Включив у аквариумов свет, я вышел. Было пять-двадцать пять пополудни и, возможно, события уже начали развиваться.
Я оставил машину за углом и дошел до аптеки Хансена. Келли ждал меня. Когда я подошел, первое, что он сказал, было:
Хелло, мистер Скотт. Я забыл предупредить вас, вы захватили пистолет?
Захватил. Думаете, он мне понадобится?
Он немного смутился и сказал:
Н-ну, не знаю. Понимаете и умолк.
Я сказал:
Понимаю, заказал тосты и кофе и сел за столик против Келли.
Я спросил:
Что случилось?
Он так явно нервничал и выглядел таким виноватым, что я даже не стал его бранить. Он поиграл карандашом, который держал в руке, открыл и закрыл рот, глубоко перевел дух и быстро заговорил:
Ну, вы знаете, о чем я собирался с ними говорить. Я встретился с ними и мы договорились и вы сказали, что я могу назвать ваше имя, он нервно глотнул и поспешил закончить, и я его назвал. Я испугался до смерти. О, как мне было страшно. Все это казалось так здорово, вроде приключения, но когда я действительно туда попал, когда это в самом деле началось, я чуть не напустил в штаны. Он посмотрел на меня с таким выражением, как будто ждал, что я вот-вот съем его живьем.
Послушайте, Келли, сказал я как можно спокойнее, я не понял и половины из того, что вы говорите. Успокойтесь, начните с начала и расскажите все по порядку.
Он облизнул пересохшие губы.
Ну, сказал он, я говорил вам, что у меня есть кое-какие друзья сомнительного характера. Наутро в субботу я чувствовал себя ужасно. Он криво усмехнулся: Видимо, в пятницу вечером мы здорово выпили.
Ага, сказал я. Так что же случилось в субботу?
Он продолжал:
Ну, утром я отправился в редакцию надо было закончить кое-какие дела. Потом я немного закусил и объехал несколько баров, немного выпил, но сделал вид, что выпил гораздо больше. Каждый раз, когда я встречал кого-нибудь из этих типов, я его угощал, и мы беседовали. Я давал им понять, что есть один парень, который мне просто поперек горла, а потом спрашивал, не знают ли они каких-нибудь способов разрешать подобные проблемы за деньги. Все это звучало так таинственно. Ничего лишнего, конечно, я не говорил, но вел себя так, будто позарез хочу узнать, нет ли какой-нибудь организации или хоть одного человека, кто бы нанимался убирать неугодных
Хитро задумано, сказал я.
Он неуверенно ухмыльнулся:
Конечно. Но послушайте, что было дальше. На это ушел почти весь день. Я говорил с полдюжиной парней, а сколько было выпито виски, и не сосчитаешь. Пришлось и мне немного перехватить. Где-то в седьмом часу я поехал домой и пообедал. Жена, конечно, почуяла, что от меня пахнет виски, и стала допытываться, какого черта я пью. Он взглянул на меня. Заподозрила, что я опять был с вами. Смешно, правда?
До упаду. Нам подали тосты и кофе, и я принялся за них. Однако я умираю от любопытства. Рассказывайте, не тяните. О деталях поговорим потом.
Окэй. После обеда это было около семи я опять поехал по барам. Конечно, я еще не ожидал особенных событий слишком скоро, но все-таки начало было положено. Я поехал в «Голубую Луну», знаете? На Шестой, с улицы несколько ступенек вниз. Слышу, кто-то входит вслед за мной, но кто он не вижу. Сначала я даже не обратил на него внимания. Я просто вошел туда посидеть и подумать. Видно, до него дошло, о чем я говорил, и он пошел за мной. Во всяком случае, он зашел в соседнюю кабинку, где я не мог его видеть, и заговорил со мной. Так неожиданно это было. Он сказал, что я болтал о каком-то парне, которого нужно убрать с дороги, и что я должен поостеречься, прежде чем валять дурака и трепать повсюду языком.
Ну, вот. Келли перевел дух и продолжал: Я решил, что может, это как раз тот, кого я ищу, и сказал, что вовсе не валяю дурака, и вообще какое ему дело? В общем, рискнул закинуть удочку.
Понятно, сказал я. Валяйте дальше.
В результате он сказал, что если я хочу действительно поговорить о деле, я должен быть на Першинг-сквер, на северной стороне, против памятника Бетховену, он произносил «бии», Биитховену, и ехать туда немедленно. Он сказал, что в баре сейчас находится человек, который проследит, действительно ли я поеду туда. Там я должен ждать перед памятником, и очень скоро по Пятой улице выйдет машина и мигнет один раз включит и сразу выключит фары. Я должен подбежать и вскочить в нее на заднее сиденье.
