Неожиданно рядом с ней появился полицейский. Вероятно, он какое-то время наблюдал за ней.
- Простите, мисс. Какая-то женщина из дома напротив жалуется, что вы преследовали ее мужа по дороге с работы, а теперь уже полчаса заглядываете к ним в окна.
- Она сказала правду.
- Тогда вам лучше уйти.
- Прошу вас, схватите меня за руку и отведите за угол, как будто хотите арестовать.
Полицейский выполнил ее просьбу. Когда они зашли за угол, он остановился.
- А что теперь?
Девушка достала какую-то бумагу и дала полицейскому. Прочитав, он внимательно посмотрел на девушку в неверном свете лампы.
- Кто вас послал?
- Отдел по расследованию убийств. Можете туда позвонить, чтобы убедиться. Я делаю это с их согласия.
- Значит, какое-то секретное расследование, - с растущим уважением прокомментировал ее слова полицейский.
- Прошу на будущее: не обращайте внимания на жалобы этих людей, если они будут касаться меня. Несколько следующих дней и, главное, ночей они будут сыпаться на вас в большом количестве.
Когда полицейский ушел, она позвонила по телефону.
- Ну, как дела? - спросил голос в трубке.
- Он начинает нервничать. Разбил стакан в баре. Чуть не столкнул меня с платформы под поезд.
- Значит, дело двинулось. Будьте осторожны, не приближайтесь к нему, когда поблизости никого нет. Помните: главное, чтобы он не знал, что за всем этим кроется. Это очень важно. Если он узнает, что вам нужно, весь эффект будет утрачен. А если он будет нервничать, мы в конце концов узнаем от него то, что нам требуется.
- Когда он обычно уходит на работу?
- Из дома выходит около пяти, - сообщил ей информатор.
Вечером третьего дня рядом с ней неожиданно появился хозяин и подозвал бармена:
- Почему ты не обслуживаешь мисс? Она сидит уже двадцать минут, а ты к ней не подошел.
Лицо бармена стало пепельным, лоб покрылся потом.
- Я не могу я Мистер Ансельмо, это выше человеческих сил Эта женщина меня преследует Вам этого не понять - Он чуть не плакал.
Девушка, сидя неподалеку, смотрела на них спокойно и невинно, как ребенок.
- Она сидит так уже третий вечер и все время на меня смотрит
- Что ей остается делать? Она ждет, что ты ее обслужишь, - упрекнул его хозяин. Он внимательнее посмотрел на бармена и заметил, что тот не в своей тарелке. - Что с тобой? Если ты плохо себя чувствуешь, можешь идти домой, вызовем тебе на замену Петера.
- Нет, прошу вас, не надо! - начал упрашивать хозяина бармен, в его голосе был страх. - Я не пойду домой. Все равно она пойдет следом за мной и будет стоять под нашими окнами всю ночь! Лучше я останусь здесь, по крайней мере вокруг люди.
- Перестань нести вздор и обслужи ее, - прервал его хозяин и, повернувшись к девушке, убедился собственными глазами, какое это спокойное, безобидное и воспитанное создание.
Бармен трясущейся рукой поставил перед ней рюмку. Не было произнесено ни слова.
Дежурный по станции дружески улыбнулся ей, когда она поднялась на перрон и остановилась недалеко от его будки.
- Ну не смешно ли, что вы всегда приходите почти одновременно с тем парнем?
И сейчас он только что прошел. Вы заметили?
- Конечно, - заверила его она. - Мы ходим в один и тот же бар.
Она держалась недалеко от дежурного, опираясь о выступ под окошечком будки и болтая, чтобы скоротать время в ожидании поезда.
- Хорошая сегодня ночь Думаю, следующий матч наши проиграют
Время от времени она поглядывала на платформу, где одиноко прохаживалась высокая фигура, но не отваживалась туда пройти.
Только когда остановился поезд и открылись двери, она сдвинулась со своего места и вскочила в вагон. Теперь она была в безопасности.
Притормозило такси, водитель с любопытством посмотрел на нее и поехал дальше. Прошли мимо два пешехода, один пошутил:
- Что с тобой, киска, тебя выгнали из дома?
И снова воцарилась тишина.
Вдруг из подъезда выбежала растрепанная женщина. Пальто на ней было наброшено поверх ночной рубашки, на ногах - большие шлепанцы, спадавшие на каждом шагу. Размахивая длинной обтрепанной метлой, она бросилась к одинокой фигурке, стоящей на противоположной стороне улицы. Ее намерения были ясны - как следует поддать этой нахалке.
