- Я от одной вашей бывшей клиентки, певицы Мендес.
Она подняла на него глаза и язвительно сказала:
- Надеюсь, вы умылись после этого визита.
- Вы делали ей шляпу для ревю, помните? За сто долларов. Мне нужно знать, кто сделал копию.
Сначала она убрала эскизы в безопасное место - часть в ящик, часть в корзину для мусора. Вероятно, ее темперамент мог включаться и выключаться, когда она хотела. Такой тип был для него предпочтительней, чем Мендес. Она была более прямолинейная. Ее кулак стукнул по столу, как ручная граната.
- Лучше не напоминайте мне об этом! Я уже достаточно пережила с этой шляпой. Я говорила ей, что существует только один экземпляр, и повторяю это вам. Если я говорю, что делаю единственный экземпляр, значит, так оно и есть! А если кто-то его повторил, то не в моей мастерской, я об этом ничего не знаю и не несу за это ответственности!
- Кто-то сделал второй экземпляр, - настаивал он. - Его видели на голове у женщины, которая стояла перед певицей в свете прожекторов в зрительном зале.
Она наклонилась над столом:
- Чего она от меня добивается? Хочет, чтобы я подала на нее в суд за клевету? Если она не прекратит, я это сделаю! Она лгунья! Можете убираться и передать ей это!
Вместо этого Ломбард бросил свою шляпу в кресло, чтобы дать ей понять, что не уйдет, пока не вытянет из нее все, ради чего пришел.
- Дело не в ней, не будем говорить о ней. Я пришел лично к вам. У меня есть на то причины. Вторая шляпа существовала, она была на голове женщины, с которой был в театре мой друг. Так что не пытайтесь меня разубедить. Мне нужно знать, кто эта женщина. Посмотрите в книгу заказов и скажите, как ее зовут.
- Ее нет ни в какой книге и быть не может, потому что в наших книгах нет такого заказа. Чего вы хотите добиться, повторяя эту бессмыслицу?
- Я прошу вас, как о милости! Жизнь моего друга висит на волоске! Мне нет дела до вашей морали в торговых делах. Как вы не можете понять! Мой друг будет казнен через девять дней! Его может спасти только эта женщина, у которой была ваша шляпа. Вы должны сказать ее имя. Меня не интересует шляпа, мне нужна женщина?
Она, видимо, успокоилась, ее голос понизился до нормального тона.
- А кто этот ваш друг? - спросила она.
- Скотт Хендерсон, которого приговорили к смертной казни за убийство жены.
Кивнув, она сказала:
- Помню, я читала об этом в газете.
- Он не виновен, вы должны его спасти. Мендес купила у вас шляпу, которая должна была быть исполнена в одном экземпляре. Тем не менее, точная копия была на голове у одной дамы. Ее сопровождал мой друг, они провели вместе весь вечер, но он не спросил ни ее имени, ни адреса. Я должен ее найти любой ценой. Она может подтвердить, что мой друг не был дома в то время, когда была убита его жена. Понимаете?
Она редко проявляла слабость, но сейчас был именно такой момент. На всякий случай она спросила:
- Вы уверены, что эта негодяйка не устроит мне ловушку? Я не подала на нее в суд за неоплаченный счет и дебош, который она здесь учинила, чтобы она сама на меня не жаловалась. Это повредило бы репутации моего предприятия.
- Я не адвокат, не бойтесь, - заверил он. - Я инженер. Можете сами убедиться. - Он достал из кармана документы, удостоверяющие его личность, и подал хозяйке мастерской.
- Хорошо, я вам кое-что скажу, - сказала она с облегчением.
- Можете говорить совершенно открыто. Меня интересует только дело Хендерсона. Я делаю все, чтобы вытянуть его из беды. Ваш конфликт с певицей меня ничуть не интересует. Я заговорил об этом только потому, что случайно столкнулся при расследовании с этим фактом.
