Он стоял ко мне спиной, у небольшого бара, и наливал в стакан содовую воду. Обернувшись, он несколько секунд разглядывал стакан, потом стал жадно пить. И я вдруг понял, что до сих пор не испытывал к нему настоящего гнева, потому что когда я сейчас его увидел, во мне вдруг все закипело и поднялось, горячее и багровое, как огромный нарыв. Я почти нацелился в него из своего маленького револьвера, но я не хотел убивать этого типа: я хотел поиграть с его головой, как с тыквой, и послушать, какие слова посыплются с его языка.
Входная дверь была закрыта, но не заперта, и я открыл ее, прошел через узкую переднюю и оказавшись перед дверью, за которой находился Фостер, толкнул ее и вошел в комнату. Фостер смотрел в другую сторону и, видимо, не замечал меня и не слышал, как я вошел. По крайней мере, в первый момент. Я оглядел комнату, потом двинулся к Фостеру, целясь ему в голову. Он случайно повернулся, увидел меня, и лицо его побелело.
Его взгляд упал на мой револьвер и прирос к нему.
Не стреляйте! закричал он. Шелл. Ради бога, не стреляйте. Мы договоримся.
Я приближался, а он пятился от меня, пока не прижался спиной к стене.
Шелл, говорю вам мы все устроим. Мы вас вытянем!
Это будет только справедливо, Фостер, сказал я. Вы достаточно потрудились, чтобы втянуть меня.
Пожалуйста. Его голос окреп. Вы никогда не выпутаетесь, если меня убьете! Они вас упекут! Я был уже почти рядом с ним. Он закрыл глаза. Шелл, не убивайте меня. Я во всем сознаюсь, во всем! Я все напишу. Только не убивайте. Он пронзительно вскрикнул. Это чуть не вывернуло меня наизнанку.
Он был в панике, но я подумал, что он не настолько испуган, как хочет показать. Но я с ним рассчитаюсь. Нехорошо нападать на него, когда он закрыл глаза, но тут я вспомнил, как он тяпнул меня сзади, а потом ударил в зубы, когда я потерял сознание; так что атаковать его оказалось нетрудно. Я наклонился вперед и, размахнувшись, всадил кулак ему в живот чуть не до самого позвоночника. Дыхание и слюна вырвались у него изо рта и он согнулся, ноги его подкосились. Я отступил на шаг, снова размахнулся и ударил его левым кулаком в зубы. В последнее мгновение, однако, я ослабил удар. Пусть он потеряет зубы, но не сознание! Он соскользнул на пол, тыкаясь руками в ковер.
Ну ладно, Фостер, спокойно сказал я. Хотите начать с Дэнни?
Он облизнул губы, сморщился от отвращения и сплюнул.
Он собирался в полицию, выболтать все, что знал, сказал он. Мы бы все сели за решетку Стоун, Джейсон, я. Дэнни во всем был с нами, он просто сошел с ума.
Дальше! Все, до конца.
Мы все вчетвером за последние два года сколотили около миллиона. Началось с Берта Стоуна. Я подал ему мысль. Он приладил подслушивающее устройство к разным телефонам служебным, местных бизнесменов, людей с деньгами. Шантажировал их. Не просто ради денег; мы получили возможность контролировать некоторые контракты, доходы от строительства вокруг города. Если возникали неприятности, мы могли оказать достаточное давление, чтобы все было шито-крыто. Например, новое строительство жилого района, операция на пятнадцать миллионов долларов: Берт говорит нам, кто заключает контракты, где закупаются материалы. Подписчики знать не знают, что происходит; и никогда не узнают. Можно снимать пенки сколько захочешь. Он снова облизал губы. Шелл, мы можем включить тебя в компанию. А Стоун просто волшебник. У него есть микрофон, с которым можно подслушивать разговоры, стоя посреди парка, за сотню футов. Никаких проводов, ничего. Целые миллионы
Заткнитесь.
Он умолк, и я отвернулся было от него, ища каких-нибудь шнурков от оконных занавесок, чего-нибудь, чем можно было бы его связать. Но Фостер снова заговорил, сам, по собственной инициативе.
Стоун пользовался этим микрофоном, когда мы обрабатывали Тайлера. Тайлера, того профсоюзного босса, который был убит недели две назад. Записал его разговор с членом арбитражной комиссии «Атлас Кампани». О стачке, которую Тайлер собирался организовать, если дирекция не откупится пятьюдесятью тысячами долларов. Мы хорошо запустили в него когти, нагнали на него страху. Тайлер выдал нам сто тысяч из профсоюзного фонда. Члены союза даже не знали, сколько там у них, так что все прошло бы гладко. Он сам все испортил. Начал угрожать нам. Размахивал пистолетом. Пришлось нам его пристрелить.