Девушка повернулась и ретировалась к ближайшему перекрестку; она шла спокойно, не было видно, что она боится. Это выглядело продуманным отступлением перед кем-то, кто ее не интересовал.
Выкрики женщины разносились по всей улице:
- Уже третий день ходишь за моим мужем! Только появись еще, я тебе покажу! - Женщина остановилась и с ненавистью погрозила девушке метлой.
Девушка замедлила шаг.
Через минуту после того, как женщина скрылась в подъезде, девушка снова стояла на своем месте - как кошка, подстерегающая мышку у её норки.
Снова промелькнул поезд. Проехало такси. Запоздалый пешеход прошел мимо и скрылся вдали.
Пустые окна смотрели на девушку, в бессильном отчаянии стоявшую внизу.
- Уже скоро, - сказал голос в телефонной трубке. - Еще один день - и он наш. Может быть, завтра вечером
В этот день у него был выходной, и он уже в течение часа пытался избавиться от нее.
Он решил дать ей отпор, но она поняла это раньше, чем он успел что-либо сделать, и остановилась. Конфронтации опять не произошло. Он пошел дальше, она - за ним. Она заметила, что он ведет себя не так, как обычно. Он снова остановился, как будто ослабла двигавшая его пружина, как будто в нем кончился завод. Он уронил пакет, который держал под мышкой, и не нагнулся поднять его, а оставил на асфальте.
Она остановилась неподалеку и смотрела на него своим обычным серьезным взглядом.
Солнце светило ему в глаза. Он зажмурился.
Вдруг из его глаз потекли слезы, и он расплакался.
Двое прохожих остановились, не веря своим глазам. К ним присоединились еще двое, потом еще - образовалась целая толпа, в центре которой были он и она. Толпа все прибывала. Мужчина перестал владеть собой.
- Спросите, что ей от меня нужно! Почему она меня преследует? Я больше не могу это выносить - Он обращался к людям в толпе, словно прося их о помощи.
- Что с ним, он пьян? - спросила какая-то женщина.
Девушка стояла неподвижно, не пытаясь избежать всеобщего внимания, центром которого стала из-за его выкриков. Она производила настолько достойное впечатление, насколько смешно выглядел он. Иначе не могло быть - симпатии толпы были на ее стороне. Толпа чаще всего имеет садистские наклонности. На лицах замелькали усмешки, потом последовали иронические замечания, за ними - громкий смех и враждебные выкрики. Только одно лицо оставалось спокойным и непроницаемым. Ее лицо.
Своим поведением он только навредил себе, вместо одной преследовательницы на него готовы были наброситься тридцать.
Неожиданно он сделал движение, как будто хотел ее ударить. На него тут же набросились мужчины из толпы, схватили за руки и стали их выкручивать, осыпая его ругательствами. Они оказались в центре борющихся тел. Все это грозило превратиться в групповое убийство, объектом которого стал бы он. Она спокойно и громко, так, чтобы все слышали, сказала:
- Предоставьте это мне. Я сама с ним все выясню.
Ее ясный голос остановил всех. Его отпустили, кулаки разжались, и плотное ядро в центре толпы распалось. Посреди круга остался только он. Он и она.
Несчастный и отчаявшийся, до сих пор безуспешно пытавшийся вырваться из тисков, он наконец увидел щель в толпе, бросился туда и вырвался из круга. Он несся по улице, убегая от слабой девушки, которая смотрела ему вслед. Пасть ниже он уже не мог.
Но она недолго бездеятельно наблюдала за его бегством. Симпатии толпы ее не интересовали, она не собиралась публично упиваться детским чувством торжества.
Растолкав локтями стоявших у нее на пути людей, она двинулась за запыхавшимся беглецом. Ее темп был чем-то средним между энергичной походкой и бегом трусцой, довольно скоро она уже почти настигла его.
Это было удивительное, невероятное преследование: стройная девушка, бегущая за полным мужчиной по запруженным толпой нью-йоркским улицам.
Скоро он понял, что она продолжает его преследовать. Он оглянулся, в его глазах промелькнуло отчаянное предчувствие. Она подождала, когда он снова повернется, подняла руку над головой и императорским жестом приказала ему остановиться.
