Вы не могли бы перед встречей с Дэвидом предварительно поговорить со мной? Скажем, в половине четвертого.
Думаю, смогу.
Поездка в графство Кент откладывалась. Нечего и думать съездить вначале в Кингскэт, потом успеть в Харроу... И все-таки какой-то шаг вперед. И наконец нашелся кто-то, кому действительно необходимо со мной встретиться. Естественно, я не имею в виду разные официальные учреждения.
Я, конечно, не хочу вмешиваться в чужие дела, вы понимаете, но в сложившейся ситуации...
Понимаю, мистер Хоторн. Вы руководите пансионом, верно?
Да.
Можно задать один вопрос? Меня немного удивило, что мальчик сейчас не дома.
Последовала пауза.
Да, конечно. Вчера мы отправили Дэвида домойно вечером он вернулся. Ну, здесь мы по крайней мере как-то постараемся его занять...
В его положении это самое лучшее. Значит, в половине четвертого?
На этом наш телефонный разговор закончился.
Распаковав прихваченный из дома чемодан, я сменил строгий темно-синий костюм на кремовый спортивного покроя, надел свежую рубашку, подобрал галстук в тони после этого счел себя готовым к звонку Джеку Моррису в Министерство обороны.
Его не оказалось на месте, но секретарша попросила:
Одну минуту, мистер Корд.
Куда-то сходив, она опять взяла трубку и куда холоднее сообщила:
Мистер Моррис хотел бы встретиться с вами как можно скорее.
Ну, он может угостить меня обедом. Спросите, где ему удобнее?
Она опять отошла.
Он говорит, что черта с два позволит себе появиться на людях с такой сомнительной личностью. Приезжайте в половине первого, и он уступит вам половину своего бутерброда с сыром.
Передайте, пускай он подавится своим бутербродом.
Все тем же холодным официальным тоном секретарша подытожила:
В половине первого, мистер Корд.
И я, и ее начальник знали, что в назначенное время я непременно буду.
Машину я оставил недалеко от Сент-Джонс-Вуд, там пересел в такси и поехал по Шансери-Лейн к банку, где вечно невозможно поставить машину. В своем сейфе я оставил книжку "Медвежонок Берти" и, немного подумав, взял оттуда один из своих пистолетовнебольшой аккуратный "маузер" 22 калибра. В следующий раз Макби будет более изобретательным, я не сомневался.
Затем я обошел множество книжных магазинов, пока не приобрел одном из них точно такой же экземпляр "Медвежонка". Как же глупо я себя чувствовал, приобретая старого знакомого да еще уговаривая продавщицу завернуть его получше. Потом я неторопливо зашагал к Министерству обороны.
Похоже, Министерству обороны принадлежит в Лондоне не меньше половины всех домов новой постройки. Здание, куда я вошел, было построено в тридцатые годы и, видимо, перешло к министерству еще во время войны. Глядя на необъятных размеров вестибюль и могучие каменные стены, казалось, что оно первоначально предназначалось для масонской ложи или какого-нибудь страхового общества.
В окошке в центре вестибюля я получил разовый пропуск и вместе с пожилым сопровождающим отправился по кремовым с зеленым коридорам.
С Джеком Моррисом мы знакомы с тех времен, когда я в чине капитана служил в этом же министерствеправда, в другом здании. Должность Джека была тогда довольно таинственнойне в смысле особой секретности, а потому, что он имел отношение сразу ко всем подразделениям контрразведки: службе "DI5", особому отделу, иностранному отделу и ко всем прочим подразделениям, занимавшимся контрразведкой и работой с населением. До этого он был в "МI5" и занимался внешним наблюдением, однако долго продержаться на такой работе невозможнокак только лицо такого сотрудника примелькается, его либо увольняют, либо переводят на бумажную работу.
Джек был невысоким, коренастым мужчиной лет шестидесяти, с приглаженными седыми прядями и рубленым лицом. На этом румяном фоне странно смотрелись очки в тонкой оправе. Когда я открыл дверь кабинета, он приветственно махнул рукой из-за заваленного бумагами стола.
Привет, бродягабери стул.
В кабинете поместились еще два свободных стола зеленого сукна, с закругленными углами. Я прихватил от одного из них какой-то допотопный стул, придвинул его ближе и осторожно сел.
