Моряк пожал плечами. Лицо его оставалось угрюмым.
Вы дадите мне ответ завтра?
Да. Завтра я буду знать точно. Где вы остановились?
Моряк назвал отель на Маркет-стрит, близ реки, и зашагал прочь, слегка покачиваясь и сунув руки в карманы.
Быстрым шагом миновав квартал, Ларри открыл дверцу своей машиныголубого «бьюика» с откидным верхом, припаркованного перед знаком «стоянка запрещена». Забравшись внутрь, он помахал рукой стоявшему на перекрестке полицейскому. Тот улыбнулся в ответ, шутливо взяв под козырек. Ларри опаздывал и сейчас гнал вовсю. Они со Стоуном договорились встретиться в восемь, и сейчас у него оставалось всего несколько минут. Стоуна он должен был забрать возле его транспортного агентства, после чего они вдвоем отправятся на его квартиру и будут ждать Лагану. Тот был вне себя от ярости, сказал Стоун. Наверное, из-за Бэньона. Что ж, бывают осечки. Второй осечки, надо думать, не произойдет.
Он ехал в западную часть Филадельфии, на время забыв о Бэньоне и размышляя о своих делах. Лагана был против наркотиков, это он знал. Старик беспокоился, что вонючие доморощенные реформаторы поднимут неистовый вой, если в городе вдруг обнаружится героин. Ларри они ничуть не заботили. В мире всегда будут люди, сующие нос не в свое дело, праведники, требующие благоустройства трущоб, своевременной уборки мусора, приличного отношения к черномазым. Они кричат потому, что чувствуют себя обиженными, обделенными.
Сунь им в рот сигарету, обернутую зелененькими, и их реформаторские порывы быстренько испарятся. Ну а раз теперь насчет наркотиков у него полная договоренность, Лагане ничего не остается, как дать зеленый свет. Товар доставлен, покупатели ждут, есть гарантия регулярных поставок. Героинте же деньги, вернее, их вечный, непересыхающий источник. Человек может прекратить играть на скачках, если его допечет жена, но, пристрастившись к наркоте, он её уже не бросит. Ларри улыбался, глядя на свое отражение в ветровом стекледвенадцатидолларовая сорочка, крепкие белоснежные зубы, красивое лицо крутого парня.
Макс Стоун ждал его на тротуаре возле своего сверкающего неоновой рекламой транспортного агентства. Это был высокий здоровяк с кирпично-красным лицом и маленькими воспаленными глазками. На нем было элегантное пальто, тянет долларов на двести, подумал Ларри, и мягкая серая шляпа. Ларри открыл дверцу, и Стоун устроился рядом с ним, пыхтя от усилий.
Ты опоздал, сказал он. В чем дело?
Ждал одного парня, сказал Ларри, отпуская педаль сцепления. Машина рванулась вперед по Уол-нат-стрит.
Тише, тише, это тебе не автострада в Индиано-полисе, сказал Стоун. Достав сигару, он снял с неё целлофановую обертку.
Но ты сказал, мы опаздываем, ухмыляясь, ответил Ларри.
Стоун недовольно заворчал. Прикурив от золотой зажигалки, он выдохнул дым на ветровое стекло. У сигары мерзкий запах, подумал он. Стоун был простым, недалеким человеком, ему нравилось то, что хорошо пахло, имело приятный вкус и внешний вид. Он любил хорошо поесть, как следует выпить, провести время в компании красивых женщин. Еще он имел слабость к хорошим машинам и игре в покер. Ему нравилась еврейская кухнясыр со сливками, кошерные маринады, маца, квашеная красная капуста, пастрома. По части еды он отдавал должное евреямони знали, чем набить брюхо. Собственное же брюхо доставляло ему одни неприятностиот любимой еврейской еды у него горели внутренности, а когда к этому добавлялась выпивка, он пару дней чувствовал себя так, словно черти уволокли его в ад. «Скоро перейду на сухарики и молоко», мрачно думал он, глядя на проносящиеся мимо витрины и возмущенные лица пешеходов, с трудом увертывавшихся из-под колес автомобиля.
Да сбрось же скорость! теряя терпение, крикнул он.
Ладно, ладно, не шуми, сказал Ларри.
Вот так-то лучше.
Чего хочет Лагана? спросил Ларри. Теперь, в плотном потоке движущегося к реке транспорта машина еле ползла.
Он совсем спятил из-за Бэньона, сказал Стоун. Буду говорить я, а ты лучше помалкивай.
Не собираюсь, сказал Ларри. Чего он от меня хотел? Может, думал, что я прикончу его хлопушкой для мух?