Она была уверена, что Бёджес сочтет этот момент наиболее подходящим. Наверняка после длительной пробежки по улице он будет достаточно податлив. В толпе он, наверное, потерял последнюю волю к сопротивлению. Он понял, что никто не станет на его сторону, и не чувствовал себя в безопасности даже на шумной улице.
Настало время прижать его к стене, позвонить Бёджесу, чтобы он взял все в свои руки, когда жертва будет извиваться в мучительных судорогах под градом вопросов: вы видели в ту ночь в баре с Хендерсоном женщину, почему вы не хотели признать, что видели ее, вам кто-нибудь заплатил, чтобы вы дали такие показания?
Бармен остановился на перекрестке, оглядываясь в поисках укрытия, как загнанный в угол зверь. Он был на грани отчаяния, словно его преследовала не слабая девушка, а сама богиня Немезида.
Она снова подняла руку. Расстояние между ними быстро сокращалось. Ее жест подействовал на него, как удар кнутом; он потерял ориентацию. На перекрестке перед ним стеной стояли люди, ждущие, когда зажжется зеленый свет. Но на светофоре горел красный.
Он еще раз оглянулся и прорвал стену стоящих перед ним людей, как клоун прорывает обруч с натянутой на него бумагой.
Она резко остановилась - так резко, словно ее каблуки застряли в невидимой щели на тротуаре. Скрип тормозов прозвучал как смертельный крик.
Девушка закрыла лицо руками, но успела увидеть, как его шляпу подбросило над толпой. Закричала какая-то женщина, и все в ужасе замерли.
13. За одиннадцать дней до казни. Ломбард
Ломбард следил за ним уже полтора часа. Слепой нищий двигался, как черепаха. Чтобы пройти квартал от угла до угла, ему требовалось в среднем сорок минут. Ломбард уже несколько раз проверил это по часам.
У нищего не было собаки-поводыря, ему приходилось надеяться на прохожих; на перекрестках он ждал, когда его кто-нибудь переведет на другую сторону. Ему всегда кто-нибудь помогал. Полицейские останавливали движение.
Ломбарда страшно раздражала такая слежка; он был здоровым, активным человеком, знавшим цену времени, а ему приходилось пассивно следовать за медленно передвигающимся нищим. Это было для него китайской пыткой.
Но он старался сдерживаться и, нахмурившись, курил сигарету за сигаретой - они служили ему клапаном, выпускающим лишний пар. Иногда он подолгу неподвижно стоял у витрин, пока нищий продвигался вперед на микроскопическое расстояние, чтобы потом настигнуть его несколькими энергичными шагами. Разделенное на серию остановок и быстрых переходов преследование не казалось ему таким невыносимым.
Он говорил себе, что это не может длиться бесконечно. Например, целую ночь. Ведь нищий все-таки человек, ему необходим сон. Он должен когда-то вернуться в свои четыре стены и лечь.
Ломбард уже начал терять терпение, когда нищий свернул с центральной улицы в лабиринт стен. Они по-прежнему шли друг за другом, но вокруг становилось все пустыннее. Здесь нищий уже не мог собирать милостыню - здесь все сами в ней нуждались.
Нора нищего была в разваливающемся доме у самой железной дороги. Ломбарду приходилось быть осторожным, он держался на большем расстоянии - улицы были пустынны, и шаги, которые могли заглушить его собственные, раздавались редко, а Ломбард знал, что у слепых очень тонкий слух. Он решился немного сократить расстояние, только когда нищий вошел в подъезд. Остановившись внизу, он прислушался. Трость слепого медленно стучала по ступенькам. Этот звук напоминал стук капель, падающих из испорченного крана в пустой таз. Он насчитал четыре паузы, четыре измерения темпа на лестничных площадках. Потом звуки стихли.
Ломбард подождал, пока сверху не донесся стук двери, и начал подниматься. Теперь ему уже не приходилось укрощать свою энергию. Он легко взлетел по крутой стертой лестнице, которая вызвала бы одышку у любого другого.
В конце коридора было две двери, он сразу понял, какая нужна ему, потому что от другой на расстоянии несло туалетом.
Он снова вспомнил о тонком слухе слепых. Ему удалось подойти, не скрипнув половицей.
Он приложил ухо к двери.
Свет не сочился из комнаты через щель в дверях, потому что для человека, который там находился, свет не существовал, не было причины зажигать его.
Зато было слышно, как человек передвигается по комнате. Так топчется, вернувшись в нору, зверь в поисках удобного положения.