Джек взял один из бутербродов, лежавших на столе, и пригласил меня присоединяться. Откусив от своего, он пробурчал:
Покажи-ка мне документы...
Какие? Права, на телефон, на плату за телевизор?
Он прожевал и проглотил кусок.
Сам знаешь, какие.
Я протянул ему разрешения на ношение оружия. Он мельком просмотрел выданное министерством, куда внимательнеевыданное в полиции. Затем поднял на меня глаза.
Наверно, я старею и глаза подводят. Не вижу я никакого "вальтера" калибром 9 мм.
Я пожал плечами.
У меня такого нет.
Он усмехнулся.
Ну вот, ты сам признаешь. Наверное, жаль было выбрасывать его в водосточный колодец?
Он снова усмехнулся и откусил от бутерброда.
Если ты знаешь, что пистолет был мой, придется попросить включить его в одно из этих разрешений, сказал я.
Да, такой пистолет недавно нашли в Аррасе. Французские коллеги обратились в Скотленд-Ярд с просьбой установить его владельца и при этом намекали на тебя. Как тебе это нравится?
Да, контакт с Джеком оказался очень полезным. А он продолжал:
То, что пистолет твой, не доказанопока.
Приятно слышать. Хоть ничего иного я и не ожидал, никогда и ни в чем нельзя быть уверенным абсолютно.
Джек встал из-за стола, потянулся и крякнул от удовольствия. Одет он был довольно просто и отнюдь не модно: костюм в мелкую клетку, рубашка в ромбик, коричневые башмаки и клубный галстукпонятия не имею, какого клуба.
Я знаю, почему ты разъезжал по Франции с оружием без разрешения, он ткнул в мою сторону бутербродом с ветчиной. Во Франции твои разрешенияпустые бумажки, а получить французские тебе слабо. Поэтому ты прихватил с собой пистолет, по которому не установишь его владельца. Я тебя даже не спрашиваю, где ты его достал, чтобы тебе не врать напрасно. Однако...
Все происходило не у нас.
Он пристально взглянул на меня и кивнул.
Существенное замечание. Но во Франции все газеты называют тебя владельцем найденного пистолета, то же самое могли бы написать и наши, не будь у нас закона об ответственности за клевету. Насколько я знаю, никто из здешних репортеров не догадался поинтересоваться твоим разрешением на ношение оружия. Мы такой информации не дадим, я постарался добиться того же от полиции. Но множество людей об этом знаетхотя бы в твоем тире, например. Как только эти сведения появятся в газетах, нас спросят, почему мы выдаем разрешения на ношение оружия людям, которые отправляются потом во Франции изображают из себя Джеймсов Бондов, незаконно используя "вальтер". Ты представляешь ситуацию, бродяга?
Почему ты все время называешь меня бродягой?
Джек задумался.
Привычка... Обычно я так называю только тех, кто мне симпатичен. Он снова сел за стол и занялся бумагами. Когда в последний раз мы тебя приглашали поработать телохранителем?
Когда приезжали ливийцы по нефтяному соглашению.
Значит, прошлой осенью. И в обмен на не слишком сложную работу ты получил разрешение на целый арсенал. Зачем тебе все эти пистолеты? И разрешения на них?
Окна в кабинете были закрыты наглухо, в перегретом пыльном воздухе тянуло дымом трубочного табака. Это дух государственной службы. Воздух этот явно готовится на каком-то секретном заводе под Лондоном и потом подается по трубам во все правительственные здания. Обратите в метро внимание на трубы, проходящие по подземным тоннелям. Этот воздух полезен. Достаточно им подышать, и вы перестанете сердиться или жалетьвсе вам станет одинаково безразличным. В этом воздухе вы никогда не покинете этот светпросто будете выцветать, словно надпись чернилами на позабытой всеми папке для бумаг.
Я глубоко вдохнул, ощущая знакомый упоительный аромат, и медленно выдохнул. Мне нечего было ответить, так что я только молча пожал плечами.
Джек отхлебнул кофе из массивной фаянсовой чашки и откинулся на спинку кресла.
Зачем тебе эти заграничные вояжи, бродяга? Ты неплохо зарабатываешь консультациями по безопасности, верно? Так не лучше ими и ограничиться?
