Да, могу, но не совсем так, как вы, возможно, себе это представляете. Допустим, моему клиенту нужно, чтобы некий сенатор повлиял на кого-то еще. Я никогда не буду обращаться к сенатору напрямую. К нему обратится его банк, или сборщик фондов на предвыборную кампанию, или даже другой сенатор, которого чуть прижал его банк. Как вы видите, мы стараемся выбрать кружной путь.
Но все-таки кто-то где-то получает взятку.
Взятки дают, потому что их берут, и за тридцать три года, проведенных в Вашингтоне, я видел немало уважаемых людей, даже членов кабинета, которые жадно тянулись к деньгам.
Вы прочитали интересную лекцию о моральных принципах Вашингтона, но я так и не понял, каким же образом Анджело Сачетти шантажирует вас? И почему вы поделились со мной всеми этими секретами? Я же не исповедальня.
Коул помолчал. Прикрыл глаза, словно вновь размышлял, что еще можно мне доверить.
Я посвящаю вас в эти подробности, мистер Которн, потому что это единственный способ показать вам, сколь серьезно и важно то, о чем я хочу вас попросить. Я обещаю быть предельно кратким, но надеюсь, что выслушав меня до конца, вы осознаете, что мне необходима ваша помощь. И убедить вас в этом может только моя откровенность.
Хорошо, кивнул я. Я вас выслушаю.
Вот и отлично. Мой бывший партнер, ныне покойный мистер Меклин, быстро сообразил, что с ним произошло. Он был далеко не дурак, но из ненависти к администрации начал активно заниматься делами моих спонсоров. Его привлекло их всесилие во многих, если не во всех областях. А власть интересовала Меклина даже больше, чем азартные игры. И он посоветовал им вкладывать капитал в различные легальные предприятия.
Что они и сделали?
Поначалу, нет. Им не хотелось воспользоваться советом постороннего. После смерти Меклина я порекомендовал им то же самое, и на этот раз они оказались сговорчивее. Вложили свой капитал в акции, банки, заводы, некоторые другие сферы предпринимательства.
Коул помолчал. Я также молча ожидал продолжения. Когда же он заговорил вновь, голос его переполняла задумчивость, словно он обращался к самому себе.
Меклин очень благоволил ко мне и едва ли не в первый год нашей совместной работы сказал: «Оберегай свои фланги, сынок. Веди записи. Записывай все. Вещественные доказательства, Чарли, станут твоей единственной защитой, когда они, наконец, решат покончить с тобой, а этот день (клянусь богом!) обязательно придет».
Как я понимаю, вы последовали его совету.
Да, мистер Которн, последовал. Я был советником, или, если вы предпочитаете более романтический титул, consigliere моих спонсоров почти тридцать лет. Разумеется, наши отношения не всегда развивались гармонично. Некоторые выступали против меня.
И что с ними стало?
Коул улыбнулся, и я даже пожалел тех, о ком он подумал в этот момент.
Кое-кого выслали из страны, когда власти неожиданно выяснили, что эти люди родились совсем не в Соединенных Штатах, как они ранее утверждали. Других арестовали, судили и приговорили к довольно длительным срокам на основе улик, загадочным образом оказавшихся в распоряжении правоохранительных органов.
Под уликами вы подразумеваете подлинные документы.
Ну разумеется. В каждом случае обвинительный приговор не вызывал сомнений.
Приятно осознавать, что иногда вы сотрудничаете с защитниками правопорядка, я позволил себе улыбнуться.
Они учились жить со мной, а яс ними. Все-таки мы стремились к одной целисоздать рациональную структуру противозаконной деятельности.
Вот тут на сцену выходит Анджело Сачетти?
Именно так, мистер Которн. Вы, возможно, не знаете, что Анджело и я не были близки, несмотря на то, что я являлся его крестным отцом. Для моих спонсоров это означало очень многое. Я пытался дать ему образование, но потерпел жестокую неудачу. Его выгоняли из трех колледжей, и каждый раз он объявлялся в Нью-Йорке, где мои спонсоры баловали его деньгами и женщинами. Они восторгались им, я жетерпеть не мог, даже когда он был ребенком. У меня гора свалилась с плеч, когда он решил попробовать свои силы в кино. Стать актером. Внешностью его бог не обделил, а вот таланта не дал.
