Она достала из сумочки листок бумаги. Они вместе его посмотрели. Потом он пожал плечами, стряхнул пепел с сигары, и они двинулись по направлению к Бей-стрит.
Я забрал свои вещи из отеля и первым прибыл на корабль. Когда я предъявил билет, меня должным образом поприветствовали.
Несколько минут назад я тут заметил одну пару. Оба в белых штанах.
Ах, мистер и миссис Терри. Да-да, конечно. Они и раньше с нами путешествовали. Вы их знаете?
Да нет, имя как-то не так звучит. Наверно, я ошибся.
У вас еще будет возможность рассмотреть их поближе. Вы почти соседи. Они тоже с левой стороны, каюта с выходом на лоджию, номер четырнадцать. Через несколько комнат после вашей, сэр.
На посту стюарда никого не было, горничная не показывалась. Я нашел шкафчик с ключами, открыл стеклянную дверку и снял с крючка ключ от шестого номера. Каюта была солнечной и приятной. Я отыскал четырнадцатый номер, а потом, как и было запланировано, отправился на лоджию. Белый потолок был достаточно высок, чтобы мне не приходилось сгибаться. Но было очень просто оставить свой скальп на одном из мягеньких круглых светильничков, свешивающихся вниз. Временами попадались расставленные то тут, то там диваны и кресла с голубой, желтой, пурпурной или розовой обивкой вокруг круглых черных столиков с приподнятыми хромированными краями. Пол был выдержан в темной гамме. Я выбрал себе кресло с желтой обивкой и велел официанту принести пиво. Время от времени мимо пробегал кто-нибудь из пассажиров, всегда энергично, сосредоточенно и нахмурившись, с фотоаппаратом на шее.
Появился Мейер и, тяжело вздохнув, уселся рядом.
Я похоронен там внизу, в призрачном мигании крохотных лампочек. Он указал на корму. Я нашел, где оставить нашу посылку. Первый лестничный пролет вон от той двери, на полпути вниз, у поворота стоит ящик с пожарным рукавом. Крышка слегка задвинута в нишу. Так что, когда поднимаешься по лестнице, правый верхний угол находится как раз на уровне твоего лица.
Очень хорошо.
Мне пришло в голову, что можно использовать систему оповещения в своих интересах. Я слышал, они нумеруют пассажиров.
Это тоже очень хорошо, в зависимости от ситуации. Я выбываю. У нее был список. Значит, это на случай, если они потеряются. Иди играй со своей куклой.
Около половины третьего я заметил ее, одну, как раз заходившую в «Нассау шоп» с пакетом, содержащим, судя по размеру, коробку из магазина одежды. Я вошел за ней. Она убрала темные очки в сумочку. Медленно побрела через весь магазин и остановилась у круглого стеллажа с рубашками фирмы «Дакс». Я стоял метрах в трех, когда к ней подошел продавец.
Она заговорила, и я понял, что у нее детский голосок, тоненький, милый, девичий голосок.
Вот эту, в зеленых тонах, это чистый лен, да? Никаких других добавок, чтобы она не мялась?
Чистый лен, мисс.
То есть вы ее надеваете, и через час она выглядит так, словно вы в ней спали. Нет уж, спасибо.
Может, красивую шерсть, мисс? Очень нежный серый цвет.
Не думаю. Но все равно, спасибо.
Я покружил вокруг и столкнулся с ней у прилавка лицом к лицу, глаза в глаза, вместо того чтобы обойти, и почувствовал в ее глазах легкий щелчок: меня оценили и отвергли, словно там, внутри, была установлена старая камера, из тех, какие использовали в прошлом пляжные фотографы для вышедших из моды снимков.
Ее личико выглядывало из-под шляпы и копны волос. Брови выгибались вопросительными знаками, уже не задающими никаких вопросов. Ротик маленький, ненакрашенные губы сильно выпирали вперед, такие полные и пухлые, словно она собиралась свистнуть. Остренький носик и остренький подбородочек, плоские щеки. Но что объединяло остальные черты в единое целое, так это глаза, очень-очень большие, широко расставленные, поразительно яркие, сверкающие, зеленые. Эротическая невинность и невинный эротизм. Она прошла мимо, зная, что я обернусь поглазеть на нее, что замечу это высокомерие, ленивую медлительность, шикарную разницу между длинными белыми ляжками и мягкой, гибкой и задорной попкой. Она напоминала мне куклу Барби.
