Из источников в полиции я слышала, что тело было найдено одним из учителей этой школы. Это не вы?
Я остановилась и повернулась, лихорадочно соображая. Ясное дело, не в моих интересах давать ей какую-либо информацию, но я не была уверена, что смогу отделаться отъявленной ложью.
Боже, какой ужас, в итоге произнесла я.
Да, чудовищно, согласилась журналистка с совершенно равнодушным видом.
Я еще раз бессмысленно улыбнулась Кэрол и слегка пожала плечами, потом пошла в учительскую, чувствуя на себе ее взгляд, пока пересекала парковку. Мне оставалось надеяться, что Кэрол посчитает меня вежливой, но не годной к цитированию и абсолютно неинтересной. Однако начни она копать, вполне возможно, сумеет сопоставить некоторые вещи. И не только про Дженни. Если она искала, как подать свое сообщение о том, что́, без сомнения, станет историей года, она может додуматься сравнить обстоятельства смерти Дженни с другими местными убийствами и тайнами. Исчезновение Чарли было очевидным делом, которое следовало бы достать из архива. Не впервые я порадовалась, что поменяла фамилию и никто из моих коллег не знает о Чарли. Не так-то легко будет Кэрол установить эту связь. Да и вообще, зачем ей это? Единственным общим звеном в обоих делах оказалась я.
Хотя я никогда не видела такого скопления народа в учительской, учителя и персонал соблюдали почти полную тишину. Здесь, вероятно, собрались все сотрудники Эджвортской школы. Сегодня все приехали вовремя. Я посмотрела на вытянутые, встревоженные лица вокруг и почувствовала себя невыразимо скверно. Теперь все мы оказались причастны к этому, возможности уклониться не существовало.
Элейн Пеннингтон стояла в дальнем углу помещения, рядом с нейстарший инспектор Викерс. Молодая женщина сбоку от него, с планшетом в руках и с безупречным макияжем, представилась пресс-атташе полиции. Директриса уже некоторое время говорила о Дженни, сотрудничестве с полицией и об ответах на вопросы родителей. Она храбрилась, желая выглядеть такой же решительной и контролирующей ситуацию, как обычно, но листок бумаги, которым она пользовалась как шпаргалкой, трепетал в ее руке. Половина ее узкого лица казалась застывшей, парализованной, от тика непрерывно дергалось веко. Я надеялась, что она постарается держаться подальше от средств массовой информации, пока не вернет себе самообладание хотя бы частично. Ее голос звучал непривычно хрипло, и во время своею выступления она скользила глазами по комнате. Я заставила себя вслушаться в ее слова.
Поэтому после консультаций с полицией, не забывая о помехах, которые, по всей вероятности, возникнут в ближайшие дни, я решила на время отменить занятия.
По рядам собравшихся учителей пробежала волна тревоги. Шея Элейн покрылась розовыми пятнамитрадиционный признак, что она вот-вот выйдет из себя.
Стивен Смит, добродушный мужчина и один из учителей, давно работающих в школе, поднял руку.
Элейн, вы не считаете, что девочкам нужно чем-то заниматься и отвлекаться от случившегося?
Я думала и об этом, Стивен, спасибо. Но пришла к убеждению: в ближайшие несколько дней не будет никаких условий для сосредоточенных занятий. Невозможно работать из-за всего этого шума и помех.
Все как один мы повернулись к окну, за которым разбивали лагерь службы новостей, их фургоны встали вдоль школьной стены. Лес они начали покидать. Средствам массовой информации потребуется новый фон для дневных новостей, и, похоже, они выбрали для этого школу.
Не знаю, был ли кто-нибудь из вас этим утром в школьной канцелярии, но там царил, мягко выражаясь, хаос. С момента своего прихода Дженет принимала звонки от обеспокоенных родителей. Они тревожатся насчет безопасности своих детей, хотя никто не намекал, что школа каким-то образом причастна к этой страшной трагедии.
На последних словах голос Элейн дрогнул. Я спросила себя, возможно, противореча справедливости, к чему относится ее скорбь: к репутации школы или к Дженни.
Наш долггарантировать безопасность девочек, и я не могу с чистой совестью дать такое обещание родителям. Я, конечно, не думаю, что на нас нападут. Но пресса будет лезть во все щели, и такого рода гласность может привлечь ненужное внимание. Я не хочу, чтобы девочки оказались в подобной атмосфере.
