Оба офицера вскочили; подняв ее, они уложили ее на диван. Зазвонил телефон. Лейк снял трубку, послушал и позвал меня.
Это вас, Скотт. Кеннеди.
Оказывается, Кеннеди разыскивал меня по всем телефонам, пока, наконец, не обратился к списку присутствовавших на вечере, который он для меня составил. Так он и наскочил на меня.
Бросайте все и приезжайте в квартиру Гранта, сказал он. Кое-что случилось.
Если в связи с нашим делом, то, вероятно, это уже не так важно. Миссис Френч созналась. По крайней мере, сказала достаточно такого, что позволит сделать выводы. Остальным займется полиция. Похоже, все пойдет наилучшим для вас образом.
В трубке вдруг наступило молчание, потом голос Кеннеди произнес:
Не совсем. Алан Грант выпал из окна своего четвертого этажа.
Он что?
Кеннеди повторил.
Не то выпал, не то выбросился. Я подумал, что он выдал нам фальшивую историю, а потом и выбросился Вы сказали, Анастазия созналась?
Н-ну, это, пожалуй, не совсем точно. Если подумать, то до главного она как раз не дошла. Так я сейчас приеду.
Я повесил трубку и повернулся к Лейку.
Ничего, если я поеду? Клиент хочет меня видеть.
Конечно, поезжайте. А то, что вы не выдали себя за полицейского, это хорошо.
Вы что, слышали эту часть нашего разговора?
Мы все слышали.
В комнате Гранта находились Кеннеди, врач и на кровати Алан Грант. Посмотрев на него, я сказал Кеннеди:
Я думал, что он разбился насмерть. Или по крайней мере попал в больницу.
Насмерть? Этот распухший, обмякший, пьяный идиот? Нет. Он упал на тент, что над входом в дом. Отделался ушибами и ссадинами, не больше. И совершенно пьян. В этом самое для него плохое. Удивительно еще, что он на тент попал. Чего доброго, он и там разлегся и бурбону попросил. Кеннеди кивком показал на бутылку, наполовину налолненную бурбоном, стоявшую на столике у кровати. Когда я уходил, он был без сознания, но, должно быть, потребность выпить привела его в чувство. С ним это бывает.
Врач выпрямился, вложил какие-то инструменты обратно в свой черный чемоданчик.
С ним все будет нормально. Если он перестанет ударять по бутылке.
Эти слова вернули мои мысли к миссис Френч. Она упомянула о пустой бутылке из-под виски, которую она заметила в траве возле бассейна и подняла. Я был уверен, что следующее ее сообщение будет о том, что она замахнулась ею на Мельбу и своего благоверного. Или только на Мельбу. Я посмотрел на распростертое тело Алана Гранта и спросил доктора, сможет ли Грант говорить с нами. Док сказал, что, конечно, сможет, коль скоро выплывет из пучины опьянения. Я сел и стал обдумывать кое-какие сведения, которые мне удалось извлечь.
После ухода врача я повернулся к Джею Кеннеди.
Вы говорили, что собирались сегодня переснять некоторые кадры. Съемочная группа в сборе?
Да. У нас ведь одновременно готовится и другой фильм. Так что не только операторы, но вся группа на месте.
Я бы хотел занять у вас кинооператора, специалиста по свету, кинокамеру, пленку Хочу сделать один фильм.
Он посмотрел на меня с таким выражением на лице, будто я заявил, что хочу его повесить.
Бог с вами, зачем вам делать фильм?
Чтобы выполнить работу, ради которой вы меня наняли. Поймать убийцу, выяснить все до конца. Я много думал, и мне кажется, это будет наилучший способ. Может быть даже единственный. Так как?
Он помолчал. Несколько секунд на размышления, затем быстрое решение и немедленное действие.
Хорошо. Он подошел к телефону, набрал номер и пролаял в трубку несколько распоряжений, велев кому-то собрать группу, чтобы в любой момент приступить к работе.
В некотором смысле, мистер Кеннеди, это защитная мера для вас же. Почти наверняка Мельбу убил один из девяти человек, бывших на вечере у Трентов. Похоже, что это была миссис Френч, но может быть, и не она, а вы, в конце концов, один из этих девяти. Я лично убежден, что вы бы не стали убивать девушку, а потом нанимать сыщика, чтобы найти убийцу, это был бы своего рода рекорд панического умопомешательства. Кроме того, и вы, и мисс Брак имеете алиби. Но другие могут быть не столь уверены в этом, как я. А если предположить, что этот маленький фильм выявит из девяти человек того, кто убил, то ни один из этих девяти не должен знать, что произойдет.