Я не знал, что предпринять и каким образом. Я не мог понять, насколько крепкие у нее нервы и насколько она умна. И в какой степени ею завладел Терри. Если, благодаря счастливой случайности, мне удастся выточить клин нужным образом и вбить его в нужное место и с нужной силой, то, может быть, кристалл раскроется. Но скорее моя попытка окончится плачевно, вызовет подозрение, заставит броситься туда, где ее ждет Терри, с немедленным описанием моей внешности. Но если бы удалось моментально убедить ее в том, что она тоже предназначена стать жертвой казни Если бы я только знал, как много ей известно о том, что случилось с Тами. Тогда я нашел бы такой способ, чтобы он сработал наверняка.
Она перешла к прилавку, где под стеклом были выставлены элегантно поблескивающие швейцарские часы. Помогавший ей продавец отошел достать что-то из шкафчика. Я быстро подошел, встал сзади и тихо сказал:
Если вы Дел Витни, то мне нужно с вами поговорить. Передать кое-что от Тами.
Должно быть, вы меня с кем-то перепутали. Извините.
Перед тем как ее убили, Тами просила передать вам одно сообщение и рассказала о том, как вас найти.
Уголком глаза я заметил, как она обернулась и уставилась на меня из-под широких полей шляпы. Я медленно повернул голову, взглянул на нее и увидел, что она просто окаменела, глаза стали еще шире от шока.
Уб-б-били! прошептала она.
У меня было такое чувство, какое бывает в покере, когда долго колеблешься, как сыграть, и внезапно ситуация меняется так, что ты вдруг знаешь наверняка, какую повести игру.
Вы хотели вот это, мисс? спросил продавец.
Что? Нет. Нет, спасибо. Она отошла от прилавка, остановилась в десяти шагах и снова уставилась на меня. Я почувствовал, что она начинает подозревать, что ее сейчас обведут вокруг пальца, и поэтому грубо ответила:
Не думаю, что будет здорово, если Терри увидит нас вместе.
Я вытащил бумажник, нащупал отделение за фотографиями и вытащил сложенную газетную вырезку об установлении личности по отпечаткам пальцев.
Если вам не пришлось узнать ее под таким именем, Дел, то это не имеет большого значения.
Она развернула лист. Внезапно у нее против ее воли задрожали руки. Коробка с одеждой выпала из рук на ковер.
Ох, Боже! О Боже мой! Господи Иисусе! В голосе появился свистящий отзвук.
Я поднял ее пакет.
Соберитесь! Если вы хотите остаться в живых, то успокойтесь, черт побери. Где Терри?
Ж-ж-ждет меня в этом, в «Черной бороде».
Вам лучше выпить.
Я отвел ее в «Карлтон». После перенесенного шока она шла странно прямо, на негнущихся ногах, словно на ходулях. Я усадил ее в темный задний угол террасы бара, в этот час абсолютно пустой. Принес двойное виски со льдом. Она выпила залпом, а потом заплакала, нащупывая в красной сумочке тонкий носовой платочек. Наконец она вытерла глаза, высморкалась и выпрямилась, слегка дрожа.
Я просто не понимаю. Кто вы? Что происходит?
Они пытались убить ее. Промахнулись. Она пришла ко мне. Я всего-навсего старый друг, которому она могла доверять. Я живу в Лодердейле. Она не могла пойти на такой риск, как связаться с вами и Ди-Ди, поэтому заставила меня пообещать, что я попробую это сделать. Ди-Ди исчезла. Если хотите услышать мою догадку на этот счет, то ее стукнули по голове и где-нибудь закопали.
Боже мой! Что вы хотите со мной сделать?
Тише. Я пытаюсь передать вам послание Тами. Она пыталась во всем этом разобраться. Вы видите, в самую суть она не проникла. Попыталась пробраться к себе домой, чтобы забрать спрятанные там деньги, и, видимо, наткнулась на Гриффа, кто бы он ни был. Она очень боялась на него наткнуться и просила передать, чтобы вы бежали. Они внезапно обнаружили, что закон слишком близко подбирается, и решили свернуть операцию. И поскольку через вас могут выйти на остальных, да к тому же все и так на убийстве повязаны, они приняли стратегическое решение убрать вас троих. И похоже, вы одна остались, Дел.
Но они не сделают этого!
Прочитайте еще раз вырезку. Детка, они так сильно ударили ее этой машиной, когда убивали, что она расплющилась о стену на уровне второго этажа каменного дома. Заметив, что ей дурно, я продолжил начатое, взял ее за руку и произнес:У нее половина лица смазана начисто, до самого носа. А ниже талии она просто мешок рубленого мяса.
