Девочки из варьете - Малкем Дуглас 5 стр.

 Остряк!  сказала она, поднимаясь с дивана.  Я не ношу лифчика.

 Неужели всё натуральное?

 Можете убедиться.  В её улыбке не было радости. Она не решила бросить притворство.  Так что вам сказала миссис Люсьен? Я согласна заплатить тысячу.

 Чудесно. Платите, я жду. Она попросила передать ей сахар.

Её лицо внезапно исказила злобная гримаса:

 Сколько вы хотите? Полторы тысячи, две?

 До свидания, куколка.  Я протянул ей накидку.  Заходите как-нибудь в другой раз.

Схватив обе сотенные бумажки, она сунула их за вырез платья и выскочила в коридор.

 Вы ещё обо мне услышите!  злобно крикнула она на прощание.

Диск с мексиканской музыкой подошел к концу. Я открыл дверь на улицу и проследил, как «ягуар» Джулии Дюпрэ отъезжает от поребрика. Потом, погасив свет, высунул голову в окно.

Она остановила машину в самом конце улицы. Из темного подъезда вышел человек. Решив, что её встречает Филип Кордей, я удивился, как твердо стоит на ногах этот беспробудный пьяница. Когда мужчина садился в машину, свет упал на его пшеничные волосы.

В темном подъезде в конце улицы Джулию Дюпрэ ожидал Дон Малли.

В моей голове всё окончательно перепуталось. Стоя возле открытого окна, я пытался систематизировать разрозненные факты, когда из бокового проезда выехал черный лимузин и медленно двинулся по середине улицы. Водитель высматривал номера домов. Я быстро захлопнул окно. В следующий момент машина остановилась напротив моего дома и из неё выскочили четверо. У них, как в классическом гангстерском боевике, были высоко подняты воротники и низко надвинуты на глаза шляпы. Главарь жестом отдал приказ, и двое налетчиков быстро зашагали в противоположных направлениях. Они заходили за дом сзади. Меня собирались прижать с двух сторон, как сандвич.

Я не слабак, без особого труда справился бы с двумя, а возможно, и с четырьмя, будь они все в одном месте. С квартетом, разделенным на пары,  одна перед домом, другая позадине совладал бы никто. Я тоже начал двигаться. В коридоре кто-то открывал отмычкой замок. Спустя десять секунд дверь бесшумно отворилась. Через кухню я пробрался в кладовку в задней части дома. Двое налетчиков наверняка уже заходили с тыла. Я покрылся холодным потом, вспомнив, что оставил револьвер на диване.

Я помчался прочь от дома скачками, как кенгуру. Перепрыгнув через невысокую деревянную ограду, я оказался в саду своих соседей Эбботов. Задняя дверь дома была отворена. Её не закрывали по той причине, что в скромном жилище не было ничего ценного, кроме восьмерых детей, которых никто не согласился бы похитить ни за какие деньги.

Прошмыгнув в переднюю, я глянул в окнолимузин с забрызганным грязью номерным знаком стоял на прежнем месте. Я подошел к телефону и начал набирать номер полиции, но в последний момент передумал.

Я продолжал наблюдение в течение минут двадцати, пока бандиты не вышли из дома. Оставалось неясно, кто их нанял. Быстро забравшись в машину, они завели двигатель и скрылись за поворотом, где, возможно, и притаились. Я не желал рисковать, они могли вернутьсяони или кто-нибудь другой.

 Внезапно в передней зажегся светв дверях стоял хозяин дома Джон Эббот. Вокруг талии у него было обмотано полотенце, в руке он держал толстую палку.

Черт бы тебя побрал, Билл,  недовольно проворчал он, увидев меня.  Разве можно пугать по ночам добропорядочных людей? Что ты тут делаешь? Бродишь во сне?

 Погаси свет!  Он выключил лампочку. Я сказал:Джон, мне нельзя возвращаться домой. Я хотел бы провести эту ночь у тебя.

 Нет проблем. Сейчас я тебя устрою.

Он провел меня в комнату, где на тумбочке стоял ночничок, а рядомдвуспальная кровать, а чуть в сторонеодноспальная. На двуспальной кровати лежали три мальчугана, и ещё двоена односпальной. Все крепко спали. Подняв по очереди сыновей с односпальной кровати, Джон Эббот перенес их к братьям. Никто из детей не издал ни звука.