Голосов не было слышно. Значит, он был один. Можно было начинать. Ломбард постучал в дверь. Шаги стихли, и больше не раздалось ни звука.
Комната притворялась пустой. Ломбард знал, что так будет, пока он стоит перед дверью, если, конечно, он не положит этому конец.
Он постучал в дверь и строго сказал:
- Откройте!
Он снова требовательно постучал, потом начал барабанить по двери кулаком.
Заскрипела половица, и голос у двери спросил:
- Кто там?
- Друг.
Это не успокоило голос.
- У меня нет друзей. Я вас не знаю.
- Впустите меня. Я вам ничего не сделаю.
- Я здесь один и не способен защищаться. Я никого не могу впустить.
Он боялся за свою дневную выручку; Ломбард видел его насквозь.
- Мне вы можете открыть. Мне нужно с вами поговорить.
- Уходите. Или я начну кричать и позову на помощь. - Голос за дверью дрожал.
Это звучало, как просьба, а не как угроза.
Оба не двигались. Каждый чувствовал близость другого - страх за дверью, решительность перед дверью.
Ломбард достал из кармана кошелек и заглянул в него. Самой крупной купюрой была пятидесятидолларовая. Он решил пожертвовать ею. Присев на корточки, он сунул купюру в щель под дверью и, выпрямившись, сказал:
- Пошарьте под дверью, там вы найдете доказательство того, что я не собираюсь вас ограбить.
После минуты сомнения цепочка упала. Потом был отодвинут засов; повернулся ключ в замке.
Дверь приоткрылась - на Ломбарда смотрели темные очки слепого.
- Вы один?
- Да, не бойтесь, я вас не обижу.
- Вы не из полиции?
- Нет. Мне просто нужно с вами поговорить. - Он распахнул дверь и вошел в комнату.
На секунду комнату слабо осветил проникший из коридора луч, но и он исчез, когда дверь закрылась.
- Вы можете зажечь свет?
- Нет, - ответил слепой. - Так мы будем на равных. Если вы хотите только поговорить, зачем вам свет?
Ломбард услышал скрип пружинного матраса. Нищий наверняка сел на свой дневной улов, спрятанный под матрас.
- Бросьте, так говорить нельзя - Ломбард пошарил рукой в темноте, натолкнулся на спинку кресла-качалки и сел.
- Вы сказали, что хотите поговорить со мной, - раздался голос в темноте. - Говорите. Для этого свет не нужен.
Ломбард спросил:
- Я могу закурить, это вам не помешает? Вы курите?
- Если меня кто-нибудь угостит, - устало произнес слепой.
- Вот, пожалуйста. - Щелкнула зажигалка, и в руках Ломбарда загорелся язычок пламени, осветивший часть комнаты.
Слепой сидел на кровати, трость лежала у него на коленях на случай, если ему придется защищаться.
Ломбард вынул руку из кармана - вместо сигареты в ней оказался револьвер.
- Пожалуйста, - непринужденно повторил он. Слепой замер. Трость скатилась с его колен и упала на пол. Он поднял руки к лицу, пытаясь защититься.
- Я знал, что вы хотите меня ограбить, - прохрипел он. - Не надо было вас впускать
Ломбард спокойно спрятал пистолет.
- Вы не слепой, - сказал он. - Мне это давно ясно, даже не требовалось ловить вас на этом трюке. Когда я сунул деньги под дверь, вы зажгли спичку и посмотрели, не долларовая ли это бумажка.
По размеру и на ощупь они одинаковы. За доллар вы бы не открыли, вам за день подают больше. Но за пятьдесят долларов можно было рискнуть. - Ломбард увидел маленький огарок свечи и зажег его.
- Значит, вы из полиции, - проговорил нищий, стирая пот со лба. - Мне следовало догадаться
- Мне нет дела до того, что вы обманом выманиваете у людей деньги. - Ломбард вернулся к креслу и сел.
- Так что же вам нужно?
- Я хочу, чтобы вы кое-что вспомнили. Слушайте меня внимательно. Однажды в мае вы крутились возле «Казино», прося милостыню у выходивших из театра зрителей
- Я там был много раз.