Она проверила, закрыта ли дверь, и сказала:
- Ну ладно. Я выяснила одно обстоятельство, в котором ни в коем случае не призналась бы Мендес. Кто-то украл у нас эту модель. Следы вели к нам. Это сделал кто-то из работающих здесь. Я говорю об этом вам, но не желаю, чтобы это стало известно еще кому-нибудь. Если начнется расследование, я от всего откажусь. Модельер, который сделал эскиз, вне подозрений. Он работает здесь с самого начала и имеет долю в предприятии. Ему нет смысла продавать на сторону свои модели, это была бы конкуренция с самим собой. В тот день, когда Мендес устроила скандал, мы вместе все проверили и обнаружили, что из альбома исчез именно этот эскиз. Я подумала на шляпницу, которая шила ее. Она все отрицала, и нам не удалось ничего доказать. Наверное, она сшила копию дома после работы, а вернуть эскиз не успела. На всякий случай, чтобы такое больше не повторилось, мы ее уволили. Теперь вам должно быть ясно, что в наших книгах нет имени второй клиентки, которая заказала эту модель. Я ничего не могу для вас сделать, но могу дать вам совет. Найдите швею, которая у нас работала. Не могу гарантировать, что она что-нибудь знает, но мы были так уверены в этом, что уволили ее. Остальное ваша забота.
Добыча опять ускользнула от него, когда казалось, что он уже у цели.
- Мне больше ничего не остается, - нахмурился он.
Она включила селектор на столе и сказала:
- Выясните, пожалуйста, имя швеи, уволенной после скандала с Мендес, и ее адрес.
Пока они ждали, она сказала почти нежно:
- Кажется, вы принимаете очень близко к сердцу беду друга.
Он не ответил. На подобные замечания не отвечают.
Она открыла ящик стола и достала оттуда квадратную бутылку ирландского виски.
- Черт побери эту водичку, которую подают внизу! Вам нужно сделать глоток чего-нибудь приличного, вас ждет нелегкая работа. Я научилась от своего старика, царство ему небесное
Зажглась лампочка, и женский голос сообщил:
- Это Медж Пейтон. Четырнадцатая улица, четыреста девяносто восемь.
- Прекрасно, но какая Четырнадцатая?
- Точнее, к сожалению, сказать не могу.
- Ну неважно. Все равно их только две: восточная и западная.
Он записал адрес, встал, взял шляпу с кресла - все это с чувством, что его ждет новая сложная работа.
Хозяйка салона задумчиво сказала:
- Может быть, вам пригодится мой совет. Просто так она вам ничего не скажет. Она такая маленькая, тихонькая, как мышка. Скромница, одета всегда в юбку с блузкой. Такие чаще жульничают ради денег, чем красавицы, тем легче раздобыть то, что им требуется. А эти боятся мужчин. Если познакомятся, то всегда с неподходящей кандидатурой. У них нет опыта.
Надо было признать, она разбирается в жизни. Поэтому она и не осталась Кетти Шоу из захолустья.
- С Мендес мы хотели за шляпу сотню. За копию эта девочка не могла получить больше пятидесяти долларов. На вашем месте я исходила бы из этого. Дайте ей пятьдесят долларов, и все будет в порядке. Конечно, если найдете ее.
Хозяйка пансиона открыла дверь, покрашенную под черное дерево.
- Что вам нужно?
- Я ищу Медж Пейтон.
- Она здесь больше не живет, уже давно переехала.
- А вы не знаете ее нового адреса?
- Меня бывшие жильцы не интересуют.
- Но хоть что-то о ней вы знаете? Кто отвез ее вещи?
- Она сама все унесла. Туда.
Он посмотрел туда, куда она махнула рукой. В этом направлении были еще три улицы, дальше река, а за рекой еще пятнадцать или двадцать штатов. А за ними - океан.