 Теперь она твоя.  Он указал пальцем на освободившуюся кровать.  Неприятности, Билл?

 Временные.

 Могу чем-нибудь помочь?

 Пока нет.

Я с комфортом устроился на кровати, но сон не шел. В моем возбужденном мозгу, сменяя друг друга, мелькали лица Фэй Бойл, Глории Кордей, Джулии Дюпрэ. Я начал строить догадки, что бы могла мне рассказать миссис Люсьен. Свет ночника действовал мне на нервы.

На соседней кровати послышалось шевеление. Младший отпрыск Эбботов, не просыпаясь, поднялся и, переступив через братьев, вернулся на свою законную постель. Я подвинулся уступая ему место. Прижавшись ко мне, он обхватил мою шею руками.

Только тогда я сумел забыться сном.

VII

После завтрака с семейством Эбботов я отправился проведать свое жилище.

Моя квартира выглядела так, словно на неё обрушился торнадо. Четверо громил добросовестно отработали свой хлеб. Возможно, что и шлюха Дюпрэ, вернувшись вместе с Малли, приложила руку к погрому. Сорванные со стен картины, разрезанные и выпотрошенные матрасы и подушки, бумаги из ящиков стола, белье из шкафа валялись вперемешку на полу.

Ночные гости не оставили в покое и ваннуюшторка душа была сорвана, рулон туалетной бумаги размотан. Они не пропустили ни одной мелочи, тем самым косвенно указывая на размер разыскиваемого предмета.

Мои нервы были напряжены до предела. Тщательно побрившись, я оделся и пошел предупредить Лу Эббот, что сегодня у меня прибирать не надо. Именно она, жена моего соседа, содержала в чистоте и порядке мое жилище. В непосредственной близости от её дома сидел на столбе телефонист, у него был вид обычного работяги, но сегодня никто не внушал мне доверия, и я тотчас вернулся к себе. Только тогда я заметил, что револьвера, оставленного мною на диване, более там нет. Это обстоятельство расстроило меня до такой степени, что я нарушил свое железное правилоне пить по утрам. Несколько глотков неразбавленного виски были для меня сейчас жизненной необходимостью.

Я снова вышел из дома, внимательно огляделся по сторонам, после чего направился к припаркованному в некотором удалении «бьюику». Улица жила обычной размеренной жизнью. Старушка вела за руку малыша. Молодые хозяйки спешили в ближайший магазин за покупками. Я завел двигатель и тронулся с места. Оранжевая иномарка, не отстававшая от меня кварталов шесть, свернула в сторону, и мои опасения, что меня ведут, развеялись. Ничего подозрительного вблизи заметно не было, но я по-прежнему не хотел рисковать. Свернув в противоположную от конторы сторону, я минут пять ехал по прямому, как стрела, участку дороги, где обнаружить хвост не составляло труда. Припарковав наконец «бьюик» в тихом переулке, я дошел до угла Сент-Кэтрин-стрит и, затесавшись в толпу пешеходов, прошмыгнул в подъезд своей конторы. Мои противники были дотошными парнями, хотя и не слишком сообразительными. Они вырубили дверной замок зубилом, в то время как могли просто потрясти дверьона открылась бы без проблем.

Сейф в кабинете был взломан, его содержимое разбросано по полу. Я был рад, что не хранил в нем документов о прошлых и текущих делах.

После их визита бутылка водки, стоящая на письменном столе, оказалась наполовину опорожненной.

Я снова нарушил железное правило не пить по утрам, потом в очередной раз попробовал привести в порядок свои мысли. У противников было несомненное преимущество передо мнойони знали, что им требуется, для меня же смысл происходящего оставался туманным. Возможно, правда, пришло мне в голову, им неизвестно, что нашу улицу обслуживает ленивый почтальон.

Спустившись на первый этаж, я зашел в небольшую лавчонку, расположенную прямо под моим кабинетом.

 Привет, Тони,  сказал я.  Почту уже приносили?

 Конечно.  Наклонившись, он достал из-под прилавка пачку писем, которые почтальон не удосужился разнести по этажам.

Пять писем было адресовано мне, четыре из них не содержали ничего, кроме счетов. Последнее было в дешевом конверте, который можно купить в любой аптеке. Оно было толстым и тяжелым, а надпись на конверте сделана женской рукой.