- Я говорю об определенном вечере. Другие меня не интересуют. В тот вечер из театра вышли мужчина с женщиной. На голове у нее была ярко-оранжевая шляпа с петушиным пером. Вы бросились к ним, когда они садились в такси, это было у самого входа. А теперь слушайте внимательно. Она случайно уронила вам в миску горящую сигарету. Вы обожгли палец. Ее спутник тотчас выбросил сигарету и дал вам два доллара. Потом он сказал что-то вроде: «Извините, приятель, она не нарочно». Вы должны это помнить. Не каждый день вы обжигаете палец сигаретой и не каждый день получаете сразу два доллара.
- А если я не вспомню?
- Тогда я отведу вас в ближайшее отделение полиции и сдам, как мошенника. Вас направят на пару недель на принудительные работы, вы окажетесь на заметке у полиции, и вас заберут снова, как только вы высунете нос.
Нищий приподнял очки.
- Но вы хотите заставить меня сказать, что я их видел, независимо от того, помню ли я их.
- Я хочу, чтобы вы признались в том, что, я уверен, прекрасно помните.
- Что будет, если я скажу, что помню?
- Вы расскажете о том, что помните, мне, а потом повторите одному полицейскому, которого я знаю.
Я приведу его сюда или отведу к нему вас.
- Но ведь при этом я себя выдам! К тому же еще полицейскому! Как я могу признаться, что видел, когда я изображаю слепого? Тот же результат, как и в случае, если я не вспомню.
- Вы скажете это ему неофициально. Я договорюсь. Ну, так как? Видели вы его или нет?
- Видел, - тихо признался человек, притворяющийся слепым. - Я видел их вместе. Обычно в таких освещенных местах я хожу с закрытыми глазами под очками. Но из-за этой сигареты я открыл глаза. Стекла в очках прозрачные, и я их хорошо видел.
Ломбард вынул что-то из бумажника.
- Это он?
Нищий поднял очки и внимательно изучил снимок.
- Думаю, что он, - решил он, наконец. - Мне кажется, это он. Но я видел его всего несколько мгновений.
- А она? Вы узнали бы ее?
- Да, ее я узнал бы. Его я видел только в тот вечер, а ее еще раз.
- Как? - Ломбард вскочил и склонился над нищим. Пустое кресло раскачивалось из стороны в сторону. Он схватил нищего за плечо и сжал, как будто пытаясь выжать из него сведения. - Рассказывайте все, что вам известно! Быстро!
- Это было через несколько дней, прошло немного времени, поэтому я ее узнал. Я встретил ее перед одной шикарной гостиницей, вход был ярко освещен. Я услышал шаги. Они спускались по лестнице - мужчина и женщина. Женщина сказала: «Подожди, может быть, он принесет мне счастье». Я сразу догадался, что она говорит обо мне. Она подошла ко мне и бросила в миску двадцать пять центов. Я могу отличить по звуку, как они звенят. Потом я догадался, что это она. Она стояла рядом со мной почти минуту, а этого такие люди никогда не делают. Монету она уже бросила и просто смотрела на меня. Миска у меня была в правой руке, обожженной. На месте ожога образовался волдырь. Она смотрела на него, как зачарованная, а потом тихо проговорила, ей не хотелось, чтобы я слышал: «Как странно»
Потом она повернулась и пошла к своему спутнику. Это все.
- Но
- Минутку, дайте мне договорить. Я посмотрел в миску и увидел, что кроме двадцати пяти центов она положила еще и бумажный доллар. Его именно она положила, раньше там доллара не было. Если это была не та женщина, почему она добавила доллар? Точно, это была она, увидела волдырь и вспомнила, что случилось несколько дней назад
- Да, вы правы. Вы могли бы описать ее?
- Я не могу точно сказать, как она выглядела спереди, я не решился открыть глаза полностью. Там было слишком светло, как днем. Когда она повернулась и я увидел в миске доллар, я посмотрел на нее из-под опущенных век. Она как раз садилась в такси.
- Так вы видели ее только сзади? Скажите, как она выглядела сзади.
- Я не решился поднять глаза. Я обратил внимание на швы на шелковых чулках и высокие каблуки. Больше я ничего не видел.
- В один вечер оранжевая шляпа, в другой - швы на чулках и каблуки! - Ломбард толкнул нищего на кровать. - Если и дальше так пойдет, лет через двадцать мы получим ее описание с головы до ног! - Он подошел к двери и раскрыл ее настежь, потом оглянулся и посмотрел на нищего взглядом, не предвещающим ничего хорошего. - Думаю, вы бы смогли вспомнить получше. Нужно только, чтобы за вас взялся профессионал, он из вас все вытрясет. Наверняка вы ее хорошо рассмотрели уже в первый раз. А во второй раз слышали адрес, который она назвала таксисту.