Прежде чем закрыть дверь, старуха спросила:
- Что с вами? Что-то вы побледнели.
16. За восемь дней до казни
17. За семь дней до казни
18. За шесть дней до казни
Он вышел из поезда после трех часов езды, и когда последний вагон исчез вдали, осмотрелся. Это была одна из типичных деревушек, которые окружают большие города и по неизвестной причине производят впечатление более заспанных и захолустных, чем самые удаленные сельские места, - может быть, потому, что перемена очень быстрая и глаза не успевают к ней привыкнуть. Город был близко, и здесь присутствовали некоторые городские элементы: универмаг, известная фирма «А+Р», продающая апельсиновый сок в каждой дыре. Но это только подчеркивало удаленность от центра.
Он посмотрел на листок, где были записаны имена и адреса. Все адреса, кроме двух последних, были зачеркнуты. Список выглядел так: «Медж Пейтон, модистка (адрес); Мардж Пейтон, модистка (адрес); Маргарет Пейтон, шляпная мастерская (адрес); мадам Медж, шляпы (адрес); мадам Марго, шляпы (адрес)».
Перейдя железнодорожную линию, он подошел к бензоколонке и спросил чумазого механика, копавшегося в моторе автомобиля:
- Вы не знаете женщину по имени Медж, она шьет шляпы?
- У старухи Геском снимает комнату какая-то женщина, у нее за окном вывеска. Не помню, что там, то ли шляпы, то ли платья, я не интересовался. Последний дом справа по этой улице. Никуда не сворачивайте.
Ломбард нашел убогий деревянный дом с вывеской, написанной от руки, в одном из окон первого этажа: «Марго. Шляпы». Он подумал: «Самое убогое заведение такого рода обязательно носит французское название. Наверное, у модисток так принято».
Пройдя через открытую веранду, он постучал в дверь. Девушка, которая ему открыла, определенно была той, которую он искал, если положиться на описание, которое дала Кетти. Заурядная и испуганная. Тонкая хлопчатобумажная блузка и темная юбка. На пальце наперсток.
Подумав, что ему нужна хозяйка, она сообщила:
- Миссис Геском ушла в магазин, Она вернется Он прервал ее:
- Мисс Пейтон, я рад, что нашел вас.
Она испугалась, попыталась закрыть дверь, но он, поставив ногу, помешал ей это сделать.
- Вам наверняка нужна не я.
- Нет, вы. - Доказательством был ее страх, хотя он не знал, чего она боится. - Я вам кое-что напомню. Вы работали когда-то швеей у мадам Кетти.
Она побледнела. Он схватил ее за руку, чтобы она не закрыла двери у него перед носом, она все время пыталась это сделать.
- Одна женщина заказала у вас такую же шляпу, как у певицы Мендес.
Она только вертела головой, говорить у нее не было сил. Испуганная, она пыталась вырваться, но он крепко держал ее за запястье.
- Мне нужно только имя этой женщины, ничего больше.
Но с ней нельзя было говорить разумно. Он никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так боялся. Лицо ее посерело, щеки дергались. Нельзя так бояться только из-за похищенной модели. Это не соответствовало степени вины, ужас был несоизмерим с небольшим проступком.
Он почувствовал, что здесь скрыто что-то другое, по ее поведению он не мог понять, в чем дело.
- Мне нужно только ее имя
Она не видела его расширенными от ужаса глазами.
- Не бойтесь, вас не будут таскать по судам. Вы же знаете ее имя
Наконец к ней вернулся голос. Она хрипло сказала:
- Я скажу. У меня записано. Пустите, я пойду посмотрю.
Ломбард держал дверь, чтобы она не могла ее захлопнуть. Он отпустил руку девушки, и она исчезла.
Он ждал несколько минут, потом напряжение, вызванное ее необычным поведением, заставило его войти в мрачную комнату и распахнуть боковую дверь, которую она, к счастью, не закрыла за собой.
