Погоди-ка, остановил я Сару. Ты хочешь меня убедить, что Рэймонд Л. Мюллер, директор издательского отдела Принстонского квантового института, вовсе не собирается печатать книгу?
Конечно. Да и издателя такого не существует, все это было проделано для того, чтобы снабдить тебя средствами. Ты должен был поехать со мной. В Принстоне даже нет квантового института. Единственная наша защита в этом приключенииполнейшая анонимность.
Это было больше, чем я мог воспринять с одного раза. Я безуспешно попытался приподняться и заглянуть Саре в глазаона в первый раз говорила со мной так откровенно.
Так, значит, вся работа, проделанная мной, была впустую пронзила меня догадка.
Наоборот, успокоила меня француженка и опустила руку на плечо. Твоя работаключевое звено в наших поисках «последнего ответа». Мы хотим, чтобы ты продолжал править рукопись Йосимуры. Когда все будет позади, ты получишь оговоренные деньги.
Я снова рухнул на диван и заявил:
Иными словами, я наемник, работающий на организацию, даже имени которой не знаю!
Враги называют нашу структуру «Квинтэссенцией»по причинам, которые сейчас к делу не относятся. Как бы то ни было, это не организация с пирамидальной структурой, с лидерами и уставом, особенно теперь, после смерти Йосимуры. Мы сообщество независимых людей, которые добровольно, каждый своим путем, подбираются к «последнему ответу». Вот что нас объединяет и заставляет помогать друг другу в нашем состязании со временем.
Несколько секунд я размышлял, пытаясь сложить кусочки этого странного пазла, в котором начинал проглядывать какой-то смысл.
Итак, Йосимура был в «Квинтэссенции» важным человеком?
По крайней мере, для меня. Голос Сары задрожал. Он руководил моей диссертацией и был мне почти как отец. Я явилась на нашу тайную встречу в Кадакесе, чтобы попытаться его защитить, поскольку мы знали, что среди собравшихся будут враги «Квинтэссенции». Как видишь, у меня ничего не вышло.
На щеке Сары появилась слезинка, чуть помедлила и разделилась на несколько ручейков скорби.
Мне захотелось подняться и заключить эту женщину в объятия, но все тело до сих пор саднило. К тому же, раз уж передо мной приоткрылась завеса тайны, я желал добраться до конца.
А Лорелею Йосимура тоже оберегал?
Они были мало знакомы. Сестра ведь всегда жила в Швейцарии. Мой отец умер, когда ей было пять лет, а матери у нас разные. Отношения в нашей семье запутанные. Как и в этом мире.
Печальное молчание воцарилось в нашей маленькой комнатке на третьем этаже общежития, совершенно пустынного в этот поздний час.
А что ты скажешь насчет убийц? Во мне снова проснулся журналист. Люди, ликвидирующие любого, кто приблизится к тайной формуле, тоже независимы? Они считают преступление своим духовным путем?
У наших врагов как раз имеется четкая структура, жестким голосом заговорила Сара. Злооно всегда организованно, а вот добро не признает границ. Скажу тебе откровенно, мы не имеем ясного представления о том, чего добиваются эти люди. Нам известно только, что они стремятся добраться до «последнего ответа» раньше нас. Нам удалось перехватить несколько документов, теперь мы знаем, что они называют себя «Братством».
Название навело меня на мысль о «Братстве бомбы»секретной группы, в которую во время холодной войны якобы входил Оппенгеймер. В то параноидальное время ученых обвинили в шпионаже в пользу Советского Союза.
Я предположил уже вслух:
Может быть, это «Братство» стремится овладеть новой формой энергии и держать ее под своим контролем?
Возможно, или же они попросту хотят, чтобы никто о ней не узнал и пусть в мире все идет по-старому.
И как все идет? задал я наивный вопрос.
Ужасно. Вот почему мы должны все переменить.
57Самое печальное место на свете
Печальнее всего, что война использует все лучшее, что есть в человеческом существе, чтобы получить худшее, на что способно человеческое существо.
В воскресенье я проснулся в полдень. Необычайное для меня явление с тех пор, как мы устроили в Вильямсбурге генеральный штаб нашей экспедиции в никуда. Но этот долгий сон явно пошел мне на пользу: после нескольких дней боль наконец-то меня отпустила.