- Это неправда.
- Оставайтесь здесь, ясно? Никуда не выходите! Я спущусь и позвоню знакомому, о котором говорил. Лучше будет, если он сюда придет и мы снова обо всем поговорим.
- И вы за меня вместе возьметесь?
- Я сказал, что вам нечего бояться. Вы нам не нужны. Но если попытаетесь сбежать, вам плохо придется. - Он закрыл за собой дверь.
Голос в телефоне звучал удивленно:
- Вам действительно удалось что-то обнаружить?
- Да, и я бы хотел, чтобы вы сами пришли и послушали. Сами решите, чего стоят его слова. Я нахожусь между Сто двадцать третьей и Парк-авеню, последний дом перед виадуком. Приходите как можно быстрее, сами увидите. Здешний полицейский сторожит у входа. А я звоню из телефонной будки за углом, ближе не нашел. Я буду ждать вас перед домом.
Через несколько минут Бёджес выскочил из патрульной машины и подошел к Ломбарду, который вместе с полицейским ждал у входа.
- Сюда, - показал Ломбард без долгих объяснений.
- Ну, теперь я могу продолжать обход, - сказал полицейский.
- Спасибо! - крикнул ему вслед Ломбард, который уже поднимался по лестнице вместе с детективом. - На самом верху, - объяснил он, обогнав Бёджеса. - Он два раза ее видел: в тот вечер и через неделю. Он только делает вид, что слепой.
- Да, это большой успех, - похвалил его Бёджес. Держась за перила, они поднимались по лестнице.
- Он боится полиции. Просит, чтобы вы простили ему мошенничество.
- Если он скажет что-нибудь интересное, это можно будет устроить. Почему здесь не горит свет? - Бёджес запыхался.
Голос Ломбарда произнес:
- Да, странно. Когда я спускался, лампочка горела. Или она перегорела, или ее кто-нибудь выкрутил.
- Вы точно помните, что свет горел?
- Могу поклясться. В квартире было темно, но через открытую дверь проникал свет с лестничной площадки.
- Пустите меня вперед, у меня есть фонарик. - Бёджес обогнал Ломбарда и пошел впереди. Не успел он вынуть фонарик, как споткнулся обо что-то и чуть не упал.
- Осторожно, - сказал Ломбард.
Загорелся фонарик, залив слабым светом площадку. Там неподвижно лежало человеческое тело. Голова неестественно свешивалась вниз, шея была свернута. Чудом уцелевшие очки висели, зацепившись дужкой за ухо.
- Это он? - спросил детектив.
- Да. - Ответ Ломбарда прозвучал хрипло.
Бёджес наклонился над телом, осмотрел его и, выпрямившись, констатировал:
- Свернута шея. Мгновенная смерть. - Он осветил фонариком крутую лестницу. - Несчастный случай. Наверное, он поскользнулся наверху и упал вниз головой, а там ударился о стену. Здесь, на верхней ступеньке, виден след.
Ломбард медленно поднялся к нему.
- Другого времени он не мог выбрать Только я его нашел - Не закончив, он вопросительно посмотрел на детектива: - Это не могло быть ничем другим?
- Кто-нибудь выходил из дома, когда вы с полицейским стояли у входа?
- Нет, никто не выходил и не входил.
- Вы слышали какие-нибудь звуки, напоминающие падение?
- Нет, мы пошли бы посмотреть, что случилось. Но, пока мы здесь стояли, по виадуку несколько раз проезжал поезд. В это время не слышен даже собственный голос.
Бёджес кивнул:
- Да, поэтому и в доме никто ничего не слышал. Это несчастный случай, ничего другого быть не может. Он мог десять раз удариться головой об стену и остаться жив. Мог потерять сознание, но не сломать себе шею. То, что он погиб, случайность.
- А как же лампочка? Не слишком ли много случайностей? Когда я спускался, чтобы позвонить, она горела, я могу поклясться. Если бы на лестнице было темно, мне пришлось бы идти медленно, на ощупь, а я почти бежал.
Бёджес осматривал при свете фонаря стену, пока не нашел то, что искал, Это было на скобе, вбитой в стену.