Вам всем? Или лично вам, Фостер?
Застрелил его я. Но мы все в этом участвовали. В равной мере. Так вышло и с Дэнни. С его убийством. Он начал дергаться. Комок нервов. Тогда, после вашей ссоры в грилльбаре, я и сообразил, как его утихомирить.
Он говорил, не умолкая, и я, наконец, стал удивляться, как это мне удалось завести его так здорово, и всего лишь парой тумаков. Может быть, тут что-то не то? Разъяснение не заставило себя ждать.
Бросьте револьвер, Скотт. А потом повернитесь. Медленно.
Я повернул голову, увидел Стоуна; он стоял в дверях, за моей спиной, держа в руке большой пистолет-автомат. Позади него, в передней, мелькал Джейсон. Фостер поднялся на ноги.
Не очень-то вы спешили, сказал он злобно. Я орал достаточно громко, даже в ратуше бы услышали.
Так вот почему он тогда завопил. Он всю дорогу водил меня за нос, болтая без умолку, чтобы удержать мое внимание. Стоун был в домашних туфлях и брюках голый до пояса; должно быть прилег где-то здесь отдохнуть перед тем, как я сюда явился. Я выругался. Ведь я звонил им по телефону и ни один мне не ответил. Как же мне не пришло в голову, что они где-то ошиваются все вместе? Но ведь не пришло же; и когда я заглянул в окно и увидел Фостера, единственно о чем я подумал, это о том, как я его отделаю.
Я сказал бросьте револьвер, повторил Стоун.
Его 45 целил прямо в меня. Я уронил свой 32. Уголком глаза я увидел, что Фостер шагнул в мою сторону.
Стой, Вик! резко сказал Стоун.
Фостер отнял руку от разбитого рта.
Ты видишь, что этот негодяй со мной сделал?
Не дури. Нельзя оставлять на нем следы побоев.
Тогда стреляй. Стреляй в него!
Минутку, сказал Стоун. Я хочу знать, как он нас нашел.
Фостер очевидно об этом не подумал. Его лицо застыло в недоумении, потом его губы злобно искривились.
Глория, сказал он с горечью. Ну что ж, сама напрашивается. Он замолк, сжал челюсти, скрипнув зубами.
Через секунду он заговорил, глядя на Стоуна:
Скотт нам теперь ни к чему; я тут этому негодяю порассказывал Так что кончай с ним, и точка.
Стоун облизнул губы.
Ты втравил нас в это, Вик. Твоя идея. Ты и кончай.
Фостер подошел к Стоуну, выхватил у него автомат и направил его на меня. Еще секунда и я покойник. Во мне все замерло мышцы, мысли, все. Потом вдруг меня осенило, и я выпалил:
Подумайте сперва, Фостер! На этот раз подставного убийцы не будет!
Он засмеялся.
А он и не нужен. Вспомните, вы убили Дэнни. Мы трое можем показать, что вы остались с ним вдвоем, и он был последним, с кем вы играли. Вот вы и явились сюда, чтобы разделаться с нами!
Предыдущая секунда плюс то время, когда Фостер говорил, были достаточны. Если до этого во мне все оцепенело, то теперь мысль моя неслась вскачь. При желании я всегда мог выбить Фостера из седла, как бы крепко он в нем ни сидел, а сейчас он сидел особенно крепко. Может быть, подумал я, может быть, сработает? И я сказал:
Убьете меня и все отправитесь в ту миленькую газовую камеру в Квентине. Полиция будет знать, что это преднамеренное убийство.
Фостер чуть было не нажал курок, но слегка отпустил палец, немного опустил дуло пистолета и сказал:
Вы спятили, Скотт. Это же самооборона. Мы даже сможем предъявить ваш револьвер тот самый, из которого вы застрелили Дэнни.
Я сказал:
Ну и дурак же вы, полиция знает, что я не стрелял в Дэнни. Я говорил с ними.
Он нахмурился, а потом усмехнулся.
Само собой, говорили. Никогда не унывай, а? Ну, только это вам не по
Я могу доказать, Фостер! Сержант Биллингс, например. Позвоните ему. Его дежурство кончилось, но держу пари, он сейчас в участке. Он скажет вам то же, что я. Я даже рассказал ему об аппаратике, который Стоун спрятал в исповедальне отца Шэнлона. Это его встревожило, и на лице его выразилось сомнение. Я продолжал: Какой смысл мне врать? Вы можете проверить меня за пятнадцать секунд. Я бы даже хотел, чтобы проверили. А не сделаете этого, то вместе со мной угробите и себя.