Это было вполне справедливо.
Элейн метнула взгляд на Викерса, который выглядел еще более изможденным, чем накануне вечером. Веки нависли над глазами, и я не могла догадаться, о чем он думает.
Кроме того, старший инспектор Викерс попросил разрешения воспользоваться некоторыми школьными помещениями, и я хочу, чтобы у нас появилась возможность предоставить ему свободный доступ в школу.
Очень любезно с вашей стороны, сказал Викерс. Он немного выпрямился и напряг голос, желая быть услышанным. Наша основная база находится в полицейском участке Элмвью, но часть бесед мы проведем здесь. Нам важно поговорить с подругами и одноклассницами Дженнифер, и нет необходимости возить такого рода собеседниц в полицейский участок. Мы предпочитаем оставить их в знакомом окружении. Позднее сегодня же мы проведем в школьном актовом зале пресс-конференцию, поскольку там есть все необходимое для нас оснащение.
Я не могла понять, о чем думает Элейн. На ее месте я бы держала школу как можно дальше от расследования. Судя по тому, как она смотрела на старшего инспектора Викерса, ожидая его указаний, он полностью завоевал ее доверие. Все это показалось мне очень неудобным, особенно принимая во внимание мое желание держаться в стороне от расследования, от радара, от петли.
Так значит, мы все можем идти по домам или что? совершенно невозмутимо спросил из дальнего конца комнаты Джефф Тернбулл, словно подобные события являлись обычным, предсказуемо-банальным делом.
Я даже не повернулась в его сторону, хотя представляла, как он сидит развалившись, сознавая впечатление, производимое его голубыми глазами, бицепсами и тщательно подстриженными черными волосами. Он был одним из преподавателей физической культуры в Эджворте и нисколько мне не нравился.
Элейн вспылила:
Нет, Джефф. Я бы хотела, чтобы учителя остались для общения с полицией и девочками, хотя обычных уроков не будет. По школе будет слоняться больше учениц, чем обычно, ожидая, пока их заберут родители, поэтому так важно ваше присутствие здесь. Мы разделим девочек на группы и присмотрим за ними, пока их не заберут родители или попечители. Боюсь, мне придется попросить вас остаться в школе и по окончании времени занятий. Сегодня мне понадобится ваша поддержка, поэтому я обращалась к вам с просьбой проявить терпение.
Заговорила Джулз Мартин:
Как долго это продлится? Когда мы вернемся в обычное русло? Некоторые из девочек готовятся сейчас к экзаменам, и я не хочу, чтобы их работа прерывалась.
Я кинула на нее циничный взгляд и получила в ответ вежливую улыбку. Если в учительской у меня и была подруга, то это Джулз, и ее преданность делу почти равнялась моей. Ее озабоченность казалась смехотворной и почти явно наигранной.
Я прекрасно осведомлена об ученицах, готовящихся к экзаменам, сказала Элейн. Для них это будет неделя самостоятельных занятий. Дженет пришлет пересмотренные программы для соответствующих классов, которые я надеюсь раздать вам в канцелярии сегодня к обеду. Что же касается того, сколь долго
Она повернулась к Викерсу.
В настоящий момент я не могу сказать даже приблизительно. Основываясь на своем опыте прежних расследований, интерес средств массовой информации угаснет в течение следующих нескольких дней, если только в деле не возникнет серьезных подвижек. Мы приложим все усилия, чтобы до минимума свести причиняемое беспокойство, и будем надеяться, что на следующей неделе все вернется в привычное русло. В любом случае к этому времени мы должны уже будем закончить наши беседы. Здесь у меня большая группа сотрудников, поэтому мы сможем довольно быстро всех опросить.
Элейн посмотрела на свои часы.
Итак, обращаюсь ко всем. Мне бы хотелось, чтобы вы разошлись по своим классам и сделали перекличку, затем пришлите девочек в актовый зал. Я проинформирую их о происходящем. Думаю, очень важно привлечь их к этому делу и держать в курсе событий.
Но что нам говорить, если они станут задавать вопросы? с тревогой спросил Стивен.
Придумайте, процедила Элейн, нервы которой явно начали сдавать.
