Том был кретином, презрительно сказала она. Знаете, я не любительница предсмертных исповедей. Он не был ангелом и первое время умел устраивать свои дела так, что нам удавалось прилично жить. Потом потом у него начались душевные переживания, и в конце концов он решил существовать на одну зарплату. Обо мне он, естественно, никогда не думал. Его не беспокоило, что его жене практически нечего носить, что у неё нет драгоценностей и других вещей, необходимых каждой женщине. Новая страница жизни началась у него после знакомства с Люси Кэрроуэй. Подумайте, ведь это нелепо, что просветление наступило благодаря связи со шлюхой. Он, а такое часто случается с мужчинами, привыкшими с детства держаться за материнскую юбку, стал нервничать, ударился в религию.
Восемь лет скулил о своих грехах, решив наконец искупить их ценой жизни. Улыбка её сделалась брезгливой. К счастью, его исповедь оказалась у меня, а не в грязных лапах газетчиков.
И вы не собираетесь выпускать её из рук, бесстрастно констатировал Бэньон. В городе верховодят гангстеры, но для вас это не имеет значения. Вы прикрываете от правосудия Стоуна и Лагану, спасаете их от электрического стула ради норкового манто и броши с бриллиантами.
Миссис Диэри негромко рассмеялась и вновь кончиком розового языка провела по губам:
Продолжайте, мистер Бэньон, продолжайте. Вы так забавно обо всем рассуждаете.
Вы отняли у мужа последний шанс облегчить душу, сказал Бэньон тем же бесстрастным тоном.
Да-да-да! раздраженно сказала миссис Диэри. Я достаточно страдала, теперь всё позади. Я буду наслаждаться жизнью, и ваши нудные нравоучения не смогут ничего изменить.
Вы полагаете, ближайшие годы станут для вас счастливыми?
Это будут чудесные годы, сказала миссис Диэри, от души рассмеявшись.
У вас нет будущего, медленно произнес Бэньон.
Что вы имеете в виду?
Лицо Бэньона покрывала мертвенная бледность. Словно нехотя он достал из потайной кобуры револьвер:
Вы не догадываетесь, миссис Диэри?
Вы не посмеете
Посмею, если не получу от вас письма Тома. Со всеми подтверждающими документами. Здесь крупная игра, леди.
Миссис Диэри сползла с подлокотника кресла. Опустившись на колени перед Бэньоном, она подняла на него глаза и, раскачиваясь из стороны в сторону, непрерывно облизывала губы. Её рот закрывался и открывался, руки подрагивали в такт беззвучно шевелящимся губам. Это была пантомима страха, лести, отчаяния, призыва к милосердию.
«Конец близок», думал Бэньон. Когда прозвучит выстрел и эта онемевшая, нелепо жестикулирующая тварь превратится в бездыханный труп, он отложит в сторону револьвер и вызовет полицию.
Его работа будет завершена.
Нет! сумела наконец прохрипеть миссис Диэри.
Чего он ждет? Надо только нажать на спусковой крючок. Всё остальное доделает пуля. Она навсегда покончит с этой прилизанной сукой, с её Стоуном, Лаганой, бандитами, убившими его жену, мертвой хваткой сжавшими город.
Чего он ждет? Они убивали, почему же не может он? Почему он должен связывать себя нормами морали, на которые они плюют?
Миссис Диэри не отрывала от него взгляда. С её полуоткрытых губ слетали неясные бормотания.
Рука Бэньона опустилась.
Я не имею права убивать вас, негромким страдальческим голосом произнес он.
Закрыв лицо руками, она зарыдала и начала клониться вниз, пока её лоб не коснулся ботинка Бэньона. Резким движением он отдернул ногу, и женщина, рыдая и смеясь, упала на пол.
Бросив на неё брезгливый взгляд, Бэньон спрятал револьвер в кобуру и устало пожал плечами. Когда он выходил из квартиры, её неистовые благодарные рыдания провожали его до самой машины.
XVI
Остановившись около первого попавшегося бара, Бэньон заказал двойную порцию виски. Ему предстояло продумать, как с помощью какого-либо хитроумного приема достать документы Тома Диэри, не убивая безоружную женщину. Он оказался не таким безжалостным, как предполагал.
Выпив виски, он набрал номер Дэбби.
Всё в порядке? спросил он.
Конечно. А что может случиться?
Не знаю. Какой-то тип интересовался вами сегодня в гостинице. Наверное, человек Стоуна.
Что вы мне посоветуете, Бэньон?
Он потер лоб. Ответа на её вопрос он не знал, и это обстоятельство мало его беспокоило.
