Тогда мне это показалось вполне разумным.
Она выскользнула из лодки и бросила окурок в воду. Потом наклонилась, подняла кокосовый орех и резким движением швырнула его в волны.
Значит, мы будем просто ждать, Гэвин?
После того, как ты сделаешь телефонный звонок и пошлешь телеграмму, останется только ждать твоего кузена.
Я прислонился к лодке. Кто-то набросал в неё пальмовых веток с листьями. Я приподнял их и увидел побитый металлический топливный бак для отсутствующего навесного мотора и лопату с короткой ручкой. Судя по всему, лопата использовалась в качестве веслане слишком удобно, но лучше, чем ничего. Учитывая массу лодки, наверное, непросто плыть на ней против течения.
Поедем назад? спросил я.
Разве мы не можем ещё немного побыть туристами, дорогой? Давай-ка глянем на твою карту.
Мы вернулись к машине и, изучив карту, решили поехать по дороге, ведущей к мысу Сэлайн, и посмотреть на маяк. Дорога была в таком ужасном состоянии, что, когда мы проделали полпути, стало совершенно ясно, что проехать по ней можно только на джипе. Через некоторое время, после очередного крутого поворота, мне пришлось съехать на обочинунавстречу возвращались от маяка три такси, набитых туристами. На обратной стороне моей бесплатной карты имелись коротенькие заметки о местных достопримечательностях, так что, немного не доезжая до холма с маяком, мы остановились и, как и положено настоящим туристам, прогулялись немножко по белому песку карибского пляжа, а потом перешли через дорогу и, пройдя около пятидесяти ярдов, оказались на темном песке атлантического пляжа. После чего я со спокойной совестью погнал свой маленький джип вверх по крутому склону холма.
Смотритель маяка явно обрадовался возможности заработать несколько долларов. Мы поднялись на несколько этажей и оказались на самом верху башни, весь последний этаж которой был застеклен. Лестница оказалась узкой, а ступеньки крутыми. Лиза поднималась прямо передо мной, и её загорелые ноги мелькали у меня перед глазами.
Открывшийся вид был столь великолепен, что мы на время потеряли дар речи. Смотреть на такую красоту просто невозможно. Разум отказывается воспринять такое и отключается. Единственная возможность привыкнуть к такому местужить здесь, пока не привыкнешь, а потом медленно и постепенно снова открывать его для себя. Когда смотритель рассказал нам, что входит в его обязанности, я с удовольствием отдал ему несколько долларов.
На обратном пути Лиза притихла. Когда мы проезжали мимо пустынных павильонов, я посмотрел на неё и увидел, что по её щеке из-под солнечных очков сбегает слеза. Я съехал на обочину.
Она сняла очки, вытерла глаза, всхлипнула, вздохнула, высморкалась. Заново накрасила губы и снова надела очки. Закурила. Опять вздохнула, выдохнув сигаретный дым.
Всякий раз, когда всё должно получиться так здорово, проговорила она, всякий раз это оказывается обманом. Всегда. Какой-нибудь отвратительный трюк. Что бы это ни было. Маяк, свет которого виден на пятьдесят миль! Боже мой! Ничто не оказывается тем, чего ожидаешь. Вот что меня так достало, Гэв. Этот чертов маяк, который светит на пятьдесят миль, всего лишь обычный фонарь, а тот несчастный черный скрюченный сукин сын должен каждые два часа ночью подниматься наверх, только для того, чтобы эта рухлядь продолжала поворачиваться в разные стороны ещё два часа. В мире, нет ничего настоящего!
А чего ты ожидала, Лиза?
Она сняла очки и посмотрела на меня со змеиной холодностью и злобой:
Мне говорили, дружок, чтобы я пела в хоре, любила Иисуса, любила ближних, молилась Богу, жила жизнью, достойной настоящей христианки, и тогда меня ждет вечное блаженство. Только забыли объяснить, что, когда мне исполнится четырнадцать, староста церковного хора захочет давать мне бесплатные дополнительные уроки пения и что уже во время третьего урока я потеряю девственность.
