Когда джип проехал, я пересек улицу и сел за руль своего пикапа. Время приближалось к полудню. Мы никуда не торопились, и поскольку новый маршрут мне предложен не был, я придерживался своего прежнего намерения посетить долину реки Пекос.
Стоял приятный солнечный день. Автострада не была забита транспортом, как это бывает в туристский сезон, когда по дорогам движутся стада автомобилей с техасскими или калифорнийскими номерными знаками. Техасцы гоняют с таким видом, будто являются единственными и полноправными хозяевами страны, а глядя на бешено мчащиеся калифорнийские автомобили, никак не избавиться от ощущения, что их водители страстно стремятся лечь в эту землю, предпочтительно вместе с несколькими аборигенами. Сейчас все они впали в зимнюю спячку, и я без риска для себя и других вел машину на крейсерской скорости шестьдесят миль в час. Я улыбнулся, догнав машину английской марки, к заднему стеклу которой была прикреплена надпись: «Не сигнальте, я и так еду на предельной скорости».
Я обогнал эту маленькую черепашку, прибавил скорости и через несколько минут доехал до русла высохшего ручья. Вверх от него вела автомобильная колея. Я свернул через проход для скота в ограде и несколько сотен ярдов трясся по каменистой поверхности. Доехав до излучины, поросшей кустарником и невысокими тополями, я остановил машину. С этого места я хорошо видел дорогу, но и мой пикап просматривался с дороги.
Кроме нескольких быков, мирно щипавших траву, ничего живого вблизи не было.
Я вылез из машины и, встав за кустом, стал наблюдать за дорогой. Мимо прокатила маленькая иномарка. Вскоре показался бело-зеленый джип, в котором сидел теперь только пожилой усач. Я заметил даже, как он, проезжая мимо, собрался повернуть голову в нашу сторону, но отказался от своего намерения. Тем не менее он нас заметил, именно это мне и требовалось. Он не должен думать, что мы от него прячемся.
Вернувшись к машине, я достал маленький револьвер Херреры из заднего кармана брюк и сунул его за чехол переднего сиденья. Я собирался купить запасную коробку патронов для него, но потом решил не афишировать тот факт, что он у меня имеется. Иногда оружие, о наличии которого противник не подозревает, оказывается весьма кстати.
Я обошел автомобиль и открыл заднюю дверцу. Тина свила себе уютное гнездышко из спальных мешков. Она лежала в моей старой сорочке цвета хаки и черных штанишках-поясе, претерпевших лишь незначительные повреждения в результате нашего недавнего взрыва чувств.
Тина улыбнулась;
- Вот каков твой любимый штат, дорогой! Только что я тряслась от холода, а сейчас уселась на раскаленную печь. Ты купил мне что-нибудь из одежды?
Я бросил ей пакет в оберточной бумаге.
- Пройдусь вверх по ручью и немного постреляю, - сказал я. - Хочу размяться. Догони меня, когда будешь готова. Но не торопись, веди себя спокойно. Нас заметили и сейчас, думаю, наблюдают с одного из холмов.
Ее глаза расширились. Она посмотрела на дымящуюся сигарету в своей руке, потом щелчком выбросила ее в раскрытую дверцу:
- Ты уверен?
Я повернулся, чтобы растоптать носком ботинка тлеющий окурок. В пустыне, особенно в сухой сезон, вырабатывается такая привычка. Она сохраняется и в других местах, где и гореть-то нечему.
- Последние пятьдесят миль от нас не отставал сверкающий хромом «плимут» с хвостовыми плавниками, как у акулы, и крупногабаритным ублюдком за рулем. В черной шляпе и с баками. В городе он прокатился мимо нас в джипе, правда, водитель был другой. Сейчас «плимут» исчез, но на хвост нам сел джип. Могу поручиться, в ближайшее время джип пропадет из вида, и появится кто-нибудь третий. Может, для разнообразия это будет пикап, а его, в свою очередь, снова сменит джентльмен в черной шляпе за рулем «плимута». - Протянув руку, я нежно похлопал Тину по голой лодыжке, которая, будучи весьма стройной, вполне заслужила небольшой ласки. - Веди себя спокойно, детка, даже небрежно. Причешись, подкрась губы так, чтобы они могли это видеть, а потом присоединяйся ко мне.
- Но, Эрик
- Одевайся, дорогая, поговорим позднее. Если они наблюдают за нами, у них не должно создаться впечатления, что мы держим военный совет. В городе я чуть не сунулся под колеса их машины, и, возможно, сейчас они ломают голову, было это случайно или они чем-то себя выдали.
