И что вы сделали? спросил Драмм.
Я высадил ее около дома, позвонил, а потом снова подъехал к дому.
А потом?
Она вышла, села в машину и я отвез ее к отелю «Бридмонт» на Девятую улицу.
Той ночью вы еще раз встретились с ней?
Да.
Когда?
Я не помню. Пожалуй, около полуночи. Она подошла к машине и сказала, что оставила в кабине платок. Я подтвердил ее предположение и отдал ей платок.
Она его взяла?
Да.
Вы отдали платок той самой женщине, которую ранее отвезли к дому 4889 по Милпас Драйв?
Да, той самой.
И эта женщина сейчас сидит перед вами и обвиняется в убийстве?
Да, это она.
Клод Драмм повернулся к Мейсону.
Можете задавать вопросы.
Обвиняемая оставила платок в кабине?
Да.
Что вы с ним сделали?
Я показал его вам, а вы сказали, что я должен оставить платок у себя. Драмм хмыкнул.
Одну минуту, заметил Мейсон. Совсем не обязательно втравлять меня в это дело.
Лучше бы вы сами держались от него подальше, огрызнулся Драмм.
Судья Маркхэм постучал по столу.
Прошу тишины. Адвокат, вы хотите попросить меня о том, чтобы ответ вычеркнули из протокола?
Да, Ваша честь, ответил Мейсон. Я прошу вы черкнуть его на том основании, что ответ не соответствует вопросу.
Нет, решительно возразил судья. Суд полагает, что ответ дан на поставленный вопрос
Лицо прокурора расползлось в широкой улыбке. Представитель прокуратуры подготовил вас к тому, что вам придется давать показания по этому делу?
Нет, сэр.
Разве он не. посоветовал вам при первой представившейся возможности сообщить о том, что вы передали платок мне?
Свидетель смутился, а Клод Драмм вскочил на ноги, яростно протестуя. Судья Маркхэм отклонил протест и вопросительно взглянул на Марсона.
Ну, он сказал, что не может спрашивать о содержании моего разговора с мистером Мейсоном, но, если у меня появится возможность, я должен рассказать обо всем присяжным.
И он предложил вам, продолжал Мейсон, наклониться вперед и пристально посмотреть на обвиняемую, прежде чем ответить на вопрос, была ли она той женщиной, что села в ваше такси вечером семнадцатого октября, чтобы присяжные могли видеть, как вы изучаете ее черты?
Да, он сказал мне об этом.
К тому же, до начала процесса вы несколько раз видели обвиняемую. И при встречах вам указывали на то. что именно ее вы отвезли на Милпас Драйв. Так?
Полагаю, что да, сэр.
И для того, чтобы узнать ее, вам не требовалось наклоняться вперед и разглядывать лицо обвиняемой?
Ну, ответил Марсон после короткого замешательства, я сделал то, о чем меня просили. Перри Мейсон встал.
Вы абсолютно уверены в том, что именно обвиняемая ехала с вами в тот вечер?
Да, сэр.
Ив том, что именно обвиняемая нашла вас около полуночи и попросила вернуть ей платок?
Да, сэр.
Могу ли я утверждать, что ваша уверенность значительно окрепла после неоднократных встреч с обвиняемой при подготовке процесса?
Нет, сэр, я с этим не согласен. Я хорошо запомнил ее еще в тот вечер.
То есть вы уверены, что дважды имели дело с обвиняемой?
Да.
И у вас нет ни малейшего сомнения, что именно обвиняемая взяла у вас платок? Как и в том, что вы отвезли ее на Милпас Драйв?
Да, я имел дело с одной и той же женщиной. Перри Мейсон повернулся к переполненному залу и театральным жестом протянул к нему правую руку.
Мей Сибли, встаньте! воскликнул он.
Мей Сибли медленно поднялась со своего места.
Взгляните на эту женщину, обратился Мейсон к водителю, и скажите, видели ли вы ее раньше? Клод Драмм вскочил на ноги.
Ваша честь, я протестую против подобной формы проверки памяти свидетеля. Этот вопрос не имеет отношения к существу дела.
Надеюсь, вы покажете нам, как они связаны, обратился судья к Мейсону.
Для большей ясности я снимаю последний вопрос, ответил адвокат, и спрашиваю вас, Сэм Марсон, признаете ли вы, что женщина, стоящая перед вами, ночью семнадцатого октября пришла к вам за платком, который она оставила в кабине, когда вы возвращались в отель «Бридмонт» на Девятую улицу?