Да кто его знает, что он думал, сказал Стоун. Однако факт остается фактомработу ты не сделал. Вновь сунув сигару в рот, он нахмурился. Стоун не любил предаваться размышлениям, он предпочитал действовать. Однако он знал, чувствовал, что дела в городе идут не так, как всегда. Кто-то переступил отведенные ему границы, может, один, а может, парочка фараонов. Не исключено, что решили проявить независимость и кое-кто из мировых судей и даже купленых-перекупленных боссов из городской администрации. Стоун подумал, что самое время стукнуть кулаком, гаркнуть погромче, чтобы все услышали. Однако Лагана сказал «нет», и он не шутил. Возможно, босс знает, что делает, а может, просто стареет.
Ларри остановил машину на Уолнат-стрит, перед большим многоэтажным зданием серого цвета, в котором жил Стоун. Оставив ключи в автомобиле, он велел швейцару припарковать его где-нибудь поблизости. Войдя в тихий, застланный коврами холл, Стоун, по-бычьи нагнув голову, словно увидев врага, устремился вперед. Он занимал две квартиры на верхних этажаходну, семикомнатную, использовал для деловых целей и развлечений, другая, расположенная ниже, служила ему жильем. Владельцев дома вполне устраивало подобное распределение функций между квартираминижняя, как губка воду, поглощала все звуки, доносившиеся сверху во время шумных попоек. В результате от других жильцов жалоб не поступало.
Алекс, повар, а по совместительству и камердинер Стоуна, мужчина средних лет с нервной улыбкой, принял у вошедших пальто и шляпы.
Сегодня играем в покер, сказал ему Стоун, приглаживая свои редеющие волосы. Выпивки достаточно?
Вполне.
Позаботься, чтобы был французский коньяк. Придет судья Макгроу, он ничего другого не признает. Деньги у тебя остались?
Алекс с нервной улыбкой ответил, что денег нет.
Выругавшись, Стоун протянул ему крупную банкноту.
Можно подумать, что я кормлю армию, столько уходит денег, пожаловался он Ларри.
На Стоуне был темно-коричневый габардиновый костюм, белая сорочка и красный галстук. Его гардероб обошелся в кругленькую сумму, но солидное брюшко и покатые плечи владельца сводили на нет старания лучших портных.
Ладно, давай выпьем, проворчал Стоун. Он глянул на часы, и в его заплывших жиром глазках блеснуло нетерпение. Майк опаздывает. Мы чуть не свернули себе шею, торопясь сюда, а он, видите ли, задерживается.
Что тебе налить? спросил Ларри.
Виски с водой из-под крана. Вискидвойной. Надо взбодриться. Стоун подошел к застекленной двери на террасу и уставился вниз, на блестевшую серебром речную гладь и бесконечный поток автомобилей. Это мой город, подумал он. Стоит мне покрепче сжать кулак, и город начнет корчиться от боли. Тогда в чем же, черт побери, дело, почему такое настроение? Наверное, из-за проклятой сигары, которая нестерпимо смердит, решил он, отходя от окна. Гостиная была просторной, теплой, с мягким освещением. Её украшали дорогие кресла, кушетки, столикилучшая мебель, которую можно было приобрести. На полу лежал изумительной красоты ковер. И хотя личности владельца в обстановке не ощущалось, Стоуну она нравилась именно такой. Идеалом жилища для него был номер-люкс в дорогом отеле. Окна его квартиры были завешены шторами, изготовленными по специальному заказу знаменитым дизайнером. По его же указанию были расписаны стены в гостиной. Одна из фресок изображала линию горизонта с силуэтами наиболее известных городских зданий, на фоне которых шеренга девиц в цилиндрах задирала обтянутые ажурными чулками ноги. Стоун потер лысеющую голову и оглядел гостиную.
Стоило человеку немного заработать, как каждый пытался всяческими путями поживиться за его счет.
Ларри принес виски, и Стоун с удовольствием глотнул пару раз. Такая жизнь ему нравилась. Пора расслабиться, как следует повеселиться. К черту тревоги! И о чем, собственно, беспокоиться?
Это ты, Макс? послышался женский голос в противоположном конце квартиры.
Да, со мной Ларри.
Из столовой вышла девушка. Улыбнувшись Ларри, она чмокнула Макса в щеку. Он обнял её за талию.
Чем занималась? спросил он.
Проехалась по магазинам. Купила туфли. Стоун приложил руку ко лбу, изображая панику.