Понимаю, я просто камень на вашей шее, сказала она.
Прекратите, раздраженно сказал он.
Хорошо, молчу. Вы говорили, что вышли на след. Удалось что-нибудь узнать?
Он вздохнул:
Вам это мало о чем говорит, но один из стражей порядка написал исповедь, а потом пустил себе пулю в висок. Содержание его письма способно стереть Лагану и его банду с лица земли. Оно сейчас у жены Диэри, но я оказался слабакомне смог преступить пятую заповедь. Если бы у меня Впрочем, это уже другая история. Не беспокойтесь. Сейчас он говорил с ней больше для того, чтобы высказаться самому, сбросить душевное напряжение.
Хорошо, не буду.
Сидите тихо. Я скоро приду.
Буду ждать. Без вас мне тоскливо.
Сидя в заходящем на посадку самолете, Ларри Смит смотрел вниз, на зеленые огни взлетно-посадочной полосы. В темноте ночи параллельные ряды огней, казалось, уходили в бесконечность. Они представлялись ему таинственными и в то же время успокаивающими символами безопасности.
Питтсбургпервая остановка на пути к морю. Не следовало ударяться в бега, с безнадежным отчаянием повторял он себе, наверное, в пятнадцатый раз. Лагана и Стоун поняли бы. Разве возможно молчать, когда гигант вроде Бэньона сжимает тебе горло и твоя душа готова отлететь от тела? Нет, при таких обстоятельствах заговорит любой. Не следовало бежать. Бегство всегда подозрительно
Он вспомнил глаза Лаганы, и по его телу пробежала дрожь. В самолете стоял теплый уютный полумрак, но Ларри бил лихорадочный озноб.
Макс Стоун мерил шагами гостиную, пытаясь обуздать свою ярость. Во рту он держал зажженную сигару, время от времени выплевывая маленькие кусочки табака. Арт Кин, стоя возле домашнего бара, наблюдал за ним с пустым, ничего не выражающим лицом. Изредка Стоун бросал злобный взгляд на двоих своих подручных, с несчастным видом сидевших на кушетке.
Дерьмо собачье, недоумки проклятые!
Здесь нет их вины, возразил Арт Кин. Думаю, каждый
Плевал я на то, что ты думаешь! крикнул Стоун, в очередной раз вынимая изо рта сигару.
Кин промолчал.
Была полночь, на Стоуне был красный шелковый халат, наброшенный на пижаму. День, проведенный в постели, помог ему справиться с похмельем. С нормальным самочувствием появилось острое желание перейти к действиям. Всё рушилось в городе, где он долгие годы правил бал, и Стоун горел желанием предотвратить катастрофубыстро, жестко, результативно. Выловить главных виновников происходящего и заставить их замолчать. Предпочтительно навсегда. Именно этого он хотел, но Лагана сказал «нет», и старик не шутил.
Раздался стук, которого он с нетерпением ждал, и Стоун поспешил к дверям. Вошел Лагана, по пятам за ним следовал его телохранитель Гордон.
Что на этот раз? раздраженно спросил Лагана, обводя взглядом комнату и стягивая перчатки.
Парочка, сидевшая на кушетке, съежилась, стараясь сделаться незаметной, а Арт Кин, достав сигарету, начал суетливо прикуривать.
Стоун с ненавистью посмотрел на своих подручных. Бандит по кличке Крот провел языком по своим толстым обвислым губам. На лбу у него темнел глубокий порез, одна щека была покрыта запекшейся кровью. Он быстро-быстро моргал, будто с трудом сдерживая слезы. У его дружка Даниэльбаума был ещё более плачевный видне хватало двух передних зубов, распухшие губы кровоточили. На лице то и дело появлялась истерическая улыбка, глаза бегали, а руки непроизвольно дергались.
Как ты можешь так говорить, Макс, сказал он, кривя рот в болезненной гримасе и пристукивая ботинком по полу. Они едва не убили нас. Их было восемь или десять
С каждым разом их число растет, сказал Стоун.
Замолчи, давай послушаем, что он скажет, вмешался, вглядываясь в Даниэльбаума, Лагана.
Крот внезапно зарыдал. Даниэльбаум облизал губы. В его глазах застыл панический страх.
Мы сделали всё что могли. Всё что могли, мистер Лагана
Лагана прервал его нетерпеливым жестом:
Что случилось, когда вы туда прибыли?
Перед домом стоял легавый. Я его сразу узналэто был инспектор Крэнстон, продолжал Даниэльбаум под аккомпанемент всхлипываний Крота. Я подумал, может, это просто совпадение. Мы решили обогнуть дом и подойти к нему сзади. Тут-то этот псих и напал на нас. Я говорю про индейца. Потом из дома вывалилась целая свора.