Келли сделал паузу и облизнул губы.
Все это было так странно; даже как-то страшно. Вот. Я поехал на Першинг-сквер и стал ждать. Было довольно темно, и я стал нервничать, и вдруг вылетает машина, я вскакиваю в нее, и бам! лицо мне закрывает какая-то тряпка. Наверно, в ней был хлороформ. Во всяком случае, я потерял сознание, не совсем, но все стало как будто в тумане. Мне завязали глаза и мы куда-то поехали. Куда, сколько времени ехали, я не знаю. Меня чертовски мутило. Наконец машина остановилась, и мы куда-то вошли, и кто-то открыл дверь и втолкнул меня куда-то, и дверь за мной закрылась.
Я спросил:
У вас было хоть какое-нибудь представление о том, где вы находитесь?
Гмм Это могло быть где угодно. Да и вообще я все еще был как в тумане. Ну, я стащил с глаз повязку и увидел, что я в комнате, и совсем один. Я попробовал дверь, но она была заперта, так что выйти я не мог. В комнате стоял стол и пара стульев, так что я сел и стал ждать, что будет дальше. Свет был очень тусклый, я почти ничего не видел. Мне показалось, что прошло очень много времени, и вот когда мне по-настоящему стало страшно, именно когда я сидел и ждал. Наконец, заговорил человек, как будто в микрофон, в комнате ведь никого не было, так что они вероятно провели радио, чтобы можно было говорить из другого помещения.
Короче, Келли, сказал я. Чем все это кончилось?
Он посмотрел на меня с болезненной улыбкой.
Ну вот, этот человек, вернее, этот голос, сказал, что если я хочу, чтобы о ком-то позаботились, то есть убили, они могут это устроить за определенную цену. Он спросил, как меня зовут, и мне пришлось ответить; и я сказал, что да, хочу убрать одного человека с моей дороги; и он спросил, как ваше имя.
Я сказал:
Так он спросил, как мое имя? Мое имя?
Да. То есть, он спросил, о ком я говорю, и я назвал ваше имя. Он опять болезненно усмехнулся: Помните, мы говорили об этом тогда, во время обеда. Он был бледен и испуган. Боялся, что я на это скажу. Может быть, я не должен был этого делать, а, мистер Скотт? Но я уже влип и не знал, что делать; я просто растерялся. Вы ммм вы очень на меня сердитесь, мистер Скотт?
Успокойтесь, Келли. Думаю, все будет в порядке. Должно быть в порядке. Кстати, вы могли бы называть меня просто Шелл. Каждый, кто знает меня настолько близко, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. Между прочим, вы объяснили тому типу, почему вы хотите меня убрать?
Не пришлось; он не спрашивал. Все что его интересовало, это имя человека, о котором я хотел гм позаботиться.
Как насчет вознаграждения? Или меня укокошат бесплатно?
Ах, это. Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Объехать сегодня вечером бары, имея при себе деньги. Кто-то вступит со мной в контакт. Никаких более точных указаний.
Имеете представление, кто этот «голос»? Вы когда-нибудь видели или слышали кого-нибудь, кто навел бы вас на мысль об этом таинственном человеке?
Он медленно покачал головой, смотря на меня широко открытыми глазами.
Нет. Никакого намека. Боюсь, что у меня в голове все спуталось.
Окэй, сказал я. Каков ваш следующий ход?
Он молча смотрел на меня. Он с усилием глотнул.
Ну, так вот что, сказал я. Отправляйтесь прямым ходом в полицейское управление и расскажите Сэмсону а если его нет, то лейтенанту Ролинзу все, что вы мне рассказали, и все, что вы вспомните еще. Мы имеем все шансы кончить жизнь в канаве, если ваши кровожадные друзья хоть на миг заподозрят, что ваша затея блеф. А они вполне на это способны. Что-нибудь еще произошло, пока вы там были?
Что-то ужасно странное. Перед самым моим уходом. Кстати, я ушел так же, как и пришел. Вдруг погас свет, и вошел какой-то человек и поступил со мной так же, как на Першинг-сквер. Они выпустили меня где-то за городом, на темной дороге, и я только к утру добрался до города подвезла чья-то машина. Я чувствовал себя, как дохлая собака. Я прокрался в дом и лег спать в постель. У нас двухспальная кровать, так что я не очень потревожил жену. Она только спросила сквозь сон, я ли это, и я сказал да, и чтобы она спала. Проснулся уже сегодня днем и позвонил вам.
