютце, когда все уладилось. Не забывайя буду ждать. А для гарантии твою машину беру в залог.
Везет машинам, рассмеялся Шеер.
Почему? не сообразил оберлейтенант.
Потому что благодаря твоему гостеприимству она первой заправится топливом.
Абсолютно точно! засиял Шютце.
Когда Шеер остался вдвоем с Лютке, державшим наготове фотоаппаратуру гауптмана, он подошел к бойнице бруствера и поднял бинокль. Зрелище для немцев было не из приятных. С близкого расстояния, да еще и в бинокль, можно было убедиться, что Эльхотовы ворота недаром заслуживали свое другое, фатальное название. Издалека были видны только подбитые танки, в бинокльтрупы, груды трупов полегшего воинства.
Неожиданно историк насторожился: он услышал приглушенные, но выразительные голоса.
Я сделал все, что мог, послышался неприязненный, сухой голос, но
Никаких «но», генерал, прервал его дрУг°йВы срываете план общего наступления! Неужели не понимаете? Штаб вынужден перебрасывать войска на другой участок фронта Сегодня, господин Герр, мы во что бы то ни стало должны сделать фюреру нашему командующемудостойный немецкого солдата подарок: взять наконец эти проклятые ворота и выйти на оперативный простор.
Господин Хольман, русские здесь стоят насмерть. Кроме того, их огневые точкивкопанные в землю танки, пушки, минометырасположены на склоне гор с обеих сторон лощины. Это настоящая мышеловка, Сколько длятся бои?
Десять дней.
Будем считать их десятидневной разведкой боем. Как мне докладывали, за все десять дней за пределами этой полосы не прогремело ни одного выстрела. Верно?
Абсолютно точно.
Значит, какой вывод? Здесь граница оборонных линий русских. И следовательно, если мы проскочим какихнибудь шестьсемь километров, нам уже ничто не угрожает. Пути на Грозный и Владикавказ будут открыты. Какой план атаки?
Пойдем двумя танковыми колоннами. В левойпятьдесят машин, в правойсемьдесят.