Над его головой блеснули ножницы. Он вовремя среагировал и рукой отвел удар. Результатом были разорванный рукав и кровавая царапина на руке. Он вырвал у нее ножницы и отбросил в угол.
- Почему вы это сделали? - Он зажал рану носовым платком.
У нее начался истерический приступ. Плача, она выкрикивала:
- Я не видела его с тех пор. Я не знаю, что мне делать. Я боюсь. Как я могла отказаться? Он говорил, чтобы я подождала несколько дней, а прошло уже две недели Я боюсь кому-нибудь рассказать. Он грозил, что убьет меня
Он зажал ей рот рукой. Это была другая проблема, она его не интересовала.
- Помолчите наконец! Чего вы боитесь? Мне нужно только имя той, для кого вы сделали копию шляпы Кетти. Вы что, не можете этого понять?
- Вы только так говорите
- В какую церковь вы ходите?
- Раньше ходила в католическую.
По ее поведению было видно, что за всем этим скрывается какая-то трагедия.
- У вас есть четки? Принесите. - Он понял, что придется воздействовать на ее чувства, доводы разума были ей недоступны.
Она протянула ему четки. Он взял ее за руку и сказал:
- Клянусь, что мне не нужно от вас ничего, кроме этого имени. Я пришел только за этим. Клянусь, что не принесу вам никакого зла.
Она немного успокоилась, как будто прикосновение к четкам благотворно подействовало на нее.
- Пьеретта Дуглас, Риверсайд-драйв, шесть.
Где-то рядом раздался плач. Она посмотрела на него недоверчивым взглядом, полным недобрых предчувствий, потом пошла в спальню, отделенную от комнаты занавеской. Плач прекратился. Она появилась из-за занавески, держа в руках белый пакет, из которого выглядывало розовое личико. Склонив голову над этим личиком, она вся сияла от любви, это не вызывало сомнения. Вина, тайна, упрямство. Любовь брошенной женщины, которая направлена теперь на ребенка и усиливается день ото дня.
- Пьеретта Дуглас, Риверсайд-драйв, шесть. - Он вынул из бумажника банкноту. - Сколько она вам заплатила?
- Пятьдесят долларов, - сказала она рассеянно, как о чем-то давно забытом.
Он бросил банкноту на ее рабочий стол.
- Вам следует лучше владеть собой, так вы можете заработать неприятности, - посоветовал он.
Она его не слушала, улыбаясь в ответ на беззубую улыбку ребенка, принадлежавшего только ей.
- Желаю вам счастья, - не удержался он, выходя из комнаты.
Путь назад показался ему гораздо короче. Колеса выстукивали: нашел, нашел, нашел
19. За пять дней до казни
Он услышал, как отъехала машина, поднял голову и увидел стоящую у входа женщину. Он сразу почувствовал, что это она. Она держалась как человек, который может за себя постоять; именно такой он ее представлял. Она была очень красива. Так красива, что теряла из-за этого очарование, как все слишком совершенное. Так профиль на камее или античная голова не пробуждают никаких чувств, только эстетическое наслаждение.
Высокая брюнетка с безупречной фигурой. Она была совершенством, и в ее жизни не было забот, которые мучили других женщин. О том, что ее жизнь лишена интереса, как пустыня, говорило и выражение лица.
Ее вечернее платье напоминало струящийся серебристый поток. Войдя в холл, она небрежно поздоровалась со швейцаром и игнорировала Ломбарда.
- Этот господин - начал швейцар.
Ломбард подошел к ней раньше, чем швейцар успел закончить фразу, и спросил:
- Пьеретта Дуглас?
- Да, это я.
- Я жду вас. Мне нужно с вами поговорить. Очень срочно и по важному делу.
Она остановилась перед открытой дверью лифта, и Ломбард понял, что она не намерена разрешить ему подняться с ней.
- Вам не кажется, что уже несколько поздно?
