Тогда начинайте, советник, сказал директор с неловкой улыбкой.
Копелли ещё раз прочистил горло. Он стоял в окружении корреспондентов, державших наготове блокноты и ручки.
Копелли бросил ещё один взгляд на директора, затем звонким голосом начал зачитывать предсмертную исповедь Томаса Фрэнсиса Диэри
Когда через сорок минут Копелли закончил, директор сделал официальное заявление: «Информация требует дальнейшей проверки». Корреспондентов же больше интересовало мнение Крэнстона. Тот сделал жест рукой, приглашая к молчанию. Ироническая улыбка сошла с его лица.
Прежде всегоспокойствие, сказал он. Нам предстоит не увеселительная прогулка. Не ждите чудес, так и напишите в своих газетах. Когда интересы общества являлись предметом продажи в течение десятилетий, очистить город от дерьма за один день не удастся.
Может быть, даже за один год. Но могу сказать, что мы в состоянии сделать за один день: мы можем начать. И начнем мы именно сегодня. Он обвел взглядом присутствующих. То, что мы сейчас услышали, ещё не является доказательством. Это обвинения против высшего руководства города. Может быть, они справедливы все, может, действительности соответствует половина или даже пятая часть. Наша задачаподтвердить их фактами. Я буду рекомендовать мэру созвать большое жюри и просить губернатора назначить специального прокурора. И позвольте мне повторитьне ожидайте чудес. Не воображайте, что завтра проснетесь в городе с неподкупной администрацией. Для подобных метаморфоз требуется время и желание. Коррупция вызывает гниение всего, к чему прикасается. Это все, что я собирался сказать. Крэнстон улыбнулся. Могу добавить, что в ближайшее время я намерен сделать то, что делал в течение всей своей полицейской карьеры, арестовать людей, нарушивших закон.
Что вы можете сказать об игорных притонах и подпольных лотереях? спросил один из репортеров.
Инспектор Крэнстон посмотрел на часы:
Если вы желаете в последний раз поставить на лошадку или выиграть миллион в лотерее, у вас на это есть ровно час. Я угощу бесплатной выпивкой того, кто к полудню обнаружит в Филадельфии хотя бы одного букмекера. Это все, господа. Теперь освободите помещение, нам предстоит серьезная работа.
Шумной гурьбой вывалившись из дверей, репортеры бросились к телефонам в холле муниципалитета.
Положив руки на колени, Бэньон сидел в сверкающем белизной приемном покое больницы и задумчиво разглядывал черно-белые квадраты линолеума, которым был покрыт пол. Мимо него, бесшумно ступая на резиновых подошвах, проходили деловитые сестры, бросая на него безразличные взгляды. Он ждал здесь всю ночь с того момента, как девушка по имени Дэбби, фамилии которой он не знал, была госпитализирована; с тех пор он стал как бы частью обстановки приемного покоя.
Часы показывали девять тридцать, когда в помещение вошел усталый, раздраженный доктор.
К сожалению, мистер Бэньон, сказал он, мы не можем разрешить вам пройти к больной. Во всяком случае не сейчас.
Как она?
Доктор покачал головой:
Боюсь, мы не в состоянии ей помочь. У неё внутреннее кровотечение, остановить его не удается. Подобные вещи случаются, когда люди пытаются покончить самоубийством, стреляя себе в сердце. Если они промахиваются, получается Бог знает что. Черт побери, неужели человек не знает, где у него сердце?
Некоторым, видимо, это неизвестно, сказал Бэньон. Когда я смогу её увидеть?
Трудно сказать. Возможно, через пару часов, а может, завтра утром.
Ладно, тогда я ненадолго уйду, сказал Бэньон. Нужно доделать кое-какие дела.
Да, вы сказали, что она убила какую-то женщину, сказал врач. У неё были причины?
Она хотела оказать мне услугу, сказал Бэньон. Вы тоже, видимо, хотите. Все в этом городе наперебой стремятся помочь мне.
Доктор мало что понял из его слов, тем не менее что-то в голосе Бэньона подсказало ему, что лучше не просить разъяснений. Кроме того, он был занятой человек и тратить время на выяснение обстоятельств личной жизни молодых блондинок, пытавшихся прострелить себе сердце и промахнувшихся, попросту не мог.
Было почти четыре часа, когда Бэньон подъехал к зданию муниципалитета. Поднявшись в кабинет Крэнстона, он застал старика одного.
Молодец, что пришел. Я уже собрался объявить розыск, сказал Крэнстон.
