Как поживает ваше благородие? спросил Коля.
Видели еще какие-нибудь сны? поинтересовался Володя невинным тоном.
Арсений сразу же перестал улыбаться. От природы он был чрезвычайно чувствителен, и хотя это качество позволяло ему безошибочно выделять хорошие стихи среди массы посредственных, в обычной жизни ему приходилось несладко, потому что любая колкость причиняла его самолюбию рану, сравнимую с той, которую наносит лишь прямое оскорбление.
Вы изволите на что-то намекать, милостивый государь? спросил он холодно, дернув щекой. Тогда объяснитесь прямо.
Мы ничего такого не имели в виду, Арсений Васильевич, сказал Володя спокойно. Просто ваше выступление на вчерашнем вечере оно, честно говоря, произвело впечатление.
Неизгладимое! добавил Коля.
Близнецы чувствовали, что большинство присутствующих не видит в их поведении ничего особенного, в то время как нервозность молодого офицера делает его смешным. Оленька сердито нахмурилась.
Можете и надо мной посмеяться, господа, сказала она тоненьким, почти детским голосом. Я ведь тоже видела тот сон.
Братья тотчас рассыпались в извинениях и объявили, что ничего такого у них и в мыслях не было; но Арсений почувствовал, что день испорчен и что ему больше не хочется находиться здесь, не хочется говорить с девушкой, которая видела тот же сон, что и он. Он отвернулся и стал мрачно смотреть в окно. Ларион меж тем спросил, не отменяется ли завтрашняя поездка в Петергоф, на что Лиза ответила, что собирается репетировать «Женитьбу» и что, наверное, путешествие придется отложить.
Я думала, что Ларион может быть Подколесиным, сказала она, нежно улыбаясь, но теперь меня что-то охватили сомнения. Как вы думаете, господа?
Оправившись от изумления, Ларион стал клясться, что Подколесин его любимый персонаж, без которого он не мыслит своей жизни. Машенька предложила включить сцены со всеми женихами, но Лиза возразила, что тогда не хватит артистов: четыре жениха и Кочкаревуже пятеро, а среди них только четверо мужчин.
На меня не рассчитывайте, сказал Арсений, хмурясь, я могу быть только зрителем.
Вам не нравится «Женитьба»? спросила Оленька с удивлением.
Почему же, нравится, и даже очень. Но какой из меня актер?
Балтазар Балтазарович Жевакин, пробормотал Володя. Бывалый моряк.
Роль прямо для вас, поддержал его Коля.
Я в пехоте, отозвался Арсений и тотчас же об этом пожалел.
Тогда уж Никанор Иванович Анучкин, сказал Володя. Человек деликатный, хоть и отставной пехотный офицер.
Малина, совсем малина!вставил Коля, ухмыляясь.
Он ухитрился произнести эти слова таким тоном, что Арсению неодолимо захотелось влепить говорящему пощечину, чтобы стереть с румяного нагловатого лица собеседника усмешку; но, по счастью, вмешалась Машенька.
Господа, Лиза ведь уже сказала, что сцен с женихами не будет. Нам нужны только Кочкарев и Подколесин.
В конце концов Володю определили на роль Кочкарева, а его брата назначили Подколесиным. Машенька поинтересовалась, как исполнителям быть с костюмами. Лиза звонком вызвала Соню и попросила ее узнать у Натальи Андреевны, что стало с гардеробом бабушки, которой когда-то принадлежал особняк. Вернувшись, Соня сообщила, что старые платья покойной бабушки были убраны в сундуки и сосланы на чердак.
Помню, когда я была маленькая, она показывала мне свои платья, и некоторые были очень красивые, сказала Лиза.
Думаешь, ее наряды пригодятся нам для постановки? спросила Оленька. Она все еще переживала, что ей предстоит играть скучную тетку-резонершу, на которую зрители вряд ли обратят внимание.
Сначала надо посмотреть, в каком состоянии платья, заметила Лиза.
Ларион не утерпел и влез с очередной фантастической историей о богатой даме, у которой было столько платьев, что они занимали половину дома, а потом вспыхнул пожар, и она
Выпрыгнула в окно, сымпровизировал Коля.
Без ничего, добавил Володя.
О! сказали хором Оленька и Машенька.
Вообще-то, сказал студент, поправляя очки, она пыталась спасти свои платья, но у нее ничего не вышло, и она сгорела вместе с ними.