Хмурясь, Фостер поднял левую руку и стал теребить себя за ухо. Я так ждал этого момента, что невольно засмеялся. Все это звучало очень правдоподобно, и все трое молча уставились на меня.
Еще не усекли? Я усмехался им в лицо. Дэнни-то не умер.
На секунду воцарилась глубокая тишина. Потом Фостер сказал:
Это ложь!
Тогда я взглянул на двух других, на Стоуна и Джейсона.
Конечно, когда это случилось, я был без сознания. Но вы оба уже смылись; вы, Стоун, отправились в «Дорман-Отель» и следили из окна, когда я приду в себя, чтобы позвать полицию. Это тоже входило в ваш план; он бы не сработал, если бы они нашли меня без сознания. Когда я пришел в себя, Дэнни еще дышал.
Это ложь, повторил Фостер. Я его убил.
Тут я посмотрел на него.
Чушь. Вы стреляли в него из моего револьвера 32. Помните? Вы сами назвали его игрушечным револьвером, когда хотели удостовериться, при мне ли он. Люди выживали даже после выстрела из 45. Эти крохотные пульки, конечно, продырявили Дэнни, но они его не убили.
Они уже поверили мне наполовину. Даже Фостер. Но я знал, что это не надолго. А мне нужно было выиграть время. Я буквально молился, чтобы Фостер действительно позвонил Биллингсу. Но даже если бы Биллингс заинтересовался им после того, что я ему рассказал, прошло бы минут десять, прежде чем он явился бы сюда. Даже если бы полиция установила, откуда Фостер звонил Биллингсу.
Фостер сказал:
Мы говорили с полицией. Они сказали, что Дэнни убит.
Сомневаюсь. Говорили-то, в основном, вы, а не они. И потом, что вы воображаете, они могли вам сказать? Они ведь еще не знали, кто стрелял в Дэнни. Впрочем, я просветил Биллингса на этот счет.
Фостер подергал ухо, потом двинулся к телефону, продолжая держать меня под прицелом. Я посмотрел на Стоуна, на Джейсона.
А вы вам есть чего бояться. Лучше бы вы бежали, у вас еще есть шансы уйти от полиции.
Фостер набрал номер. Я затаил дыхание. И вдруг Фостер сказал:
Мистер Грант? С вами говорит Виктор Фостер. Насчет тела Дэнни Хастингса Нет, едва ли у него здесь родственники. Я бы хотел обеспечить ему приличные похороны Да, конечно.
Фостер смотрел на меня, усмехаясь. И с полным основанием. Мой блеф сработал он позвонил по телефону. Но не Биллингсу и даже не в полицию. Он позвонил Гранту, в морг. А Дэнни был именно в морге.
Поговорив еще несколько секунд, Фостер положил трубку. Он почти смеялся от удовольствия. На этот раз разговоров не будет. Сейчас он меня убьет. Я наклонился вперед, напрягая ножные мышцы.
И тут мы вдруг услышали его мы все четверо услышали еще отдаленный, но отчетливый голос сирены. Фостер не отвел от меня ни взгляда, ни пистолета, но судья Джейсон подошел к окну и приподнял штору.
Они едут сюда, сказал он. Вот они Несколько машин Это полиция, я вижу красные огни. Я голос его оборвался и замер.
Я слышал, как Стоун подскочил к окну, но мои глаза были прикованы к Фостеру. Если это полиция, я не знал, почему и как они сюда попали, но я был почти уверен, что из-за меня. И я ждал, чтобы Фостер хотя бы на секунду оторвал от меня взгляд. И дождался. Он взглянул на Стоуна и Джейсона, стоявших у окна, и дуло его пистолета слегка отклонилось в сторону.
Я оттолкнулся, ринулся вперед и прыгнул на него. Выстрел грянул у меня под ухом, пуля обожгла кожу на шее, и в этот же миг я ударил его и швырнул об стену с такой силой, что маленький домишко дрогнул. Мое плечо садануло его в бок и оборвало вопль, который вырвался из его глотки. Его рука вцепилась мне в лицо, и я с размаху ударил его кулаком, задев его правую руку. Пистолет упал на пол, а Фостер, извернувшись, вырвался из-под моих рук и отпрянул в сторону.
Он пополз на четвереньках через комнату. Стоун и Джейсон, толкая друг друга, бросились к двери, и я краем глаза видел, как они повернули по коридору в глубину дома. Сирена выла уже прямо нам в уши, и я услышал визг тормозов, когда машины стали останавливаться перед домом. Фостер вскочил на ноги, и в этот же миг мне удалось схватить его пистолет.