Бэньон сел, надвинув шляпу на лоб.
Что происходит? спросил он.
Ты не читал газет?
Нет, был занят.
Мы тоже были заняты. День оказался весьма продуктивным. Благодаря тебе, Дэйв.
Приятно слышать. А как поживают боссы, Лагана и Стоун?
О Лагане можешь не беспокоиться, Дэйв. Он мертв.
Бэньон устало пожал плечами:
Не может он вернуться с того света? Ну а если серьезно, что случилось?
Вчера вечером ему стало известно о письме Диэри. Всю ночь он непрерывно звонил по телефонам, пытался выяснить масштабы бедствия. Утром прилег отдохнуть. Он неважно себя чувствовал, сказала жена. Короче, проснуться ему не довелось. Доктор говорит, сердце.
Бэньон посмотрел поверх головы Крэнстона на зажигающий вечерние огни город, на яркий блеск автомобильных фар в серых сумерках улиц.
Значит, мертв, сказал он. Остается организация.
Ей тоже недолго жить. Если мне дадут поработать в новой должности хотя бы полгода, она умрет. Придут новые люди. Письмо Диэри было бомбой, брошенной в болото. Мы обязаны поклониться тебе в ноги, Дэйв.
Спасибо.
Крэнстон вопросительно приподнял брови:
Ты действовал в одиночку?
Вначале я думал, что одинок, ответил Бэньон. Герой против толпы. Но это оказалось не так. Люди желали помочь, и я широко пользовался их поддержкой. Помогали всеЛюси Кэрроуэй и детектив по имени Парнелл, вы, инспектор, и полицейский Берк вместе с негритянкой из Честера. На его лице появилась мимолетная улыбка. Мне оказали помощь друзья, вместе с которыми служил в армии мой родственник, помог священник и девушка по имени Дэбби. Черт побери, инспектор, у меня была толпа помощников. Думаю, к ним я могу отнести всех порядочных людей этого города.
Рад, что ты это понимаешь, сказал Крэнстон.
Кстати, где Стоун?
Пока его не нашли. У нас нет формальных оснований для его задержания, но знать о его местонахождении необходимо. Сначала следует получить ордер на арест и предъявить конкретные обвинения. Голос его стал жестким, и он посмотрел прямо в глаза Бэньону:Всё должно быть сделано по закону, Дэйв.
Естественно, кто спорит?
Поднявшись, Бэньон пожал инспектору руку.
Тебе нужно выспаться, Дэйв, сказал Крэнстон.
Я только об этом и мечтаю. Спокойной ночи, инспектор.
Крэнстон проводил его взглядом. Потом сел за стол и позвонил в отдел по расследованию убийств.
Мне нужен полицейский Берк, сказал он. Его лицо было хмурым.
XVIII
В тот вечер Стоун вернулся к себе на квартиру в одиннадцать часов. Включив люстру, все торшеры и настольные лампы, он позвал Алекса.
Торопливо вошел Алекс. Увидев выражение его лица, Стоун рассмеялся.
Что с тобой? спросил он, ощутив странное удовлетворение от сознания, что Алекс трусит.
Ничего, ничего, Макс. Просто все эти разговоры
Пустая болтовня. Словно в воскресной школе, решительно отрезал Стоун. Сегодня он завершил некоторые неотложные дела и отдал распоряжение о переводе своей наличности в банки Детройта, Чикаго и Лос-Анджелеса. День выдался кошмарный, одна неприятность следовала за другой. Смерть Лаганы, наступившая сразу же после предания гласности письма Диэри, была ужасным ударом. Почва ускользала из-под ног.
Налей мне виски. Двойную дозу, сказал он Алексу. Потом упакуй дорожную сумку и отнеси в машину. И поживее, будь ты проклят!
После виски Стоун почувствовал себя лучше. Он ещё раз проверил свой авиабилет, наличность и револьвер в кармане пальто. Что ж, пора и отдохнуть, насладиться хоть раз в жизни долгими каникулами. Погревшись на солнышке месяцев шесть, он снова вернется в город и будет потешаться над теми, кто попробует сунуться к нему с ордером на арест. Он сумеет защитить и своих друзей. Арт Кин решил остаться, что ж, он всегда считал его непробиваемым идиотом. Но Стоун знал, что на этот раз всё будет иначе.
Вошел Алекс и сообщил, что сумка упакована и отнесена в машину.
Хорошо, сказал Стоун. А теперь слушай. Я улетаю. Машину оставлю в аэропорту на стоянке. Завтра утром забери её и отведи в гараж Джерри.