Он кивнул.
Кажется, я понимаю, что вы задумали. Вы собираетесь воспроизвести сцену убийства, мистер Скотт?
В некотором смысле. Вечером увидите. Да, кстати, когда ваш оператор снимет то, что я ему скажу, как скоро можно подготовить фильм для демонстрации? Я бы хотел устроить просмотр в четыре или в пять часов сегодня.
Он взглянул на часы.
Давайте в шесть; думаю, к шести можно успеть, если вы потратите на съемку не больше часа. Это будет стоить кучу денег
Не больше, чем «Колеса фургона».
Это поразило его в самое сердце, прямо в стодолларовые бумажки. Он снова поговорил по телефону, упоминая кинооператоров, техников и еще каких-то специалистов, о которых я никогда даже не слыхал; и потом сказал:
И еще одно последнее. На весь сегодняшний день мистеру Скотту дана карт-бланш. Группа должна беспрекословно выполнять все его указания. Все, что он будет говорить, считайте, что исходит от меня. Кеннеди повесил трубку.
Крохотный червячок беспокойства шевельнулся во мне. Я сказал:
Это звучало так, будто я собираюсь снимать «Унесенные ветром». Но ведь это будет всего лишь простой, любительский.
Он прервал меня.
Вам понадобится вся группа. Фильм надо снять, обработать, разрезать, смонтировать, это уж моя епархия, мистер Скотт. Ваше дело найти убийцу.
Внутри у меня что-то похолодело и сжалось. Весь день я совался туда-сюда, и идея фильма возникла в моем уме только сейчас. Если будет провал я погиб. Она должна сработать, и незамедлительно; колеса катились, насколько я мог себе представить, со скоростью десять тысяч долларов в час. Я столкнул их с места. О, господи, я столкнул их с места. Теперь, если это не взорвется, а просто лопнет, следующим убитым будет Шелл Скотт. Возможно, Джей Кеннеди получит за это газовую камеру, но он умрет, смеясь.
Как будто прочитав мои мысли, Кеннеди посмотрел на меня трезвым, оценивающим взглядом и сказал:
Мистер Скотт, если я и соглашаюсь на этот этот ваш план, так сказать, с закрытыми глазами, то лишь по той причине, что полиция уже имела со мной разговор. И довольно подробный. После этого я вернулся сюда и узнал о несчастном случае с Аланом Грантом. Они обошлись со мной довольно грубо, не физически, конечно; но их вопросы я пережил весьма неприятные минуты. И мне пришлось рассказать об этой бутылке из-под виски, о том, как я ее обтер и бросил в воду. Они отнеслись к этому в высшей степени неодобрительно. С меня хватит. Я хочу, чтобы все это разрешилось. Я не хочу, чтобы газеты изощрялись в предположениях, намеках, замечаниях, порочащих меня или других невинных людей, замечаниях, которые могут запомниться и выплыть позже, даже после того, как будет установлена истина. Пока Лос-Анджелес и Голливуд читают об этом убийстве, я хочу, чтобы они узнали, что дело закончено и убийца Мельбы в тюрьме. И еще: не должно возникнуть и тени подозрения, будто фирма «Гаргантюа Продакшенз» пытается кого-то выгородить, пусть даже меня. Я хочу, чтобы сегодня вечером дело было закрыто. Он помолчал и потом сказал так медленно, что я не упустил ни одного изгиба интонации: Вот то, мистер Скотт, чего я от вас жду.
Я усмехнулся, как человек, только что потерявший зубы, болезненной усмешкой.
Именно это, мистер Кеннеди, вы и получите. Но про себя я думал: «Я никогда не находил убийцу; я даже никогда не работал над делом об убийстве. Прощай, моя контора; прощай, Йоланда; прощай, Голливуд».
Но потом я взял себя в руки.
Прощайте, мистер Кеннеди, сказал я. То есть, я имею в виду, что мне пора идти и браться за дело. Он угрюмо кивнул. Может быть, один кивок и мало отличается от другого, но этот был особенный: он был действительно угрюмый кивок.
То, что пора взяться за дело, была совершенная правда. До сих пор рядом со мной был только мистер Кеннеди, но теперь нужно было заручиться поддержкой Лос-Анджелесского отделения полиции. Поскольку я отрезал себе путь к отступлению, я сказал Кеннеди еще кое-что, необходимое для осуществления моего плана, и отправился сжигать остальные мосты.