Учительская опустела в рекордное время. Я проскользнула мимо старшего инспектора Викерса, на долю секунды встретившись с ним глазами. К моему облегчению, он сдержанно, почти неразличимо, кивнул в ответ. Меньше всего мне хотелось, чтобы все на работе знали о моей встрече со старшим инспектором Викерсом, причем недавно. Личность человека, обнаружившего тело Дженни, оставалась главной темой разговоров, когда я вошла в учительскую. Не знаю, как в остальном, но Кэрол Шэпли действовала скрупулезнообратилась с вопросами практически ко всем сотрудникам, прежде чем те попали в здание школы.
Актовый зал был почти полон. Мне удалось найти место в первых рядах, у стены, лицом к залу, чтобы видеть все помещение. Девочки, которые никогда в жизни до конца не успокаивались, были так же молчаливы, как ранее учителя. Ничто не ослабляло напряженного внимания, с которым они смотрели на сцену, где выступала Элейн, вновь в сопровождении старшего инспектора и пресс-атташе. За прошедший час или около того Элейн сгладила некоторые шероховатости в своем тексте и без запинки отбарабанила речь.
Свободных мест в актовом зале оказалось больше, чем следовало бы. Оглядывая ряды сидящих девочек, я поняла: примерно половину из них оставили дома или уже забрали домой. Это же я обнаружила и в собственном, здорово уменьшившемся классе, когда делала перекличку. Уже разнесся слух, что погибшая девочка училась в Эджворте. Теперь они ожидали только подробностей.
Это будет трудное для всех нас время, нараспев вещала Элейн, но я надеюсь на ваше достойное и скромное поведение. Пожалуйста, уважайте частную жизнь Шефердов. Если к вам обратятся из средств массовой информации, не делайте заявлений ни о Дженни, ни о школе и ни о чем, что связано с расследованием. Я не хочу, чтобы кто-то из учениц Эджворта общался с журналистами. Любая нарушившая запрет получит предупреждение. Или того хуже.
Многих девочек постарше, казалось, куда больше огорчило вето на общение со СМИ, чем новость о Дженни. Я обратила внимание: их откровенные слезы ни в малейшей мере не потревожили безупречный макияж.
Пока я разговариваю с вами, школьный секретарь связывается с вашими родителями, продолжала Элейн. Мы просим их забрать вас или организовать присмотр в следующие несколько часов. До конца недели школа будет закрыта.
Мне показалось, старшего инспектора Викерса немного озадачил всплеск возбуждения, пронесшийся по актовому залу. Меня не шокировало. Девочки, как все подростки, бывали при случае эгоистичны и бездумно бесчеловечны. Они вполне искренне могли расстроиться из-за Дженни, но не упускали выгоды и для себя. Неожиданной неделей отдыха, не важно, по какой причине, пренебрегать не пристало.
Элейн подняла руки, и снова наступила тишина.
Детектив, старший инспектор Викерс, возглавляет расследование этой печальной смерти и хотел бы кое-что вам сказать.
Возникло легкое волнение в зале. Мне стало интересно, доводилось ли Викерсу когда-нибудь находиться в центре внимания такого количества перевозбужденных особ женского пола. Забавно было наблюдать, как прямо на глазах его уши густо порозовели. Он шагнул вперед и наклонился к микрофону. Помятый, бледный, слегка потрепанный вид Викерса хорошо маскировал его жесткую натуру.
Спасибо, мисс Пеннингтон. Он слишком близко наклонился к микрофону, и звук «п» в фамилии Пеннингтон прозвучал как выстрел из-за чрезмерного усиления. Я бы хотел попросить всех, кто располагает любой информацией о Дженни Шеферд, без стеснения поделиться ею со мной или с кем-нибудь из моей группы. Он кивнул в конец зала. Я повернулась, как и все остальные, и вздрогнула, заметив Эндрю Блейка, прислонившегося к дверному косяку, и двух полицейских в форме рядом с ним. Вэлери предположительно занималась Шефердами.