Меня не предупредили, что если я не донесу на него, то потеряю вечное блаженство. Не сказали, что я не захочу доносить на него, потому что тогда он не сможет сделать это со мной снова. Не объяснили мне, что это называется искушением плоти и что, в конце концов попадаешь туда, где надо исповедаться или бежать. Они построили огромный маяк, и он выглядит просто замечательно, освещая своими огнями весь мир и спасая души. А на самом деле это всего лишь цепи, какие-то странные линзы и отвесы. На самом деле, сами того не понимая, они учат обмануть другого, пока он не обманул тебя.
Ой-ой-ой, удивленно проговорил я, и снова появились слезы.
В конце концов, Лизе удалось с ними справиться:
Ты будешь смеяться надо мной, если я скажу, что хотела бы сделать с деньгами, Гэв?
Не думаю.
Я бы хотела вступить в какой-нибудь монашеский орден и отдать им все деньги. Я бы хотела принять обет молчания, стоять на коленях на каменном полу и молиться, пока мои колени не начнут кровоточить и я не потеряю сознание. Я не хочу, чтобы меня до конца жизни трахали всякие уроды, и вообще, чтобы ко мне прикасались мужчины. Я хочу быть Христовой невестой. А теперь можешь смеяться. Ты же уверен, что не пройдет и недели, как я перелезу через забор, чтобы вернуться назад.
А ты перелезешь?
Если у меня хватит духа туда уйти, я их никогда не покину, никогда. Ты заставил меня почувствовать себя как много лет назад. И много постелей назад.
Я не думаю, что люди стремятся к достижению своей цели только потому, что считают её правильной. Это всего лишь одна сторона медали. На самом деле они следуют своей главной страстиуправляют банками, строят храмы из пивных банок, делают чучела птиц или рассказывают грязные анекдоты. У каждого своя судьба.
Моя судьба была предопределена. Крестный путь Христа. Пасха. Воскресение. В двенадцать лет я чувствовала себя такой чистой! Иисус любил меня, это я знала точно.
Поэтому всю свою жизнь ты стремишься вернуться назад. В любом случае это тебя глубоко затронуло.
Она нашла очки, подобрала их и устало произнесла;
Ты всё знаешь, да? А хочешь я тебе что-то скажу? Ты просто болтун. Поехали-ка лучше назад, на пляж, там мне самое место.
XVIII
После нашей поездки с Лизой что-то случилосьчто-то, чему она не могла или не хотела дать Объяснения. Мы стали вести себя как соседи, поселившиеся в только что построенном пригородном районе, кивали друг другу и улыбались, встречаясь по пути в главное здание отеля, на пляже или по дороге в свой коттедж.
Я видел, что какие-то туристы, а иногда и моряки пытались с ней познакомиться, встретив её гуляющей в одиночестве по пляжу. Они догоняли её, им удавалось пройти рядом с ней несколько шагов, а потом всё до одного поворачивали назад. Более симпатичные женщины в более открытых купальниках бродили по пляжу никем не замеченные. Очень трудно внятно сформулировать, почему именно к Лизе так часто подходили желавшие подружиться с ней мужчины. Наверное, в ней был вызов, а ещё презрение и высокомерие. Ну-ка, попробуй меня, ублюдок. Попытай-ка счастья, а я посмотрю, на что ты годишься. В том, как она покачивала бёдрами, было приглашение и одновременно отказ. Чтобы описать, как она держалась, нужны какие-то особенные слова. Соблазнительная и нахальнаясамая настоящая дешевка. Именно это сразу заметил Руп и удивился, почему я согласился получить фингал под глазом ради того, чтобы отобрать подобную штучку у Карла Брего. Именно это бросилось мне в глаза, когда я увидел, как она уселась за стойку бара вместе с Брего.