Она поперхнулась, проглотила и сказала:
Но я все узнаю об этом, когда
Когда вернетесь? Кто даст вам возможность прочитать газеты за последнюю неделю? Они вас уберут еще до того, как вы распакуете чемоданы.
Я должна сказать Ансу! Нам пора удирать отсюда!
Я смотрел вниз, на ее тонкую талию, до тех пор, пока боль не исказила ее губы.
Поумнейте-ка быстрее, а то я не смогу помочь вам, деточка. В прошлый понедельник, вечером, как раз накануне вашего отплытия, добрый старина Анс привязал к коленкам Тами бетонный блок и сбросил с автомобильного моста ниже Маратона. Она была в полном сознании. О чем они не знали, так это о рыбаках под мостом. Те ее вовремя вытащили. Она приехала ко мне в Лодердейл. И вот я здесь по-дурацки рискую вляпаться в это вонючее дело, а вы не хотите пошевелить мозгами. Они считали, что она умрет. И беседовали прямо при ней. Анс с Гриффом заключили между собой эдакий сентиментальный договор. Анс топит Тами, а за это Грифф отдает вас в его распоряжение. Тами сказала: «Пожалуйста, предупреди Дел, чтобы Анс ничего не узнал». Я не мог ей отказать. Она была просто потрясена. Оказаться на восьмиметровой глубине, в черной воде, с бетонным блоком, прикрученным к ногам проводом. И вот я полетел сюда и заказал обратный билет на «Монику Д.». Я не знал, удастся ли узнать вас на берегу по описанию Тами. Может, вы и после моего предупреждения не воспользуетесь последней возможностью. Но я должен был попытаться. Дурите дальше, и вскоре вам крышка, потому что, солнышко, вы участвовали в деле, откуда на пенсию выходят лишь таким образом.
Это ее пробрало. Она смотрела широко раскрытыми глазами прямо перед собой, толстенькие губки приоткрылись, обнажив блестящие крохотные зубки.
Он так странно себя вел, прошептала она. Все время наскакивал. В любой момент готов вспылить. И ни в одном другом круизе столько не пил. И такой был злой по отношению ко мне. Отвратительный, гнусный. Такую трепку мне устроил! А с чего все началось? Я просто спросила его, когда все закончится. Сначала это должно было быть три-четыре раза. Потом поднялось по десяти. А это уже в четырнадцатый раз, и я ему сказала, что, как бы все гладко ни проходило, если продолжать этим заниматься, то удачу разгонишь. Я сказала ему, что устала от постоянного напряжения и насколько все было лучше, когда мы просто были вдвоем в маленькой квартирке в Корал-Гейблз и я на побережье работала. Но у него не было никаких оснований задавать мне такую трепку. У него гораздо больше причин совсем для другого. Я с ним уже семь лет. Это, конечно, большие деньги, но иногда, когда бессонница мучает, никак не могу отделаться от мысли об этих бедных ребятах. Я просто не могу поверить, что Анс разрешит им это сделать со мной.
Нет, конечно нет. Он очень сентиментальный парень. Он хочет оставить вас в живых, чтобы фараоны смогли вас взять, и определить личности уймы людей, и сначала отдать вас под суд за умышленное убийство, а потом позволить заключить с ними сделку и помочь прижать всех остальных. Пораскинь мозгами, детка. Они знали, что Ди-Ди заключит эту сделку. Ванжи заключит сделку. Так почему же они должны верить в то, что третья будет держать рот на замке?
Она сгибала и разгибала пальцы на ноге.
Во вторник утром он домой долго не приходил, часов до трех. Потом пить уселся и в постель идти не хотел. Знаете мне кажется, он действительно переживал, что пришлось это сделать с Тами. Наверно, ему это тяжело далось.
А Грифф так просто горькими слезами зарыдает, когда ему придется засунуть вас в какое-нибудь болото.
Она задрожала.