Кроме того, вы можете поговорить с кем-то из ваших учителей, если вам так легче, сказал Викерс. Все головы в зале обратились в его сторону, синхронно, как у зрителей на теннисном матче. Они смогут вам посодействовать. Не думайте, будто известное вам ничтожно для того, чтобы сообщать. Мы сами решим, полезно это или нет. Мы собираем информацию о Дженни: в частности, о ее друзьях в школе и за ее стенами, обо всем странном, что вы, возможно, слышали от нее или о ней, обо всем необычном. Тревожило ли ее что-нибудь? Были ли у нее какие-то неприятности? Не ссорилась ли она с какой-нибудь ученицей или с кем-то еще? Не происходило ли того, что скрывалось от взрослых? Если вы хоть что-нибудь вспомните, пожалуйста, не утаивайте этого. Но хочу вас предупредить: постарайтесь не сплетничать между собой, пока не поговорите с нами. Легко говорить откровенно, когда ты уверен, что можешь отделить известное тебе от слухов. Он снова обвел взглядом зал. Я знаю, у вас будет великое искушение поговорить об этом с журналистами. Они очень ловко умеют выуживать сведения у людейиногда лучше, чем полиция. Но доверять им не стоит и лучше с ними не общаться, как предупреждает ваш директор. Если вам есть чем поделиться, скажите нам.
Девочки кивали словно загипнотизированные. Как человек, который на тысячу пунктов уступал по обаянию инспектору Морсу, Викерс справился отменно.
Чего он не сделал, так это не ответил на вопрос, который они действительно хотели задать, поэтому оставшуюся часть дня, в промежутках между надзором за ученическими группами и срочным исправлением планов подготовки к экзаменам, я пыталась справиться с волной предположений, захлестнувших школу.
Мисс, ей отрезали голову? Кто-то сказал, что у нее, ну, исчезла голова.
Я слышала, что ее ударили ножом много сотен раз, да? И что у нее торчали внутренности и видны были кости и все остальное.
Мисс, ее мучили? Я слышала, что она вся была в ожогах и порезах.
Ее изнасиловали, мисс?
Как она умерла, мисс?
Кто ее убил, мисс?
Я сдерживала их как умела.
Занимайтесь своими заданиями, девочки. У вас много работы. Полиция выяснит, кто это сделал.
На самом деле мне стало жаль их. Несмотря на браваду, девочки были перепуганы. Знакомство с фактом смерти оказалось тяжелым испытанием. Какая из девочек-подростков не думает, что будет жить вечно? Когда одна насильственно вырывается из их рядовэто ли не шок? И им требовалось об этом поговорить. Я все понимала. Но день от этого получился утомительным.
* * *
В половине шестого я все еще находилась в школе, как и предсказывала Элейн. Последнюю из моих девочек недавно забрал ее отец, подъехавший на «ягуаре», толстошеий мужчина в дорогом костюме. Он воспользовался возможностью сообщить мне, сколько времени потерял, вынужденный заехать за дочерью, и высказал мнение, что школа, как обычно, чересчур перестраховалась. Мне было интересно, что обычного в убийстве одной из сверстниц его дочери, но я удержалась и ничего не сказала, пока девочка садилась в машину, примолкшая, со страдальчески округлившимися глазами. Я так и слышала, как она умоляет меня не ухудшать ситуацию спором с ним, поэтому я лишь безмятежно улыбнулась.
Мы просто делаем все от нас зависящее для обеспечения безопасности девочек. Это самое важное, уверена, вы со мной согласитесь.
Теперь уж поздновато волноваться за безопасность девочек. Это все равно что запирать ту самую конюшню, когда лошади разбежались. А вы в обмен получили небольшой славный отдых, закрыв до конца недели школу. Не думая о родителях, которым нужно обеспечить присмотр за детьми на следующие четыре дня. Уже и без того раскрасневшееся лицо мужчины побагровело. Можете передать своей директорше, что я вычту недельную стоимость обучения из платы за месяц. Это заставит ее пересмотреть приоритеты.
Я ей передам, сказала я и предусмотрительно попятилась, когда он нажал на газ и умчался прочь, стреляя из-под колес гравием. Бессмысленно было обращать его внимание на то, что Шеферды отдали бы все у них имеющееся, чтобы оказаться на его месте, но я об этом подумала.
Когда я повернулась, чтобы возвратиться в школу, кто-то окликнул меня по имени, и я огляделась. Только не это. Направляясь прямиком ко мне, через парковку бежал Джефф Тернбулл. Бросаться наутек как-то не пристало. Кроме того, бегал он быстро. Предстояло пережить это.