Настоящая дешевка. Не думаю, что она проделывала это сознательно. Просто она не могла держаться иначе, и дело тут вовсе не в отсутствии интеллекта и не в том, что она не понимала, что привлекает внимание.
Она совершенно необъяснимым образом хотела отдаться мне. С самого начала. Она хотела, чтобы её использовали, и ей не надо было, чтобы её любили. Хотела, чтобы её повалили на спину и без всяких разговоров трахнули, и именно это её состояние создавало вокруг неё ореол доступности.
Лиза созрела слишком рано. В её сознание так безжалостно внедрили понятие о добродетели, что, когда её соблазнили, она поверила, что стала грязной и развратной. Чистоту невозможно восстановить. Поэтому она сбежала. И прожила дюжину лет в грехе, считая, что такова её суть, попирая все нормы человеческой морали только потому, что однажды уже преступила её, потеряв девственность. Когда не можешь любить себя, пусть даже самый маленький уголок своего разума или частичку тела, не можешь любить никого. Если проведешь остаток жизни, стоя на кровоточащих коленях, может быть, Иисус проявит к тебе хоть каплю сострадания. Лизу уничтожили двенадцать лет назад. Но пройдет немало времени, прежде чем она прекратит дышать.
Я внимательно наблюдал за ней. Она ничего не подозревала, а я старательно убивал время. В субботу мне удалось соединиться с Мейером и подробно с ним поговорить. Я сказал, чтобы он навел справки о Поле Диссате, работающем в офисе «Морских ворот» в Вест-Палм.
Диссат? Пол Диссат?
Да. И будь осторожен. Пожалуйста. Он кусается.
А Мэри там? С ней всё в порядке?
Все в порядке.
Что я мог сказать? Время разговоров ещё не пришло.
В субботу я нашел дорогу к яхт-клубу. Припарковав свой джип, я двинулся вдоль длинного причала и разыскал «Дульсинею». Это была серийная парусная яхта с мотором, довольно широкая и массивная, с неуклюжими обводами. Руп Дарби и Арти содержали её в безупречной чистоте, так что она выглядела отлично.
Арти отправился на моторке в Кренейдж, чтобы сделать кое-какие покупки. Руп пригласил меня на борт и показал мне машинное отделение. Его очень беспокоила доставка какой-то крайне необходимой детали для двигателя. Она должна была прибыть на самолете, Без неё яхта не могла выйти в море, и Руп боялся опоздать на встречу со своими хозяевами на Доминике. Руп рассчитывал выйти в море в среду.
Я спросил про Карла Брего, и Руп рассказал мне, что богатая вдовушка, хозяйка Брего, появилась вместе со своими друзьями и они отплыли утром в двухнедельный круиз. Загорелая коренастая женщина в голубых полотняных шортах и грязной белой футболке подошла к причалу, помахала рукой и улыбнулась. У неё была роскошная шапка золотистых волос и красивое обветренное лицо. Руп пригласил её на борт выпить с нами кофе. Она согласилась, и мы устроились в тени большого паруса. Она назвала себя Микки Ланьер, хозяйкой «Адской красавицы», большой пассажирской шхуны, которая была хорошо видна с того места, где мы сидели. У Микки было мужское рукопожатие и акцент, характерный для жительницы штата Мэн.
Трэв, Миккивладелица и капитан лучшего пассажирского судна на островах.
Это точно, сказала она, и они оба весело расхохотались.
Она дорого берет и ещё может позволить себе выбирать пассажиров. Её Фирма не нуждается в рекламе. Честное слово, сказал Руп, и они снова принялись хохотать.
Пятьсот американских долларов в день, Я не вывожу «Красавицу» в море меньше чем на пять дней и никогда не беру меньше трёх и больше пяти пассажиров. Цена остаётся неизменной.
Это довольно дорого, заметил я.
А я всё время говорю ей, что она должна повысить цены.
Не могли бы вы мне сказать, почему вы всё время смеётесь?