Я протянул руку, чтобы опустить брезентовую дверцу. Тина сказала:
- Не закрывай. Когда машина стоит, внутри можно задохнуться.
Я достал из кабины револьвер и двинулся вверх по ручью. Вскоре я нашел обрывистый участок берега, здесь пуля не сможет рикошетом угодить в пасущихся неподалеку быков. В то же время берег был недостаточно высок, и наблюдатели, устроившиеся на окружающих холмах, могли видеть, чем я занимаюсь. Я поставил у подножия обрыва металлическую канистру, отошел ярдов на двадцать и, достав свой кольт, расстрелял всю обойму. Из девяти выстрелов семь оказались точными. Десятая пуля из этой обоймы застряла в теле Барбары Херреры. Я снова зарядил пистолет. На этот раз из десяти выстрелов лишь один был промахом. Когда я в очередной раз заряжал пистолет, подошла Тина со свертком в руке.
Я глянул на нее. Она не была создана для голубых джинсов. Ее ягодицы не угрожали разорвать ткань, что, по стандартам старшеклассниц, делало ее безнадежно отсталой, чтобы не сказать замшелой.
- Все подошло? - спросил я.
- Рубашка великовата. А что делать с этим? - Она кивнула на узелок со своей разорванной одеждой.
- Брось в кусты, - посоветовал я, - пусть они поломают голову, что все это значит. - Потом я протянул ей револьвер: - Возьми. Стреляй с интервалами и старайся не смотреть на меня.
Сев на валун, я стал наблюдать за ней. Она внимательно осмотрела пистолет, сняла его с предохранителя и выстрелила.
- Бери двумя дюймами выше. Этой пушкой надо целиться по центру Понимаю, тебе требуется передать информацию, что мы удостоились эскорта, но часом раньше или позже это будет сделано, роли не играет. Если мы бросимся к телефону-автомату, они сразу сообразят, что их вычислили. Лучше притвориться беззаботными. Пусть думают, что они могут не спешить с осуществлением своих планов - здесь или в Санта-Фе.
Она выстрелила снова и на этот раз попала в канистру.
- Ты не думаешь, что это полиция?
- Не похоже, - сказал я. - С чего бы им наблюдать за нами: фараоны быстренько препроводили бы нас в тюрьму. Наверное, это люди из шайки Херреры. Дамочка договорилась с кем-нибудь о встрече. Когда она не явилась на свидание, они начали действовать.
- Возможно, ты прав. Но как они напали на наш след?
Подождав, когда она сделает следующий выстрел, я ответил:
- Узнали от меня. - Она бросила на меня удивленный взгляд. Я продолжал: - Я сказал Херрере, что утром отправляюсь в долину реки Пекос. Наверное, она успела передать эту информацию своим сообщникам до того, как появилась в моем кабинете. Не встретив ее, они решили перехватить нас, полагая, что я буду придерживаться первоначального плана. Они сумели опередить нас, потому что мы потеряли много времени, занимаясь транспортировкой трупа в шахту. Кроме того, пикап - не гоночная машина. Достаточно было организовать наблюдение за дорогой и при нашем появлении пристроиться к нам в хвост. Теперь им известно, что ты жива. Поэтому, даже не найдя Херреру, они уверены, что ее нет в живых. Теперь к Амосу Дарреллу они вышлют другого агента.
- И тем не менее ты считаешь, что мы должны вести себя так, будто ничего не произошло? - сказала Тина.
- Да. Они ведь не знают, что нам уже известно о слежке. Мы беззаботны, полагая, что оставили их в дураках, думают они. Ты следишь за моей мыслью? Мы, по их мнению, уверены, что Амос на время в полной безопасности. А значит, они не станут принимать скоропалительных решений и дадут возможность агенту как следует подготовиться к заданию. Это дает шанс Маку - или кто сейчас там на его месте - вычислить его и вывести из игры. Вот почему этим подонкам полезно понаблюдать за нашим безмятежным поведением - стрельбой по канистре и любовными играми.
Тина сделала очередной выстрел. Промах. Она глянула на меня:
- Думаешь, они наблюдали за нами, когда мы
- Вполне вероятно.
Она разразилась смехом, но ее лицо слегка порозовело.
- Нахалы! - Через некоторое время она добавила: - Но мне в любом случае надо передать информацию. Я должна переговорить с Маком.