Нет, сэр. Вот та женщина, он указал на сидящую Бесси Форбс.
Вы не могли ошибиться?
Нет, сэр.
А если бы вы не узнали женщину, пришедшую за платком, то с тем же успехом вы могли не узнать пассажирку, которую вы отвезли на Милпас Драйв, не так ли?
Конечно, если бы я не узнал одну, то мог бы ошибиться и во втором случае, признал водитель. Мейсон довольно улыбнулся.
В этом-то все и дело.
Клод Драмм снова вскочил на ноги.
Ваша честь, я прошу объявить перерыв до завтрашнего утра.
Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.
Слушание дела откладывается до завтрашнего утра Напоминаю членам жюри присяжных, что они не имеют права говорить о подробностях этого дела. Также запрещается обсуждать его в их присутствии, судья стукнул молотком по столу и величественно проследовал в кабинет. Клод Драмм многозначительно взглянул на двух полицейских, и те бросились к Мей Сибли. Мейсон устремился за ними.
Судья Маркхэм просит вас троих зайти к нему в кабинет, сказал он.
Полицейские удивленно переглянулись.
Прошу за мной, и Мейсон направился к двери, за которой только что скрылся судья.
На пороге он обернулся и воскликнул: «Эй, Драмм!» Тот поднял голову и посмотрел на адвоката.
Не могли бы вы пройти со мной к судье Маркхэму? После короткого раздумья Драмм кивнул и подошел к ним. Адвокаты прошли в кабинет, Мей Сибли и полицейские последовали за ними.
Вдоль стен стояли полки с книгами, центр комнаты занимал огромный дубовый стол, заваленный бумагами и раскрытыми фолиантами. Судья Маркхэм вопросительно взглянул на вошедших.
Судья, начал Мейсон, эта молодая женщинамоя свидетельница. Она вызвана в суд защитой. Я заметил, как по сигналу Драмма к ней направились двое полицейских. Могу я попросить вас объяснить моей свидетельнице, что она может молчать, пока ее не вызовут в качестве свидетельницы, а полицейскимчто они не имеют права беспокоить ее?
Клод Драмм покраснел от ярости.
Раз уж вы подняли этот вопрос и мы не в зале суда, давайте покончим с ним раз и навсегда.
Ну что ж, приступим.
Я собирался выяснить, заплатили ли этой молодой женщине за то, что она выступила в роли обвиняемой. Я хотел узнать, не приходила ли она к водителю такси, чтобы потребовать у него платок, якобы оставленный ею ранее в кабине такси.
Допустим, она ответила бы утвердительно. Что вы намеревались делать дальше?
Я бы постарался выяснить, кто заплатил за устроенный маскарад, а потом получил бы ордер на арест этого человека.
Этот человекя. Я это сделал. И что теперь?
Джентльмены, вмешался судья, мне кажется, что эта дискуссия увела нас в сторону.
Наоборот, возразил Мейсон, я предполагал, что прокурор произнесет именно эти слова, и хочу, чтобы мы объяснились в вашем присутствии. В нашем штате нет закона, запрещающего одной женщине выступать в роли другой. А объявить себя владельцем потерянной вещи также не является преступлением, если при этом не преследуется цель присвоения чужой собственности.
Но ведь именно ради этого и затевался весь обман, воскликнул Клод Драмм. Мейсон улыбнулся.
Вы забыли, Драмм, что, получив платок, я немедленно передал его в полицию, а Мей Сибли отдала его мне сразу после встречи с водителем. Я лишь проверял его память. Поработав с водителем, вы, естественно, убедили его в том, что в тот вечер он дважды встречался с обвиняемой, и я, в общем-то, не сомневался, что вопросами мне не удастся доказать обратное. Поэтому мне пришлось провести наглядный» урок. И все. Я не вышел за рамки прав, предоставленных мне законом.
Судья Маркхэм пристально посмотрел на Мейсона, и в его глазах мелькнула веселая искорка.
Судя по всему, вы обратились ко мне не для того, чтобы рассматривать этическую сторону этого вопроса или для определения, имело ли место воровство при передаче платка. Как я понял, вы, адвокат, потребовали гарантий в том, что вашим свидетелям предоставят право выступить в суде, а обвинение не станет их запугивать.
Совершенно верно, ответил Мейсон, не сводя глаз с Драмма.
За подобные действия вам придется ответить перед правовой комиссией коллегии адвокатов! взревел Клод Драмм.
Вот и прекрасно. Там мы и выясним, кто прав, кто виноват. А пока не тяните лапы к моим свидетелям.