В течение двух часов после ухода из квартиры Гранта я был полновластным владыкой, даже несмотря на то, что временами меня снова охватывал страх. Но имея за собой Кеннеди и Гаргантюа, я получил поддержку от всех, включая полицию. Мне даже разрешили снимать фильм на месте убийства и в доме Трентов, в их отсутствие. От полиции я получил кое-какие дополнительные сведения. Временем смерти Мельбы по-прежнему считался промежуток между двумя и тремя часами этого утра. Удар, нанесенный Мельбе бутылкой из-под виски (которую нашли и обследовали, но без полезных результатов), был достаточно силен, чтобы вызвать сотрясение мозга, но причиной смерти было погружение в воду: в легких Мельбы обнаружили воду, которой она захлебнулась, когда «она упала, или ее столкнули» в бассейн.
Я договорился с двумя актерами, что они приедут в дом Трентов; потом позвонил в контору, Йоланде.
Хелло, это Скотт. Я дал ей адрес и сказал: Захвати свои бикини и приезжай. Будешь сниматься в фильме.
Ее восторженный писк прервал мои слова, но я продолжал:
Успокойся. Это совсем крошечный фильм. И ты будешь в нем исполнять роль трупа.
Писк прекратился, она задала мне несколько вопросов, на которые я ответил, и сказала, что она уже в пути. Собственно съемка заняла лишь около получаса: я знал, что мне нужно. Некоторое время ушло на беседу со съемочной группой, с двумя актерами, которых я отвел в сторону и объяснил, что им предстоит сыграть. В десять минут седьмого все было готово для сеанса.
В демонстрационном зале «Гаргантюа Продакшенз» собралось одиннадцать человек: девять участников вечеринки, включая тех, с которыми я еще не говорил, Йоланда и я. Алан Грант явился, наполовину протрезвев и страдая от боли. Я успел до этого еще раз поговорить с ним, но теперь он помнил даже меньше, чем при нашем первом разговоре. У него не было ни малейшего представления о том, кого он видел на лужайке у бассейна, он ничего не помнил о своем падении из окна. Миссис Френч была доставлена сюда полицейскими. Последние не остались в зале, но двое стояли сразу же за дверью. Я вышел вперед и остановился перед белым экраном, лицом к своим немногочисленным зрителям. Я выждал, пока все затихли, глядя тем временем то на тяжелые лампы, которые подвесили над их головами, то на их лица. Я весь покрылся потом, но не только от естественного волнения. Кондиционер жужжал довольно громко, но тем не менее в зале было чрезвычайно жарко. Прекрасно, подумал я, все так, как мне нужно. Я надеялся, что поддам им достаточно жару, чтобы поймать убийцу. Оглядев всех еще раз, я начал говорить.
Все вы отчасти знаете, по какой причине вы здесь. Это потому, что вчера на вечере, на котором вы все здесь присутствовали, была убита Мельба Мэллори. Убил ее один из вас. Я знаю, кто это, и собираюсь сейчас рассказать вам, а точнее показать, кто и как это сделал. Сегодня группа из студии и я, мы вместе сняли фильм, воспроизводящий убийство, совершенное этой ночью.
Я сделал паузу и обвел их взглядом. Джей Кеннеди в упор смотрел на меня, все с тем же угрюмым выражением. Миссис Анастазия Френч, сидевшая рядом с мужем, поднесла руку к горлу; губы ее полураскрылись, лицо было бледно, и казалось, она вот-вот лишится чувств. Саймон Френч, хмурясь, жевал нижнюю губу. А. А. Портер сосредоточенно смотрел на меня, время от времени кивая своей крупной головой. Эвелин Друнд и мисс Ле Брак не сводили с меня глаз, сидя в спокойных позах. Алан Грант сжимал ладонями виски. Мистер и миссис Трент держались за руки, и миссис Трент что-то тихо говорила мужу.
Помолчав несколько секунд, я продолжал:
Одно слово убийце. Вы можете облегчить дело и для других, и для себя, если скажете обо всем сейчас. Я не ожидал никаких результатов; их и не последовало. Я сказал: Этот фильм снимался днем, с участием актрис и актеров, но когда будете смотреть, вообразите, что это происходит между двумя и тремя часами утра. Вы все знаете, где вы в это время были, включая и убийцу. Я улыбнулся. А теперь простите за выражение посмотрим на этот пустячок.