Проехалась по магазинам! Не объясняй, Дэбби, во что мне это обошлось!
Ну и скупердяй! шутливо сказала Дэбби. Она с усмешкой взглянула на Ларри, который сочувственно покачал головой. Может, мне и выпить нельзя? продолжала она, легонько похлопывая Стоуна по щеке. Уж это-то ты можешь себе позволить.
Выпитьда. Налей ей, Ларри.
Дэбби была изумительно красивой блондинкой лет двадцати семи со здоровым румянцем, мягко закругленным лбом, как у маленькой девочки, и безмятежными голубыми глазами. Она неустанно заботилась о своей фигуре. Талия её была настолько тонка, что Стоун мог почти обхватить ее, растопырив пальцы обеих рук. У неё были длинные стройные ноги танцовщицы.
Отхлебывая из стакана виски, Стоун смотрел на нее, не скрывая улыбки. В ней было что-то вызывавшее у мужчин беспокойство и неуверенность в себе. Она была в парчовом вечернем платье, цвет которого идеально сочетался с её волосами. На ногах в свете хрустальной люстры поблескивали золотистые босоножки.
Спасибо, приятель, сказала она, принимая бокал от Ларри.
Привлекательность Дэбби в немалой степени объяснялась её неизменно радостным настроением. Она чувствовала себя счастливой, наслаждалась жизнью и, как сама любила говорить, времени для скуки и усталости у неё не оставалось. Но Дэбби не была ни простушкой, ни дурочкой. До встречи со Стоуном она сменила множество работ: горничная, официантка, платная партнерша в баре, танцовщица и манекенщица.
Эти занятия требовали больших усилий, деньги доставались нелегко. Она поднималась чуть свет, а ложилась смертельно усталой, работая, по существу, за гроши. Дэбби вела нешуточную борьбу за выживание, часто не зная, чем уплатить за квартиру, где наскрести денег на новую шляпку. А от неё требовалось быть хорошо одетой, любезной и внимательной к мужчинам. Она хорошо знала грань, которую нельзя переступать, и всё же, несмотря на данное самой себе обещание, не раз оказывалась в критической ситуации, беспомощно наблюдая, как очередной поклонник укладывает в чемодан свои вещи. Понятно, что жизнь со Стоуном казалась ей раем. Она понимала, что нужно Стоуну. С ней он казался себе значительным, а это ощущение не купишь за деньги. По существу, он был уже стариком, хотя в постели продолжал считать себя девятнадцатилетним. Он плохо понимал, что ему нужно. Дэбби лучше понимала его потребности, и это давало ей власть над ним.
Раздался звонок, и в квартиру, одетый, как всегда, с подчеркнутой изысканностью, вошел Лагана. За ним тенью следовал телохранитель Гордон. Расстегнув пальто, Лагана энергично потер рукой об руку. Потом, оглядевшись, улыбнулся Дэбби и Ларри:
Ну, как дела?
На нем был серый костюм из той ткани, которую предпочитают процветающие банкиры, и неброский галстук. Его туфли были безукоризненно начищены, хотя и не доведены до вульгарного блеска. Носовой платок в нагрудном кармашке был сложен квадратиком.
Гордон переместился к камину и, стоя там, несколько раз кивнул Ларри. Это был нескладный, неуклюжий на вид великан, способный, однако, в необходимых случаях двигаться молниеносно.
Извините за опоздание. Лагана улыбался, обнажив белоснежные зубы под черной полоской усов. Дочь выходит в свет, хотя в это верится с трудом. Она попросила меня задержаться, чтобы по достоинству оценить её новое платье. Я сказал ей, что мое мнение мало что значит, главное произвести впечатление на того футболиста, который платит за право танцевать с ней. Он улыбнулся Дэбби:Это был разумный совет, как ты считаешь?
Зачастую мнение отца значит больше, чем мнение футболиста, сказала Дэбби. Она знала, что Лагана тает при одном упоминании о своих детях. Поклонники приходят и уходят, а отцы остаются.
На лице Лаганы появилась довольная улыбка.
Стоун допил виски и передал стакан Ларри:
Налей еще. Разговоры Лаганы о семье раздражали Стоуна. Босс в этих случаях казался ему слюнявым старикашкой. Выпьешь? обратился он к нему.
Нет, спасибо, Макс. Я на минутку. У меня сегодня собираются знакомыетак, соседи по кварталу. Буду выполнять обязанности хозяина.
«Мы становимся респектабельными», подумал Стоун, принимая от Ларри стакан.