Микки улыбнулась и отбросила ладонью волосы с лица:
Просто мы любим наслаждаться жизнью, мистер Макги.
Она зарабатывает хорошие деньги, имея дело с бизнесменами. Трое, четверо или пятеро удачливых менеджеров, обычно ребята в возрасте от тридцати до сорока, выходят в море расслабиться, половить рыбу, позагорать, поболтать, а заодно задумать какое-нибудь новенькое дельце. Ты же знаешь, как это бывает.
Почему же смеются все, кроме меня? спросил я.
Она берет на борт только мужчин, Трэв.
Я, кажется, понял. Вся ваша команда состоит из женщин, капитан? Наконец-то до меня дошло, почему они оба так веселились.
И, добавил Руп, все они ловкие, быстрые, красивые и сильные, как маленькие бычки. От золотоволосой блондинкиэта девица закончила филологический факультет Дублинского университетадо цвета кофе, в который забыли добавить сливок. Всего их восемь.
Семь, Руп, черт возьми. Мне пришлось выгнать Барби. Во время последнего выхода в море она пыталась взять с клиента дополнительные деньги. А я их не раз предупреждала. После того как доставлю всё необходимое на «Красавицу», лучшую выпивку и лучшую еду, я всё делю пополам, половина для меня и для судна, половина для команды. За пятидневный круиз они зарабатывают больше ста пятидесяти долларов. Каждаяот золотоволосой Луизы до Эстер, отец которой работает в банке на Ямайке.
Тебе нужна команда из восьми человек, чтобы управлять судном, Мик.
Я знаю, знаю. Мы выходим в море в понедельник на десять дней. Четверо парней из телевизионной компании Отличные ребята. Это уже третий их круиз. Старые друзья. А это значит, что команда будет ходить без лифчиков, как только мы выйдем из бухты.
И без трусиков, ещё не доходя до бухты Дракона и Счастливого Холма.
Вполне возможно, дорогой. Сегодня Луиза вылетает Барбадос. Она говорит, что там есть одна подходящая Шестка, которая любит ходить под парусом. Это хорошая возможность сочетать хобби с приличным заработком Я не люблю профессионалок. Мне куда больше нравятся милые девушки из хороших семей. Тогда получается действительно веселое судно. Она поднялась:Рада была познакомиться со старым другом Рупа, Трэвис. Надеюсь, когда-нибудь вы сплаваете с нами. Руп как-то раз не отказал себе в удовольствии.
Микки пригласила четверых друзей-капитанов в бесплатный пятидневный круиз в прошлом году.
Мои пассажиры в самый последний момент отказались от поездки, сказала Микки, а мы никак не могли придумать, какой подарок сделать капитанам на Рождество. Ну пока, рада была познакомиться.
Микки сошла на причал и упругой походкой направилась по своим делам.
Ты понравился Микки, заметил Руп. В её работе просто необходимо быстро отличать мальчиков от мужчин.
Ты остался доволен круизом?
Да, черт возьми. Видит Бог, это удивительное приключение. Там есть правила, и Микки следит за тем, чтобы они свято исполнялись. Девушек нельзя обижать. Любовью можно заниматься только в своей каюте, на собственной койке, за закрытыми дверями. Если девушка надевает брючки, длинные или короткие, руки прочь. В остальных случаях можешь чувствовать себя свободно. Сами девушки никогда не делают первого шага. В результате в памяти остаются моменты, когда ты стоишь на ветру с бокалом пунша в руке, Микки управляет яхтой, все паруса подняты, а восемь роскошных голых девушек ставят рифы, тащат канатыкороче, выполняют всю необходимую работу. В лунную ночь мы вставали на якорь в бухте, и девушки пели такие сладостные песни, что сердце готово было разорваться на части. Отличная выпивка и кормежка. Превосходная рыбалка. И все очень много смеются. Всем платят одинаково, и работа делится на всех. Не понимаю эту дуру Барби. Зачем ей понадобилось снимать с клиента дополнительные деньги?