Пожалуйста, перестаньте, а? Мне надо подумать. Бог ты мой, я понятия не имею, что мне делать. Сами понимаете, как много мне Анс бабок оставляет. У меня и сотни долларов не наберется. У меня их в жизни-то своих никогда и не было. Я же с шестнадцати лет с Ансом. С тех пор, как была третьей на конкурсе «Мисс Океанское побережье», а онтретьим на конкурсе «Мистер Атлет». Ему тогда двадцать семь было. Мы стали одной командой выступать, чтобы вроде как помогать друг другу. Миллиарды миль на этом старом драндулете отмахали, в основном на титулах своих зарабатывая, целый год. А потом он так тяжело заболел там, в Чикаго, в то время как я официанткой работала, ну и рассказала о своих несчастьях одной подруге, и как он попал в палату для бедных, и какие лекарства дорогие, и как у меня ноги болят от этих чертовых кафельных полов. Ну, моя подруга официантка и взяла меня на то парное свидание, и потом мне парень пятьдесят зеленых сунул под столом в сумочку.
Она медленно покачала головой, нахмурилась.
Когда он узнал о свиданиях, для него это просто пытка была. Он плакал и плакал. Потом ему стало лучше, и мы попытались нормально выкарабкаться. Он бензин накачивал, но у него аллергия, и так руки опухали, что он работать не мог. И я опять к этому вернулась, и его это уже не так огорчало, а потом и вовсе не волновало.
Потом снова нахмурилась и сказала:
Он слабый. И всего боится. Он мог это с Тами сделать, если испугался. И его гложет внутри, что меня тоже убить надо. Потому-то он такой злой и так на меня бросается и все такое Тоненький детский голосок совсем затих.
Она сидела, опустив голову, в тишине пустой террасы, поля шляпы закрывали лицо. Ее рука, неподвижно застывшая у пепельницы, была маленькой, пухленькой, с короткими пальцами и толстой ладошкой, ногти обкусаны почти до подушечек, так что кончики пальцев казались деформированными. Она носила дешевое обручальное колечко с крохотными бриллиантиками и золотые часики в форме сердечка на черном плетеном ремешке. Они съехали со своего обычного места, и на легком загаре кожи заметно выделялось белое сердечко.
Женское запястье и маленькие аккуратные локотки всегда казались мне нежными и трогательными, а чувственная артикуляция, не изменившаяся с тех пор, как ей было десятьдвенадцать лет, была единственным, что не затронуло в ней взросление.
Матовый свет отбрасывал золотисто-оранжевый блик на панель стены у нас над головой. Она повернула голову, посмотрела на меня из-под полей белой соломенной шляпы, оставлявшей глаза в тени.
Он знает, что я не хотела в это впутываться. Но он, понимаете, он слишком много этого наслушался. А они сказали ему, что теперь мы столько знаем, что рискнем здоровьем, если не войдем в дело. Боюсь, им-то мы сейчас и рискуем. Все рискуем. Готова поспорить, он тоже знает, что его ждет. Может, оттого и пьет столько. Он всегда слишком гордился своим телом, чтобы столько пить. Сколько Анс и Франки Лойал протянут, если они решили прикрыть лавочку?
Франки она не упоминала.
Он с Ди-Ди работает. Работал с Ди-Ди. Он скорее Анса напоминает, того же типа. Издерганный, нервничает, как все пройдет. Гриффтот другой. Он ближе к Маку или Ногсу. Грифф скорее помогает дело закрутить, и мне кажется, он от всех трех команд процент получает. Что в Гриффе есть, так это то, что он ни о чем не переживает. Для него человексловно жучок какой-то, и если под ноги попадетсятолько хруст раздается. По крайней мере, если я ему попадусь, он все сделает безболезненно, как только сможет. Я это знаю. Я ему всегда нравилась. Он намекал пару раз, что не худо бы нам перетасовать команды.
А что это за имя такоеНогс?
Я не знаю, как его на самом деле зовут. Давным-давно была какая-то шутка насчет гоголя-моголя под Рождество, оттуда и пошло«Ногс». А полностьюНогс Берга. Я слышала, Мак говорил, что у Ногса в куче дел доля есть, и в легальных всяких там крокодильих питомниках. И нашу операцию Мак для него проворачивает и получает от него сведения о том, сколько денег на счету у тех мужиков, которых мы ловим, и указания, на какой корабль билеты брать, и еще он устраивает так, что из дальних мест от этих мужиков открытки приходят, чтобы не получилось так, будто в одном месте слишком много народу пропадает, а то больно жарко станет. Что я буду делать? Как вы думаете, что мне делать?
Вы можете держаться так, чтобы Анс ничего не заподозрил?
Она бросила на меня быстрый взгляд, некрасиво передернув толстыми губками.
Дружок, у меня всегда была уйма вещей, о которых он не должен был ничего заподозрить.
Но если это произойдет и он все из вас вытянет, то и я могу в ящик сыграть, Дел.