Двигайтесь, черт вас всех возьми!
Дэбби по-прежнему закрывала лицо руками. Внезапно Стоуна охватила паника.
Дайте мне знать, что скажет доктор. Не уходите оттуда, пока не выясните. Ясно?
Ясно, Макс. Оба игрока и мировой судья вышли из квартиры.
Когда за ними закрылась дверь, Стоун, тяжело ступая, прошел в столовую. Судья Макгроу надевал пальто.
Куда ты? спросил Стоун, наливая себе виски.
Что ж, игра закончена, улыбнулся судья Макгроу. Я думал
Садись, садись, сказал Стоун. Он одним глотком выпил виски, чувствуя, как по телу пробежала приятная дрожь. Он не хотел оставаться в одиночестве. В гостиной, казалось, ещё продолжали раздаваться вопли Дэбби. Что заставило его поступить таким образом? Я сказалсадись! повторил Стоун. Он налил себе еще. Давай пошевелим мозгами, судья. Подумаем, что делать.
Ты знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать, сказал судья, снимая пальто.
Ты понимаешь, что я сделал это не намеренно. В конце концов, я не какой-нибудь уличный хулиган. Меня подводит вспыльчивость, крутой нрав.
Понятно, понятно, Макс. На твоем месте я не стал бы особенно беспокоиться. Судья не мог пойти на разрыв со Стоуном. По крайней мере не сейчас, когда сын учится в университете, а трое дочерей, почти взрослые женщины, видят в нем идеал чести, постоянно сравнивая его с отцами подруг. Все они учатся в лучших школах, каникулы проводят за границей и, благодаря его связям со Стоуном, имеют блестящие перспективы. Он не имел права обострять с ним отношения. Пока не имел. Когда-нибудь, когда дети устроятся в жизни и удар для них будет не столь болезненным, он порвет с этим гангстером, какими бы ни были последствия. Временами своим слабым, встревоженным, одиноким сердцем судья понимал, что такое время не наступит никогда.
Сыграем? любезно предложил он.
Сдавай, ответил Стоун.
XII
Ларри Смит возвратился домой в десять часов утра. День был ясным и солнечным, дул приятный свежий ветерок. Настроение у Ларри было приподнятым.
От брюнетки из ночного клуба он ушел несколько часов назад, проведя полную впечатлений ночь. «Девка оказалась что надо», с улыбкой думал он, вылезая из машины. Приглашение, которое он прочитал на её лице, не было простым кокетством. Она многое успела повидать в жизни. По пути домой он остановился возле турецких бань, где постоянно держал запасную смену белья. Его обслужили по высшему разрядупарилка, массаж, бритье. Теперь на его лице играл яркий румянец, мышцы сделались эластичными, тело гибким, он был готов к очередному дню, с его новыми планами, встречами, волнениями.
Он весело насвистывал, открывая дверь своей модерновой квартиры, ярко освещенной утренним солнцем. В ней всё сверкалозолотистые портьеры, светлая кленовая мебель, серебряный шейкер на тумбочке, представлявшей собой комбинацию бара с проигрывателем. Даже войдя в гостиную, Ларри продолжал насвистывать какую-то замысловатую мелодию.
Внезапно сильный удар в спину едва не свалил его на пол. С трудом удержавшись на ногах, он быстро обернулся, ничего не понимая, но горя желанием отомстить обидчику. Его губы обнажили десны в волчьем оскале.
В дверях, загораживая путь, стоял высокий человек в пальто. Его широкие плечи заполняли дверной проем, усталое лицо было безжалостным, как сжатый кулак.
Какого черта тебе здесь нужно? крикнул Ларри.
Ты знаешь меня?
Ларри облизнул губы:
Да. ТыБэньон.
Тогда ты знаешь, что мне нужно. Сунув руки в карманы пальто, Бэньон сделал несколько медленных шагов в его сторону. Давай для начала побеседуем.
Стоя перед Бэньоном, Ларри тщетно пытался изобразить на лице издевательскую ухмылку.
Ты нарушил закон, сказал он. Я добьюсь твоего ареста за вторжение со взломом в чужой дом.
Я ничего не взламывалпользовался отмычками, которые сохранились у меня на память о работе в полиции. Это так, для справки. Ну а теперь скажи, что ты поручил сделать Слиму Лоури?
Ты, наверное, сошел с ума, сказал Ларри. Сделав шаг навстречу Бэньону, он внезапно ощутил себя сильным и бесстрашным.