 Благодарю,  сказал я.

Вернувшись в кабинет, я бросил счета на пол, где они остались лежать вместе с другим хламом, и открыл последний конверт.

В него были вложены короткая записка, пятидесятидолларовая купюра и второй, меньшего размера конверт из плотной оберточной бумаги. На его обратной стороне была сургучная печать. Он напомнил мне тот конверт, который я видел мельком в сумочке миссис Люсьен. Я отложил его в сторону, положил поверх него пятьдесят баксов и приступил к чтению записки. Она начиналась с сути, без преамбулы:

Открылась дверь. Я ощутил легкий запах духов и острое чувство опасности. Я не поднял головув этом не было смысла. Я был безоружен. Внезапно мне стало предельно ясно, что миссис Люсьен попала под автобус не случайнокто-то её толкнул.

Я надеялся, что записка прольет свет на обстоятельства этого дела. Я продолжил чтение:

За моей спиной послышался голос:

 Мистер Йетс, я полагаю?

 Вы не ошиблись, сэр. Я к вашим услугам.

Я глянул вверх. Их было двоеодин долговязый, другой намного ниже. Оба подстрижены на голливудский манер, в модных костюмах, с пушками в руках. Духами пахло от долговязого. У коротышки выглядывали изо рта щербатые зубы, и он беспрестанно подхихикивал без видимой причины. Прежде я не встречал ни того, ни другого.

Услышав мой вежливый ответ, он буквально зашелся от смеха. Высокий, которого я опасался в меньшей степени, видимо, не получил хорошего воспитания. У него были ненормально длинные руки, узловатые пальцы и безобразное лицо. Он процедил сквозь зубы:

 Соображаешь, падла, зачем мы пришли?

 За автографом?

Коротышка захихикал ещё веселее:

 Ты только подумай, Гарри, какой нам достался остроумный фраер.  Он подошел ближе к моему рабочему столу.  Мы не нашли ничего у тебя дома и здесь вытащили пустышку. Выходит, ты держишь всё при себе. Ну-ка, подними руки так, чтобы я их видел. Отлично, сейчас мы тебя немного пощупаем.

Его взгляд задержался на письме. Он взял его в руки и пробежал глазами. Потом, удовлетворенно хихикнув, сунул пятьдесят баксов в карман.

Встав за моей спиной, коротышка сломал сургучную печать второго конверта. Помолчав несколько минут, он негромко произнес:

 Ну и дела!  Он отступил на три шага в сторону и снова оказался в поле моего зрения. Его рука держала лист плотной бумаги с машинописным текстом и несколькими гербовыми печатями.  Нет, ты только подумай!  с некоторой укоризной сказал он своему напарнику.

Долговязый на несколько мгновений оторвал от меня взгляд и посмотрел на бумагу. Я заметил, что у него желтые глаза. Смешливый бандит отложил револьвер в сторону, достал позолоченную зажигалку и поднес её к документу. Вощеная бумага горела медленно, и зажигалкой ему пришлось чиркать дважды. Потом он сжег записку и оба конверта, а пепел растоптал на полу.

Не переставая хихикать, он обошел стол теперь уже с другой стороны. Тональность его смеха несколько изменилась, она нравилась мне меньше прежней. Я глянул на недопитую бутылку водки, и мне страстно захотелось сделать ещё хоть пару глотков. За окном шумела улица, слышались разноголосица гудков, редкие выхлопы отработанных автомобильных газов. В руке коротышка держал пистолет тридцать второго калибра. Судя по тому, как уверенно он с ним обращался, убивать людей ему было не впервой. Звук выстрела будет неотличим от автомобильного выхлопа. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

Коротышка бросил на напарника веселый взгляд, его глаза радостно искрились:

 Заводи машину, Гарри. Развернись к северу, но не отъезжай. Пусть мотор прогреется. Я буду минут через пять.

Гарри исчез, дверь за ним бесшумно закрылась. Коротышка теперь смеялся не переставая.

Я сказал:

 Пять минут? Зачем так тянуть?

Он едва не захлебнулся от смеха. Ситуация доставляла ему несказанное наслаждение.

 Мой девиз: истинный художник всегда выбирает оптимальный момент.

Негодяй, видимо, получил неплохое образование.

 Пожалуй, ты прав. Мне встать или можно сидя?