Помимо загипсованной руки и шрама на щеке, не прекращавшего зудеть, я отметил только легкое покалывание в левой руке. Странноона-то вроде осталась цела. Раскрыв наконец глаза, я чуть не закричал.
На руке появилась формула, преследовавшая нас с самого начала приключения: Е = ас². Я провел пальцем по коже, чтобы удостовериться, что это не шутка Сарыведь она уже расписала сердечками мой гипс.
Я с ужасом понял, что это татуировка. Значит, навсегда.
Используя вернувшуюся ко мне подвижность, я вскочил с дивана и бросился в каморку Вертуна, главного подозреваемого в этом акте вандализма.
Толстый патлатый татуировщик в данный момент трудился над худощавой спиной юной дамы, которая отзывалась на каждый электрический укол слабеньким вскриком. Еще раньше, чем увидел лицо девушки, я рассмотрел между ее лопаток дикую розу и девиз: «Не бывает розы без шипов».
Меня совершенно не беспокоило, что я отрывал Вертуна от работы с полуголой девушкой.
Можно узнать, когда и зачем ты без моего разрешения сделал мне татуировку? спросил я.
Ты спал как ангелочек, ответил Вертун с пуэрто-риканским акцентом. Твоя жена сказала мне, что теперь как раз самое время. Моя работа принесет тебе удачу в сегодняшнем путешествии. Помнишь, что я тебе говорил? Если вытатуировать какой угодно вопрос, то твоя кожа станет разговаривать с тобой во сне и ночью трудиться над ответом.
Его у меня так и нет, вскипел я. Мне непонятно, о каком путешествии ты говоришь.
Лежащая девушка выдала несколько гневных английских фраз насчет того, что ее спине не уделяют должного внимания.
Поговори с женой, и все выяснится, подвел итог татуировщик, возвращаясь к своей электрической иголке. Я только выполнил ее поручение.
Действительно, вернувшись с прогулкия не выходил на улицу с тех пор, как «скорая помощь» доставила меня в «Спейс», я услышал от Сары, что мы отправляемся в место, которое может стать последним этапом нашего путешествия.
Она добавила, что уже полностью рассчиталась с Бейби за аренду помещения и мебели, поскольку, по всей вероятности, в Нью-Йорк мы уже не вернемся.
Я оглядел наше гнездышко взором, полным ностальгии. Теперь, когда мы его покидали, я понял, что в эти недели, пока мы делили комнатушку с Сарой, я был относительно счастлив, несмотря на подпольную войну, в которую оказался замешан, и даже на так называемый несчастный случай.
Откуда такая уверенность в том, что мы не вернемся?
Я внезапно многое поняла, ответила француженка с сияющим лицом. Письмо из кабинета Эйнштейна датировано девятьсот пятьдесят пятым годом. Ведь Лизерль эмигрировала в Бостон сразу после войны, а ее первый ребенок родился не раньше чем после переезда в Нью-Йорк. Я вычислила, что Милева написала своему деду, когда ей было около шести лет. Если подсчитать, становится ясно, что Лизерль родила своих детей в очень зрелом возрасте. Поэтому Милеве сейчас может быть лет около шестидесяти. Интуиция подсказывает мне, что она по-прежнему живет где-то возле Тринити.
Почему ты так думаешь? И где находится этот чертов Тринити? Я нашел с полдюжины городов, которые носят такое название.
Это не город, возразила Сара, загадочно улыбнувшись. Но сначала я отвечу на твой первый вопрос. Ты помнишь, что написала маленькая Милева в своем письме? «Если такая сила существует, освобождать ее нужно именно здесь, в самом печальном месте на земле. Поэтому мы остаемся». Будем надеяться, что она исполнила свое обещание и все так же живет рядом с Тринити.
Ты все еще не ответила на мой вопрос. Где находится Тринити?
Подумай о том, что говорилось в письме: «в самом печальном месте на земле». Что тебе приходит в голову?
Логичнее всего подумать о Хиросиме, но, насколько я знаю, это южный город, сейчас вполне жизнерадостный.