Ее отец владеет, наверное, половиной штата Южная Каролина. Барби всю жизнь обожала яхты. И у неё была уникальная возможность обеспечить себе жизнь, делая две вещи, которые она любит больше всего на свете ходить под парусом и трахаться. А она всё испортила. Не могу этого понять. Мы были в море пять дней, а казалось, что всё это продолжалось целый месяц. Это это нечто. Если ты увидишь, как «Красавица» входит в гавань, никогда ни о чём не догадаешься. Девушки ведут себя как команда, которая готовится к Олимпийским играм. Ловкие, стройные, загорелые и чистые.
XIX
В воскресенье Лиза согласилась организовать свой телефонный разговор так, чтобы я мог слышать, что говорят обе стороны. Она заказала разговор из коттеджа. Нам пришлось довольно долго ждать, пока не удалось наконец соединиться со Штатами. Я сидел рядом с ней; она держала трубку так, чтобы нам обоим всё было слышно.
Мы услышали лживый, нервный голос Гарри:
Мэри, дорогая? Это ты?
Да, дорогой. Ты меня слышишь?
Говори громче. Кажется, что ты находишься в миллионе миль от меня, милая. Откуда ты звонишь? Я ужасно беспокоился.
Оставалось только надеяться, что для секретарши голос Гарри звучал более убедительно, чем для меня. Лиза следовала заранее заготовленному сценарию: она попросила Гарри, чтобы он сообщил Холли Дреснер, что с ней всё в порядке, сказала, что не хотела, чтобы Гарри разыскал туристическое агентство, услугами которого она воспользовалась. «Семь морей», в Хэллендейле. Миссис Ди Анджело была так любезна
Ты собираешься возвращаться домой?
Да, Гарри. Мне кажетсяэто будет правильным решением.
И я так считаю. Когда, дорогая? Когда ты будешь дома?
У меня заказан билет на третье мая. Только не надо меня встречать. Я ещё ничего окончательно не решила. Кроме того, в аэропорту осталась моя машина. Кстати, не беспокойся о деньгах. Завтра я пошлю телеграмму мистеру Уиллоу, чтобы он перевел необходимую сумму на твой счет, дорогой.
Я уже начал волноваться.
Могу себе представить. Наверное, мне хотелось, чтобы ты немного посуетился.
Они продолжали в таком духе ещё некоторое время, пока Лиза не повесила трубку. Потом она как-то странно посмотрела на меня и вытерла капельки пота со лба и шеи:
Мне ужасно не по себе. На месте Мэри я наверняка не дала бы денег этому сукину сыну. По правде говоря, я не вижу особенного смысла в этом телефонном звонке.
Его секретарша будет хорошим свидетелем. С Мэри Бролл всё в порядке, она жива и здорова и находится на Гренаде, вернется домой третьего мая. Секретарша скажет, что она взяла трубку, когда миссис Бролл позвонила своему мужу. Скорее всего, Гарри попросит секретаршу соединить его с миссис Дреснер и позаботится о том, чтобы она услышала, как он передает миссис Дреснер слова Мэри.
Я думаю, мне больше не стоит посылать ей открытки. Если бы в этом была необходимость, Пол сообщил бы мне. Он считает, что теперь всё в порядке.
Ну, если тебе нравится убивать людей, тогда действительно всё в порядке.
Все это так дико. Я всё время думаю о том, что ты мне говорил, Гэв: что для него убить менясамое разумное. Только я никак не могу в это поверить. Мы ведь из одного города. Мы одна семья. Мне всё время снится один и тот же сон: он стоит и смотрит, как я сплю, а я на незаметно открываю глаза и вижу, что на самом деле он на меня не смотрит, он повернулся в другую сторону, и на нем маска, в точности повторяющая лицо, только она надета на затылок. Он всего лишь делает вид, что наблюдает за мной, а на самом деле смотрит на что-то, чего я видеть не могу. Когда просыпаюсь, я вся дрожу.