- Не понимаю, что вы хотите этим сказать, - сказал он, подняв голову. - Если он ходил в основном с закрытыми глазами, какое значение имеет лампочка?
Почему бы ему помешала темнота? Он чувствовал себя в темноте так же уверенно, может быть, даже в большей степени, чем при свете. Он уже отвык ориентироваться при помощи зрения.
- Да, возможно, - согласился Ломбард. - Он, вероятно, спешил скрыться до того, как я вернусь, и забыл закрыть глаза.
- Что-то вы запутались. Чтобы его ослепило, должен был гореть свет. А лампочка не горела. Это не имеет смысла ни так, ни этак. Каким образом можно было рассчитать, что он поскользнется и сломает шею?
- Значит, это случайное стечение обстоятельств. - Ломбард недовольно махнул рукой и повернулся к выходу. - Только мне не нравятся такие совпадения. Не успел я его найти
- Такое случается, человек не может выбрать подходящий для нас момент.
Ломбард с недовольным видом спускался по лестнице.
- Все, что он знал, для нас потеряно.
- Не сдавайтесь, может быть, вам удастся найти кого-нибудь еще.
- Да, но того, что знал он, мы уже не услышим. Всего нескольких минут не хватило - Он был снова на площадке, где лежало тело.- Что случилось? Что происходит? - Он вздрогнул и оглянулся.
Бёджес показал на стену:
- Снова загорелась лампочка. Может быть, от колебаний, когда мы шли по лестнице, контакт соединился. Теперь понятно, что с ней произошло: когда он падал, от сотрясения какой-то проводочек отошел и электричество отключилось. Здесь плохая электропроводка. Можете идти. Я сам сообщу в полицию, вам незачем вмешиваться в это, у вас есть другие дела.
Ломбард вышел из дома.
Бёджес остался наверху, рядом с неподвижным телом, лежащим в неестественном положении.
14. За девять дней до казни. Девушка
Записку ей передал Бёджес.
«Клайв Мельбурн, музыкант из оркестра, в прошлом сезоне выступал в театре «Казино», сейчас - в театре «Регент».
Кроме того, там было два телефонных номера. По одному номеру предлагалось звонить до определенного часа, это был номер полицейского отделения. Вторым был номер домашнего телефона, на случай, если ей понадобится связаться с ним в служебные часы.
Он сказал:
- Я не могу вам посоветовать, как действовать. Интуиция вам подскажет. Не сдавайтесь и соберитесь с силами. Все будет хорошо.
Она начала действовать. Простая, выразительная прическа исчезла. Вместо нее появилась масса жестких от лака медных кудряшек, образующих что-то вроде металлического шлема. Свободную элегантную одежду сменило платье, так тесно облегающее фигуру, что девушка почувствовала себя неловко даже в одиночестве. Вызывающе короткая юбка. Когда она сядет Но ничего не поделаешь, это самое верное средство привлечь внимание. На щеки легли красные румяна, как сердечки на картах. Бусы на шее потрескивали, как погремушка при движении. Кружевной платочек был надушен так, что ей самой хотелось отвернуться, пока она не спрятала его в сумку. Веки она покрыла голубыми тенями, которые никогда раньше не использовала.
Скотт Хендерсон смотрел с фотографии на все ее приготовления, и ей стало даже немного стыдно.
- Ты бы меня не узнал, правда, милый? - смущенно произнесла она. - Лучше не смотри на меня.
Для обозначения доступности не хватало еще одной детали. Она натянула розовые подвязки, украшенные пошлым цветком, так, чтобы их было видно, когда садишься.
Его девушка не могла выглядеть как та, которую она видела в зеркале. Она погасила свет, внешне спокойная, но охваченная волнением. Но это мог увидеть только тот, кто ее хорошо знал. Он увидел бы это с первого взгляда. Но его здесь не было.
Гася лампу у выхода, она произнесла про себя молитву, которую повторяла всегда, выходя из дома. Повернувшись к фотографии, она сказала со вздохом:
- Может быть, сегодня что-то получится, милый, может быть, уже сегодня вечером.
Потом она погасила свет и закрыла за собой дверь. Он остался в ее комнате - в темноте, под стеклом.
Когда она выходила из такси, подъезд был уже освещен, но народу у входа было еще мало. Она хотела прийти как можно раньше, чтобы произвести на него впечатление, пока в зале не погасили свет. Она даже не знала, что идет в этот вечер. Спектакль назывался «Танцуйте дальше!».