Если я кому-нибудь потребуюсь, говори, что Стоун отправился в штат Мэн на рыбалку. Понял?
Да, Макс, понял. А если спросят, когда ты вернешься?
Отвечай, что на следующей неделе.
Дела плохи, Макс, совсем плохи?
Не скули. Через месяц всё войдет в свою колею.
Ты слышал, судья Макгроу застрелился?
Он всегда был слюнтяем. Выпей и успокойся. Увидимся через неделю.
В гараж он спустился на грузовом лифте. Сняв обертку с сигары, он закурил и некоторое время, стоя в кабине лифта, вслушивался в его мерное гудение. Звук действовал на него успокаивающе.
Когда лифт остановился, он вышел и зажег в помещении свет. Потом подошел к дверце из гофрированного железа и, нажав кнопку на стене, наблюдал, как дверца медленно уходит вверх.
Ночь была холодной, с противным моросящим дождем. Стоун глянул на небополет, по всей видимости, отменять всё же не станут.
Он вошел в гараж, и сердце его совершило внезапный скачок.
Возле его машины стоял великан в промокшем пальто, с бледным, усталым, бесстрастным лицом. Увидев его, Стоун медленно, словно нехотя, опустил руки в карманы пальто.
Собираешься на прогулку? спросил Бэньон.
Угадал. Прогулки как будто не запрещены?
Нет, но ты разочаруешь инспектора Кранстона. Как же он тебя арестует? А ведь он собирается сделать это в следующем месяце, а может быть, через год. Главное, чтобы всё по закону.
Я так далеко не планирую. Если он собирается арестовать меня, пусть делает это сейчас. Рука Стоуна в кармане коснулась пистолета. Нужно стрелять прямо из карманатак, чтобы легавый не догадался. Стоун перевел дыхание. Сегодня он целый день ел второпях, много пил, и теперь его желудок горел огнем.
Ты никуда не поедешь, сказал Бэньон. У меня нет времени ждать, пока Крэнстон обставит всё по закону.
Стоун провел языком по губам, ощутив привкус недавно выпитого виски.
Ты совершаешь ошибку, Бэньон, сказал он, крепко сжимая рукоятку револьвера в кармане.
Неожиданно Бэньон рассмеялся:
Всё ясно, Стоун, в кармане у тебя пушка. Давай, действуй. Когда будешь стрелять, вспомни о моей жене.
Будь ты проклят! крикнул Стоун, направляя дуло револьвера в сторону Бэньона. Медленно пятясь, он вышел из гаража. Ноги отказывались ему повиноваться, каждый шаг требовал неимоверных усилий. Пальцы Стоуна лихорадочно искали и не могли отыскать курок. С ним происходило непонятное, его оставляли силы. В желудке у него продолжало полыхать пламя, тело вздрагивало, словно через него пробегали электрические разряды. На лице выступил обильный пот. «Я убью тебя!»хотел крикнуть он, но вместо угрозы послышался лишь жалкий писк. Казалось, ветер срывал звуки с его губ и уносил прочь. Бэньон медленно приближался. В электрическом свете лицо бывшего сержанта полиции было мертвенно-бледным. Его шаги по бетонным плитам отдавались в замкнутом пространстве гаража глухими размеренными ударами.
Больше ты уже никого не сможешь убить, сказал Бэньон.
Не приближайся! крикнул Стоун. О тебе позаботятся мои люди. Они достанут тебя из-под земли, вонючий фараон!
Бэньон рассмеялся.
Неожиданно раздался голос третьего человека:
Вынь руки из карманов, Стоун. Ты арестован. Бэньон стремительно отступил в сторону. Словно по волшебству в руке его оказался револьвер.
С криком ужаса Стоун метнулся назад. У входа в гараж мелькнула тень, а через несколько секунд там выросла неясная фигура. Внезапно Стоун почувствовал, что к нему возвращаются силы. Это был всего лишь ещё один легавый, дешевый фараонпятьдесят долларов в неделю. Он едва не вздохнул с облегчением. С этим недоумком он справится без хлопот.
Исчезни! крикнул он неясной фигуре.
Ты арестован! повторил голос.
Громко застонав, Стоун обернулся. Он дважды выстрелил в сторону пришельца, чувствуя, как пули разрывают толстую ткань его пальто. От сильной отдачи его рука, неловко сжимавшая револьвер, болезненно заныла. Потом вспыхнуло и погасло сине-оранжевое пламя, и в живот ему вонзился заряд свинца. Другая пуля попала ему в грудь. Какое-то время его сознание продолжало оставаться ясным, и он радостно удивился, что не чувствует боли.