«Из-за этого тупого фараона чуть не наделали в штаны Лагана и Стоун», подумал он. Послушай, повернись на сто восемьдесят градусов и освободи помещение. Он говорил отрывисто и хлестко. Сегодня утром у меня нет времени для придурков. Убирайся!
Страшные руки Бэньона, налитые мышцами и ненавистью, метнулись вперед и сомкнулись на горле Ларри. Он подтянул его к себелегко, без напряжения, не обращая внимания на отчаянные удары по груди и плечам. Язык Ларри вывалился из рта, колени бессильно подкосились. Только руки Бэньона удерживали его в вертикальном положении.
Так для какой работы ты нанял Слима?
Ларри попытался что-то сказать, но слова, такие отчетливые и ясные в его обезумевшем от боли и ужаса мозгу, так и не слетели с губ.
У тебя только один шанс, сказал Бэньон. Когда я уберу руки, начинай говорить. Если будешь молчать, я прикончу тебя.
Он убрал руки, и Ларри упал на колени, судорожно заглатывая воздух горевшими огнем легкими, растирая горло обеими руками.
Говори! приказал Бэньон.
Ларри медленно поднял голову. Затуманенным взором он видел над собой очертания гигантской фигуры Бэньона. Смерть находилась в непосредственной близости от него. Он был уверен, что душа готова покинуть его бренное тело, оставив его никому ненужным, холодеющим в безжалостных руках Бэньона. Он едва не задохнулся от этой мысли, ощутив прилив ни с чем не сравнимой жалости к себе.
Они приказали убить тебя, сказал он. Голос его был высоким и тонким, напоминавшим писк. Обхватив руками ноги Бэньона, он прижимался горящим лицом к холодным полам его пальто.
Кто они? спросил Бэньон.
Лагана и Стоун. Я нанял Слима, чтобы он подложил бомбу тебе в машину. Нам не нужна была твоя жена. Он зарыдал. Произошла ошибка. Поверь мне.
Почему Стоун хотел меня убить?
Не знаю. Клянусь Богом, не знаю!
Ларри услышал, как Бэньон вздохнул. Он попытался крикнуть, что говорит правду, но руки Бэньона снова сомкнулись у него на горле. Нет, нет, ему нечего опасаться. Бэньон поверил ему. Ларри лежал, скрючившись возле его ног, сотрясаясь всем телом от истерических рыданий, пытаясь дотянуться до ноги Бэньона.
Говорить он не мог, лишь его ищущая рука пыталась выразить преданность тому, кто фактически уничтожил его.
С тобой кончено, мразь, брезгливо сказал Бэньон. О том, что ты раскололся, Стоун будет знать через час. Я позабочусь об этом. До Лаганы информация дойдет на пять минут позднее. Ты ошибся с выбором профессии, подонок, а ведь мог бы стать процветающим бухгалтером. Думаю, для переквалификации времени у тебя уже не будет.
Он вышел из квартиры, бесшумно прикрыв за собой дверь
В центр города Бэньон возвращался при ярком свете зимнего солнца. Остановившись около аптеки, он дважды позвонил по телефону. Оба его абонента были людьми с широкими связями в полиции, имевшими к тому же немало знакомых в преступном мире. Обоим он рассказал одно и то же. Он знает человека, виновного в смерти его жены. Это Макс Стоун. Ларри Смит раскололся. Ни один из тех, кому звонил Бэньон, не желал быть втянутым в опасные дела бывшего полицейского. Это были осторожные, скользкие люди. Почувствовав немалое облегчение, когда их собеседник положил трубку, они уже в следующее мгновение сами набирали нужный номер.
Когда на выходе из аптеки Бэньон остановился закурить, к нему, неловко улыбаясь, приблизился незнакомец:
Разрешите прикурить, мистер.
Пожалуйста.
Незнакомый мужчина был высокого роста, со светло-рыжими волосами, нуждавшимися в срочной стрижке, и тонкими кистями рук, на несколько дюймов выступающими из рукавов пальто. Он походил на деревенского родственника, впервые оказавшегося в большом городе.
Хороший денек, да? сказал он, продолжая улыбаться. Когда Бэньон поднес спичку к его сигарете, человек благодарно закивал:Спасибо, большое спасибо, мистер.
Не стоит благодарности, ответил Бэньон, щелчком отбрасывая спичку и направляясь к своей машине. Рыжий прислонился к стене дома и наблюдал за ним с легкой улыбкой на губах.