Какие ужасы вы рассказываете, Ларион, вздохнула Лиза.
Лучше бы она выпрыгнула в окно, не удержался Володя.
Присутствующие самым бессердечным образом расхохотались, и даже Арсений заулыбался, забыв недавнюю обиду. Ларион надулся, но так как он был человек, легко поддающийся общему настрою, через несколько секунд он уже смеялся громче всех.
Вечером, когда гости разошлись, Лиза вызвала Соню и еще одного лакея и направилась на чердак. Через несколько минут туда поднялась и Оленька.
Несколько больших сундуков были отодвинуты от стены и распахнуты. То и дело чихая, Лиза вынимала очередной наряд, критически оглядывала его и откладывала в сторону.
Что-нибудь нашла? не утерпела Оленька.
Соболиный салоп, погрызенный мышами, ответила Лиза. Зато дедушкин вицмундир даже моль не посмела тронуть. Она чихнула. Я откопала шаль для свахи, Машеньке пойдет.
А платья?
Они все в плохом состоянии, к тому же видно, что их перешивали по несколько раз. Лиза снова чихнула и наклонилась, вынимая со дна сундука очередной наряд. Соня, посвети-ка Горничная подошла ближе и подняла лампу, которую держала в руке. А вот это миленькое платье. Смотри-ка, его даже не перешивали И желтенькое! Желтый мне идет
Платье было хоть и старомодное, но такое красивое, что сердце Оленьки мягко подпрыгнуло в груди.
А для меня ничего нет? спросила она, стараясь говорить как можно небрежнее.
Можешь сама посмотреть, отозвалась Лиза. Что-то я устала рыться в этих сундуках. И она опять чихнула.
Лиза удалилась, унося с собой наряд для роли Агафьи Тихоновны и шаль для свахи. Оленька залезла в сундук, но в нем уже ничего не оставалось, кроме старого корсета и того, что сначала показалось девушке почти невесомой тряпочкой, сильно пожелтевшей от времени. Приглядевшись, Оленька поняла, что держит в руках свадебную фату.
Глава 6Предчувствия
Лиза! Лиза, это я, Оля!
От волнения не рассчитав сил, она стукнула костяшками пальцев по двери так сильно, что они заныли.
Лиза! Ай-й
Ну что ты кричишь, отозвалась Лиза из-за двери. Входи.
Держа в левой руке фату, а правой тряся в воздухе, чтобы утихомирить боль, Оленька влетела в спальню сестры.
На тебе лица нет, сказала Лиза. Что случилось?
Я нашла фату. Оленька перевела дыхание. Она лежала внизу, на самом дне. Платье понимаешь, платье, которое ты забрала, оно подвенечное.
Лиза молчала.
Оно не желтое, поторопилась объяснить Оленька. Оно белое, пожелтевшее от времени. Подвенечное платье! Она готова была расплакаться, видя непонимающее выражение на лице Лизы. Помнишь, что было во сне?
А-а, протянула Лиза. Мертвая женщина в подвенечном платье. Да, помню.
Оленька перевела дыхание.
Лиза Лиза, тебе лучше его не надевать. Я не суеверная, но Понимаешь Все-таки
Ей не хватало слов, чтобы выразить, как она беспокоится за старшую сестру. Оленька запнулась.
Ай-ай-ай, сказала Лиза, укоризненно качая головой. Как нехорошо. Как мелко!
Мелко? Оленька вытаращила глаза. Лиза, ты о чем?
Ты хочешь отобрать у меня платье, потому что знаешь, какой оно произведет эффект, объяснила Лиза, глядя на нее с иронией. Поэтому ты ссылаешься на сон, которого не было.
Лиза!
Врунишка, сказала Лиза обидным тоном, тем самым невыносимым тоном, который старшие сестры словно нарочно припасают для младших и провинившихся. Оля, я же вижу насквозь твои хитрости. Это даже не смешно!
У Оленьки задрожали губы. Она подошла к двери и остановилась.
У меня и в мыслях не было просить платье для себя, выдохнула она. Я просто не хотела, чтобы ты его надевала. Только и всего.
Она вышла быстрым шагом, боясь расплакаться, и возле лестницы едва не столкнулась с матерью.
Ты чуть не сбила меня с ног, сказала Наталья Андреевна недовольно. В твоем возрасте Но тут она заметила выражение лица дочери и оборвала нотацию на полуслове. Что случилось, мой ангел? И что это за тряпка у тебя в руках?
