Причем тут судмед
Хватит умничать.
Почему сразу умничать?
Все, я умываю руки. Сам с ним говори, пробормотал Артур и поменялся с Даней местами. Твой выход. Может, тебя «наш гений» еще не раскусил.
Никого я не раскусываю.
Как вообще человека можно раскусывать? Не понял Волков и приподнял маску. Вы ведь понимаете, что чисто физически это маловероятно?
Это такое выражение.
К чему вообще такие выражения? Почему не называть вещи своими именами?
Вопрос, которым задаются уже тысячи лет, брат. Хотя, Артур наклонился вперед и язвительно прищурился, наверняка Ромал и на него знает ответ. Верно?
Что ты возмущаешься?
Да потому что ты Гермиона Грейнджер в цыганском обличии.
Вместо того чтобы пересматривать Гарри Поттера по тринадцатому кругу, открой учебник по психологии. Ты ведь не забыл, как выглядят книги?
А ты не забыл, как выглядит фингал под глазом?
Ребята шагнули навстречу друг другу, и Даня вырос между ними, словно подушка безопасности. А он-то думал, что конфликт исчерпан.
Прекратите, взмолился Волков. Парень чувствовал себя ужасно паршиво, когда у этих двоих возникало желание помериться крутостью. Их задевали даже такие мелочи, на которые никто бы не обратил внимание! Может, хватит? У меня из-за вас голова болит.
Да ты
Да ячто, Артур?
Он меня опять тупым назвал. Ты ведь слышал, да?
Я не называл тебя тупым, вмешался Костя, что ты себе воображаешь?
То есть я еще и воображаю?
Вы ссоритесь от скуки! Воскликнул Даня и прижал руки по швам. Его глаза так и горели недовольством, прожигая друзей насквозь, словно лазер. Ваши конфликты ничем не подкреплены, не обоснованы! Вы кидаетесь друг на друга, будто враги, но где логика, я не понимаю, где она? Я стараюсь найти смысл, но смысла нет. Неужели вы действительно собираетесь самоутверждаться за счет оскорблений? Как так? Даня вихрем отвернулся и передернул плечами. Почему люди такие нелогичные ? Мы ведь пришли сюда вместе. Мы ведь друзья, у нас общее дело. Ну, почему вы так и мечтаете ударить друг друга? Это соперничество? Оно? Парень уставился на ребят во все глаза. Но тогда что вы делите? Объясните, потому что я совершенно вас не понимаю.
Даня сдулся, будто надувной шар, и порывисто сгорбился. Костя и Артур наблюдали за ним какое-то время: как со свистом поднималась и опускалась его грудная клетка, как дрожали его сомкнутые в кулаки пальцы. А потом Арт придвинулся к Ромалу и шепнул:
Предохранители сгорели.
Какие еще предохранители? Тяжело дыша, переспросил Волков.
Он услышал.
Конечно, услышал. Я же не глухой.
Дань, мы не ссоримся, дружелюбно растянул Костя, мы так общаемся, это наша фишка, наша особенность. Мы так лучше
понимаем друг друга, согласился Селиверстов.
Мы тренируемся.
Ага, оттачиваем умения. Яхороший коп, а он
плохой. Так что не переживай. Поругаемсяпомиримся.
Не вижу логики.
А ее нет.
Логика должна быть.
Не всегда, иначе бы мы вообще не начали общаться, усмехнулся Ромал.
Неожиданно двери спортивного комплекса распахнулись, на улицу огромной толпой выкатились десятки спортсменов, и парни одновременно натянули маски. Артур прижался спиной к холодной стене и потащил за собой Даню. Ромал выглянул из-за угла, он знал, со спортсменами сложнее всего. Они выносливые, горделивые. А еще они ходят группами. С Игнатьевым нужно было поговорить с глазу на глаз. И не потому, что Ромал боялся толпы качкова стоило бы, пусть с инстинктом самосохранения у Кости безумные проблемыа из-за того, что перед друзьями Игнатьев позволил бы себе многое, он бы выделывался и из кожи вон лез, лишь бы выглядеть классно. В одиночку особо не повыпендриваешься. Да и смысл, если никто не увидит? Игнатьева нужно было выследить и отвлечь. К счастью, для этого не нужно было защищать диссертацию или покорять космос. Евгений отличался ото всех своих знакомых напыщенным высокомерием, самовлюбленностью. Толпа вырастила в нем чувство неприкосновенности, словно даже капли дождя не осмелятся свалиться ему на голову, но это чувствоошибочное. Самоуверенность до добра никого не доводит.
За мной, отрезал Костя и медленным шагом побрел вдоль переулка.
Раз шаг. Два шаг. Жертва все ближе. В темноте сумерек едва различался контур плеч Игнатьева. Раз лужа. Два лужа. Он беспечно ступал по ним, переговариваясь с друзьями, и не подозревал, что прямо сейчас за ним следят горящие глаза чужаков. Разсигарета. Дващелчок зажигалки. Белый дым плавал перед его лицом, залезал в капюшон, под которым скрывалась наглая ухмылка, и рисовал узоры в прохладном воздухе. Питерские невысокие постройки отражались на блестящем асфальте и завлекали в лабиринты, улочки, закоулки. Раз тень. Два тень. Третьяуже совсем близко. Игнатьев притормозил, чтобы отбросить в урну окурок, но промахнулся. Его губы вновь тронула ухмылка, и на мгновение он застыл перед темным переулком с мусорными баками.
Сигаретки не найдется? Послышался за спиной низкий голос.
Найдется, не оборачиваясь, ответил Игнатьев. Его трудно напугать, ему ничего не страшно, у него все под контролем. Игнатьев потянулся за пачкой сигарет и неожиданно его силой затолкнули вглубь переулка. Он ничего не понял. Открыл рот, но тут же ему рот захлопнули рукой в кожаной перчатке. Но он ведь сильный. Он замахнулся для удара, но в следующее мгновение порывисто согнулся от боли сначала в животе, потомв плече. Как марионетку его отталкивали все дальше нещадными, грубыми толчками со всех сторон. А когда парень открыл глаза, он увидел нелепицу: люди с лицами животных, он совершенно растерялся. Маски закружились, ноги заплелись.
Какого хрена! Зарычал Игнатьев и отлетел к стене от жесткого удара по челюсти. В глазах больше не мелькали лица. Теперь там мельтешили черные точки. Сумка рухнула на асфальт, прямо в лужу, а спина скатилась по кирпичам, как по горке. Что за дерьмо, что за дерьмо, что за
Костя распахнул куртку спортсмена, достал пачку сигарет и отрезал:
Спасибо.
Да берите и валите на хрен! Сиплым голосом проорал парень. Встряхнул головой и попытался встать, но потом понял, что его окружили три незнакомца в черной одежде. В детских, пластмассовых масках. Испуг превратился в шок. Шокв злость. Темноволосый парень остервенело свел брови и выплюнул, кто вы такие, мать вашу?
С неба начал накрапывать дождь.
Костя осмотрелся, подошел к мусорному баку и вытащил металлическую балку. Его губы тронула ухмылка, скрытая для окружающих, а черные глаза сузились. Неожиданно с улицы послышались мужские голоса: кто-то искал Игнатьева. Ромал, крадучись, подошел к Евгению и прижал палец к пластмассовым клыкам летучей мыши.
Не надо, посоветовал он.
Какого хрена яРомал замахнулся, в небе сверкнула молния, а Даня содрогнулся всем телом и до боли сжал в кулаки пальцы. Он ждал, что Костя ударит, ноПодожди, я не подожди! Затараторил Игнатьев, вытянув перед собой руки, и Костя замер.
Артур подошел к Ромалу и похлопал его по плечу, а потом присел на корточки перед жертвой и невзначай смахнул капли воды со своей маски, будто капли пота.
Что за херня? Проскрипел Женя, осматривая незнакомцев мечущимся взглядом.
Прости моего друга.
Твоего друга?
Ему по кайфу кровь, торчащие кости.
Вы чокнутые, ублюдки, мать вашу, чокнутые ублюдки!
Почему сразу «мы»? Не понял Селиверстов. Из-за маски его голос казался слегка искаженным, неестественным. Это ему кровь нравится, а мне нравится общаться. Я ведь пытаюсь общаться, улавливаешь? Я за толерантность, гуманизм и прочую ерунду.
Да пошел ты, рыкнул Игнатьев, выгнувшись вперед, словно дикий пес, иметь я хотел твою толерантность и твой гуманизм, и тебя на хрен, услышал? Тупая тварина, тебе валить пора, давай, вали! Иначе я засуну тебе кишки в задницу, ублюдок, запихну их по
Артур резко поднялся на ноги и взмахнул руками:
Разговор не задался. Игнатьев тут же замолчал. В переулке повисло напряженное молчание, и даже молнии беззвучно вспыхнули на небе. Ну что поделать? Он твой.
Ромал усмехнулся, вновь шагнул вперед и завел за спину металлическую палку, как будто собирался отбить крученый мяч на бейсбольном поле, а Игнатьев в ужасе округлил глаза и подорвался с асфальта.
Стой-стой! Забормотал он. Что значит «твой»? Я блин молчу, ребята, я слушаю вас, ладно? Я просто не понял сразу, кто вы и что хотите, но раз надо поговоритьладно, все, я тут, я слушаю. Чего вы привязались? Вам деньги нужны?
Не помешали бы, со свистом опустив биту, бросил Костя.
Так я достану их. Ребят, вы только скажите, сколько надо, я найду.
Да мы не настаиваем.
Но я отыщу, чисто, как своим.
Слово даешь? Издеваясь, поинтересовался Селиверстов.
Да, яЖертва порывисто смахнула капли дождя с лица. Игнатьев был настолько высоким, что его тень почти доставала до крыши советской многоэтажки. Темные волосы намокли, пиявками прилипли к лицу, а руки дрожали, но не от холода. Этот громила дико боялся, пусть и пытался не подавать виду. Если проблема в деньгах
Не в деньгах.
А в чем тогда, мать вашу?
Мать мою приплетаешь?
Нет, я неЖеня растерянно помотал головой. Я не хотел, я так сказал к слову пришлось, ты не подумай, просто вырвалось! Парни, просто вырвалось!
Ты забрал дневник Маши Давыдовой, неожиданно воскликнул Даня и подошел к Артуру. Ему надоело наблюдать, как они издевались над футболистом, как тот дрожал и с ужасом жмурился, смахивая капли дождя с подбородка.
Давыдовой?
Мы просим вернуть ее дневник, и все закончится.
Возможно, с нажимом добавил Костя и рывком взмахнул балкой. Ржавый, острый наконечник застыл в нескольких миллиметрах от щеки жертвы. Возможно, закончится.
Да мы пошутили, пробормотал парень.
Не смешные у вас шутки, низким голосом ответил Артур.
Она не говорила, что ей дневник нужен, я даже не знал, что она обиделась, реально.
Вы украли дневник
Да пусть забирает! На хрен он мне сдался? Пусть забирает!
и, хрипло продолжил Костя, избили ее, избили девушку. Целой толпой. Вы ее избили, будто она животное. Ромал шагнул вперед. На щеке футболиста появилась едва заметная кровавая полоса. Игнатьев отскочил назад, врезавшись спиной в стену, но Костя подошел еще ближе и разъяренно отбросил в сторону толстую балку. Ты ее ударил?
Да никого я не бил.
А кто тогда? Кто? Назови мне имя?
Я не помню, парень, я вообще ничего не помню, мы ее
Что?
Мы просто пошутили, припугнули ее.
Припугнули? Вспышка. Темнота Ромал потерял связь с реальностью, а когда он очнулся, футболист держался пальцами за нос, а его удерживали Артур и Даня.
Все, он тебя понял, ладно? До него дошло, он вспомнит имя или не вспомнит, но он сожалеет. Ты ведь сожалеешь? Игнатьев кивнул, а Селиверстов оттащил вортако назад и с чувством похлопал по плечам. Творилось что-то неладное, и Арту это не нравилось. Ему даже разговаривать с Костей не нужно было, чтобы понять, как тот перепугался: его плечи и руки дрожали. Чертовщина какая-то. Порядок?
Да.
Точно?
Ромал крепко зажмурился, а потом через силу кивнул. Что он сделал? Почему у того парня кровь пошла носом? Когда он успел его ударить? Идиотские вспышки. Внезапные и парализующие. Он ведь не собирался бить футболиста он держал все под контролем, все под контролем! Как обычно, как принято, как правильно. Но что тогда произошло? Какого черта он натворил? И ведь не в первый раз.
Парень отвернулся, пытаясь собраться с мыслями, а руки продолжали дрожать. Нет, в этом не было ничего веселого, интересного или забавного. Это пугало. Что, если у отца были похожие проблемы? Что, если Виктор Ромал бил жену а потом просто забывал об этом? Просто выкидывал этот момент из памяти, как ненужный мусор? Костя в отчаянии стиснул в кулаки пальцы, по переулку разнесся хруст, и глаза у Жени вдвое увеличились.
Вы, ребята, Давыдовой передайте, что мне дневник ее не нужен. Не нужен!
Испугался? Усмехнулся Арт. Он исподлобья взглянул на Евгения и хмыкнул. Я же тебе говорил, моему другу кровь по кайфу, но ты не слушал.
Да я слушал!
Теперь, когда он увидел кровь, захочет увидеть кости
Какие кости? Мать вашу, я ведь сказал, что все отдам, пусть он успокоится! Он мне врезал, я очнулся, я понял, Давыдову не трогать. По рукам? Договорились?
«Давыдову не трогать». Звучало довольно черство и не внушало доверия. Но выбора у ребят не оставалось. Что еще они могли сделать? И правильным ли было то, что они уже сделали? Даня положил руку на плечо Кости, и они медленно сошли с места, а Арт грозно свел брови, подошел к Игнатьеву и прогремел:
Верните Маше дневник. У тебя сутки. Если мы узнаем, что вы не выполнили наши условия, мы встретимся снова. Хочешь встретиться?
Нет.
Отлично. Тронете ее пальцем, разозлите нас сильнее.
Да не будем мы ее трогать. Слово даю, не будем.
Не будете. Артур сделал несколько шагов назад. Больше не будете. И вежливо поклонившись, побрел вслед за друзьями.
Этим вечером ребята должны были переговорить и с Климентьевым, но они решили подождать, проверить, как на их слова отреагирует Игнатьев. В конце концов, если завтра у Маши будет дневник, смысл навивать панику? Оправдание, конечно, глупое, но никому не хотелось продолжать веселье. Даже Костя хотел поскорее очутиться дома.
Троица неспешным шагом брела вдоль витиеватых улочек. Маски они сняли. Ромал достал пачку сигарет, и Артур нашел зажигалку. Даня впервые попробовал затянуться и в течение десяти минут кашлял, улыбаясь, как ребенок.
Когда до общежития оставалось всего пару кварталов, Селиверстов отбросил окурок и неожиданно сказал:
Нам нужна машина.
Машина? Удивился Костя.
Ну да, тачка. Расхаживать пешкомдолго. Ездить на таксидорого. А метро рано закрывается. Надо бы подогнать нам металлического коня, и мы сэкономим время.
Металлического коня нужно чем-то заправлять.
Да брось, выгоды все равно больше.
Ты ведь не предлагаешь разъезжать по Питеру на «пауке»?
Размечтался, усмехнулся Арт, надо что-то попроще, чтобы нас не заметили, а на «Порше» незаметно не покатаешься. Ты черт, прости, я сумничал раньше тебя.
Ничего. Набирайся опыта.
У моего отца был «Хендай» 1994 года. Как всегда неожиданно вставил Даниил и задумчиво покачал головой. Мама не продала его.
Он на ходу?
В смысле находится ли он в рабочем состоянии?
В смысле находится ли он в рабочем состоянии.
Надо проверить. Я выезжал на нем несколько раз, но уже давно. Я собрался на этих выходных в Кингисепп, и, если у вас нет планов, поехали вместе. У вас есть планы?
Да нет, неопределенно растянул Артур и покосился на Костю, можно съездить. Может, обратно вернемся уже на тачке. Что там за модель?
«Hyundai Pony II ».
Вот тебе и металлический конь.
Папе нравилась эта машина, так мама говорила. Кстати мама будет в восторге, если вы приедете. Вы приедете? Надеюсь, да, глаза у Дани загорелись, и он вдруг заулыбался, как троечник, получивший первую пятерку. Замечательная новость. Я еще не приглашал друзей к себе. То есть я-то приглашал, но они редко приходили. Вы ведь не передумаете? Потому что если передумаете, сообщите заранее. Я должен буду
Дань, вмешался Костя и усмехнулся, никто не передумает, не переживай ты.
Правда?
Правда.
Ребята вновь замолчали и, несмотря на мелкий дождь, не торопились в общежитие.
Уже в корпусе, перед дверью в сто вторую комнату, Арт остановил Ромала на пороге и неуверенным голосом спросил:
Ты в порядке?
Дурацкий вопрос, который странно звучал из уст Селиверстова. Костя нахмурился и приготовился выстраивать каменные барьеры, через которые никогда еще не пробиралась живая душа. Он равнодушно отрезал:
Все в норме.
Что в переулке стряслось?
Мне что ли оправдываться?
Да почему сразу оправдываться. Я просто спрашиваю.
Не надо просто спрашивать.
Ты отключился. Прямо как в лифте. Это совсем не круто, вортако.
Что ты трусишь, как можно небрежнее усмехнулся Ромал и закатил глаза, все в порядке, ладно? Не драматизируй. Я просто увлекся, с кем не бывает.