Испытывая легкое головокружение и странное чувство облегчения от того, что в него стрелял не Бэньон, а кто-то другой, он попытался ещё раз нажать на спусковой крючок. Потом его пронзила боль, нестерпимая, вызвавшая приступ тошноты, и он забыл о Бэньоне и обо всем остальном. Спотыкаясь и согнувшись чуть ли не пополам, он выбрался из гаража и побежал в сторону перекрестка, то, как пьяный, бормоча себе под нос, то разражаясь дикими, злобными криками.
Выйдя наружу, Бэньон увидел Берка с револьвером в руке. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом почти одновременно спрятали оружие и двинулись по улице туда, откуда доносились крики Стоуна.
На перекрестке Стоун остановился.
Нет, это происходит не с ним, Максом Стоуном. Не он бежит сквозь ночь с дикими воплями, чувствуя, как наполняется кровью горло. Он кашлянул и начал задыхаться. Ему оставалось только бежать и бежатьот боли, от рвущихся из груди хриплых стонов, от человека по имени Бэньон. Кто-нибудь должен уничтожить Бэньона. Он, Стоун, отдаст приказ, а сейчас ему нужна помощь.
Он достиг Уолнат-стрит и остановился на углу, бессильно прижавшись к фонарному столбу. Улица была пустынной. Стоун посмотрел вокруг себя обезумевшими глазами. Бэньон приближался к нему медленно, неумолимо. Его руки были в карманах пальто, серое, беспощадное лицо наполовину закрыто полями шляпы.
Стоун повернулся, чтобы бежать, но ноги его подкосились, и он упал на колени.
Он сделал мучительную попытку собраться с мыслями, но волна боли захлестнула его мозг. И всё же ему удалось в последний раз подняться на ноги. Вытянув руки высоко над головой, он выкрикнул что-то нечленораздельное. Потом закачался и опрокинулся навзничь на мокрый тротуар. Его тень, гротескная и страшная, мгновенно сократилась до ничтожных размеров, превратившись в темное пятно возле лежавшего на земле трупа.
В желтом свете уличного фонаря Бэньон устало смотрел на неподвижное тело Стоуна. По привычке потирая лоб, он думал о том, что прожил вечность с ненавистью и неизбывной тоской в сердце. Теперь ненависть ушла, осталась только горечьгорькое чувство к самому себе, ко всем живущим в этом городе, даже капля тоски по Максу Стоуну.
Берк сказал:
Крэнстона не обманешь, Дэйв. Он знал, что ты охотишься за Стоуном.
Старого лиса не проведешь, отозвался Бэньон.
Он приказал мне задержать его.
Но у тебя не получилось.
Берк пожал плечами:
И к лучшему.
XIX
Сегодня дежурил другой врач. Он сказал, что ничего не имеет против, если Бэньон ненадолго навестит Дэбби.
Не думаю, что ваш визит что-нибудь изменит. Открыв дверь в палату Дэбби, врач вернулся к себе в кабинет.
Дэбби повернула голову к Бэньону. Она выглядела бесконечно усталой. Её глаза запали, кожа была прозрачно-белой.
Как вы себя чувствуете? спросил он.
О, превосходно, негромко ответила она. Присядьте, Бэньон. Вы можете побыть со мной хотя бы немного?
Конечно, ответил он, садясь на жесткий стул с прямой спинкой, стоявший рядом с её кроватью. Вы выглядите неплохо, если принять во внимание, что вам пришлось пережить.
Я и чувствую себя неплохо, сказала она. Мне не следовало этого делать, Бэньон. Я поступила так, чтобы поквитаться со Стоуном, и теперь понимаю, что совершила преступление.
Не будем об этом говорить.
Вы никогда не желаете говорить со мной, сказала она, отворачиваясь к стене.
Несколько мгновений они молчали, Бэньон заметил, как через окошко пробивается мягкий ранний рассвет.
Через пятьдесять минут первые лучи исчезнут, чтобы спустя час возвратиться ярким, радостным светом дня.
Я думала, что поступаю справедливо, сказала Дэбби. То, что он сделал, ужасно. Моя внешностьединственное, что у меня было, что спасало меня от нищеты, давало надежду в жизни. Наверное, это было бы не так страшно для семейной женщиныс мужем и детьми. Или для женщины образованной. У меня же нет ни того, ни другого.