Это я слышал, подтвердил я. Актером он оказался никудышным. Поэтому, наверное, он и подмигнул мне, падая в воду. Не выдержал и показал, что все продумано заранее и помирать он не собирается.
Скорее всего, вы правы, продолжал Коул. Во всяком случае, перебравшись в Лос-Анджелес, он изредка прилетал в Вашингтон, обычно, чтобы занять денег, в которых я ему, из сентиментальности, никогда не отказывал. Но чуть больше двух лет назад между нами произошел конфликт.
Вы не дали ему денег?
Коул пожал плечами.
Видите ли, я просто спросил, когда он намерен вернуть мне те суммы, что занял ранее. Он пришел в дикую ярость и выскочил из комнаты. Той самой, где мы сейчас находимся.
А потом?
Он улетел той же ночью, неожиданно для меня, но не с пустыми руками.
Он увез с собой то, что принадлежало вам?
Да.
И вы хотели бы, чтобы он вам это вернул?
Да.
Что именно?
В этой комнате стоял сейф. Анджело легко открыл его, вероятно, в поисках денег. Но нашел нечто лучшее. Мои микрофильмированные записи, которые я вел много лет. Очень подробные, как я уже отмечал.
Как он открыл сейф? Пилкой для ногтей?
Коул вздохнул и покачал головой.
Анджело далеко не глуп. Он мог учиться, если хотел, и мои спонсоры и их помощники с удовольствием делились с ним своим мастерством, когда он бывал в Нью-Йорке. Он многое позаимствовал от них, в том числе и умение вскрывать сейфы. Меня внезапно вызвали в другой город, слуги спали, так что Анджело никто не мешал.
Я поднялся, прошел к столику, на котором стояла бутылка бренди, плеснул из нее в свой бокал. Затем направился к камину, полюбовался горящими поленьями и, наконец, повернулся к Коулу. Тот не спускал с меня глаз.
В основном мне все понятно, начал я. Анджело узнал, что вы постоянно передавали информацию полиции, ФБР и еще бог знает кому. Если вашим коллегам или спонсорам, или как там вы их называете, станет известно об этом, вы проживете день, максимум, два. Поэтому Анджело шантажом выудил у вас чуть ли не миллион долларов. Но мне не ясно, почему Анджело решил убедить всех, что он умер? И почему вы пришли к выводу, что именно я могу снять вас с крючка?
Дело довольно запутанное, мистер Которн.
Когда речь заходит о миллионе долларов, простотой обычно и не пахнет.
Тут вы, конечно, правы. Но сначала давайте поговорим о вас. Я хочу, чтобы вы нашли Анджело Сачетти, взяли у него мои записи и вернули мне. За это я готов заплатить вам пятьдесят тысяч долларов.
В Лос-Анджелесе упоминалось двадцать пять тысяч.
Ситуация несколько изменилась.
И потребовала удвоения моего вознаграждения?
Да. Разумеется, плюс расходы.
Хорошо. Будем считать, что я готов принять ваше предложение.
Я надеялся, что так и будет.
Я еще не принял, но готов принять. Где я найду Анджело?
В Сингапуре.
Я уставился на Коула.
То есть он так и оставался в Сингапуре?
Коул покачал головой.
После того, как он исчез, и все решили, что он умер, Анджело объявился в Себу-Сити на Филиппинах. Оттуда отправился в Гонконг, а восемнадцать месяцев назад развернул активную деятельность в Сингапуре.
Какую деятельность?
Азартные игры, заключение пари, ссуда денег под грабительские проценты, в последнее времястраховка мелкого бизнеса.
По-простомузащита от предполагаемых налетчиков?
Если хотите, да, Коул поднялся и тоже подошел к камину. Посмотрел на огонь. В моих отношениях с государственными учреждениями, мистер Которн, как я и упоминал ранее, имеют место взаимные услуги. Государству известно, что Анджело не умер, что он побывал на Себу и в Гонконге и чем он занимается в Сингапуре.
Так вы и получили его фотографии. От государственных учреждений.
От государственных учреждений, подтвердил Коул.
Хорошо, с этим все ясно. Но почему он решил прикинуться мертвым?
Потому что не хотел жениться.
Кто-то глубоко вздохнул, и к моему крайнему удивлению я понял, что вздыхал я.
Вы сказали, что дело довольно запутанное.
Да, говорил.