По пути в отель Бэньон мысленно систематизировал информацию, которую ему удалось получить.
Как он и предполагал, охотились за ним Стоун и Лагана, Кэйт же оказалась случайной жертвой. Он слишком близко подошел к щиту с запрещающим знаком, и от него попросту решили избавиться. А началось всё с самоубийства Диэри. Люси Кэрроуэй полагала, что здесь не всё чисто, и за свои подозрения поплатилась жизнью. Когда он попытался разобраться с её убийством, его отстранили от дела. И наконец, после того как он рассказал обо всем Джерри Фарнхэму из «Экспресс», с ним пытались разделаться, убив по ошибке Кэйт.
Цепь событий начиналась с самоубийства Диэри. Существовал, по-видимому, какой-то элемент этой трагедии, который он просмотрел, но который представлял немалую опасность для заправил преступного мира Филадельфии. Они перешли к решительным действиям сразу после его разговора с Люси Кэрроуэй. Ясно, они собирались сохранить в городе статус кво, удержать на плаву игорный бизнес, подпольные притоны, проституцию. Это их город, их гигантский волшебный игровой автомат, и им нет никакого дела до миллионов простых людей, имевших несчастье здесь поселиться.
Дежурный протянул ему ключи:
Вас ждет женщина, мистер Бэньон. Я отправил её в ваш номер, потому что потому что другого выхода у меня не было. Та женщина, что была у вас прошлой ночью.
Понятно. Спасибо. Вы уверены, что она одна?
Да, сэр.
Дойдя до номера, Бэньон негромко постучал. Ответа не последовало, изнутри не донеслось ни звука. Повернув ручку, он осторожно толкнул дверь и шагнул вперед. Шторы были опущены, и солнечный свет пробивался лишь сквозь узкие щели между полотнищами ткани. На кровати, повернувшись лицом к стене, лежала Дэбби. Не обратив в полумраке внимания на её обмотанную бинтами голову, Бэньон ощутил раздражение. Потом, присмотревшись, нахмурился и запер дверь.
Что произошло, Дэбби? спросил он, присаживаясь на край кровати.
Девушка не спала.
Мне некуда было идти, сказала она. Другого места я не могла придумать.
Не беспокойтесь. Он включил торшер.
Она быстро отвернулась.
Не включайте, попросила она.
Дэбби, что случилось?
На ней, как и накануне, было черное вечернее платье, золотистые босоножки. Её светлые волосы были измазаны чем-то темно-коричневым, незабинтованная половина лица была белой, как лист бумаги.
Это Макс. Когда вчера ночью я явилась домой, он швырнул мне в лицо кипящий кофейник. Она негромко всхлипнула.
Вы были у доктора?
Наверное, меня отвезли к нему. Сегодня утром я проснулась в приемной, рядом с кабинетом врача. Я встала и ушла. Не знала, куда пойти. Прошу вас, выключите свет.
Хорошо, Дэбби. Погасив свет, он поднял телефонную трубку. Дежурному он объяснил, что его знакомой нужен номер на том же этаже. И попросил вызвать доктора.
Вы не хотите, чтобы я здесь осталась? спросила Дэбби, когда он закончил говорить.
Мне обещали дать вам отдельный номер.
Я предпочла бы остаться здесь. Ведь вы его не боитесь?
Нет, не боюсь. Сняв пальто и шляпу, он положил их на стул. «Сейчас ей нужно сочувствие», подумал он. Всё это, конечно, правильно, только в его душе не было места сочувствию к кому бы то ни было.
Доктор, полный лысеющий человек, появился через десять минут. Бэньон помог ему отвести Дэбби в соседний номер. Там они раздели её и уложили в постель. Дав ей снотворное, доктор начал менять бинты на её лице.
Ради Бога, не смотрите, Бэньон, умоляюще сказала она.
Хорошо, хорошо, ответил он, проходя в свой номер.
Налив себе виски с содовой, Бэньон поднял шторы. Глядя в окно на ряды скучных, однообразных административных зданий, он мысленно вернулся к Лагане, Стоуну, Диэри. Томас Фрэнсис Диэри. Маленький винтик в большой машине, занимавшийся в полицейском департаменте скучной бумажной работой, живший с холодной бесстрастной блондинкой, но предпочитавший другую блондинкувеселую, неунывающую Люси Кэрроуэй.
Несколько лет назад Диэри был владельцем дома в Атлантик-Сити. Наверное, в ту пору ему перепадало что-то со стороны.