- Именно этого они от тебя и ждут, - сказал я. - Скоро мы остановимся, чтобы перекусить, и тогда пусть они видят, что ты звонишь по телефону. В этом нет ничего страшного, только надо вести себя спокойно и не выказывать подозрительности.
Она кивнула и, прицелившись, сделала один за другим несколько выстрелов по канистре. Две или три пули попали в цель, остальные пролетели мимо. Как и мне, ей было далеко до Вильгельма Телля. Ни она, ни я не заслужили бы лавров, вышибая пулей сигареты изо рта смельчаков на расстоянии десяти шагов. Погасить выстрелом горящую свечу с того же расстояния нам тоже не удалось бы. Я взял пистолет из рук Тины, перезарядил его, потом, повернув за плечи, прижал женщину к себе и поцеловал.
- Пусть наблюдатель окончательно убедится, что мы в отличном расположении духа, - сказал я.
- Он грязный старый козел, - согласилась она, - но давай немного развлечем его.
Она сделала резкое движение, и я неожиданно приземлился на задницу с такой силой, что испугался за сохранность тазовых костей.
- Какого дьявола
- Это тебе за вчерашнее, супермен! - смеясь, воскликнула она. - Помнишь, как ты набросился на меня, слабую женщину, застиг врасплох, когда я была в вечернем платье и не могла оказать сопротивления? Или ты забыл, как двинул меня коленом сзади, так что у меня затрещало в ушах?
Она взмахнула ногой. Я попытался перехватить ее, но Тина ловко ушла в сторону и, когда я приподнялся на четвереньки, намереваясь встать, она толкнула меня сзади, и я вновь растянулся плашмя на животе.
Заливаясь смехом, она побежала вверх по высохшему руслу. Я устремился за ней. Она уже успела оторваться на значительное расстояние, но ноги у меня длиннее, и я привык к высокогорью. Расстояние между нами быстро сокращалось. Она, как заяц, петляла из стороны в сторону, но берега ручья были крутыми, и, когда она попыталась вскарабкаться наверх, я сумел ухватить ее за лодыжку и стянул вниз под шумный аккомпанемент скатывающейся гальки.
Ей удалось вырваться из моих рук, и в следующее мгновение она попыталась нанести мне предательский рубящий удар по шее, который мог бы на короткое время парализовать меня, не вспомни я способ защиты. Тина приплясывала на месте вне досягаемости моих рук.
- Быстрее! - тяжело дыша, повторяла она. - Ты ведешь себя как дряхлый старик. Могу поспорить, ты позабыл половину борцовских приемов.
Потом мы схватились врукопашную, наполовину играючи, наполовину всерьез, стараясь не нанести сопернику увечий. Она была быстра и сильна и продемонстрировала несколько незнакомых мне ранее приемов. Под конец она ухитрилась ребром ладони нанести мне сильный удар по переносице так, что из глаз у меня брызнули слезы, но отскочить в сторону не успела. Я поймал ее, бросил на землю и прижал коленом. В разреженном воздухе пустыни мы оба дышали, как выброшенные на берег рыбы. Я не отпускал ее, пока она не перестала дергаться. Потом я ее поцеловал. Когда я от нее оторвался, она засмеялась:
- А как же наш наблюдатель? Где убедительные доказательства нашей беззаботности и хорошего настроения?
- Иди к дьяволу, ненасытная нимфа! - ухмыльнулся я.
- Старик! - насмешливо сказала она, продолжая лежать. - Ожиревший, неповоротливый старик! Где твои животные инстинкты? Хорошо, помоги мне подняться!
Я подал ей руку и слегка отклонился назад, упершись ногами в землю, потому что она попыталась стянуть меня вниз. Мне удалось рывком поднять ее.
- Веди себя пристойно, воплощение похоти! - Я с силой шлепнул ее по мягкому месту в запылившихся джинсах.
Приведя в порядок одежду, мы спустились вниз по ручью. Я испытывал странное чувство - радость, к которой примешивалось ощущение вины, как у прогулявшего урок школьника. Я был пай-мальчиком многие годы, гордился отличными оценками, примерным поведением, но сейчас разом перечеркнул свое прошлое. И сделал это без малейшего сожаления. Я сбросил личину образцового гражданина и вновь стал самим собой.
XVII
Я поставил наш грузовичок перед входом в ресторан, рядом с маленьким синим автомобильчиком, который узнал по надписи, приклеенной к заднему стеклу. Именно его мы обогнали на дороге. Это был «моррис». Я где-то читал, что изготовители этих каракатиц увеличили мощность двигателя с двадцати семи лошадиных сил аж до сумасшедших тридцати восьми. Но даже такого количества лошадей было недостаточно, чтобы «моррис» стал любимцем гонщиков.