Ждать осталось совсем недолго, Лиза. После того как ты завтра пошлешь телеграмму Уиллоу, ты станешь не нужна Полу.
Держись поближе ко мне, ладно?
Я успокоил её. Я не позволю этому мерзавцу добраться до неё. С ней всё будет в порядке.
Несомненно.
XX
Солнце ещё не поднялось из-за зеленых гор, когда я проснулся ранним утром в понедельник. Я поплавал в море, отлив всё ещё продолжался. Перед тем, как пойти позавтракать, я принял душ. К этому моменту, конечно, Пол уже успел обнаружить, что теперь я стал его первоочередной проблемой. Обычно я очень хорошо реагирую на подобные сюрпризы. Какое-то странное чувство, которое невозможно описать, дает мне несколько необходимых секунд, позволяющих справляться с любыми неожиданностями.
Я не знаю, где он прятался. В саду было много подходящих мест. Он мог спрятаться и где-нибудь в гостиной. Он хорошо подготовился. Увидел, что я пошел на пляж, и незаметно перелез через стену. Я, конечно, запер ворота, но дверь оставил открытой. Он вполне мог предположить, что я вернусь принять душ и у меня не будет причины закрывать дверь ванной. Включаешь воду, крутишь ручки, пока с шумом падающая вниз вода не достигнет нужной температуры, и встаешь под душ. В этот момент ты совершенно беспомощен, а шум воды перекрывает все остальные звуки.
Когда вода достигла нужной температуры, у меня в затылке что-то взорвалось и я, вращаясь, полетел в пропасть, а вокруг вспыхивал слепящий белый свет.
Я знал, чем он, скорее всего, воспользовался. К тому же я сильно облегчил ему задачу. Несколько дней назад я подобрал в полосе прибоя корягу. Она была твердой, как железо, палка, отполированная морем.
Мозгэто нежное серое желе, окруженное со всех сторон мембраной, пронизанное целыми милями кровеносных сосудов, тоненьких, как ниточки. Серое желе состоит из нескольких триллионов клеток, которые испускают очень слабые электрические разряды. Весь этот влажный, невероятно сложный шар заключен в кость, покрытую тонким слоем кожи и массой волос, обеспечивающих некоторую защиту от удара. Как и другие органы тела, мозг имеет систему защиты. Клетки мозга умирают со скоростью, зависящей от того, какой образ жизни вы ведете, причем они не восстанавливаются. Однако на ваш век их должно хватить. Если в результате удара погибнут все клетки правой полусферы, отвечающей за связь с внешним миром, слух, способность разговаривать, читать и писать, существуют достаточно высокие шансы, что находящиеся в покое клетки левой полусферы активизируются и возьмут на себя новые функции.
Если взять дубинку и со всего размаху трахнуть по правой половинке черепаа именно туда придется удар, если его наносит правшас такой силой, что всё это чудесное серое желе как следует тряхнет, то на некоторое время мозг вообще перестанет функционировать, а потом будет работать лишь частично, что может продолжаться вплоть до самой смерти. А если возникнет кровотечение и кость начнет давить на желе, то жить останется совсем недолго.
Даже если и произойдет полное выздоровление, что маловероятно, пройдет немало времени, прежде чем вы сможете восстановить обрывочные воспоминания о времени, непосредственно предшествующем удару. В любом случае воспоминания не будут полными и безупречными. Бросьте стереофоническую систему под грузовиквряд она станет играть после этого, и даже после починки останется немного надежд на идеальное звучание. Забудьте о той чепухе, которую показывают в телесериалах: крепкий парень, которого только что стукнули по башке и вышвырнули из идущей на полной скорости машины, приходит в себя в карете скорой помощи и моментально соображает, что похититель был левшой-альбиносом, потому что маленькая Милли положила свою бутылочку с таблетками слева от конца пирса.