Стойте, Фостер! крикнул я. Один шаг и я вас убью!
Он был почти у двери. Он оглянулся, лицо его исказилось от панического страха, и тут он совершил ошибку: одним прыжком он очутился на пороге, и в этот момент я выстрелил. Я целил низко, и пуля поймала его, когда он был еще в воздухе. Его тело перевернулось, ударилось о дверной косяк, он упал на пол и остался лежать, царапая руками ковер.
Внезапно комната наполнилась полицейскими. Не помню, чтобы я когда-нибудь видел столько полицейских в одном помещении. Прошло несколько минут, но Фостер был в сознании и теперь изливался Биллингсу с таким же пылом, с каким ранее изливался мне. Я добавил то, о чем он забыл сказать или намеренно умолчал. Когда все немножко успокоилось, Биллингс отвел меня в сторону.
Здорово мы их накрыли, сказал он. Мы ведь ехали не за ними. Он кивнул в сторону Фостера; Джейсон и Стоун были схвачены, когда пытались бежать с черного хода. Мы явились по вашу душу.
Как вы меня нашли? Благодаря тому телефонному звонку?
Какому звонку? Он помолчал и добавил: Ну и дали вы мне жару, похитив мою машину.
Мне позарез нужен был транспорт, а я использовал уже слишком много такси.
Не следовало красть полицейскую машину. Эта беби принадлежит городу. Пошли, я вам что-то покажу. Когда мы вышли из дому, он сказал: Я обычно еду на ней домой. Выглядит, как любая частная машина, мы называем ее «автомобиль в штатском». А что? Микрофон в отделении для перчаток, антенна под рамой. Выглядит вполне нормально. Мы были у самой машины, и он открыл дверцу и показал мне мелькающий маяк на сидении. Вот, смотрите.
В глубине водительского кресла было еще что-то.
Микрофон радиопередатчика, сказал он. Помните, вы подумали, что я достаю зажигалку для сигареты; на самом деле я включил радио. Когда вы схватили меня за ворот, я успел спрятать сюда микрофон. Он вытащил его и показал мне. Он заработал еще до того, как мы закончили наш разговор, и всю дорогу, пока вы сюда ехали, он передавал из машины в полицейский участок. Вот так-то.
Я чертыхнулся, но от радости.
Он продолжал:
Конечно, мы не слышали ничего, кроме мотора, поскольку вы не разговаривали с самим собой. На какое-то время мы вас потеряли, но в конце концов засекли этот передатчик, а стало быть и вас тоже. Отправили следом за вами все радиофицированные машины в городе. Он грозно зарычал: И вдобавок захватили еще три живых души.
Вы почти захватили и мертвеца, сказал я. Вы, верно, уже говорили с отцом Шэнлоном.
Он покачал головой.
Нет. Но теперь поговорю. Я был слишком занят погоней за вами. И вообще, я не верил ни одному вашему слову.
Из дома вышли санитары, неся на носилках Фостера. Пока они готовились к тому, чтобы внести его в санитарную машину, он осыпал меня проклятиями. Наклонившись над ним, я сказал:
Фостер, мне сдается, что вы напрасно осквернили исповедальню отца Шэнлона. Я сам не очень верующий, но все-таки считаю, что зря вы играли с законами повыше, чем городские и государственные.
Голос его был слаб, но он ухитрился грязно выругаться.
Бросьте чепуху молоть, Скотт.
Я пожал плечами.
Чепуху, а? Не знаю. Но вы, может быть, узнаете.
А, ч-черт, что вы имеете в виду?
Это вам предстоит узнать.
Мне почудилось, что на его лице проступил зеленый оттенок цвет газовой камеры в Квентине, и что у него перехватило дыхание. Одно было ясно: Фостер, может быть, никогда не узнает, куда он пойдет после газовой камеры, но куда-то он попадет наверняка.
Биллингс отвез меня в город на своей машине. Он направлялся в полицейский участок, но я уговорил его выпустить меня на Пеппер-стрит. Он сказал:
Послушайте, но вам надо явиться в полицию и дать показания.
Клянусь вам, Биллингс, я приду. Черт побери, должен же я получить обратно свои деньги. Но сначала мне нужно с кем-то повидаться.
Ну ладно, окэй. Но только быстро! Сегодня четверг, и уже вечер; завтра у меня выходной. Не люблю затягивать да откладывать дела.
На этот счет можете не беспокоиться.
Он поехал дальше, а я пошел к известному мне дому. Через две секунды после того, как я нажал на звонок, Глория распахнула дверь, и ее мягкий голос произнес: