Договорились.
Глава двадцать первая
Теперь мне нужно надевать джинсы?
Олег молча смотрел на фотографии.
Наташа вздохнула:
Понимаю: когда говорят «А», надо говорить и «Б». Снимки делают только с тех, кого в холл привожу я. Фотограф снимает, а проявляю пленки и распечатываю кадры тоже я. И навязываюсь в гости к тем мужчинам, к которым меня посылает начальство.
«Господи, подумал Макаров, сейчас заноет затылок, и я перестану соображать».
Вот и к тебе меня начальство послало.
Он собрал фотографии и уложил их в тот же серый конверт. Ему нечего было сказать, даже спрашивать Наташу было не о чем. Оставалось только сидеть на краешке кровати и слушать ее.
На тебя теперь заведено досье, обычная папка со шнурками, тамнегативы, снимки, естественно. Анкета с общими даннымия, кстати, вчера прочла ее. Плюс еще информация, вложенная в компьютерный банк данных. Но туда я допуска не имею и не знаю, что там хранится.
Макаров молчал.
Теперь можешь называть меня сучкой и выгонять из дома. Наташа села на край кровати и начала одеваться.
Странная у вас контора, сказал вместо этого Олег. Даже когда я сидел в кабинете Игоря, нас, оказывается, прослушивали. У аквариума один человек рассказал мне о том, о чем мы беседовали за закрытыми дверями.
Борщев, скривилась Наташа, будто на зуб ей попалась зеленая виноградина. Ему положено. Игорь, когда надо, нажимает там одну кнопочку.
А чем он у вас занимается?
Борщев? В дерьме копается. Называет себя специалистом по нюансам. Сбор информацииэто как раз его дело: кто с кем спит, кто кому должен, у кого какие счета на книжках.
Зачем я все же вам понадобился? спросил Макаров.
Нам? Это очень растяжимое понятие. Что касается начальства, то тут слишком ломать голову не надо: оно берет на заметку каждого второго, кто переступает порог нашего заведения. К примеру, досье на Шиманова тоже есть.
Ты вот так же к нему приходила?
Она, уже в джинсах, свитере, встала, глянула на себя в трюмо:
Давай не будем.
Но все-таки? упрямо спросил он.
Я не многостаночница, я подобные задания вообще получала очень редко. И потом, если не ошибаюсь, твоего Шиманова такая проверка миновала.
Он подошел к шторам, раздернул их. За рекой-Москвой вырастала новостройка. Солнце от земли начало медленно карабкаться вверх по огромному подъемному крану.
Зачем ты пришлаясно: начальство прислало. Но почему со снимками?
Если бы я тебе сейчас начала заливать, что влюбилась в тебя с первого взгляда и потому решила открыться, ты бы поверил?
Нет, ответил Макаров.
Вот я этого и не говорю. И сделаю честное признание, даже не интересуясь, как ты к нему отнесешься. Тебя я случайно выбрала, абсолютно случайно. В тот день с утра решила: кто бы ни пришел, это будет последний человек, которого я предам. Ты никогда не занимался этой гадостью? Ни за кем не следил, ни на кого не доносил?
У меня была иная служба, сказал Олег.
А у меня иной не было. Завалила экзамены в институт, начала искать в столице работу. И нашла вот «Идет набор в экспериментальную группу женщин-телохранителей»не попадалось тебе в газетах такое объявление?
Не помню. Я, наверное, просто не обращал на такие внимание.
А я обратила, потому что там была приписка еще: выпускники курсов обеспечиваются работой с хорошим окладом. Так вот, в эту ночь я должна была задать тебе кучу вопросов и завтра занести твои ответы в специальную анкету. Она усмехнулась. Это у меня было бы вроде преддипломной практики. Если бы я справилась с заданием, то получила бы корочки и распределение. Или у Бена в конторе осталась бы секретарствовать, или какому другому жулику и бандиту чаи с бутербродами подавать стала. Господи, как же это противно!
Значит, твой выборволя случая? спросил Макаров.
Она кивнула:
Прости, Олег, это действительно так.
Ты бы могла не пить со мной водку и не лезть в постель, а сказать обо всем сразу, еще вчера.
Легче в постель, чем признаваться в таком И потом, я же видела, что ты меня хотел, да еще перед этим анкету прочла
И пожалеть решила?
Нет, решила не отказывать себе в удовольствии. Я действительно получила удовольствие, тут не вру. Ты славный человек, Олег. А я ужасный циник. Ну да ладно, все, что думала, сказала, теперь выгоняй меня, если больше нет вопросов.
Что они хотели обо мне узнать? спросил Макаров.
Борщев-то? С кем пьешь, с кем из бывших сослуживцев контакты поддерживаешь, даже в каких магазинах отовариваешься Это будет долгое перечисление.
Макаров разлил по бокалам вино:
Давай выпьем.
Давай. С такими оторвами и стервами не приходилось еще, небось, время проводить?
Ты сейчас уйдешь от меня и что будешь делать?
Пойду в контору, напишу о тебе то, что в голову придет. Потом дотяну до получки и уеду отсюда в свою Сибирь к мамочке. Все, бывай!
Она еще раз взглянула в зеркало, поправила прическу, пошла к выходу.
Погоди, сказал Олег.
Наташа остановилась почти уже у двери, взглянула на него.
Знаешь, я нисколько не жалею, что ты приходила. Все было нормально. Сколько дней ты еще пробудешь в Москве?
До получкинеделя. А что?
Он подошел, хотел было положить ладони на ее плечи, но Наташа отстранилась, нахмурилась.
Ты не хочешь больше со мной встретиться?
Если тебе просто нужна на ночь женщина
Нет! Я еще не знаю, почему, но мне нужна именно ты.
Я знаю, ответила она. На безрыбье и рак рыба, так говорят. У тебя долго никого не было, даже шпионок
Зато мне теперь легко будет с тобой разговаривать. Я тебе обязательно позвоню
Глава двадцать вторая
Нет, сказал Павел Павлович, отец Леси. Катя, конечно, девочка хорошая, но не про тебя. Тебе, не обижайся, баба с тремя руками нужна, понимаешь? Мужик ты, вижу, крепкий, однако по хозяйству сам не управишься.
Я левша, отец. И левая у меня целая.
Оно правильно, конечно. Морду, может, кому и разобьешь, а вот лопатой работать не сможешь. Как в том же базу почистишь? Нет, тебе только в городе жить надо, а Катя деревенская, она в ваши асфальты не поедет.
Да я к ней, отец, и не сватаюсь, просто обещал заглянуть, понимаешь?
Что значит, «просто обещал»? У нас ни с того ни с сего на блины не ходят.
Разговор этот проходил в заснеженном саду, у забора, где Зырянов с хозяином меняли подгнившие штакетины. По поводу окончания этой ударной работы Павел Павлович предложил причаститься, а Женька поведал о том, что его ждут в гостях.
Ему и в голову не приходила мысль приударить за студенткой, красивой и умненькой деревенской девочкой. По сути, разница в годах у них была несущественной, но после всего пережитого он чувствовал себя несравненно старше Кати, настолько старше, что даже не ощущал большого различия между нею и Олежкой. Дети и дети.
Конечно, Павел Павлович прав: не хрен было обещать вчерашней попутчице, что он придет. Но если уж пообещал, то куда деваться! Надо заскочить хоть на пять минут. Да, визит будет коротким. Он пойдет туда, как и договаривался, к двум, а в три уже встретится с Пилявиным. Вот после этой встречи можно будет и выпить с Котенковым, на прощание, так сказать. Посидеть вечер за столом, а днем отбыть в Москву. Нечего тут больше делать: Пилявин никого не хочет убивать
Завалил-таки его вчера Эдуард. Проклятая рука И в этом Павел Павлович прав: калека есть калека. И с лопатой не управиться, и картошку не почистить, и рубаху не выстирать Только рюмку удобно держать. Где, интересно, Лис все-таки служит? Может, и вправду возьмет его к себе? А то совсем печально на душе становится.
Ладно, мы вечером забор обмоем, ты только, Женя, не засиживайся там. У Кати батька, правда, странный мужик, не больной, а не пьет, да и болтать не очень любит. Так что ты пару блинов съешьи домой сразу топай
Так оно и вышло. За столом все сидели несколько чопорно, испытывали неловкость, словно какое-то недоразумение свело их, таких разных, в одну компанию. Мать Кати постоянно косиласьили это только казалось Женьке? на его изуродованную руку, отец раз за разом извинялся, что не пьет, и пытался наполнить рюмку отказывающегося от водки Зырянова, Катя, гневно поджимая губы, метала недовольные взгляды на любую нетактичность родителей
«Посидите еще». «Нет, спасибо, дела ждут». «Приходите, всегда будем рады». И всем стало легче, когда гость пошел к калитке.
Катя проводила Женьку до крайней избы деревни. Падал тихий редкий снег, она отгоняла его от лица варежкой, как мух:
Вот так и живем здесь. Скучно, да? Ты ведь столько испытал, столько видел, а ялишь стены дома и института.
Еще многое увидишь. И потом, я не знаю, на что лучше смотретьна стены или
Дорога полезла под горку, Женька остановился:
Спасибо, Катя, все было хорошо.
Мы еще увидимся?
Я завтра уезжаю в Москву. Но чем черт не шутит
Дальше он пошел один. Снег стал сыпать гуще, но на нем еще ясно виднелись вмятины от его схватки с Пилявиным. Вот колея, оставленная серебристым «Фордом». Вот следы от дороги до заброшенной фермы. Ель, на которую, как игрушечные украшения, вешали часы. Дверная рама, от нее пуля отколола вчера острую щепу
Тоже стрелки нашлись! «Савва стреляет не хуже». Мазила он, Савва. Ночь не такой уж и темной была, белый снег всегда немного подсвечивает. А если еще фонари в руках Фонари вспыхнули одновременно с выстрелами, до угла этого строения Пилявину надо было бежать метра четыре, любой спецназовец в таких бы условиях не промахнулся.
А свежих следов на снегу не видно. Значит, не пришел еще Эдуард, хотя уже три часа. Интересно, почему его решили подставить свои? Хотя, возможно, он врет, и не кто другой, а Пилявин всадил нож в Крашенинникова? За что вот только?
Женька заглянул в проем двери: внутри помещения никого не было. Увидел припорошенные свежие следы Никиты, тянущиеся за постройку, от нечего делать пошел по ним.
Так, здесь, от угла, Никита что-то волок рядом с собой. Волок к островку молодых елей, стоявших метрах в восьми-десяти от фермы. Под низкими густыми лапами снежный холмик.
Зырянов успел наглядеться на трупы в Чечне. Он не испугался, не вздрогнул даже, увидев мертвого человека.
Две пули вошли Пилявину в лоб. Значит, Лис не соврал: люди его стреляли неплохо.
Непонятно только одно: почему они оставили убитого здесь? Надо же, наверное, было прокурора вызвать, медиков, сделать все, что полагается. Это в Чечне не всегда мертвых с поля боя забирали, но там такая обстановка была
Почему Лис скрыл, что Эдуард убит?
Глава двадцать третья
Олег набирал номер телефона генерала и вспоминал свою последнюю встречу с ним.
Было это на окраине Бамута в тот день, когда чеченские пули сбросили Макарова с брони. Но в засаду он угодил ближе к вечеру, а с Борисом Романовичем толковал днем. Нехороший разговор получился. В недавних боях полковник потерял чуть ли не треть офицерского состава, только-только пришла замена, среди которой много необстрелянных солдат, а генерал, прекрасно зная все это, пригласил его пройти в вертолет, развернул там карту: «Завтра поведешь людей в бой».
Кого вести? Они еще толком не знают, как промедол себе колоть, еще «чичиков» в глаза не видели, и бросать их в мясорубку? Макаров так и сказал генералу, своему бывшему сокурснику по академии, но тот возражений не хотел слушать: «Это приказ, а не просьба».
На том расстались. Макаров, устроившись сверху на броне, возвращался к себе, вот тогда и скосила его пуля.
Больше с генералом они не встречались и не общались. Правда, Борис Романович приветы через третьих лиц передавал, но самолично позвонить не удосужился. Не было причин делать это и Олегу
Слушаю.
Голос его он узнал: знакомые нотки уставшего и одновременно обремененного властью человека. Впрочем, они исчезли, когда генерал понял, с кем говорит.
Олег, что-то потеряли мы друг друга. Но я, поверь, в курсе твоих дел, знаю, ты жену потерял, прими соболезнования. Это не телефонный, конечно, разговор, надо бы нам встретиться, пообщаться по-человечески. Правда, сегодняшний день отпадает, до ночи загружен.
Еще встретимся, сказал Макаров. А пока, Борис Романович, просьба у меня к тебе.
Догадываюсь, иначе бы не позвонил. Грузовичок, небось, нужен, на дачу вещи вывезти?
Да нет, следы одного своего воина я потерял. То ли погиб, то ли в плену И не могу сейчас ни от кого ничего добиться.