Бабушкина фата, ответила Оленька. И, так как держать все в себе было выше ее сил, она обрушила на мать бессвязный поток слов о «Женитьбе», подвенечном платье, которое нашла Лиза, и сне, который предвещал недоброе.
А она меня не слушает! Мама, она мне совсем не верит! Она думает, я хочу отнять у нее это глупое платье Да я и за все сокровища мира к нему не притронусь!
Наталья Андреевна находилась в затруднении. Она считала, что происходящее не стоит выеденного яйца, но ее тревожило, что дочь приняла все так близко к сердцу.
Ну, ну, Оленька, не стоит волноваться, пробормотала мать, похлопав дочь по руке. Ты вбила себе в голову бог весть чтосовсем как Ларион, когда он отстаивает свои бредни
Мама! вспыхнула Оленька.
Нет, погоди, дай мне сказать. Я сейчас же пойду к Лизе и попрошу ее убрать это злосчастное платье, чтобы ты успокоилась. Оленька хлюпнула носом, с надеждой глядя на мать. Но ты должна мне пообещать, что будешь вести себя как взрослая и не станешь в другой раз верить всяким всяким нелепостям. Хорошо?
В следующее мгновение Оленька бросилась матери на шею и так крепко ее обняла, что Наталья Андреевна даже немного поморщилась.
Спасибо, спасибо, спасибо! горячо твердила девушка. Просто тот сон и Арсений а тут это платье я ведь не сразу поняла, что оно подвенечное! И я вдруг испугалась
Наталья Андреевна тихо вздохнула. Оленька наконец разжала руки, и мать, отступив на шаг, пытливо посмотрела ей в лицо.
Мне, конечно, стоило бы поговорить с тобой об Арсении, негромко промолвила мать. Оленька вздрогнула. Но я, пожалуй, не буду. Наталья Андреевна выдержала паузу, во время которой дочь упорно рассматривала носки своих туфель. Я немного знала его мать, это была в высшей степени достойная женщина. К сожалению, его отецбезответственный человек.
Он содержит любовницу, брякнула Оленька. Я знаю.
Наталья Андреевна открыла рот, чтобы возмутиться. Семнадцатилетняя девушка из хорошей семьи не должна говорить о таких предметах; более того, она даже думать о них не должна. Но Ломов недаром характеризовал госпожу Левашову словами «неглупая и волевая», и в данном случае эти качества ей не изменили.
Кто тебе сказал? только и выговорила Наталья Андреевна.
Оленька потупилась.
Маша, еле слышно ответила она. Не нарочно, конечно, но Мы просто болтали о том о сем Она танцовщица. А до нее была какая-то англичанка. Я так поняла, что это Машина бывшая гувернантка.
У Натальи Андреевны уже голова шла кругом. Гувернантка! Танцовщица! Конечно, в их кругу увлечения Базиля вовсе не были секретом; но то, что о них знала и ее собственная дочь, неприятно поразило госпожу Левашову.
Но что же сказать, в самом деле, как сохранить лицо?
Оленька, начала Наталья Андреевна, у взрослых людей
Она посмотрела в блестящие глаза дочери, поняла, что не может лицемерить и говорить о Базиле как о совершенно приличном человеке, который имеет право на свои слабости, и решила не продолжать.
Ладно, вздохнула Наталья Андреевна. Что еще Машенька тебе рассказала?
Ничего, храбро ответила Оленька, пряча глаза. Ты обещала сказать Лизе, чтобы она не надевала платье.
Хорошо, я сейчас же поговорю с ней.
Лиза сидела под лампой с книжкой в руках. Войдя, Наталья Андреевна прежде всего поискала взглядом злополучное платье и увидела, что оно брошено на спинку кресла.
Наверное, я покажусь тебе глупой, сказала мать, но я хотела бы попросить тебя кое о чем.
И она объяснила Лизе, что Олю испугал недавний кошмар и она переживает за сестру. У Оленьки и в мыслях нет отбирать платье, просто сон выбил ее из колеи, и она стала придавать чрезмерное значение всяким глупостям.
Не видела она никакого сна, упрямо промолвила девушка, закрывая книгу. Она нас дурачит.
Наталья Андреевна не стала терять время на споры, а лишь несколько раз в доходчивой форме повторила то, что говорила ранее: что Оленька вся извелась, что ее поведение, может быть, и глупо, но дразнить ее нехорошо и жестоко.