Джентльмены, джентльмены, судья Маркхэм поднялся из-за стола. Прошу держать себя в рамках приличия. Мистер Драмм, вам хорошо известно, что требование адвоката Мейсона вполне законно Если защита вызывает кого-то в качестве свидетеля, вы не должны беспокоить этого человека.
Драмм шумно глотнул и покраснел.
Очень хорошо, буркнул он.
Сюда, пожалуйста, Мейсон, улыбаясь, взял Мей Сибли под руку и повел ее к выходу. Как только он открыл дверь, их ослепила яркая вспышка. Девушка вскрикнула и закрыла лицо.
Не бойтесь, успокоил ее Мейсон. Газетам нужна ваша фотография.
Клод Драмм вышел из кабинета.
Вы специально подстроили все это, рявкнул он, чтобы попасть на первые полосы газет. Мейсон довольно улыбнулся.
У вас есть возражения?
Еще бы! воскликнул Драмм.
Ну что ж, адвокат пожал плечами, это ваше право.
Побелев от ярости, прокурор повернулся и пошел к выходу. Мейсон взглянул на Мей Сибли.
Я не хотел, чтобы вы говорили с полицейскими, но репортерам вы можете рассказать обо всем, он поклонился и тоже направился к выходу.
Оглянувшись, Мейсон увидел, что пять или шесть репортеров окружили девушку и, перекрикивая друг друга, начали задавать вопросы.
Глава 18
Войдя в приемную, Мейсон взглянул на часы. Восемь сорок пять. Он включил свет и поставил на стол Деллы Стрит кожаный чемодан. Достав из кармана перчатки и надев их, Мейсон открыл чемодан и вынул из него портативную пишущую машинку, несколько чистых листов бумаги и конверт с маркой. В этот момент в приемную вошла Делла.
Вы читали газеты? спросила она, снимая пальто.
Да, улыбнувшись, ответил Мейсон.
Скажите мне, вы специально вели дело к тому, чтобы столь эффектно закончить заседание?
Конечно. А почему бы и нет?
Но вы практически нарушили закон. Теперь они вызовут вас в правовую комиссию.
Вряд ли. Я не сделал ничего предосудительного.
Что-то я вас не понимаю.
Видите ли, Делла, никто бы не удивился, если бы я поставил в ряд несколько женщин и попросил Сэма Марсона определить, кому из них он отдал платок. Или я мог бы указать на одну из женщин, сказать, что, по-моему, именно она взяла платок, и спросить, согласен ли он со мной.
И что?
Ну, а я сделал еще один шаг. При нашей первой встрече я понял, что он очень смутно запомнил ту женщину. Я и сыграл на этом, использовав мисс Сибли. Она оделась, как Бесси Форбс, надушилась теми же духами, и водитель, не колеблясь, отдал ей платок. К тому же я понимал, что прокуратура сможет убедить водителя. Они показывали ему Бесси Форбс не меньше десяти раз. Причем делали это как бы невзначай, и буквально загипнотизировали его. Во-первых, они сказали, что она ехала в его машине. Потом устроили очную ставку и заявили Бесси Форбс, что водитель опознал ее. Она, разумеется, промолчала и вообще не ответила ни на один вопрос. Для Сэма Марсона ее молчание означало признание в том, что она действительно ездила с ним на Милпас Драйв, а потом забрала у него платок. Мало-помалу уверенность в этом все возрастала и, наконец, он уже не сомневался в том, что в тот вечер он дважды встречался с Бесси Форбс. Это обычная практика обвинения. Они так умело натаскивают свидетелей, что, выступая в суде, те убеждены в своей правоте.
Ну, а как насчет платка? спросила Делла.
А что платок? Мей Сибли не украла его, а принесла мне. А я немедленно передал его властям. Иначе они искали бы его гораздо дольше.
Делла нахмурилась и покачала головой.
Возможно, все так, как вы говорите, но, по-моему, вы их надули.
Разумеется, надул. За это мне и платят. Я провел допрос в необычной манере и сумел добиться своего прежде, чем прокурор разобрался в происходящем. И все. Не снимайте перчатки, Делла.
Почему? спросила она, непроизвольно взглянув на руки.
Потому что мы должны надуть их еще раз, и я не хочу, чтобы на бумаге остались отпечатки наших пальцев.
Прежде чем ответить, Делла подозрительно посмотрела на адвоката.
Мы не нарушим закон?