Может, попробуем распутать этот клубок?
Все, возможно, не так уж и сложно, но требует разъяснений.
Я узнал уже довольно много. Так что еще какие-то подробности мне не повредят.
Коул кивнул.
Я уверен, что нет, мистер Которн.
Он вернулся к кожаному креслу, сел. Впервые за вечер сковывающее его напряжение прорвалось наружу. Его руки не находили себе места, он то и дело перекрещивал ноги.
Среди моих спонсоров и их помощников бракосочетанию придается очень важное значение. Практически все они католики, хотя бы номинально, и разводов не признают. Если женятся, то на всю жизнь, и в силу специфики их занятий стремятся к тому, чтобы дети одной группы моих спонсоров женились или выходили замуж за детей другой группы.
Я слышал, что их называют семьями, а не группами.
Хорошо. Давайте пользоваться этим термином. Анджело очень приглянулся членам одной нью-йоркской семьи, возглавляемой Джо Лозупоне. Вы, несомненно, слышали о нем?
Я кивнул.
Сам Лозупоне даже прилетел в Вашингтон, чтобы повидаться со мной. Он предложил выдать свою дочь, Карлу, за Анджело.
А почему он не обратился к Анджело?
Потому что такие вопросы решаются родителями. За Карлу давали солидное приданое, а Анджело, будь на то его желание, мог бы занять достойное место в семейной фирме.
И что вы предприняли?
Когда Анджело приехал в Вашингтон, передал ему предложение Лозупоне. Он согласился и тут же вытянул у меня пятнадцать тысяч. Я думаю, он сильно проигрался, то ли в карты, то ли на бегах. Я сообщил о его согласии Лозупоне, а тотдочери, она тогда училась на втором курсе, кажется, в Уэллсли. Сам Лозупоне не закончил и восьми классов.
И что потом?
Помолвка состоялась в Нью-Йорке. Лозупоне устроил званый обед. Девушка, которую Анджело не видел много лет, приехала из Массачусетса, Анджело прилетел из Лос-Анджелеса или Лас-Вегаса. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Анджело сказал мне, что отказывается жениться, и в тот же вечер вернулся в Лос-Анджелес. Я тут же связался с Лозупоне и тактично предложил ему отложить свадьбу на какое-то время, чтобы дать девушке возможность получить диплом и, быть может, поездить по Европе. Лозупоне тут же согласился. Я позвонил Анджело, и хоть один раз он поблагодарил меня от души. Он даже позвонил Лозупоне и занял у него пять тысяч долларов, уже в качестве будущего зятя. Так вот, два года назад Карла заканчивала колледж, и семья Лозупоне начала подготовку к свадьбе.
Тогда-то Анджело и решил умереть.
Да. Но ему требовались деньги, поэтому он приехал в Вашингтон и вскрыл мой сейф. Затем исчез в Сингапуре, а несколько месяцев спустя начал шантажировать меня. У Лозупоне были свои источники информации, и он также выяснил, что Анджело не умер. Он пришел в ярость и обратил свой гнев на меня. Наши отношения резко ухудшились, а в конце концов дело дошло до полного разрыва. Лозупоне объявил своей семье и четырем другим семьям Нью-Йорка, что считает меня личным врагом, а ссориться с Джо Лозупоне я бы не посоветовал никому.
Я пожал плечами.
Почему же вы не избавились от него, как от остальных?
Я еще отвечу на этот вопрос. Когда стало известно о смерти Анджело, Карла надела траур. Когда выяснилось, что он жив, Лозупоне поклялся, что он женится на Карле. Для него это вопрос чести, и тут он не пойдет ни на какие компромиссы. Одновременно предпринимались попытки погасить костер вражды между мною и Лозупоне. Ко мне приезжал представитель другой нью-йоркской семьи. Он предложил, что я подберу Карле сопровождающего, с которым та поедет в Сингапур, найдет Анджело и выйдет за него замуж. Я согласился. Согласился найти вас, мистер Которн.
Тогда вы допустили ошибку. Но вы все еще не сказали мне, почему не отправили Лозупоне за решетку, передав ФБР или кому-то еще соответствующие сведения.
Потому что, мистер Которн, у меня их нет. Анджело прихватил с собой единственный экземпляр. И мне необходим этот микрофильм. Он нужен мне позарез, и эта история с Карлой позволяет лишь выиграть время.