Это целых три вопроса, и вряд ли я смогу ответить хоть на один. Я встал и взял один из его бутербродов. Как он и обещал, бутерброд был с сыром, и хлеб вполне нормальныйнаверное, бутерброды готовит ему жена. Мой адвокат твердит то же самое.
У тебя еще есть адвокат? Удивительно! Но зачем платить за его советы, если ты им не следуешь?
Я снова сел.
Какова сейчас ситуация в целом? Я имею в виду расследование по убийству Фенвика.
Джек склонился над столом.
В Скотланд-Ярде запросили на него материалыи на тебя тоже. Следователи в Аррасе считают это чисто английским убийством, совершенным во Франции. Сейчас их заботит формальная стороной деланарушение порядка ввоза оружия.
Может быть, они и правы. И что мне теперь делать?
Старайся поменьше мелькать в газетах. Считай, у тебя испытательный срок.
Спасибо, Джек. Тебе, наверное, это до смерти надоело.
Чем ты сейчас занимаешься? спросил он.
Задаю кое-кому кое-какие вопросы.
Предоставил бы это профессионалам.
Ну, мы живем в свободной стране.
Слава Богу, не совсем так, рассердился он. Если тебе хотелось во всем разобраться, почему было не остаться в Аррасе?
Мне просто нечего было сказать. К тому же я бы оказался...
Вот именноты угодил бы за решетку. И вполне заслуженноты знал, что нарушаешь их законы, причем за деньги. Но останься ты там, у нас были бы основания поторопить французов. Ты достаточно долго работал в системе и знаешь, как к таким делам относится Министерство иностранных делвыражает озабоченность по поводу убийства на иностранной территории британского подданного и просит местную полицию не вмешиваться в это дело. Такую же позицию заняло бы и наше министерство.
Ну разумеется, только ради страховщика от Ллойда, приехавшего на "ровере" из поместья Кингскэт, а не из-за простого шофера туристского автобуса.
Он снова рассердился.
Ты что, на старости лет подался в радикалы? Так вот, если сейчас наше Министерство иностранных дел выразит свою озабоченность, французские власти тотчас же заявят, что единственный свидетель преступления сбежал домой. Что нам останется делать? Ведь наше Министерство внутренних дел не любит выдавать британских подданных другому государствуневажно, кто это, страховщик или шофер автобуса. Так что не рассчитывай увидеть в будущем свою фамилию в списке награжденных ветеранов министерства, бродяга.
Неужели ты так надышался этим воздухом?
Что я сделал?
Ничего. Не обращай внимания. Я встал. Можно считать вопрос исчерпанным?
Вот именно. Теперь проваливай и дай человеку спокойно поесть.
Не могу, пока ты не подпишешь мой пропуск. К тому же мне не положено расхаживать без сопровождающего.
Он размашисто подмахнул зеленый листочек и бросил его мне обратно.
Ничего, сам найдешь выход. Считай это проверкой на сообразительность.
Уже от двери я оглянулся. Склонившись над письменным столом и яростно жуя очередной бутерброд, Джек Моррис торопливо листал пачку бумаг. На стене над его головой выделялась надпись в аккуратной рамке:
"НЕ ОСТАВЛЯЙ НА ЗАВТРА ТО,
ЧТО МОЖНО ЗАСТАВИТЬ ДРУГОГО ДУРАКА СДЕЛАТЬ СЕГОДНЯ".
Я сказал:
Французская полиция права: Арраслишь место преступления. А почему оно совершено, я им скажу, когда узнаю сам.
Не поднимая головы, Джек снял очки, устало потер глаза и сдавил пальцами переносицу.
Смотри, бродяга, когда ты снова нам понадобишься, тебя доставят на машине с сиреной.
Я как можно аккуратнее закрыл за собой дверь, но щелчок замка разнесся в высоком гулком коридоре министерства, словно выстрел.
8
В половине четвертого я приближался к Харроу-Хилл, стараясь не отстать от тяжелого грузовика впереди. Никогда раньше я в этих местах не был и тем более никогда не заезжал в школу, но почему-то был уверен, что сразу же ее узнаю. И ошибся.