- Не для моего дела. Его нельзя откладывать. Меня зовут Джон Ломбард, я пришел по делу Скотта Хендерсона.
- Если не ошибаюсь, я ни с ним, ни с вами не знакома.
Это «если я не ошибаюсь» было каплей вежливости, которой она подсластила отказ.
- Он в камере смертников, и его ждет казнь. - Ломбард оглянулся на лифтера. - Мне не хотелось бы говорить об этом здесь.
- Ничего не поделаешь, я здесь живу. Сейчас уже второй час ночи, и существуют определенные правила приличия Ну ладно. Идемте туда. - Она направилась к нише с креслами и пепельницей на высокой подставке.
Разговаривали они стоя.
- Вы купили шляпу у одной девушки, работавшей в фирме «Кетти». Вы заплатили ей пятьдесят долларов.
- Возможно. - Она заметила, что швейцар стоит поблизости и с любопытством прислушивается. - Ну что вы, Джордж! - сделала замечание она.
Тот нехотя отошел в другой конец холла.
- В этой шляпе вы были в театре с одним мужчиной.
Она допустила, что это вполне возможно:
- Я иногда хожу в театр. При этом меня сопровождают мужчины. Не могли бы вы сказать, в чем дело?
- Именно в этом. Этого мужчину вы видели только в тот вечер. Вы были вместе в театре, но он не знал вашего имени, а вы - его.
- Нет, это невозможно. - Ответ звучал категорично. - Поверьте, вы ошибаетесь. Я не очень придерживаюсь формальностей, но никогда не пошла бы с мужчиной, имени которого не знаю. Вы обратились не по адресу, вам нужен кто-то другой. - Она уже собралась уйти.
- Прошу вас, сейчас нет времени на разговоры о правилах хорошего тона. Человека, о котором я говорю, ждет смерть. Через неделю его казнят! Вы должны помочь
- Давайте выясним: ему помогло бы мое ложное свидетельство, что я провела с ним вечер?
- Ах нет! Ему поможет, только если вы действительно провели с ним тот вечер и подтвердите это.
- В таком случае ничего подтвердить не могу, потому что не была с ним. - Она смотрела ему прямо в глаза.
- Вернемся к шляпе, - сказал он. - Ведь вы купили эту шляпу?
- Почему вы от одной темы бросаетесь к другой? Если и купила, как это связано с тем человеком?
В душе ему пришлось признать, что она права.
- Расскажите какие-нибудь подробности, - продолжала она. - У вас есть доказательства, что с вашим другом была именно я?
- Прежде всего эта шляпа. Такая же шляпа была на голове у певицы Мендес, которая выступала в ревю. Шляпу шили для нее на заказ. Вы допускаете, что для вас сделали второй экземпляр. Он был на голове у женщины, которая сопровождала Скотта Хендерсона.
- Отсюда еще не следует, что это была я. В вашей логике больше дыр, чем вы думаете.
Ломбард заметил, что она задумалась. В ней произошла перемена, она заинтересовалась, даже взволновалась, глаза ее загорелись.
- Назовите еще какие-нибудь детали. Как я поняла, это было ревю с участием Мендес? Когда это было, хотя бы приблизительно?
- Я могу вам точно сказать. Это было двадцатого мая.
- В мае. Не знаю почему, но это начинает меня интересовать, - сообщила она. - Вы правы, лучше подняться ко мне.
В лифте она произнесла:
- Я рада, что вы обратились с этим делом ко мне.
Они вышли на двенадцатом этаже. Она открыла дверь, включила свет, и он вошел вслед за ней. Небрежно положив на стул боа из рыжей лисы, она прошла в глубь комнаты по натертому до зеркального блеска паркету.
- Двадцатого мая? - переспросила она. - Я скоро вернусь. Присядьте пока.