Скажи ей, что она может не переживать, сдалась Лиза. Когда я у себя в комнате как следует рассмотрела платье при свете, я поняла, что ткань обтрепалась и выглядит бедно. Думаю, моя Агафья Тихоновна выйдет на сцену в зеленой тафте.
Я всегда знала, что моя старшая дочьумница, сказала Наталья Андреевна с улыбкой. Она поцеловала Лизу в лоб и удалилась, притворив за собой дверь.
Кирилл Степанович сидел в своем кабинете и попыхивал трубкой. Жена скользнула взглядом по его благородному профилю, вспомнила, как она когда-то его любила и каких трудов ей стоило отучить его от привычки ходить налево, причинявшей ей столько страданий. Сейчас ей казалось, что она действовала не столько и не только для себя, но и для своих девочек. По крайней мере, никто не станет говорить ее дочерям, что их отец связался с какой-нибудь дурной женщиной. Она подошла к мужу и привычным движением отряхнула с воротника его халата пепел. Кирилл Степанович поймал ее руку, поцеловал ее и улыбнулся.
Что? спросил он.
Так, ничего, отозвалась жена. Лиза искала платье, чтобы играть в сцене из Гоголя, и нашла подвенечное платье моей матери.
Но думала она вовсе не о Лизе, а о том, что ничего на самом деле не кончилось и что она по-прежнему любит своего мужа. Достаточно было Кириллу Степановичу взять ее руку и улыбнуться, и она словно перенеслась в те дни своей юности, когда
Оленька вообразила бог весть что, машинально закончила Наталья Андреевна.
А впрочем, к чему оглядываться назад? Юность давно уже сменилась зрелостью, время идет, они с Кириллом тихо стареют, девочки выйдут замуж, пойдут внуки, а потом
Самое главноечто она хотела состариться только со своим мужем. Только с ним одним.
Какой роман ты мне посоветуешь? спросила Наталья Андреевна. Хочется что-нибудь почитать перед сном.
Кирилл Степанович оживился. Он считал себя знатоком словесности и с удовольствием раздавал советы по поводу того, что в современной литературе стоит читать, а что не стоит.
На сей раз он произнес длинную речь, которую жена внимательно выслушала, и закончил ее словами:
Конечно, сейчас литература уже не та. Даже граф Толстой стал менее интересен, а вот раньше какие были имена! Пушкин, Гоголь
Но Наталью Андреевну не тянуло сейчас ни к Пушкину, ни к графу Толстому, и она остановила свой выбор на старом проверенном Александре Дюма.
В семье Левашовых было принято завтракать всем вместе, и когда утром Лиза не спустилась из своей спальни, мать послала Соню разбудить дочь. Через минуту весь дом услышал пронзительный крик горничной.
Когда Наталья Андреевна, Оленька и несколько слуг вбежали в спальню Лизы, они увидели, что постель не смята. Сама девушка лежала на полу в подвенечном платье своей бабушки. Вызванный к Левашовым доктор констатировал, что Лиза была мертва уже несколько часов.
Глава 7Знакомство
Сергей Васильевич пил кофе. Собственно говоря, жидкость, которую он смаковал маленькими глоточками, следовало бы назвать как-нибудь иначе, но так как язык человеческий несовершенен, придется за неимением лучшего все-таки остановиться на слове «кофе».
Сей удивительный со многих точек зрения напиток Ломов варил себе собственноручно, используя какой-то известный только ему одному рецепт. Кофе, который получался у Сергея Васильевича, был черен, как черный кот, своей густотой напоминал расплавленный асфальт и источал такой мощный аромат, что у человека неподготовленного могла закружиться голова. Кроме того, напиток, секрет приготовления которого Ломов хранил в строжайшей тайне, обладал свойством прочищать мозги после любой попойки и отгонять сон, даже если вы до того не спали пять суток.
Итак, Ломов пил кофе и размышляло задании, на которое начальство отправляло его вместе с баронессой Корф, и о том, чем оно может обернуться. Сергей Васильевич ничего не имел против Амалии, но не мог отделаться от мысли, что по условиям предстоящей миссии она вряд ли сможет чем-то ему помочь. Когда Ломов указал своему начальнику генералу Багратионову, что Амалия совершенно не подходит для того, чтобы участвовать в деле, он получил ответ, что остальные агенты заняты и потому Сергею Васильевичу стоит быть благодарным за то, что ему вообще выделили кого-то на подмогу.