 Конечно, встань.  Он помахал револьвером.

Я поднялся.

 Теперь лучше. Такая гора мускулов способна коленями опрокинуть на стол. А теперь я спокоен.

Мысль о коленях не приходила мне в головуя был слишком напуган. Маленький шанс был упущен безвозвратно. Я стоял, безвольно опустив руки на письменный стол и глядя на полупустую бутылку водки. Я сказал:

 Что ты с этого имеешь, кроме садистского удовлетворения?

 Баксы, мой милый, баксы. Это моя профессия. А теперь повернись и отойди от стола. Не хочу, чтобы меня внезапно сбили с ног.

 Понял,  ответил я.

Намерения предпринять последнюю отчаянную попытку я не оставлял, хотя, на мой взгляд, шансов на успех у меня не было. Слишком стремительной была реакция у бандита.

Я медленно переставлял ноги, направляясь к той точке кабинета, куда он указывал. Мое положение выглядело практически безнадежным. Вопрос был лишь в том, какую часть моего тела поразит пуля. Я продолжал двигаться. Бандит слегка пошевельнулся. Я подумал, что сейчас он нажмет на спусковой крючок и моя жизнь бесславно завершится. Но нет, он продолжал стоять, и по его лицу было заметно, что сейчас он снова радостно рассмеется. Коротышка был слишком уверен в себе. Он собирался прикончить меня, когда я дойду до противоположной стены.

Я больно ударился бедром об острый угол стола. Покачнувшись, я, как слепой, стал цепляться правой рукой за воздух. Его глаза сверкнули. Левой рукой я схватил горлышко водочной бутылки и взмахнул ею.

Удар пришелся по костяшкам пальцев его руки, державшей револьвер. Я вложил в удар всю свою силу, но бутылка, к моему удивлению, осталась цела.

Он бессмысленно захихикал. Перехватив руку убийцы, я начал медленно разворачивать револьвер. Когда дуло уперлось в его грудь, я нажал на спусковой крючок. Он продолжал стоять. Через несколько секунд я услышал короткий всплеск смеха. Он смеялся последний раз в жизни. Смешливый бандит рухнул на пол, и его лицо исказила предсмертная судорога.

Сделав три глубоких вдоха подряд, я налил в стакан водки и сел. Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

 Я ожидал вас,  сказал я.

Ее голос показался мне более мелодичным, чем прежде:

 Вы предполагали, что я позвоню?

 Фэй Бойл?

 Нет, её младшая сестренка Глория Кордей.

Это обстоятельство меня немало удивило. Я сказал:

 Хорошо, что вы позвонили. Мы волновались, где вы и что с вами.

 Очень мило с вашей стороны.  Её голос то пропадал, то прорезывался вновь. Слышимость была никудышной, я с трудом разбирал, что она говорит.  Я тоже беспокоюсь за себя, почему и стараюсь держаться в тени.  Она перевела дыхание и быстро продолжила:Мистер Йетс, вы не станете возражать, если я перейду прямо к делу? Я не хочу, чтобы вы продолжали работать на моего мужа. Я предпочитаю нанять вас сама. Ваши услуги будут оплачены по самым высоким расценкам.

 Сколько?

 Сколько назовете. В разумных пределах.

 Что от меня требуется?

 Видите ли  Она внезапно замолчала, ожидая, видимо, что разговор продолжу я. Однако, учитывая последние события, мне не приходила в голову ни одна здравая мысль. Она сказала:Вы не могли бы заехать ко мне?

 Куда?

 Туда, где вы видели меня последний раз. Я остановилась в отеле.

 Договорились,  сказал я.  Я больше не работаю на вашего супруга. Теперь я получаю указания только от вас.

 Вы можете приехать незамедлительно?

 Скоро, но не сию минуту.  Я посмотрел на лежавший на полу труп.  Как только смогу.

 Пожалуйста, никому не сообщайте о нашем разговоре. До свидания.

 До свидания,  сказал я.

Я допил водку. Потом обследовал кучку пепла на полу, но не смог разобрать ни единого слова. Собрав пепел, я выбросил его в окно. Попеременно открывая и закрывая дверь, я сдул пыль в коридор. Все эти операции я проделал, стоя на четвереньках. Голова покойника была повернута в мою сторону, и он улыбался, обнажив щербатые зубы.