Если человек приходит в себя в карете скорой помощи, у него возникают серьезные проблемы, когда он пытается вспомнить, как его зовут, он не может понять, почему у него двоится в глазах, отчаянно шумит в ушах и его всё время тошнит.
Восстановить по обрывкам воспоминаний истинный порядок событий тоже непростая задача.
Вот один из фрагментов. Лежу на левом боку, свернувшись в клубочек в тесной, подпрыгивающей клетке. Очень жарко. Какая-то материя, пропитанная потом; прилипла к моему телу. Что-то шершавое под левой щекой. Рук я не чувствую. Скрежещет мотор. Откуда-то доносится тонкий, скулящий женский плач. Чернота.
А вот другой фрагмент. Меня снова и снова подбрасывает, голова свисает вниз, что-то жесткое впивается в живот. Бедра кто-то или что-то держит. Может быть, это рука? Нужно быть очень здоровым сукиным сыном, чтобы просто нести меня, таким образом, но этотбежал! У меня начался сухой кашель, который перешел в рвоту, и меня немедленно бросили на песок. Кашляю, задыхаюсь, отплевываюсь, а потом медленно погружаюсь в серую пустоту.
Были и менее четкие воспоминания. Одни казались более реальными, другие скорее походили на сон. Мозг пытался воспринять окружающий мир, рассортировать детали, отчего и возникали странные сны.
Затем последовал более подробный кошмар, который продолжался так долго, что мозг сумел разобраться в нем и отличить настоящие детали от фантастических. Я медленно пришел в себя. Оказалось, что я сижу на песке, опираясь спиной на нечто напоминающее ствол дерева. Мои руки связаны за спиной. Я попытался пошевелить ими, но не смог. После нескольких неудачных попыток я понял, что не чувствую пальцев.
Нейлоновый шнур крепко связывал мои щиколотки. Он был стянут так туго, что глубоко врезался в кожу. Ступни распухли. Мои колени широко расставлены. Только тут, к собственному удивлению, я обнаружил, что между моих ног прямо из песка поднимается ствол тропической пальмы.
Прошло некоторое время, прежде чем я начал понимать, что происходит. Маловероятно, чтобы я находился здесь так долго, что за это время успело вырасти дерево. Кажется, деревья растут медленно. Очень медленно. Мой ноги распухли и покраснели. Развязать шнур? Вряд ли это возможноя не мог даже пошевелить плечами, а рук и вовсе не чувствовал. Убрать дерево? Никакой возможности. Я медленно, очень медленно, повернул голову налево. Оказалось, я сижу в тени. Чуть подальше, под стоящим в зените солнцем сверкал песок. Синие волны накатывались на берег, с шипением бежали по песку, а потом откатывались назад. Так же медленно и осторожно я повернул голову в другую сторону и посмотрел направо.
На надувном голубом плотике; который я видел в бассейне Лизы, сидел человек. В руках он держал потрепанную коричневую корзинку из пальмовых веток и вплетал в неё новые. Он сидел, скрестив ноги, поглощенный своим занятием. У него были аккуратно подстриженные темные локоны, темные глаза и темные ресницы. И маленький, пухлый рот. На человеке были белые боксерские шорты. На груди, на золотой цепочке, висел крестик. Большие часы со странным циферблатом на браслете из нержавеющей стали украшали его запястье. Гладкие мышцы легко ходили под загорелой кожей. Он без всяких усилий поднялся на ноги и принялся рассматривать корзинку со всех сторон. Она получилась довольно грубой конической формы, объемом примерно в полбушеля. Откуда-то из глубин моего сознания всплыло имя, и я с трудом прохрипел;
Пол.
Он посмотрел на меня. Так человек смотрит на спустившееся колесо, которым он собирается заняться в самое ближайшее время. Причем не как владелец машины, а как работник станции обслуживания, прикидывая, сколько времени потребуется на то, чтобы закончить работу.