Думаю, что нет, ответил Мейсон. Во всяком случае, нас не поймают, он подошел к двери и запер ее. Возьмите лист бумаги и вставьте его в эту портативную машинку.
Не люблю я эти машинки, ответила Делла. Лучше я воспользуюсь своей.
Не спорьте со мной, Делла. Каждая пишущая машинка обладает индивидуальными особенностями, можно сказать, своим почерком. Опытный эксперт легко определит не только марку машинки, на которой напечатана бумага, но и саму машинку.
А это машинка совершенно новая?
Да. Поэтому сначала поможем ей состариться, подойдя к столу, Мейсон наклонился и начал отгибать державки букв.
А в чем смысл всего этого? спросила Делла через несколько минут.
Мы собираемся написать признание.
В чем?
В убийстве Паолы Картрайт.
О господи! Делла изумленно взглянула на адвоката. И что вы с ним сделаете?
Мы отправим его редактору «Кроникл». Девушка глубоко вздохнула и, сев за стол, вставила в машинку чистый лист бумаги.
Боитесь, Делла? спросил Мейсон.
Нет, ответила она.
Мейсон на секунду задумался и начал диктовать.
«Дорогой сэр1
Я обратил внимание на интервью с Элизабет Уокер, напечатанное в Вашей газете. Мисс Уокер упоминает о высказанных мной, причем неоднократно, намерениях умереть на эшафоте. Рассказала она и о том, что большую часть времени я, с биноклем в руках, наблюдал за домом Клинтона Форбса, известного в этом городе под именем Клинтона Фоули.
Все, сказанное ей, соответствует действительности.
В передовице Вы написали, что прежде, чем начинать суд над Бесси Форбс, следовало арестовать меня и Паолу Картрайт, намекая, что один из нас ответственен за смерть Клинтона Форбса. Подобное обвинение совершенно необоснованно. Я не стрелял в Клинтона Форбса, но убил свою жену, Паолу Картрайт. Учитывая сложившуюся ситуацию, я пришел к выводу, что публика должна знать правду»
Боитесь, Делла? повторил Мейсои, как только она напечатала последнее слово.
Нет, ответила девушка. Продолжайте.
Отлично. Поехали дальше.
«Мы с женой счастливо жили в Санта Барбара. Клинтон и Бесси Форбс были нашими друзьями. Я знал, что Клинтонбабник, но, тем не менее, он мне нравился. Он волочился за несколькими женщинами, но я даже не подозревал, что моя жена входит в их число. Правда обрушилась на меня, как гром с ясного неба. Мое счастье и семья разбились вдребезги. Я поклялся разыскать Клинтона Форбса и убить его, как бешеную собаку.
Мне потребовалось десять месяцев, чтобы выяснить, что он поселился на Милпас Драйв под именем Клинтона Фоули. Я снял соседний дом и нанял глухую экономку, чтобы она не сплетничала с соседями. Прежде чем убить Форбса, я хотел узнать распорядок его дня и понять, как он относится к Паоле и счастлива ли она. Поэтому почти все время я проводил у окна с биноклем в руке. Мало-помалу мне стало ясно, что Паола глубоко несчастна.
Но, к сожалению, мне не удалось осуществить задуманное. Темной ночью я направился к дому моего врага. Я хотел убить его и увезти свою жену. Через экономку я направил моему адвокату письмо, в которое вложил завещание.
Дверь черного хода оказалась открытой, и я без помех проник в дом Клинтона Форбса. У него была овчарка по имени Принц, которая хорошо меня знала. Вместо того, чтобы залаять, Принц завилял хвостом и, подойдя, лизнул мне руку. Я потрепал его по голове, прошел в библиотеку и там неожиданно столкнулся со своей женой. Увидев меня, она испуганно вскрикнула. Я схватил ее за горло и пригрозил задушить, если она не замолчит.
От страха Паола едва не потеряла сознание. Я помог ей сесть и задал несколько вопросов. Оказалось, что Телма Бентонлюбовница Клинтона Форбса, причем их роман начался задолго до отъезда из Санта Барбары. В доме Паола осталась одна, так как Форбс с Телмой Бентон куда-то уехали, а А Вонг, повар-китаец, ушел к друзьям. Я сказал Паоле, что собираюсь убить Форбса, и предложил ей уйти со мной. Она попыталась меня отговорить и заявила, что не любит меня и не найдет со мной счастья. Она пригрозила позвонить в полицию и рассказать о моих намерениях. Она даже направилась к телефону. Я попытался остановить ее, она закричала и я схватил ее за горло.