Какого воина, когда?
Когда я в госпитале лежал.
А, ну тогда твоей вины нет.
Я ведь не виноватого ищу, а человека, товарищ генерал.
Тот, Макаров почувствовал это, скривился, но выдержал миролюбивый тон:
Опять ты со своими уколами. Есть в части списки погибших, надо в них заглянуть, а коли он уж в плен угодил, то сам знаешь, какая сейчас обстановка с этим. Самостоятельно оттуда человека не вытащить, но при президенте, ты слышал, наверное, есть комиссия по военнопленным, есть временная группа от этой комиссии, которая там, в Чечне, работает. Хорошие ребята, у нас с ними нормальные контакты
Ребята они, верю, хорошие, но работают уже с готовыми списками. В этих списках сержанта Сокольцова нет. И среди погибших он не значится. А мать его вот ко мне обратилась
Почему к тебе? спросил генерал.
Макарова складывающийся разговор стал понемногу раздражать.
Я могу дать ей и ваш телефон. Поможете женщине? Только без перефутболивания, она устала бегать по инстанциям.
Генерал оставил очередной выпад Олега без ответа и комментариев.
Послушай, только не горячись. Если сержант пропал после того, как ты слег в госпиталь
Я не слег, меня туда свезли, а это большая разница.
Ладно, Макаров, не заводись. Я вот что хочу спросить. Какой идиот дал женщине твой адрес? Ты в то время был уже не у дел
Мой адрес дал Сокольцовой майор Митяев.
Знакомая фамилия.
Майора Александра Викторовича Митяева сожгли под Бамутом в бэтээре за несколько дней до того, как войска стали выходить из Чечни.
Да, конечно, после некоторого замешательства сказал генерал. Прости, не удержишь же все в памяти. Тут как раз еще с одним твоим бывшим разбираюсьс Кобозевым.
Мой комбат-два. У него сержант Сокольцов и служил.
Вот-вот, твой комбат. Сдвиг по фазе произошел, рвется опять в Чечню воевать. Плюс алкоголизм. Ничего не остается делать, увольнять надо, хоть и хороший был командир. Ты встречался с ним? О бойце своем спрашивал?
Макаров ответил уклончиво:
С Мишей сейчас трудно разговаривать. Ему кажется, что Сокольцов погиб, а тела его не нашли, потому что снаряд лег прямым попаданием
«Но при этом никаких документов не уцелело бы», отметил Олег про себя.
Сокольцов твой мог и дезертировать, были такие. А комбат, чтоб лишних неприятностей не наживать, сказку тебе рассказал.
Сокольцов наш, а не только мой. И Кобозев тоже наш. Ты ему, Боря, Макаров неожиданно даже для себя обратился к генералу по имени, перед увольнением дай подполковника. Лишний рубль к пенсии не помешает. А ему лечиться надо.
Подумаю, быстро ответил генерал. А вот по сержантуне знаю, что тебе ответить. Ты же должен понять, даже в списки потерь его не занесешь. Если живой окажется, скандал будет на всю Россию: «Бездушные, не разобрались». Ты же знаешь, как это бывает. Надо немного выждать. Может, комиссия что-то накопает.
Скандал вам, конечно, не нужен, легче парня в дезертиры зачислить.
Легче со стороны шпильками колоться, как это ты делаешь. Тебе сейчас хорошо. К тебе сейчас одна мать Сокольцова приходит, а у меня подобных проблем, знаешь, сколько?
Нет человеканет проблемы.
Поговорили, называется, по душам, уже зло сказал генерал. Ну тебя к черту!
И бросил трубку.
Глава двадцать четвертая
Женька вспомнил удивленные глаза Саввы той ночью, когда Лис говорил ему, что Пилявин убежал. Савва, конечно, знал, что он не промахнулся. Савва знал, что делает Никита за сараем
Женя, а кто слова ей придумал?
Зырянов непонимающе взглянул на Павла Павловича, разливающего по стопкам водку. Женщины и Олежка улеглись уже спать, при них прощальный ужин проходил благочестиво и пристойно, коллективно выпили по стопке, и хозяин теперь наверстывал упущенное. Женька пил без всякого желания, градусы не брали его, мысли все время вращались вокруг увиденного в лесу, у фермы.
Какие слова?
Ну, эти, походной песни: «В пещере каменной нашли бутылку водки». Хорошая песня! Ну-ка, давай на два голоса