Мы миновали узкую кривую деревенскую улицу, состоявшую из одних кафе и лавочек, где торговали одними охотничьими сувенирами, затем стали попадаться дома эпохи королевы Виктории и Эдуарда VII. Потом дорога пошла под уклон, чтобы начать карабкаться на следующий холм. Но черт возьми, ведь Харроу Скул расположена именно на вершине холма! Я свернул из потока машин на обочину, подрезав при этом белый "воксхол", который принялся отчаянно сигналить.
Вдоль дороги устало шагал простоватый молодой человек в потрепанном плаще, держа под мышкой ракетку для сквоша. Я опустил стекло.
Вы не подскажете, где школа?
Он недоуменно покосился на меня.
Здесь.
Как, вот это? Я кивнул в сторону тяжеловесных построек.
Молодой человек огляделся и улыбнулся.
Все, что вы видите, и есть школа. Конечно, вид немного необычный. А что вам нужно?
Пансион Кендэлл.
Он показал на расположенное всего в двух десятков ярдов солидное четырехэтажное строение красного кирпича.
Спасибо. Вы здесь преподаете?
Да, географию, уже три года. Но и сам тут иногда боюсь заблудиться.
Я въехал на посыпанную гравием площадку возле дома, где оставалось немного места рядом со стоявшим пикапом. И не успел дойти до двери, обложенной диким камнем, словно в фильмах о Робин Гуде, как та распахнулась и на пороге возник сам Хоторн.
Управляющий пансионом должен был выглядеть именно таквы безошибочно узнали бы его в полной темноте на расстоянии в полмили. Высокий, худой и немного сутулый, с коротко стриженными седыми волосами и щеточкой седых усов, в твидовом костюме неопределенного цвета, висевшем как на вешалке, в толстых очках в роговой оправе и, конечно, с трубкой в зубах.
Мы представились и прошли в большую скудно меблированную комнату, выходившую окнами в обширный сад за домом. В огромном камине тлела небольшая кучка угля. Я устроился в кресле поближе к теплу.
Хоторн молчал. Он долго чистил, набивал и раскуривал свою трубку, сделав, наконец, глубокую затяжку.
Довольно странный случай. Я много повидал, работая в этой школе, но такого не помню. Должно быть, у вас, очень интересная профессия.
Он явно хотел выяснить, что за человек приехал к его ученику. И в этом не было ничего особенноговсего лишь часть его работы. Я постарался произвести хорошее впечатление.
Шестнадцать лет я прослужил в разведке. А там немало времени отводилось обучению современным методам допроса пленных. Ну, знаете, как разговорить человека, оценить его личность, решить, чему можно верить, а чемунет. Потом несколько лет все это отрабатывал на практике.
Мне кажется, он уловил. По лицу скользнула сдержанная, но вполне доброжелательная улыбка. Я понял, что могу рассчитывать на понимание.
Сейчас я в основном консультирую по обеспечению безопасности: предотвращение промышленного шпионажа и все такое. Ведь все микроприборы для подслушивания изобретались в свое время для разведкии я неплохо в этом разбираюсь. Телохранителем случается работать нечасто.
Он помолчал.
Понимаю.
Помолчал еще.
На этот раз вам досталась роль стороннего наблюдателя.
Очень точное определение. Я не знал, что вокруг меня происходит, как не знаю и теперь.
А мистера Фенвика вам не удалось... допросить по вашей современной методике?
Я улыбнулся.
Нет.
Он выпустил из трубки к потолку клуб дыма, проводив его взглядом.
Здесь возникает двойная проблема. Он снова взглянул на меня. Естественно, я говорю сейчас о мальчике. Начнем с того, что его отец... не был сторонним наблюдателемя не ошибаюсь?
Я пожал плечами.
Он не рассказал мне того, что знал сам. И явно не предполагал, что в него сразу станут стрелять. Хотя ясно, что он был вовлечен в какую-то аферу.
Хоторн кивнул, несколько раз коротко пыхнув трубкой.
Понимаю. Мальчик очень любил отца. Не знаю, как скажется на нем его гибель.
Тут уж ничего не поделаешь. Расследованием сейчас занимается и французская, и наша полиция.
Он снова пыхнул трубкой и недовольно осмотрел мундштук.
Понимаю. Вторая часть проблемы в том, что Дэвид по молодости может начать вас идеализироватьну, знаете, тяга к оружию и все такое. А с другой стороны... Неожиданно он улыбнулся. Не думаю, что вы считаете себя безупречным профессионалом.