Ты на правильном пути! радостно воскликнула Сара. Только думай не о Хиросиме и Нагасаки, а о предыдущем шаге.
Размышляя о нем, я прошелся по нашей комнатке, которой вскоре суждено было обратиться в пустое пространство, потом подошел к француженке, облачившейся в красную куртку, и выпалил:
Предыдущим шагом перед ядерными бомбардировками были испытания в безлюдных местах. Ты это имеешь в виду?
Браво! А еще конкретнеепервую точку на свете, где был произведен ядерный взрыв. Это и есть «самое печальное место на земле».
Мне нужно посмотреть Википедию. Я подмигнул Саре. Я плохо подкован по истории ядерных испытаний.
Это необязательно. Я сама назову тебе имя этого печально знаменитого объекта: Тринити. Оттуда Милева писала своему деду, выражая намерение там остаться и высвободить тайную энергию.
Где же это находится?
Название вполне соответствует предназначению этого места: недалеко от города Сокорро, в пустыне штата Нью-Мексико, именуемой Хорнада-дель-Муэрто. В эпицентре взрыва помещается черный обелиск из застывшей лавы. Там с тысяча девятьсот пятьдесят третьего года начали собираться пацифисты. Они служили мессы под открытым небом, на которые приходили по шестьсот с лишним человек. Не правда ли, достойное местечко для того, чтобы Милева исправила ошибку своего деда, вызвав к жизни мощь его «последнего ответа»?
Разумеется. Если внучка Эйнштейна все еще продолжает вести активный образ жизни, ее стоит поискать именно там.
Проблема в том, что летом в Хорнада-дель-Муэрто стоит страшная жара.
Но вряд ли Милева Эйнштейн живет в палатке напротив обелиска. Скорее всего, она обосновалась в каком-нибудь доме в близлежащем селении.
И я так полагаю. Там есть деревушка, которая ближе к Тринити, чем город Сокорро. У нее странное имечкоКаррисосо. Вот оттуда нам и нужно начинать. Произнеся эти слова, Сара бросилась мне на шею и прошептала на ушко:Я рада, что ты едешь со мной.
Часть четвертаяОГОНЬ
Огоньэто стихия воли, перемен и страстей.
Это символ желания, творческой энергии и жизненной силы, власти, стремления и силы воли, но также соблазна и чувственности.
Огоньплод мощной энергии, постоянного желания, поэтому его связывают с инстинктом и интуицией.
Огонь не останавливается перед любыми препятствиями, предрассудками и страхами.
Он действует и распространяется с величайшей скоростью.
Огонь может быть силой разрушительной или же воскрешающей.
Его присутствиесимвол гибели ради нового рождения.
Когда возжигаешь пламя, то тем самым даешь силы новой надежде.
Так или иначе, он хранит в себе жизненные силы, и его существование необходимо для жизни, света и тепла.
Огонь согревает или обжигает, придает силы или же разрушаетв зависимости от того, как близко мы к нему подходим и насколько позволяем ему себя выразить.
Огонь придает страсть поцелую, но в то же времяон душа разрушительного оружия.
Мы несем Огонь в своих душах, только поэтому мы и живем.
58Проект «Манхэттен»
Если я это постигну, то стану часовщиком.
Путешествие к пустыне Хорнада-дель-Муэрто в июньское воскресенье оказалось непростой задачей. Ближайшим населенным пунктом был Каррисосо, поселок на тысячу душ, расположенный посреди ничего. Чтобы добраться досюда, нам пришлось лететь из Нью-Йорка в Миннеаполис, оттудав Альбукерке, а затем, на наемной машине, отправляться б куда нам заблагорассудится.
В сумме выходило больше девяти часов пути, но все сложилось удачно, и мы достигли самого печального места на земле.
Убежденность Сары находила свое подтверждение в шоу с бомбой, которое мы просмотрели благодаря анонимному посланию. Между письмом Эйнштейна к Рузвельту и взрывом над Хиросимой находились ядерные испытания в Тринити. Все совпадало. Без сомнения, мы вышли на верный след.
В ожидании вылета на Миннеаполис я решил почитать главу из рукописи Йосимуры, посвященную проекту «Манхэттен». Я распечатал ее, чтобы узнать, что предшествовало первому ядерному испытанию в мировой истории.