Но он по-прежнему будет шантажировать вас. Ему наверняка хватит ума снять копию.
Шантаж меня не волнует, мистер Которн. Я тревожусь из-за Лозупоне. Анджело можно купить, Лозупоненет. И не дай бог, чтобы что-то случилось с Анджело. Я не хочу, чтобы микрофильм попал в чьи-то руки. Если же он вернется в этот дом, никакой Лозупоне мне не страшен.
Вы в незавидном положении, мистер Коул, подвел я итог. Я уже чуть ли не жалею о том, что не могу вам помочь.
Коул наклонился вперед, а когда он заговорил, в голосе его не осталось тепла, но зато появился акцент человека, выросшего в Восточном Гарлеме, где выживали сильнейшие.
Не болтайте ерунды, Которн. Видите вон тот телефон на моем столе? Стоит мне позвонить, и к завтрашнему утру жена вашего партнера окажется в больнице с кислотными ожогами, а они плохо поддаются лечению.
Не вздумайте!
Мне терять нечего, бесстрастно ответил он.
Вы так и не выбрались оттуда, не так ли?
Откуда?
Из канавы.
Это не игра, дружочек. И ради вашего физического, а также умственного здоровья вы сделаете то, о чем я вас прошу. Отвезете Карлу в Сингапур и заберете документы у Анджело.
Как?
Мне все равно, как. Это ваше дело. Действуйте через Карлу. Очаруйте ее. Скажите Анджело, что в обмен на документы вы добьетесь, чтобы она и ее семья, самое главное, семья, отстали от него. Решите сами, что нужно делать. За это вы и получите пятьдесят тысяч долларов.
Вот тут я принял решение, то самое решение, которое, я давно это знал, принять мне придется. Я встал и направился к двери.
Кислота, Которн, крикнул вслед Коул. Вы забываете про кислоту.
Я остановился и повернулся к нему.
Я ничего не забываю. Я поеду, но не из-за того, что вы мне только что рассказали. Я еду сам по себе и не собираюсь брать с собой никаких женщин.
Это обязательное условие, возразил он. Мне необходимо выиграть время.
В этом я вам не помощник.
Она поедет.
Почему ей не поехать одной? Она сможет уговорить Анджело жениться на ней, и они проведут медовый месяц в Паго-Паго.
Я в этом сильно сомневаюсь.
Почему же?
Полтора года назад в Сингапуре Анджело женился на китаянке.
Глава 9
Потом мы поговорили еще минут пятнадцать-двадцать, но, скорее, о пустяках, после чего Джо, телохранитель и мастер на все руки, проводил меня к длиннющему «кадиллаку», в котором, к моему удивлению, не оказалось вежливого мистера Раффо. Вероятно, и выпускники Йеля не могли обойтись без ночного отдыха.
В отеле я разделся, сел у окна и долго смотрел на огни Вашингтона. Я думал о Чарльзе Коуле, оставшемся в гигантском особняке с белыми колоннами, и гадал, почему у него нет семьи и жена не ждет в уютной спальне главу дома, размышляющего в библиотеке над тем, как бы сохранить себе жизнь. Думал я и о том, что хотел от меня Коул, об Анджело Сачетти. Почему-то в голову полезли мысли насчет того, как он потратил полученные от Коула деньги. Я решил, что, скорее всего, просто прокутил их. На этом мои раздумья закончились, я лег в постель и тут же заснул. Спал я хорошо, до восьми утра, когда меня разбудил стук в дверь номера. Я поднялся, накинул халат и пошел на шум.
Кто там?
ФБР. Откройте.
О боже, выдохнул я и открыл дверь.
Ему давно следовало побриться, а пиджак его синего костюма, мятый и в пятнах, едва сходился на животе. Он протиснулся мимо меня в номер, спросив попутно: «Как дела, Которн?» Я закрыл дверь.
Вы не из ФБР. Вы даже не детектив отеля.
Неужели вы принимаете меня за обманщика? и он бросил на один из стульев бесформенную шляпу.
Его высокий лоб переходил в бледную обширную лысину, к которой прилепилось несколько прядей черных волос. На висках и над ушами волосы изрядно поседели. Большое круглое лицо, двойной подбородок. Полопавшиеся сосуды на щеках и белках глаз. Проницательный, расчетливый взгляд.