- Это «моррис», - сказал я Тине, открывая для нее дверцу пикапа. - Помнишь, точно такую же штуковину мы сперли в Лондоне? Машина не заводилась, и мне пришлось своим бойскаутским ножом разобрать бензонасос, который они позаимствовали, наверное, из детского конструктора.
- Помню, - сказала она. - Твои технические способности произвели на меня неизгладимое впечатление.
- Так и было задумано. - Показав рукой на телефонную будку, стоявшую на углу, я сказал: - А теперь иди и сделай так, чтобы тебя заметили. Я буду ждать в ресторане. Десять центов у тебя найдется?
- Найдется.
- Отлично. Выходит, Мак не ограничивает тебя в накладных расходах. - Я усмехнулся. В мирное время подобные задания выполнять намного проще. В Германии я даже не мечтал о возможности позвонить Маку и спросить: «А что делать дальше?» - Как ты поддерживаешь с ним связь? Он по-прежнему сидит в своей конуре на Двенадцатой улице в Вашингтоне?
Этот светский разговор я вел с единственной целью поддерживать видимость полнейшей безмятежности, совершенно не задумываясь над тем, что говорю. Тина, однако, бросила на меня быстрый взгляд. Выдержав паузу, она сказала:
- Извини, дорогой, я не имею права просвещать тебя на этот счет. Ведь ты фактически Короче, ты слишком долго не был с нами.
Другой бы, возможно, расценил ее ответ как легкий щелчок по носу, но в действительности для обиды не было оснований.
- Нет вопросов, детка, - спокойно сказал я.
Коснувшись рукой моего плеча, она быстро проговорила:
- Я узнаю у него о твоем статусе, дорогой.
Я пожал плечами:
- Не беспокойся. Я могу ограничиться неквалифицированным трудом. Ты продолжай убивать их, а я буду заниматься похоронами.
- Не говори глупостей. Закажи мне гамбургер и кока-колу.
- Так точно. Есть. Конец приема.
- Эрик!
- Да?
В ее глазах застыло виноватое выражение.
- Честное слово, мне очень жаль. Но, поменяйся мы местами, ты ведь тоже ничего не сказал бы мне, если бы у тебя не было соответствующих инструкций.
Я усмехнулся:
- Иди звони и перестань тревожить свое сердечко проблемами служебного долга и воинской дисциплины.
В дверях мне пришлось уступить дорогу выходившей из ресторана молодой паре - худощавому юноше в спортивной куртке и клетчатой кепке - такие когда-то носили только игроки в гольф - и высоченной девице в туфлях без каблуков, твидовой юбке и шерстяном свитере. Тот факт, что она обходилась без каблуков, свидетельствовал о ее недюжинном уме, потому что в противном случае она, как и я, рисковала постоянно биться головой о притолоку.
За свою галантность я был вознагражден улыбкой этой «дюймовочки», обнажившей два ряда больших, белых и очень ровных зубов. Приглядевшись к ней, я подумал, что она по-своему даже привлекательна - длинные, стройные ноги, пышущее здоровьем лицо. Кого-то она мне напоминала, и я, задержавшись у входа, некоторое время наблюдал, как она грациозно усаживалась в крохотный синий автомобильчик. Молодой человек устроился рядом с ней, и они с гордым видом не спеша отбыли.
Только войдя в зал, я сообразил, что высокая девушка напомнила мне мою жену. В недалеком прошлом Бет была такой же симпатичной, молодой и хорошо воспитанной, как эта техасская каланча. Возможно, Бет и сейчас мало изменилась. Трудно судить о внешности женщины, прожив с ней больше десятка лет. Впрочем, в данной ситуации мне меньше всего хотелось думать о том, как выглядит сейчас моя жена.
Взяв со стоявшего возле дверей столика газету, я прошел в зал. Он вызвал у меня ощущение тепла и уюта. Официантки в пышных псевдоиспанских юбках пробудили во мне воспоминания о Барбаре Херрере. Сегодня на меня почему-то напала легкая сентиментальность.
Я сел и, раскрыв газету, обнаружил, что она вчерашняя. Я сложил ее пополам и обвел взглядом помещение.
Сзади бесшумно подошла официантка и, положив на столик меню, так же незаметно удалилась. Музыкальный автомат бил по барабанным перепонкам.