Потом он по каким-то причинам решил завязать, продал дом и начал вести размеренную, монотонную жизнь. Человек отказывается от реальной обеспеченной жизни в Атлантик-Сити, от надежного источника дохода в пользу воображаемых увлекательных путешествий в Испанию и на Фиджи
Вошел доктор:
Я выписал два рецепта. Кто совершил подобную подлость?
Её дружок, каковым я не являюсь, ответил Бэньон. Как она?
Ей лучше. Больной надо выспаться.
Шрамы останутся?
Возможно. Сейчас трудно сказать определенно. Доктор положил рецепты на прикроватную тумбочку. Завтра утром я приду взглянуть на нее.
Спасибо, доктор.
Надев пальто, доктор задержался у двери:
Кто её приятель? Если она решит подать в суд, полиция будет обязана разобраться в этом преступлении.
Мне неизвестно, кто он.
Мерзавец должен понести наказание.
Возможно, когда-нибудь его покарает судьба, сказал Бэньон.
Доктор бросил на него пристальный взгляд и, прочистив горло, сказал:
Что ж, возможно. Увидимся завтра.
Бэньон вернулся к Дэбби. Боль улеглась, руки девушки лежали поверх покрывала.
Всё будет в порядке, сказал он. Наверное, уже сейчас вы чувствуете себя лучше.
Обезболивающее действует. Как я буду выглядеть, Бэньон? Вы не спросили?
Сказал, что пока не знает.
Значит, говорили с ним? Рубцы останутся?
Успокойтесь, Дэбби.
Да, конечно, очень легко успокоиться. Так что он сказал?
Возможно, останется рубец или два. Но приговор не окончательный.
С минуту она молчала. Её руки беспокойно метались по покрывалу.
Рубец или два ещё не так страшно, наконец сказала она. И только на одной стороне.
Я смогу пройти по жизни бочком. Она повернулась к стене. Он не сказал, что я останусь уродом?
Бэньон закурил и нахмурился. Следующая её фраза удивила его:
Вам наплевать, я знаю. Вы тоже из крутых, только с другой стороны.
Что я чувствуюне имеет значения, сказал он. По большому счету она права. Он был холоден и опустошен. Ему не было дела до её лица, его вряд ли потрясло бы даже её решение покончить со всеми проблемами, выбросившись из окна. Ему было безразлично всё вокруг.
Нельзя жить, как вы, сказала она, когда человека вообще никто не интересует.
Не беспокойтесь обо мне. Ни о чем не беспокойтесь, Дэбби. Всё будет хорошо. А теперь поспите немного.
Всё будет хорошо, когда я рассчитаюсь со Стоуном, сказала она. А я с ним рассчитаюсь, будьте уверены.
Забудьте о нем, Дэбби.
Нет, я о нем не забуду. Её голос становился всё более сонным.
Когда она уснула, Бэньон выключил свет и запер дверь. Забрав рецепты, он спустился вниз, к дежурному администратору.
Девушка в соседнем номере больна, сказал он клерку. Я иду за лекарством, а вы проследите за тем, чтобы к ней никто не входил. Даже если скажут, что пришел её отец, мать или приходской священник. Никто не должен входить к ней в номер. А если кто-то попытается, звоните в полицию. Ссылайтесь на меняБэньона. Они меня знают.
Покинув стойку администратора, Бэньон направился к вращающейся входной двери. Он был на полпути, когда его окликнули:
Эй, Дэйв, обожди минутку!
Он повернул голову и увидел Фарнхэмакорреспондента «Экспресс». Рядом с ним стоял высокий, сутулый, седоволосый мужчина, сделавший шаг навстречу Бэньону. Они ждали его в холле, на диване лежали их шляпы.
Нам надо с тобой поговорить, Дэйв, сказал Фарнхэм. Это мой боссЭммет Лехто, главный редактор «Экспресс». Он хотел с тобой встретиться.
Бэньон пожал руку Лехто.
Не только встретиться, но и кое о чем узнать, сказал тот. У него было тонкое, немного смущенное лицо и приятная улыбка.
К сожалению, я сейчас чрезвычайно занят.
Мы отнимем у вас не больше времени, чем требуется, чтобы выкурить сигарету.
Хорошо.
Они сели на диван. Фарнхэм убрал с него шляпы и положил их на столик.
Какие проблемы, мистер Лехто? спросил Бэньон.
Вы следили за газетами на этой неделе?