Полицейские? спросил Лагана.
Нет, гражданские. Мистер Лагана, это были крутые парни. Все с оружием, и действовали они им так, словно приучены с младенчества.
Лагана не спеша прохаживался по гостиной, на его лице застыла озабоченность.
Но потом они вас отпустили?
Крот и Даниэльбаум поспешно закивали.
Ты звонил в полицию? поинтересовался Лагана у Стоуна.
Да. Они направили туда патрульную машину. Я сказал сержанту, чтобы задержали всех, кого там обнаружат.
Когда ты звонил?
Полчаса назад. Может, минут сорок пять.
Тогда им что-то уже должно быть известно. Лагана подошел к телефону и набрал номер полицейского управления. Говорит Майк Лагана, сказал он. Голос у него был негромкий и вежливый. С кем я разговариваю?
Сержант Даймонд, мистер Лагана.
Извините, что беспокою вас, сержант. Вы можете сообщить мне что-либо о жалобе, которую передали в полицию примерно полчаса назад? О том, что какие-то лица оказали сопротивление, а потом нанесли телесные повреждения двум констеблям?
Патрульная машина только что вернулась оттуда.
Понятно. И что они рассказали?
Сказали, что там находилась небольшая компания. Несколько мужчин играли в покер. Оснований для жалобы они не установили.
А я вам говорю, основания имелись, сказал Лагана более жестко. Отправьте туда машину и арестуйте всех игроков.
Мистер Лагана, одним из игроков был полицейский инспектор, другимсвященник из Церкви святой Гертруды. Я не стану арестовывать без прямой санкции своего начальника. Сержант не собирался бросать вызов Лагане, но в то же время не намерен был поддаваться запугиванию.
Лагана в ярости бросил трубку.
Работа Бэньона, сказал он, нервно похлопывая перчатками по ладони. Несколько мгновений он молча смотрел в пол, потом проверил пульс на левом запястье. Его губы беззвучно двигались при счете. Всё это мне чрезвычайно не нравится, сказал наконец он. Но пока мер принимать не будем. Пока. Сунув руки в карманы, он расправил плечи:Что нового о Ларри? Он бросил быстрый взгляд на Стоуна.
Стоун обернулся к Кину:
Куда, ты сказал, он отправился?
Купил билет до Лос-Анджелеса.
Что ж, у нас там есть свои люди, подумав, сказал Лагана. Позвони им, скажи, что Ларри стучит.
Понятно.
Тогда все. Пойдем, Гордон, сказал Лагана. Я устал.
Наблюдая, как он медленно передвигает ноги, глядя на его пепельно-серое лицо, Стоун внезапно испугался. Старик тревожится, а это не в его характере. Старик любил повторять, что люди беспокоятся потому, что не умеют думать. Теперь он не мог скрыть тревогу от посторонних. Возможно потому, что настало время, когда умение думать уже не помогало.
Давайте выпьем, сказал Стоун. Продолжая хмуриться, он посмотрел на Крота и Даниэльбаума:Ладно, хватит паниковать. Каждый может ошибиться.
Поставив машину перед подъездом отеля, Бэньон быстро огляделся и вошел в холл. Передавая ему ключи, дежурный клерк сказал:
Девушка, для которой вы сняли номер, ушла.
Одна?
Да, сэр, одна.
Понятно. Бэньон закурил, почувствовав с некоторым удивлением легкое разочарование. Она ничего не просила передать?
Просила передать, что не вернется.
Понятно. Спасибо. Что ж, если так, пусть так и будет.
У себя в номере он лег на кровать, закурил и задумчиво уставился в потолок. Из окна доносился приглушенный шум машин, слышался мужской смех; на вокзале протяжно прогудел тепловоз.
Звуки действовали на Бэньона угнетающе.
Зазвонил телефон. Бэньон снял трубку:
Да?
Бэньон? Голос был знакомым. Я решила освободить вас от своего присутствия. Я вам наверняка смертельно надоела. Прозвучал смех, показавшийся Бэньону странным. Вам бы занять у кого-нибудь смелости. Ну, Бог с вами, такой, как есть, вы мне больше нравитесь.
Где вы?
Разве я не сказала? В доме миссис Диэри.
Бэньон стремительно сел:
Вы с ума сошли? Что вам там нужно?
Пытаюсь вывести кое-кого на чистую воду. Она снова негромко рассмеялась.
Уходите оттуда, Дэбби, и как можно скорее.
Нет, я остаюсь.