Я с трудом выжал из себя ещё одно слово:
Развяжи.
Он взглянул на свою только что законченную работу. Я не мог понять, почему он не хочет разговаривать со мной. Откуда-то из глубин моего сознания поднялся серый клубящийся туман, и мир снова померк
Меня кто-то тряс, пытаясь разбудить. Потом меня подняли и поставили на ноги. Я вновь вернулся в ослепительный мир. Оказалось, что я стою, опираясь спиной на ствол пальмы. Меня охватила слабость, кружилась голова. Посмотрев вниз, я увидел знакомый нейлоновый шнур, стягивающий мои щиколотки.
Пол отодвинул меня от дерева и повернул лицом к морю. Потом он медленно повел меня вперед, поддерживая под руку, чтобы я мог сохранять равновесие. Мне приходилось делать совсем маленькие шажки, ног я почти не чувствовал. Он вел меня вдоль пляжа. Теперь мы вышли из тени деревьев и оказались под жарким солнцем. Наконец он остановился и сказал:
Сядь.
Он помог мне усесться на влажный песок, так что коричневая корзина, починкой которой он так старательно занимался, оказалась прямо передо мной. Она стояла вверх дном на песке, как грубая клоунская шляпа. На песок набежала очередная волна и лизнула край корзинки и мою правую ногу.
Изящным жестом, словно открывая какую-то торжественную церемонию, Пол быстро поднял корзину. Это был настоящий волшебный фокус. Отсеченная голова Лизы стояла на песке, глядя в сторону моря. Фокусники любят подобные штуки. Он непринужденно стоял перед ней, а потом вытянул правую ногу и босыми пальцами с прилипшим к ним песком легко коснулся виска и медленно и осторожно повернул голову так, что она посмотрела на меня. Пол быстро и гортанно заговорил по-французски.
Лиза закатила пустые, безумные глаза, глаза, которые смотрели сквозь меня в какой-то далекий, иной мир, а потом широко раскрыла рот, издала пронзительный, хриплый крик, захлебнулась им, с трудом набрала в легкие воздуха и снова закричала.
Он наклонился, приподнял её голову за подбородок и негромко, почти ласково, словно успокаивая, заговорил с ней по-французски.
Новая волна набежала на песок, её пенный гребень накрыл лицо Лизы. Она захлебнулась и закашлялась. Пол мягким и нежным жестом отвел намокшие темные волосы с её лба, потрепал по щеке и сказал что-то ещё. Мне удалось узнать только последнее слово. Адью.
Потом он двинулся ко мне, и в этот момент я увидел, что на берег накатывает ещё одна волна, заметно большая, чем предыдущие. Лиза, казалось, тоже увидела её. Она зажмурилась и закрыла рот. Волна тяжело ударила меня в бедро, пробежала по песку ещё футов на шесть и откатилась назад, оставив небольшие холмики песка по обе стороны головы Лизы. Море перекинуло волосы так, что они закрыли лицо.
Пол легко поднял меня на ноги, повернул в сторону песчаного склона и подтолкнул вперед.
С колоссальным усилием я сумел произнести три слова:
Она не видит. Я имел в виду, что она не увидит, когда накатит следующая волна.
Не имеет значения, ответил он. Он хорошо говорил по-английски, но ему не удалось, как Лизе, полностью избавиться от франко-канадского акцента. Я заметил старую лодку и вспомнил, что мы уже были здесь с Лизой. Значит, она привела Пола в это уединенное место. Я увидел лопату с короткой рукояткой, воткнутую в сухой песок возле деревьев. С помощью этой лопаты ему не составило большого труда выкопать яму, в которую могла поместиться Лиза. С коленями, прижатыми к груди, и запястьями, привязанными к щиколоткам, она не должна была занять много места. За деревьями я заметил свой джип, который стоял на старой песчаной дорогепочти на том же месте, где я оставил его в тот день, когда мы ходили осматривать маяк.