Так что же произошло, что показалось вам странным?
Ну, все как будто было готово к моему уходу, и человек по радио предупредил, что свет погаснет, и чтобы я не беспокоился, это для того лишь, чтобы я мог уйти; я должен понять, что они вынуждены соблюдать осторожность. Видно, они боялись, что я кого-нибудь узнаю. Я уже приготовился к тому, что выключат свет, и ждал, и вдруг тот же голос снова заговорил и задал мне тот же вопрос, который задавал в самом начале. Я подумал, что это очень странно, как вдруг услышал свой собственный голос и свой ответ. И потом я прослушал весь наш разговор все, что говорил он, все, что отвечал я, мое имя, ваше имя, словом все от начала до конца. Очевидно они записали все на пленку, каждое слово. Я сидел и слушал. А потом этот же тип сказал, что теперь мне должно быть понятно, как будет глупо, если мне в голову придут какие-нибудь нелепые идеи. Кажется, он сказал опасные идеи. Ну, а потом погас свет, а дальше вы все знаете.
Да, они чертовски осторожны, сказал я. Но это вполне понятно. Я посмотрел на Келли. Больше ничего не припомните? Вы никого не узнали, ничьего голоса, или фигуры, ничего. Так?
Так.
Значит, никакой сенсации?
Он скорбно покачал головой.
Никакой. Только куча неприятностей для всех. Я чертовски сожалею.
Может быть, все не так плохо, как кажется. По крайней мере, какой-то сдвиг. И мы хотя бы узнали, что действительно за всеми этими убийствами в Лос-Анджелесе скрывается какая-то организация. Вы не уловили никакого намека на то, как они собираются провернуть это дело?
Никакого намека. Ни малейшего.
С минуту я сидел и думал:
Если весь разговор записан, ваше имя и ваши намерения, представляете, какой это прекрасный материал для шантажа.
Он снова покачал головой.
Ужасно, правда?
Не знаю. Может быть, вы действительно во что-то влипли, Келли. Лучше поезжайте скорее в полицию. У меня еще кое-какие дела, я не могу сейчас связать себе руки. Они ожидают, что вы привезете им деньги не раньше вечера, так что до завтрашнего утра, вероятно, ничего не случится. Но представляете, что произойдет, если вы не появитесь, чтобы расплатиться. Вы можете быстро попасть в центр?
Да, у меня машина.
Окэй, мчитесь прямо туда, расскажите в полиции все, что с вами произошло, и пусть они приставят к вам кого-нибудь для охраны. Если вы застанете там Сэма и его не хватит удар от того, что вы ему расскажете, он, наверно, приставит к вам целый полк. Скажите ему, что я приеду позже. Мне нужно кое-что сверить с моим клиентом и еще кое-что сделать. Знаете, Келли, мне кажется, вы дали мне пару ниточек, которые могут привести меня к чему-то. Так что, возможно, ваши труды не напрасны.
Я очень на это надеюсь, сказал он горестно. Мне как-то не по себе.
Не расстраивайтесь, сказал я. И будьте осторожны. Поезжайте прямо в полицейское управление. Эти мальчики большие специалисты; безжалостные, хладнокровные убийцы. Наихудший вид убийц. Так что следите за каждым своим шагом.
Он кивнул мне на прощанье и вышел. Я прикончил тост, допил последний глоток уже остывшего кофе, оставил на столе деньги за выпитое и съеденное и уехал. Я считал, что должен ввести Пила в курс событий. В конце концов, он же мне платит.
Глава четырнадцатая
Я остановился у гардероба, стараясь привыкнуть к полутьме «Сераля». Я сказал Максине:
Привет, голубоглазая.
Она сказала:
Привет, волк.
Ну, ну, сказал я. Нельзя ли полюбезнее. Откуда у вас волчий лексикон?
А разве все не выглядело так вчера вечером? Когда вы уходили с этой этой расфуфыренной женщиной.
Деловое свидание, вот и все. Скажите, вам передали мое устное послание?
Она откинула назад голову и с возмущением посмотрела на меня.
Я же сказала вздор, ответила она. Деловое свидание!
Я усмехнулся и сошел на три ступеньки вниз, в клуб, и дальше к бархатной портьере, закрывавшей арку. Чарльз приветствовал меня загадочным «Хай, дюдиктив».
Я сказал:
Мне бы повидать Пила.
Конечно. Проходите вперед.