Не зная, что сказать дальше, Бэньон в нерешительности замолчал. Внезапно он ощутил предательский холодок в области желудка:
Где миссис Диэри, Дэбби?
Она мертва. Я сделала то, чего не решились сделать вы, Бэньон. Я сделала это ради нас двоих.
Дэбби, вы спятили. Ради меня вам ничего не надо было делать.
И все-таки мне приятно думать, что я смогла что-то сделать для вас. Не лишайте девушку маленькой радости.
Прекратите свои идиотские шутки, Дэбби! Немедленно уходите оттуда!
Это не шутки, Бэньон. Я тоже читаю газеты, и о Диэри мне известно. Он оставил большое послание, но жена предпочла держать его у себя. Вы вели себя слишком загадочно, говорили, что не в состоянии преступить пятую заповедь. Вновь послышался её звонкий счастливый смех. Вы думали, мне непонятны ваши иносказания? Думали, я никогда не ходила в школу?
Дэбби, послушайте меня!
Не сейчас, Бэньон, не сейчас! У неё было письмо, но вы не смогли её убить. А вот я смогла. Это оказалось так простозастрелить её из револьвера, который подарил мне Стоун. И теперь ему конец. Когда о письме узнают, с ним будет покончено.
Бэньон вскочил и свободной рукой схватил пальто.
Слушайте, Дэбби! Оставайтесь на месте, я выезжаю. Дождитесь меня, хорошо?
Нет, Бэньон, я не могу ждать. Прощайте, мой великан, вы отнеслись ко мне по-человечески.
В трубке послышался щелчок. Отыскав номер Диэри в телефонном справочнике, Бэньон начал лихорадочно крутить диск. Ответа не было.
После некоторого колебания Бэньон позвонил домой Джерри Фарнхэму, корреспонденту «Экспресс». По голосу Бэньон определил, что Джерри крепко спал.
Джерри, говорит Дэйв Бэньон. У меня для тебя интересная информация, может получиться толковая статья. Он торопливо изложил суть дела.
Когда он закончил, Фарнхэм сказал:
Я выезжаю прямо сейчас, Дэйв. Его голос больше не казался сонным. Мы найдем этого адвоката. Если всё соответствует действительности, правда скоро обнаружится. Спасибо.
Взяв в руки шляпу, Бэньон вышел из номера.
XVII
В девять тридцать на следующее утро адвокат Уильям Копелли вошел в кабинет директора Управления общественной безопасности, размещавшегося на четвертом этаже здания муниципалитета. Советник юстиции Копелли был сорокалетним человеком с проницательными глазами и неизменно серьезным лицом, чем напоминал школьного учителя. Он казался чуточку взволнованным и, прежде чем приступить к изложению сути дела, несколько раз прочистил горло. По пятам адвоката следовали шесть репортеров и трое фотокорреспондентов.
Рядом со столом директора стоял инспектор Кранстон. Когда он кивнул журналистам, на его губах промелькнуло легкое подобие улыбки. Полчаса назад его назначили и. о. начальника полиции Филадельфии. Так отреагировал муниципалитет на информацию о письме Диэри. Перемены носились в воздухе, газеты требовали, чтобы полицейский департамент возглавил Кранстон. Когда страсти немного улягутся, найдут благовидный предлог вернуть его на прежнее место. Крэнстон догадывался об этом, и именно по этой причине на его губах играла ироническая улыбка.
Директор Управления общественной безопасности, усталый седой человек, объявил корреспондентам о новом назначении Крэнстона. Потом он обернулся к советнику юстиции Копелли:
По какому вопросу вы желаете меня видеть?
Открыв портфель, адвокат извлек из него листки бумаги.
Мой покойный клиент, миссис Агнес Диэри, уполномочила меня зачитать настоящий документ в вашем присутствии, господин директор, сказал он голосом, который крепчал с каждым произносимым словом. Агнес Диэри застрелили сегодня ночью. Незадолго до своей гибели она выразила желание, чтобы в случае её насильственной смерти эти бумаги стали достоянием общественности. Копелли кашлянул и передвинул узел галстука вниз, подальше от своего резко очерченного кадыка. Документ был составлен её покойным мужем, Томасом Диэри, незадолго до того, как он покончил жизнь самоубийством. Его вдова поставила следующее условие: если по каким-либо причинам окажется невозможным зачитать эти бумаги в вашем присутствии, их следует направить в редакции всех городских газет, мэру, председателю городского совета. Поскольку вы мне предоставили такую возможность, я желаю исполнить последнюю волю миссис Диэри и зачитать заявление её покойного супруга.