Ладно, давай тогда побыстрее закончим с нашим делом, сказал он. Дэбби, пойди вниз, позаботься, чтобы съестного было в достатке. Ко мне тоже собираются несколько типовперекинуться в покер.
Сунув руки в карманы пиджака, Лагана повернулся к Ларри:
Ты запорол дело с Бэньоном. Его голос соответствовал выражению глаз. Размазал его физиономию по всем газетам, а легавый жив. Лучше не придумаешь.
Лицо Ларри стало пунцовым.
Осечки больше не будет, сказал он. Обещаю. Я полагал, мы предусмотрели все. Готовились неделю, проверилиБэньон ставит машину в гараж каждую ночь. Я
Ты всё задумал неправильно с самого начала, сказал Лагана. Надо шевелить мозгами. Бомба в машине прямо указывает на нас. У газет отличный повод поднять крик. Может, тебе поискать работу в рекламном бюро?
В следующий раз всё будет тихо, сказал Ларри, с трудом сдерживаясь.
Нет, ответил Лагана, больше ты в игре не участвуешь. Макс, ты договорился с наемников?
Да, с парнем из Чикаго. Он вылетает сегодня вечером. Меня заверили, что он ас, сказал Стоун, глядя в бокал.
Значит, я больше не участвую? спросил Ларри.
Лагана бросил на него пристальный взгляд:
Ты вне игры. Оставь Бэньона в покое. Макс договорился с иногородним.
Ларри посмотрел на Стоуна:
Мог меня хотя бы предупредить, Макс.
Глядя на сумрачную физиономию Ларри, Стоун рассмеялся. Ему нравился этот паренькрутой и толковый. Однако он был слишком высокого мнения о себе, и не мешало время от времени ставить его на место.
Думаю, до Бэньона ты ещё не дорос, сказал он.
Бэньонтупой фараон, упрямо возразил Ларри.
Тебе надо подучиться, сказал Лагана. Бэньон не дурак. Он вышел на наш след почти сразу же после того, как Бэрроуз прикончил девку. Он взглянул на Стоуна:Да, там вы тоже наломали дров. Сейчас не двадцатые годы. Выбрасывать девку из машины всё равно что рекламировать нас в газете. Он обернулся к Ларри:Знаешь, чем сейчас занимается Бэньон? Выясняет, кто изготовил бомбу.
На губах Ларри заиграла легкая улыбка:
Знаю. Он шатается по всему городу, выспрашивает. Но у него ничего не выйдет.
Ты уверен?
Парень, который её сделал, умер. У него была чахотка. Когда я узнал, чем интересуется Бэньон, я позвонил ему, хотел передать, чтобы он убрался из города. Люди, у которых он жил, сказали, что он при смерти и его сейчас увезут в больницу. Ларри усмехнулся. Спустя пару часов я позвонил в больницу, мне ответили, что он сыграл в ящик.
Тогда легче, сказал Лагана. Поймите обадо выборов никакой самодеятельности. Не дай Бог, чтобы газеты снова подняли крик. Пусть дело Бэньона будет единственным исключением. До тебя дошло, Макс?
Согласно кивнув, Стоун сделал очередной глоток.
Лагана застегнул пальто и взглянул на часы:
Мне пора.
Я хотел поговорить с тобой об одном деле, сказал Ларри.
Да?
Ларри рассказал о моряке, с которым встретился, о его контактах в Италии и о том, что моряк сумел провезти три фунта героина.
Товар первосортный, реализовать можно хоть завтра, продолжал он, не в силах скрыть возбуждения.
Лагана молча смотрел на него своими безжизненными глазами.
Похоже, ты с каждым днем глупеешь, с угрозой в голосе сказал наконец он. В этом городе не будет ни унции наркотывбей себе в голову. Он нервно ходил по комнате. Я не собираюсь обсуждать этот вопрос, а тебе не буду повторять дважды. Я всегда предупреждаю один раз. Понятно?
Понятно, понятно, торопливо сказал Ларри, проглатывая слюну.
Согласно кивая головой, Стоун продолжал потягивать виски. Что ж, теперь это напоминало добрые старые времена. Босс был крутым, как прежде, контролировал ситуацию.
Нахмурившись, Лагана перевел взгляд с Ларри на Стоуна:
Всё в жизни меняется. Не видит перемен только тот, у кого нет глаз. Мы всем надоели. Слишком долго мы заправляли городскими делами. Наркота, проституция, азартные игры, рычаги политической машинывсё было в наших руках. Но если на выборах наши друзья провалятся, с новыми людьми нам придется туго. Боюсь, как бы нам снова не встретиться с Крэнстоном.