Я прошел в узкий холл. Дверь в первую артистическую уборную была открыта, и я невольно посмотрел в ту сторону. Глория Уэйн вскрикнула:
Скотти, не смотри на меня, и, схватив шелковый халат, набросила на свои восхитительные плечики.
«Черт возьми, ведь она нарочно оставила дверь открытой. Конечно», я остановился.
Хелло, Глория, сказал я, усмехаясь. Приятно вас видеть.
Противный, сказала она, надув губки. Почему не пришел ко мне вчера вечером? Или ты не понял, что я тебя приглашаю?
Понял. Это было очень мило с твоей стороны. Но мне надо было поработать. Я же частный следователь, помнишь?
И как же подвигается расследование, Скотти? Нашел ключи к тайне?
Так себе. Подбираю ключ здесь, ключ там.
Что-нибудь интересное?
Ага. Ты, например. Кстати, этот халат на два размера меньше, чем нужно.
Ты меня напугал. Я схватила первое, что было под рукой. Когда я тебя увижу?
Не знаю. Может случиться, что я буду очень занят.
Без дураков?
Без дураков. Возможно, забот будет полон рот.
Она усмехнулась:
Держу пари, что будет, Скотти. Непременно будет.
Я засмеялся и пошел дальше.
Пил открыл дверь и сказал:
Я уж начал беспокоиться, почему вы не являетесь с докладом, мистер Скотт. Садитесь. Он указал на кресло у стола. Я уселся поудобнее и закурил сигарету.
Я был занят, сказал я. Но все идет своим чередом.
Пил поглаживал темные усы толстым пальцем и не сводил с меня ледяных голубых глаз.
Вам уже известно, кто убил мистера Брукса?
Нет, я еще не знаю, кто убил его, но у меня есть идеи. Я обследовал довольно большую территорию, и все, что у меня пока есть это идеи. Я ввел его в курс дела, доложив обо всем, что мне удалось раскопать, исключая лишь маленькую проделку Келли. Он слушал, уставившись на меня из-под своих прямых, тяжелых бровей.
Когда я кончил, он сказал:
Очень хорошо. За такое короткое время, мистер Скотт, вы сделали немало. Надеюсь, так будет и дальше.
Думаю, что да, сказал я. Откровенно говоря, дело должно пойти быстрее, ведь основа уже заложена. Возможно, завтра я сообщу вам уже что-то определенное. Я встал. У меня есть некоторые идеи, над которыми надо поработать, так что я лучше пойду. Я просто хотел ввести вас в курс дела.
Отлично. Ценю, мистер Скотт. Не хотите ли выпить перед уходом?
Спасибо, нет. Я выпью за обедом. Мой желудок уже начинает ворчать.
Дверь открылась, как по сигналу, и в нее просунулся красный клюв. Я проследовал перед Чарльзом через холл и остановился возле арки.
А вы здорово входите и выходите без всякого предупреждения.
Он указал на стену под бархатной портьерой.
Зуммер, сказал он. Когда я нужен, босс меня вызывает.
Теперь я персона грата, сказал я ему. Могу приходить и уходить, когда хочу.
Он покачал головой.
Приказ босса. Он хочет, чтобы так было, и не мне ему перечить. Его крупное лицо расплылось в здоровой улыбке. Надо же мне что-нибудь делать? Это моя работа.
Я сказал, что он, конечно, прав, и вышел. В меню опять значилась жареная грудинка, но на этот раз я выбрал толстый бифштекс.
Пока я его пожирал, к столу подсела Глория и выпила стаканчик. Она занимала меня непринужденной болтовней, стараясь выпытать что-нибудь о моем деле, и выглядела очаровательно в золотистом платье с низким вырезом на груди, открывавшим несколько квадратных дюймов того, на чем держалась ее слава. Я убедил ее, что не смогу отвезти ее сегодня домой, и она, надув губки, оставила меня в покое.
Когда я проходил мимо гардероба к выходу, Максина сказала:
Просто не верится.
Во что не верится? Снова мои друзья вмешались?
Вы и без дамы.
Я засмеялся:
Действительно, промашка! Но я решил, что если не ивовая блондинка, то мне не нужно никого.
Это я ивовая блондинка?
Конечно. Разве вы не гибкая, как ива?
Она сомкнула руки на затылке и грациозно покачалась из стороны в сторону. Она действительно была гибкая, как ветка ивы. Я сказал, что если Саломея и превосходила ее в чем-то, то лишь в том, что на ней было больше покрывал, и ушел прежде, чем она успела высказаться. Правда, меня это не очень заботило.