В результате знаменитого письма Эйнштейна и нападения японцев на Пирл-Харбор в 1941 году правительству Рузвельта стало понятно, что они должны создать атомную бомбу раньше, чем это удастся сделать странам Оси. После нескольких несмелых попыток в сентябре 1942 года полковник Лесли Грувз принял под свое начало проект вместе со сплоченной группой ученых, инженеров и техников и предоставил им все необходимое для работы.
В день своего назначения Грувз распорядился доставить 1250 тонн урана из бельгийского Конго, каковые затем складировал на Статен-Айленде. Вторым его шагом явилось возведение завода для расщепления атомов. В октябре того же года Юлиус Роберт Оппенгеймер был назначен директором научной группы. Большую ее часть составляли эмигранты из Европыэтим людям предстояло день и ночь трудиться над изготовлением бомбы. Секретные лаборатории размещались в пустыне Лос-Аламос, штат Нью-Мексико.
Через два года проект «Манхэттен» не выдал желаемых результатов. К сентябрю 1944 года ученые не располагали чертежами, по которым можно было бы собрать боеготовую атомную бомбу. Положение улучшилось в конце года, и вот в начале 1945-го две разные бомбыплутониевая и урановаяуже были разработаны.
Грувза, уже возведенного в генеральский чин, беспокоило лишь то, что Вторая мировая война закончится раньше, чем он успеет сбросить свои бомбы. Зачем нужно ядерное оружие, если нет врага, которого следует уничтожить?
Пусть сопротивление японской армии было уже сломлено, для капитуляции хватило бы обычных бомбардировок, но президент Трумэн принял решение сбросить атомную бомбу в качестве «дипломатической акции».
Чтобы подготовиться к этому событию, 16 июля ученые из проекта «Манхэттен» произвели успешный взрыв плутониевой бомбы в пустыне штата Нью-Мексико.
Мое внимание привлекла подшитая Йосимурой статья об интригах, окружавших место падения «Малыша»Хиросиму. Я просмотрел ее, а потом опять взялся за рукопись.
Поскольку взрыв урановой бомбы никогда ранее не производился, ученые опасались возникновения цепной реакции во всей атмосфере планеты. Но, даже несмотря на это, экипаж самолета «Энола Гэй» сбросил именно урановую, а не плутониевую бомбу, последствия взрыва которой были уже изучены.
Существовала еще одна опасность, на сей раз стратегического характера. Бомба опускалась на небольшом парашюте, который должен был раскрыться на высоте шестисот метров от земли. Для этого предназначалось особо чуткое устройство, реагировавшее на атмосферное давление.
Скептики принимали во внимание, что в те годы примерно десять процентов бомб не взрывалось, добавляли к этому сложность устройства по раскрытию парашюта и высказывали немало опасений насчет того, что «Малыш» свалится на землю, не разорвавшись. Тогда японцам, обладавшим самыми продвинутыми технологиями, оставалось бы просто подобрать бомбу и сбросить ее на любой американский город по своему усмотрению.
Несмотря на весь риск, бомбы в Хиросиме и Нагасаки взорвались, как положено, вызвав великие потрясения по всему миру. Эйнштейн, ускоривший их создание, узнал о разрушительной мощности взрывов и превратился в энергичного противника ядерного оружия.
В 1950 году он обратился по телевидению к гражданам Соединенных Штатов с речью по поводу гонки вооружений между США и СССР:
«Мы сумели победить внешнего врага, однако оказались неспособны отказаться от порожденного войной мировоззрения. Невозможно достичь мира, если при каждом принятии решения будет учитываться возможный военный конфликт».
Прочитав до конца главу о проекте «Манхэттен», я заметил, что старый «боинг» уже поднялся в небо над аэропортом Лa Гуардиа. Я подумал, что мир не настолько изменился к худшему, как об этом принято говорить. День одиннадцатого сентября и всеобщая война с терроризмом казались детскими игрушками по сравнению с холодной войной, когда тысячи ядерных боеголовок угрожали стереть с карты планеты огромные городабыть может, все, притом одновременно.