Я прошел к своему месту и скользнул в кресло рядом с Йоландой. В темноте преступник увидит сцену убийства, момент смерти. Его напряжение и внутренняя агония будут, несомненно, все время возрастать. Он будет обливаться потом от страха. А потом, если я все сделал правильно, он не выдержит и выдаст себя.
Как только я взмахнул рукой, свет в зале погас, и в наступившей внезапно тьме слабо засветился экран. Сеанс начался. Фильм не был озвучен, и тишина нарушалась лишь шорохом одежды об кресло, когда кто-нибудь менял положение, жужжанием кондиционера, чьим-нибудь тяжелым вздохом или покашливанием.
Действие на экране открывалось картиной дома Трентов, переносясь к бассейну и от него, через лужайку к задней стене дома. Никого не было видно. Потом в кадре появился актер, изображающий Алана Гранта. Он брел, иногда слегка пошатываясь, в руке у него была уже начатая бутылка бурбона. У кустов он опустился на траву, именно в том месте, где Грант впал в беспамятство. Крупным планом было показано, как он осушил бутылку и отшвырнул ее в сторону, где она и осталась лежать, заполнив собою кадр. Но вот она как бы растворилась, превратившись в лицо Йоланды-Мельбы. Йоланда повернулась и, обогнув угол дома, побежала к бассейну; за ней бежал актер, играющий роль Саймона Френча. На краю бассейна оба упали в траву; он был в плавках, Йоланда в бикини. Один поцелуй, ничего более. Потом камера взяла выше, медленно обвела справа налево лужайку, задержавшись на миг на пустой бутылке в траве, и остановилась на фигуре Алана Гранта, который в этот момент пошевелился, поднял голову и уставился в сторону бассейна; глаза его расширились.
Все это время в зрительном зале царила тишина; но следя за действием на экране, я пожалел, что фильм не озвучен. В этом месте следовало дать взрыв звуков, вопль музыки; что-то, что бы указывало, что это наивысшая точка, начало кульминации. Но я услышал нечто не менее важное, фактически, даже более важное, быстрый, резкий звук внезапного вдоха. На слух трудно было точно определить, откуда он шел, но я уже знал, кто это. Тут в кадре появилась рыжеволосая женщина; она вышла из боковой двери, огляделась, направилась к бассейну. Миссис Френч настоящая миссис Френч должно быть, первая поняла, кто женщина, которую изображала эта актриса.
Рыженькая подошла к бассейну, остановилась, увидев две прильнувшие друг к другу фигуры, бросилась к ним, размахивая руками; губы ее двигались; как видно, она что-то кричала. Но те двое не отпрянули друг от друга. Миссис Френч та, что на экране, развернулась, с искаженным от гнева лицом, увидела в траве бутылку, схватила ее и, снова повернувшись к ним, подняла руку, готовая нанести удар. В этот момент в зале раздался женский крик:
Прекратите это! Прекратите! Этот пронзительный крик в молчаливой аудитории произвел впечатление физического удара.
Сеанс тотчас прервался, в зале вспыхнул свет. Анастазия Френч стояла, прижав к щекам руки, закрыв глаза.
Не показывайте дальше. Пожалуйста! Я все скажу.
Медленно нараставшее напряжение оказалось выше ее сил. Значит, у меня все в порядке. В возбуждении, без пауз, миссис Френч рассказала почти слово в слово то, что уже рассказывала мне раньше. Но теперь она продолжала:
Я ударила моего мужа. Он побежал. Я ударила ее, Мельбу, два раза, три раза. Господи, не знаю, сколько. Я не хотела убить ее. Я была вне себя от ярости. Я бросилась к своей машине, гнала ее несколько часов. Рыдая, она закрыла глаза руками. Я даже не знала, что я ее убила!
Я встал.
Минутку, миссис Френч, сказал я медленно. Вы ее не убили.
Анастазия быстро обернулась и взглянула на меня. То же сделали все, кто был в зале. Теперь я владел ими и вел их, куда мне было нужно, включая и того, кто действительно убил Мельбу. Я преследовал не Анастазию Френч, но ее порыв сделал свое дело. Этот внезапно потрясший всех крик, ее взволнованные слова и рыдания еще больше усилили напряжение, объединившее нас всех эмоционально, всех, кроме одного из нас.
Миссис Френч сказала, запинаясь:
Как? Я
Она утонула, сказал я. Вы ее толкнули?
Нет но я думала, она сама потеряв сознание Упала в воду.
Не совсем так, сказал я. Она не упала в бассейн.