За дверью зажегся свет. Он ждал. Она пришла, держа в руке пачку счетов и просматривая их. Найдя нужный, она отложила остальные и подошла к нему.
- Прежде всего нам следует договориться об одной вещи: я не была в тот вечер с вашим другом в театре. Посмотрите. - Она показала ему счет из больницы. - Мне оперировали аппендицит, и я была в больнице с тридцатого апреля по двадцать седьмое мая. Если вам этого не достаточно, можете проверить.
- Этого достаточно. - Он со вздохом признал свое поражение.
Вместо того чтобы закончить разговор, она села рядом с ним.
- Но ведь вы купили эту шляпу? - спросил он после минутного молчания.
- Да.
- И где она?
Она, казалось, глубоко задумалась, как будто что-то тщательно взвешивала. Тем временем он осматривал ее квартиру.
Комната, в которой они находились, многое ему рассказала. Роскошь здесь поддерживалась с большими усилиями. Это был один из самых модных и престижных кварталов города. Но в комнате почти не было ковров. Хорошей мебели было тоже немного. Видно было, что кое-какие вещи уже проданы. Но она не стала заменять их более дешевыми. При ближайшем рассмотрении на ней самой были заметны такие же выразительные следы времени.
На ногах у нее были туфли за сорок долларов, ручной работы, но уже довольно поношенные. Каблуки были стоптаны, и туфли уже не блестели. Платье тоже было поношенное, хоть и дорогое. В ее глазах было какое-то нездоровое беспокойство, как у людей, которые живут за счет собственных способностей пробиться. Они не знают, когда представится счастливый случай, и всегда боятся упустить его. Насколько он разбирался в людях, ее положение было не блестяще.
Он мог догадаться, о чем она думает. Она посмотрела на свою руку. Он перевел это так: кольцо с бриллиантом, которое когда-то у нее было. Где оно? В ломбарде. Ее взгляд на ноги он перевел, как мысль о новых чулках - о десятках и сотнях пар, которые она не успела бы разорвать до самой смерти. А все это означало, что она думает о деньгах.
По выражению ее лица он понял, что она решилась.
Она ответила наконец на его вопрос:
- С этой шляпой дело было так. Мне она очень понравилась, когда я ее увидела, я упросила швею сделать для меня такую же. Мне кажется, что я надела ее только раз, не больше, а потом поняла, что она мне не идет. Я не носила ее. Однажды, незадолго до того, как я легла в больницу, ко мне пришла подруга. Она увидела шляпу и примерила ее. Она влюбилась в нее с первого взгляда, и я уступила ее ей. - Она пожала плечами, как будто не собиралась больше ничего говорить.
- Как зовут вашу подругу? - тихо спросил он. Сейчас между ними шел торг, хотя казалось, что они просто разговаривают. Он понял, что даром ответа не получит.
Она возразила:
- Думаете, с моей стороны было бы красиво выдать ее?
- Но ведь речь идет о жизни человека! В пятницу его казнят, - тихо напомнил он.
- Но не из-за нее, она в этом не виновата. Разве это ее вина?
- Нет, - со вздохом сказал он.
- Так почему я должна ее втягивать в это дело?
Вы знаете, что для женщины страшнее смерти? Потеря репутации.
Ему стоило большого труда сдерживаться.
- Думаю, у вас найдется хоть капля жалости. Неужели вам совершенно безразлична смерть человека? Скрыв то, что вам известно
- Да, но эта женщина - моя подруга, а с мужчиной я не имею ничего общего. Вы хотите, чтобы ради его спасения я поставила ее под удар?
- Под какой удар?
Она не ответила.
- Я от вас так просто не отстану. След ведет сюда, и вы должны мне все сказать.
Они встали.
- Думаете, раз вы женщина, то с вами ничего не может случиться
- Вот как? - Она посмотрела на него оскорбленно и презрительно. - Мне пригласить швейцара, чтобы он вас вывел?
- Пожалуйста, если хотите видеть драку в своей квартире.
- Но вы не заставите меня сказать. От меня зависит, захочу ли я это сделать.
Ломбард знал, что она права.
- В этом деле я действую как частный детектив.
- И что вы намерены делать?
При виде пистолета у нее на секунду изменилось выражение лица. Потом она посмотрела на него так, будто ничего не происходит; она даже снова села, полностью уверенная в себе.
Он в жизни не встречал подобной женщины. Она полностью владела собой, пистолет не действовал на нее.
- Значит, вы не боитесь смерти?
Она посмотрела ему в глаза:
- Очень боюсь. Но сейчас мне не грозит опасность. Убийство совершают для того, чтобы кто-то не сказал то, что ему известно, а не для того, чтобы заставить сказать. Я могла бы позвонить в полицию, но не буду этого делать. Лучше я спокойно подожду, пока вы не спрячете пистолет.
Она добилась своего. Он убрал оружие и рассерженно проворчал:
- Ну, хорошо, пусть будет по-вашему.
Она улыбнулась:
- Ну, чья взяла? Я не плачу и не бледнею, как вы.
Ему пришлось согласиться:
- Да, один ноль в вашу пользу.
- Не имеет смысла угрожать мне. - Она сделала паузу, чтобы он смог понять смысл сказанного. - Но мы могли бы договориться.
Вытащив чековую книжку, он стал заполнять ее.
- Вам не скучно?
- Совсем нет, вы очень интересный собеседник. Тихий, но симпатичный.
Теперь улыбнулся он.
- А как пишется ваше настоящее имя?
- Предъявитель.
Взглянув на нее, он снова наклонился над чеком и написал цифру «100». Подойдя к нему и заглянув в чек через его плечо, она сказала:
- Что-то мне захотелось спать, - и, зевая, прикрыла ладонью рот.
- Это от того, что здесь мало воздуха. Откройте окно.
- Нет, не из-за того.
Но она всё же подошла к окну и открыла его, потом вернулась к Ломбарду. Он добавил еще одну цифру.
- Теперь вам лучше? - спросил он с деланным участием.
- Намного. Я как будто заново родилась.
- Не много же вам для этого требовалось, - язвительно заметил он.
- О да, совсем не много. Практически ноль. - Ей доставила удовольствие игра слов.
Он отложил ручку:
- Не кажется ли вам, что это уж слишком?
- Не я к вам пришла, вы хотите получить от меня информацию. - Гордо подняв голову, она сказала: - Спокойной ночи.
У порога он повернулся, чтобы попрощаться с ней, но здесь подошел лифт. Сложив вдвое вырванный из блокнота листок, он извинился:
- Надеюсь, вы простите мою дерзость. По крайней мере, вы со мной не соскучились. Простите за поздний визит, но дело не терпит отлагательства.
- Вам вниз, сэр? - спросил лифтер.
Он снова оглянулся и, приподняв шляпу, попрощался. Двери он оставил открытыми.
В лифте он поднес к глазам листок и сказал:
- Минутку. Она написала только имя
- Вы хотите вернуться, сэр?
Он поколебался, потом, взглянув на часы, решил:
- Нет. Будь что будет.
В холле он спросил у швейцара:
- Вы не знаете, где это?
На листке было написано: «Флора», потом цифра и «Амстердам».
- Наконец-то что-то реальное, - сказал он Бёджесу по телефону. Он звонил из аптеки на Бродвее, которая открыта всю ночь. - Я у цели. Не буду вам ничего рассказывать, чтобы не терять времени. Я еду туда! Когда вы приедете?
Бёджес подъехал на патрульной машине. Увидев машину Ломбарда, одиноко прижавшуюся к одному из зданий, он вышел и обнаружил Ломбарда стоящим, опершись на машину.
Сначала он подумал, что Ломбарду плохо, потому что он стоял, наклонившись и уронив голову.
Рядом стоял какой-то мужчина с трубкой и сочувственно смотрел на него. Возле его ног вертелась собака.
Когда Бёджес подошел, Ломбард с трудом поднял голову. И снова опустил, словно у него не было сил говорить.
- Что случилось? Вы уже были там?
- Нет, вот этот дом. - Он показал на широкие ворота, занимавшие почти всю стену. По фасаду тянулась надпись: «Пожарная служба города Нью-Йорка». - Она дала мне этот номер, - бессильно вздохнул Ломбард, показав листочек из блокнота. - Местные жители говорят, что это «Флора».
Бёджес открыл дверцу машины Ломбарда.
- Быстро! Едем туда, - сказал он.
Дверь не открывалась. Бёджес достал отмычку. Внутри не было слышно ни звука-.
- Она ответила на звонок снизу?
- Они все еще звонят.
- Наверное, она сбежала.
- Едва ли, ее бы видели. Подождите, я попробую иначе.
Дверь открылась, и они чуть не влетели внутрь. Остановившись, они осмотрелись. Комната была пуста, но оба сразу поняли, что произошло.
Горели все лампы. Дымилась недокуренная сигарета, над которой вилась серебристая спираль дыма. Французское окно было открыто навстречу ночи, и из черного пространства в комнату заглядывали две звезды. Небо было как черное полотно, висевшее на двух серебряных кнопках.
У самого окна лежала серебристая туфелька. Длинная, узкая ковровая дорожка, расстеленная от двери к окну, была сбита, и на ней образовались волны - словно кто-то сделал неверный шаг и от испуга по дорожке пробежала дрожь.
Бёджес направился к окну, стараясь не ступать на дорожку. Он наклонился над низкими декоративными перилами, прикрепленными снаружи, и посмотрел вниз. Наконец он повернулся и кивнул Ломбарду, который стоял, словно окаменев.
- Она лежит внизу, у служебного подъезда. Вероятно, никто ничего не слышал. На этой стороне в окнах нет света.
Было странно, что он ничего не предпринимает, даже не спешит сообщить в полицию.
Единственным признаком жизни в комнате была сигарета. Бёджес подошел и взял ее. Окурок был еще довольно длинный, почти два сантиметра. Он пробормотал себе под нос:
- Это должно было случиться, когда мы ворвались.
Бёджес достал из кармана сигареты и на одной из них сделал отметку по длине окурка. Потом, раскурив, положил сигарету на край пепельницы и посмотрел на часы.
- Что вы делаете? - без интереса спросил Ломбард.
- Хочу приблизительно выяснить, когда это случилось. Наверное, это будет неточно. Не знаю, с одинаковой ли скоростью они горят. Надо будет спросить в лаборатории.
Когда сигарета сгорела, он загасил ее и посмотрел на часы. Он узнал то, что ему было нужно.
- Она упала за три минуты до нашего прихода. Нужно вычесть еще минуту, пока я смотрел в окно. Значит, она сделала только одну затяжку, как и я.
- Может быть, она курила длинные сигареты?
- Нет, у этого сорта обычная длина.
Ломбард ничего не сказал, он выглядел очень подавленным.
- Видимо, толчком был наш звонок снизу, - продолжал Бёджес. - Она испугалась и сделала неверный шаг к окну. Я это могу себе представить. Стоя у окна, она вдыхала ночной воздух, строила, возможно, планы на будущее, и здесь раздался звонок. Она или слишком резко повернулась, или потеряла равновесие. Может быть, все произошло из-за туфель - каблуки стоптаны. Дорожка, наверное, сбилась на натертом полу, и она поскользнулась. Одна туфля при этом слетела с ноги. Если бы она не стояла так близко, ничего бы не случилось, она бы просто приземлилась на пол. - Помолчав, он добавил: - Это ясно. Но как же с адресом? Она пошутила? Вы за ней наблюдали, как она выглядела?